Оторва

Роня

— Хамка! — поджимает губы мать Тимофея.

— С чего бы⁈ — улыбаюсь, как для рекламы зубной пасты.

А почему я должна быть с ней вежливой???

Мало того, что явились к нам без приглашения, обжились, как у себя дома, так ещё и нос воротят при каждом удобном случае!

И то, что сын её у нас тут в гостях и не знаешь, как выпроводить, не даёт его матушке и его девушке, или кто там она ему, вести себя так, словно они холопам честь своим визитом оказывают!

Это бабуля у меня к гостям, как к счастью на пороге относится: бегом бежит кормить и обхаживать, а я и на дверь указать могу и пинка для ускорения, если что, дать!

— Я — гость! Я тебя старше и…

— И мне плевать и на то, и на другое! — и да, мой запас вежливости и хороших манер закончился. Вот прямо сейчас!

— Слышал бы тебя Тимофей, мигом бы выпроводил…

— Из моего дома? — перебиваю я.

— Да один мой звонок и ты вылетишь… — уже практически шипит мать Тимофея.

— Откуда? Из деревенского магазина? — а вот теперь я улыбаюсь искренне. Прежде чем угрожать человеку, узнай, важны ли ему твои угрозы. — Как же я это переживу⁇

У меня сейчас щёки треснут от улыбки…

— А если я в опеку позвоню и весь ваш цыганский табор в миг единый в детдоме окажется⁈ — и улыбочка такая ехидная…

— А вперёд! — тут же соглашаюсь я. И не потому, что у нас есть какие-то связи в опеке, а потому что они и так регулярно приезжают и проверяют. И вовсе не из-за плохих родителей или вроде того. Там не только они приезжают, администрация местная и всякие, кто в депутаты хотят — подарят три пакета гречки, а статей потом в интернете и газетах… И опека — только хвалится, что они помогают многодетной семье и всё в этом роде…

— И Тимофею расскажу, как ты со мной разговаривала! — а это, видимо, главный и последний аргумет…

— Можете даже дедулиной Жучке нажаловаться… — а я думала, шире улыбаться не умею…

— А, кстати, да! Насчёт Жучки… — разворачивается мать Тимофея, хотя до этого вроде как собиралась уходить. — Нужно ещё позвонить, куда следует, насчёт всяких колдовских обрядов!

— Уфологам… — подсказываю я.

— Надо же, какие слова у нас деревенские знают! — фыркает, как будто молотого перца вдохнула.

— Так в нашей деревне, не то, что в Вашей — дураков в город не отправляют…

И с удовольствием наблюдаю, как на лице и шее у Тимошкиной мамаши проступают красные пятна…

Закрываю магазин чуть раньше обычного — минут на пятнадцать всего. И ничего страшного — никто от голода не умрёт, а Василиска ко мне уже несколько раз прибегала, потому что Совёнок там даёт им жару.

Но не это главное.

Мама моя снова в рощу собралась…

Не помогают, получается, те таблетки, что прописал городской доктор…

И ладно бы одна собралась — с Совёнком.

Вопрос — зачем?

Вот и побегу выяснять…

Аким и Роник уже там, да и Маришка тоже, но все ждут меня, потому что мама наша с чего-то решила, что и я с ней в эту рощу пойду…

То-то мне одного раза не хватило…

Аким, кстати, сказал, что там ещё у бабушки с дедушкой скандал дома был. Только я не поняла — между бабулей и дедулей или между гостьями, или между бабулей с дедулей с гостьями… Понятно только, что ни в одном доме покоя нет…

Уж забрали бы эти гостьи своего болезного, да ехали бы в город…

— Я думаю, это потому что его кормила ты, а не я… — мама крутит в руках карандаш. — Понимаешь, у ребёнка прервалась связь с матерью и теперь он не сможет… Это как если бы к яблоне привить грушу… — делает широкий жест руками в воздухе и раскраска в виде мандалы падает с её коленей на пол…

— Мам, я ж не грудью его кормила… — пробую достучаться до хоть какой-то логики.

— Тем более… Лучше бы ты…

Аким, Василиска, Роник и я синхронно закатываем глаза…

— Нет, а что вы думаете, это всё… — снова широкий жест руками, словно мама хочет обхватить всю Вселенную. — Просто так…? Мы взялись ниоткуда и уйдем в никуда?

— В психушку мы отсюда, походу, уйдем… — шепчет Аким.

— Всё это… Любое наше действие… Любой жест или слово… Всё не уходит в пустоту и не пропадает в пространстве… И всё взаимосвязанно…

— Угу, — откликается Роник, — особенно поход в рощу и связь между тобой и Лёвкой…

— Роща… — мама достает из коробки несколько разноцветных карандашей. — Это место силы… Там всё становится на свои места…

— Может, тогда и правда, в рощу её? — шепчет Василиска.

— Мам… — даже не знаю, как вразумить-то её… — Вот мы были в той роще и что? Только проблем с соседями прибавилось…

Аж в носу защипало, как представила, чем наш второй поход для нашей же семьи обернуться может…

— Как что? — опять взмах руками и карандаши, взлетев в воздух, падают к маминым ногам. — Ты судьбу свою нашла!

— И судьба у меня — что ни день, от соседей отбиваться, да, мам?

— Почему? — пристально так на меня смотрит — Я про Тимофея…

— Нет, мам, про Тимофея ты ошибалась… — возражаю я. — Это не моя судьба…

— Твоя… Вот увидишь… — улыбается мне мама.

— А мы с Кимом тогда за просто так в роще в штаны понакладывали, получается? — Роник начинает собирать с пола раскраску и карандаши.

— Вы? — мама гладит его по голове. — Вы защитники… Воины Света…

— Ой, бляааа… — тянет шепотом Аким.

— Мам, — присаживаюсь на колени перед мамой, слегка отталкивая Роника. — Роща… Это просто много деревьев и всё…

— Но ты же слышала музыку, да? — мама и меня гладит по голове. — Ронь, мне нужно туда, я так чувствую…

Оборачиваюсь на Акима с Василисой, не зная, что делать…

— Роньк, там Тимофей к тебе пришёл! — заглядывает в комнату Глеб. — Выйти просит, а то ему по ступенькам больно подниматься…

— А ты говоришь, не судьба… — снова гладит меня по голове мама…