Папина дочка

60

Каролина

Когда впереди вырастает серо-чёрный особняк с подсветкой на крыше и кромкой бассейна по периметру, я сразу понимаю, что мы на месте. Стильно, дорого и совершенно негостеприимно — очень в духе Александра.

Марк подкатывает к воротам, щёлкает пультом и направляет машину в расползающийся зазор. Мои и без того холодные ладони окончательно леденеют, а неуютное шевеление в груди превращается в самый настоящий шторм. Какого чёрта я делаю?! Для чего приехала? Полное безумие — согласиться появиться перед Александром в компании Марка.

Несколько раз по дороге сюда я порывалась попросить его развернуть машину и отвезти меня к родителям, но сама же себя останавливала. Что ждёт меня дома? Эмоциональная агония? Бесцельное истязание мыслями о том, почему всё происходит именно так, а не иначе? Нескончаемое мучительное ожидание того, что Александр наконец мне позвонит?

Хочу посмотреть ему в глаза и выяснить, действительно ли ему всё равно, что я буду с Марком. Хочу обнаружить доказательства, что ему не всё равно.

И наверное, я хочу, чтобы он ревновал. Чтобы в моменте ему было так же больно, как было мне после того злополучного разговора в «Маэстро».

Хочу просто увидеть его, потому что безумно скучаю.

Марк глушит двигатель, по-хозяйски забирает коробки с пиццей с заднего сиденья. Он так увлечён идеей предстоящего семейного ужина и попытками меня развеселить, что, кажется, не замечает моего напряжения.

А я, в свою очередь, не могу думать о его чувствах и о том, что поступаю не слишком честно. Собственная боль фонит чересчур сильно, чтобы размениваться на чужую.

Марк берёт меня за руку и ведёт по идеально ровной бетонной дорожке ко входу. Моя ладонь безвольная и холодная, но я её не одёргиваю. Чем ближе я становлюсь к Александру, тем быстрее мне нужно придумать стратегию поведения.

Так вот, если моя цель — вызвать его эмоции, пусть думает, что у нас с Марком всё хорошо.

Внутри дома так же масштабно, дорого и стильно, как и снаружи — даже вестибюль, плавно перетекающий в гостиную, мог бы запросто украсить разворот интерьерного журнала.

Паркетная доска цвета горького шоколада, стены в серо-песочных тонах, огромная футуристичная люстра стоимостью в неплохой автомобиль и большие затемнённые окна, которые превращают ноябрь в атмосферную картину, идеально вписывающуюся в интерьер.

Александр появляется, когда Марк помогает мне снимать пальто. Ноги моментально прикипают к полу, во рту пересыхает.

Из-за всего. Потому что он по обыкновению прекрасно выглядит. И потому что этот дом ему очень идёт. И потому что всё происходит вот так…

Потому что я одновременно злюсь на него и тоскую, и потому что он наверняка тоже злится на меня за такое появление.

А мне бы хотелось, чтобы он тосковал.

Александр задерживает закрытый, ничего не выражающий взгляд на мне, затем смотрит на коробки в руках Марка.

— Проходите, — голос у него вежливый, но безэмоциональный. — Чай или кофе?

— Я колу купил, — весело отзывается Марк, кивком приглашая следовать за ним. — Что-то захотелось. Каролина, ты что будешь?

— Можно просто воду, — я изо всех сил стараюсь бодриться, а потому говорю чересчур громко. — У вас очень красиво, Александр.

— Спасибо, — не оборачиваясь, произносит он. — Воду с газом или без?

И я снова жалею, что сюда приехала. Потому что он ведёт себя так, словно ему совершенно нет до меня дела, будто всё равно, что я здесь с другим.

Как жалко я, должно быть, выгляжу: появилась на пороге его дома, потому что места себе не нахожу в его отсутствие, тогда как ему на меня плевать.

Мы садимся за стол. В другой момент я бы восхитилась работой дизайнера, спроектировавшего кухню такого масштаба, но сейчас всё, на что я способна, — это сидеть прямо и старательно имитировать невозмутимость, глядя, как Александр делает кофе.

Марк с улыбкой сжимает мою руку под столом, заглядывает в глаза.

— Всё хорошо?

Я безлико киваю. Мне тесно в собственной одежде. Равнодушие Александра меня душит, как и присутствие Марка, который напротив пытается быть чересчур внимательным.

Как же глупо было сюда приезжать.

— Мы взяли маргариту и четыре сыра, пап. Её ты вроде тоже любишь.

Александр кивает вполоборота.

— Не ждите меня. Ешьте, пока не остыла.

— Мы тебя, кстати, не отвлекли? — заметно, что Марк пытается воссоздать атмосферу семейного ужина, даже не подозревая, что все его старания заранее обречены на провал. — У меня и Каролины появилось свободное время, вот мы и решили заехать.

