Папина дочка

30

Приглушённый свет потолочных ламп обрисовывает линии его силуэта — широкие плечи, твёрдую линию подбородка, покрытую тенью щетины, крепкий торс.

К Александру торопливо подходит сотрудник кафе, забирает у него пальто.

Я не могу ни вздохнуть, ни пошевелиться, наблюдая, как его взгляд, скользящий по залу, приветливо ощупает лица гостей.

Сердце бешено колотится, отдаваясь пульсом в горле и висках. Почему? Почему он появился, если должен быть в Брюсселе? Почему сейчас, когда я полностью расслабилась и совсем не была готова к встрече?

— Пап, ты что приехал?! — прорывается сквозь мой ментальный шторм радостный голос Марка. — Ты же вроде только послезавтра должен был вылетать?

Так секунды, отделяющие меня от неминуемого столкновения, оказываются уничтожены. Александр с теплотой смотрит на Маркa, а затем его взгляд соскальзывает влево и падает на меня.

Воздух вокруг становится густым и вязким, словно желе. Я открываю рот в попытке его проглотить, но безрезультатно.

На лице Александра ложится тень узнавания, брови вздрагивают. Радость от встречи с сыном, ещё мгновение назад очевидная всем, сменяется смятением. Яркие губы размыкаются, будто желая выпустить какой-то звук, но тут же вновь сжимаются в плотную линию.

Натянуто улыбнувшись, Александр идёт к нам. В левой руке он держит бумажный пакет, пальцы правой сжимает в кулак.

— Закончил дела пораньше и решил, что будет неплохо лично тебя поздравить. — Поставив пакет на стол, Александр протягивает Марку руку, после чего они тепло обнимаются.

— Очень круто, пап, — широко улыбается Марк, похлопывая его по плечу. — Это лучший сюрприз ever.

Вибрируя от напряжения, я смотрю, как их объятия размыкаются и как взгляд Александра медленно перетекает ко мне. Не потому, что ему так этого хочется, а скорее из необходимости: рядом его сын и ещё дюжина человек. Проигнорировать меня будет странным.

— Каролина, — моё имя, произнесённое им, звучит одновременно знакомо и не очень. Тогда, на курорте, в его тоне с первого дня чудилась некая интимность, которой сейчас не ощущается. Отчётливо слышна лишь учтивость и не более того. — Рад тебя видеть.

Игнорируя мучительный спазм в грудной клетке, я заставляю себя отважно встретить его взгляд и даже улыбнуться уголками губ — мой предельный максимум в эту секунду.

— Добрый вечер, Александр.

По какой-то причине он продолжает смотреть на меня, хотя время, отведённое на вежливость, уже истекло. Не в силах первой разорвать зрительный контакт, я до боли поджимаю пальцы в туфлях и мысленно умоляю: пожалуйста, прекрати.

Слишком большая разница в возрасте, о которой он сказал в ту ночь, по какой-то причине совершенно не сказывается на его внешности — выглядит Александр по-прежнему прекрасно. За полтора года в волосах не появилось и намёка на седину, а кожа такая же гладкая и ровная.

Чего он ждёт? Думает, я тактично добавлю, что тоже рада его видеть? Это будет вопиющая ложь, потому что меньше всего на свете я желала этой встречи.

— Посмотришь подарок? — взгляд Александра оставляет моё лицо одновременно с заданным вопросом.

Марк берёт со стола пакет, с любопытством его открывает.

Сердцебиение вязко хлюпает под рёбрами. Ты молодец, Каролина, ты выдержала. Дальше будет уже легче.

— Монблан Геосфер 1858?! — восторженный голос Марка с трудом прорывается сквозь плотный гул, стоящий в ушах. — Ты просто топ, пап!

В любой другой момент я бы присоединилась к восторгам хотя бы мысленно: любое изделие этого бренда — самое настоящее произведение искусства. Но сейчас я слишком оглушена эмоциями и слишком занята необходимостью держать лицо, чтобы что-то имитировать.

На секунду глаза предательски возвращаются к Александру. Он тепло улыбается, наблюдая за реакцией Марка, отчего новый огненный спазм окольцовывает грудь.

Всё было бы куда проще, сумей я его возненавидеть за причинённую боль и убеди себя в том, что этот человек просто не способен любить. Но сейчас в его глазах столько тепла и заботы, что уловка не сработает. Любить Александр способен — просто не меня.

Марк защёлкивает ремешок часов на запястье и с торжествующей улыбкой демонстрирует его гостям.

— Как под меня создавали, скажите? И кстати, это папа нас познакомил с Каролиной.

Это замечание заставляет меня машинально опустить взгляд — как раз вовремя, потому что Александр смотрит. Ужасно несправедливо, что я до сих пор настолько чувствительна к его вниманию.

— Вот она, сила шести рукопожатий, Александр Вадимович! — радостно восклицает Вика, верная своей экспрессивности. — Благодаря вам мы все лично познакомились с лучшим стилистом столицы.

— Рад был помочь, — с запинкой благодарит Александр, заставляя меня ещё старательнее вглядываться в носы туфель. — Марк, заберу тебя на минуту?

— Конечно, пап. — Марк легонько касается моего плеча в знак предупреждения. — Сейчас вернусь.

Я могу по-настоящему свободно дышать лишь когда они отходят к бару. Разжимаю влажные ладони, расправляю плечи и, улыбнувшись Вике, тянусь к недопитому бокалу шампанского. Пара глотков мне сейчас точно не повредит.

Из-за слоёв стекла машинально слежу за происходящим у стойки. Марк, азартно жестикулируя, о чём-то рассказывает Александру, а тот с улыбкой слушает.

Внутренний раздрай понемногу стихает — то ли благодаря шампанскому, то ли из-за увеличившегося расстояния. А возможно, сошёл шок от неожиданной встречи, и скоро я полностью приду в норму. Я уже не та наивная второкурсница, которая так сильно очаровалась мужчиной, что приняла его учтивость за интерес. За полтора года многое поменялось, и я, как хочется верить, стала более сдержанной и разборчивой в своём отношении к людям.

Я проматываю ленту уведомлений, когда Марк возвращается.

— Ты как, не успела заскучать? — он заглядывает мне в глаза, словно давая понять, что я вновь завладела его вниманием. — Хочешь чего-нибудь?

— Да нет. — Вернув телефон на стол, я машинально оглядываюсь. — А где Александр?

— Уехал домой, — Марк шутливо гримасничает. — Я предлагал ему остаться, но он ни в какую. Сказал, что слишком стар, чтобы тусить после трёхчасовых перелётов, и не хочет нам мешать.