Папина дочка

31

Недопитое шампанское в бокале успевает стать тёплым от того, как долго я держу его в руке.

Любая попытка реанимировать собственное настроение после ухода Александра оказывается провальной: не помогают ни хулиганские танцы с Викой под заводной латиноамериканский хит, ни чужие остроты, смех над которыми лишь усугубляет разверзшуюся дыру в душе.

Чем больше я пытаюсь доказать себе, что всё в порядке и внезапное появление Александра не сбило меня с ног, тем тяжелее и тоскливее становится. Не выдержав, я под предлогом срочного звонка отлучаюсь в туалет, где в течение пятнадцати минут изливаю душу Лие — единственной, кто знает, какое сокрушительное сердечное фиаско я потерпела полтора года назад.

Как итог, в зал празднования возвращаюсь в состоянии фрукта, пропущенного через соковыжималку.

— Какие-то проблемы дома? — Марк встревоженно вглядывается в моё потерянное лицо. — Ты выглядишь такой расстроенной.

Я неопределённо качаю головой, не говоря ни «да», ни «нет». В этой ситуации я не могу быть честной с Марком, так что подобная интерпретация играет мне на руку.

— Не хочешь — не рассказывай, — он тепло касается моего запястья. — Просто знай, что я рядом. Думаю, в течение часа вечеринка закончится. Не будешь против, если я тебя провожу?

— Проводишь до дома? — со слабой улыбкой переспрашиваю я. — Для чего делать такой круг? Я попрошу водителя за мной заехать.

— Чтобы провести с тобой ещё немного времени и не бросать тебя в таком состоянии, — без заминки отвечает Марк, удерживая мой взгляд. — Мне кажется, тебе не стоит прямо сейчас оставаться одной.

Его зелёные глаза светятся неподдельной искренностью и решимостью, и отказывать не хочется. Отказы бывают очень болезненными — сегодня я получила возможность об этом вспомнить, да и мне действительно не помешает поддержка.

— Спасибо тебе. — Я беру со стола бокал и поднимаю в воздух. — Я не успела сказать тост, поэтому сделаю это сейчас. Ты замечательный парень. Мужчина в самом лучшем смысле… Будь очень счастлив. Я рада быть с тобой знакомой.

— Засмущала, — смеётся Марк и, посерьёзнев, добавляет: — Я тоже очень рад, что мы снова встретились.

Как и предсказывал Марк, гости скоро расходятся. Я сообщаю водителю, что доберусь сама, и в сопровождении Марка иду к ожидающему нас автомобилю. Несмотря на то что дождь закончился, воздух ощущается ледяным и промозглым — настолько, что, опустившись на задний диван такси, я сразу же прошу прибавить температуру.

— Замёрзла? — тёплая рука Марка накрывает мою и несколько раз сжимает, помогая разогнать кровь. Это не уловка, чтобы быть ближе — такие легко считываются. В жесте Марка нет неуверенности и неловкости, только забота.

— Спасибо, так лучше.

— Когда влажность высокая, воздух всегда кажется холоднее. Я однажды побывал в Грузии на Новый год и от холода чуть не окочурился, хотя минус был совсем небольшой.

Тепло салонной печки крадётся по ногам вверх, постепенно расслабляя зажатые мышцы.

— И как? Тебе понравилось в Грузии?

— Даже очень. Мы с папой ходили в серные бани, поднимались в горы. Грузины — очень приветливый и душевный народ. Ну а хачапури — это отдельная песня. Я ел его на завтрак, обед и ужин.

Отвернувшись к окну, я слежу за проносящимися золотыми бусинами дорожных фонарей. Думаю, пора смириться с существующей реальностью. Александр живёт в том же городе, что и я, и у нас с ним никогда ничего не будет. Рядом есть замечательный Марк, который приходится ему сыном и который время от времени будет упоминать отца в разговоре.

Является ли это поводом разорвать общение? Не знаю. Не считая Александра, Марк — единственный мужчина, кто сумел вызвать во мне не просто приятельский интерес. Справедливо ли будет так запросто от него отказаться? Или всё-таки стоит дать шанс?

— Спасибо тебе за вечер, — вновь подаёт он голос. — Ты всем очень понравилась. Хотя я не сомневался. Говорю на случай, если этот факт ускользнул от твоего внимания.

— У тебя замечательные друзья. Папа всегда говорит, что подобное притягивает подобное. И вечер получился классным: очень расслабленным и при этом весёлым.

— Ну а раз тебе понравилось, я приглашу тебя на очередное мероприятие в следующую пятницу. Открытие японского ресторана.

Из меня вылетает смешок.

— Ты настоящий светский лев, в курсе?

— Приходится по долгу службы, — задорно скалится Марк. — Надо быть на виду, чтобы налаживать деловые связи.

— Я подумаю, ладно? Дам знать в самое ближайшее время.

— Договорились. — Улыбнувшись, Марк заводит руку мне за голову, но, перед тем как опустить её на подголовник, осведомляется: — Не против?

После короткой заминки я осторожно откидываюсь назад затылком и сканирую ощущения: каково мне? Комфортно или не очень?

— Я тебя не обижу, — хриплый шёпот касается моего виска.

Сглотнув, я придвигаюсь к Марку и опускаю голову ему на плечо. Сердечный ритм ускоряется, но быстро приходит в норму. По радио играет инструментальная баллада из восьмидесятых, в салоне тепло, а на душе внезапно становится спокойно.

Уловив атмосферу, Марк больше не пытается заводить беседу: одной рукой приобнимает меня, второй — расслабленно поглаживает мой мизинец, позволяя нам обоим дрейфовать в возникшем умиротворении.

Такси плавно сворачивает на знакомую аллею, из темноты которой проступает силуэт родительского дома с одиноко горящим окном папиного кабинета.

— Приехали, — негромко напоминает водитель.

Марк покидает салон первым и помогает выйти мне. Порыв ветра безжалостно рвёт полы моего пальто, так что он отважно берёт на себя роль живого щита и, прикрывая собой, провожает до самого крыльца.

Тусклые лучи бра, освещающего террасу, падают на лицо Марка, делая глаза особенно выразительными и яркими.

— Ну вот. Моя совесть чиста. Принцесса доставлена в замок короля в целости и сохранности.

— Спасибо, сэр Ланселот, — в тон отвечаю я.

Теперь можно с чистой совестью помахать рукой и исчезнуть за дверью, но я остаюсь стоять на месте, потому что кожей чувствую ожидание Марка и важность момента. Почему бы не сейчас? Отличный шанс заместить прошлое настоящим: стереть поцелуй с Александром, сделав из первого и единственного — один из многих.

Лицо Марка близко — настолько, что я впервые вижу крошечный шрам на его скуле и то, как подрагивают загнутые ресницы. Он не двигается, лишь выразительно смотрит, транслируя немой вопрос: «Можно?»

То, что я не ухожу и не отступаю, и есть тот самый ответ.

Марк, прочитав его, медленно наклоняется и касается губами моих. Я приоткрываю рот, впуская в себя поцелуй.

Вкус Марка приятный и неуловимо знакомый — мята и немного соли. Тепло поднимается от груди к лицу, затопляя шум в голове — впервые за долгое время там становится тихо. Пальцы находят ворот его куртки, осторожно тянут в знак вовлечённости.

— Лучший день рождения, — охрипшим шёпотом звучит в темноте.