— Я работал, — с этими словами Александр разворачивается. Наши глаза на долю секунды встречаются, и я отчётливо вижу в них осуждение.

Сердечная дробь вибрацией разносится по телу и поднимается к вискам. Он меня осуждает? За что? За то, что я, по его мнению, осталась с Марком, как он и предлагал?!

Он ставит чашки на стол, выдвигает стул. Ни единого лишнего жеста, ни единого движения.

Я до ломоты сжимаю колени. Не такого я ожидала от этой встречи. Не того, что он станет смотреть на меня по-чужому и что мне станет ещё хуже.

— Ваша поездка очень помогла Каролине в развитии аккаунта, пап, — подобострастно продолжает Марк, не оставляя попытки вовлечь в беседу всех участников вечера. — Сколько сейчас у тебя подписчиков, малыш?

От неожиданного обращения я вздрагиваю. Малыш? Марк крайне редко так меня называет, так с чего вдруг решил сделать это при своём отце?

Тёмный взгляд Александра хлещет меня по глазам, и вспышка вины и неловкости моментально вытесняется торжеством. Значит, ему не совсем всё равно. Вот и прекрасно. Пусть хорошо подумает, прежде чем передавать меня Марку как ненужную эстафетную палочку.

— Почти двести тысяч, — я решаю закрепить свою небольшую победу и придаю голосу оттенок кокетливости. — Во многом это благодаря твоей поддержке, малыш.

— Да я-то тут при чём. Это всё твои заслуга и удачная коллаборация с папой, — Марк тянется к коробке и кладёт кусок пиццы мне в тарелку. — Так что поднимай ценник на услуги. Быть стилистом делегации Руднев Девелопмент — это всё-таки уровень. Что думаешь, пап?

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — сухо произносит Александр, мельком на меня взглянув. — Не моя компетенция.

Каждая его отстранённая фраза и ничего не выражающий взгляд действуют на меня разрушающе. Бросает то в холод, то в жар, хочется вскочить из-за стола с криком: Почему ты так себя ведёшь?!

Вместо этого я надкусываю остывающую пиццу и запиваю её колой из стакана Марка. Гнев и отчаяние, конечно, никуда не уходят, а просто бродят внутри, ожидая выхода.

— Пап, ты не против, если я потом Каролине небольшую экскурсию по дому проведу? — Марк поворачивается ко мне. — Ты должна выйти на террасу. Там вид просто обалденный.

— Я так понимаю, моего разрешения не требуется, — в голосе Александра впервые звучит подобие усмешки.

Я стискиваю зубы. То есть теперь ему не слишком нравится мысль, что я буду ходить по его дому? И это после того, как он называл меня «самой лучшей» и «его девочкой»?

— Александр, а вы здесь всегда один живёте? — сощурившись, я бессовестно впиваюсь в него взглядом.

— Да, один, — так же сухо отвечает он, орудуя приборами и не утруждаясь смотреть на меня.

— Понятно. Просто когда я ехала сюда, то предполагала, что ужин будет на четверых.

Не знаю, для чего я всё это говорю: ни о чём таком я не думала. Даже не так… Я даже мысли не допускала, что могу обнаружить Александра в компании другой женщины. Это бы стало для меня самой настоящей катастрофой.

Мне просто хочется его уколоть, обратить на себя внимание, разбить сухую броню.

— Ты ошиблась, — отрезает он, поднимаясь из-за стола. — Кто-нибудь ещё хочет кофе?

Подо мной всё сильнее разверзается пропасть, и как её остановить, я не знаю. Мне страшно упасть, но и сдвинуться с места тоже страшно. Всё это слишком не похоже на меня: полная утрата контроля и желание причинить боль.

Я так запуталась… Дико запуталась.

— Пап, ты устал, похоже, да? — растерянно переспрашивает Марк, очевидно заметив витающее в воздухе напряжение. — Наверное, не стоило нам приезжать в твой выходной.

— Нормально всё. Ты бумаги по Агрострою случайно не захватил? — голос Александра смягчается, стоит ему заговорить с сыном.

— А… — Марк морщит лоб. — Кстати, захватил. В машине лежат. Сейчас принесу.

С колотящимся сердцем я смотрю, как он поднимается из-за стола и как стремительно идёт в прихожую. Это означает, что как минимум на пару минут мы с Александром останемся одни.

С хлопком входной двери на кухне повисает гробовая тишина. Всего на пару секунд, потому что уже в следующую Александр отворачивается от кофемашины, и его мерцающий чернотой взгляд тяжело ложится на меня.

— Для чего ты сюда приехала?

— Я приехала с Марком, — небрежно бросаю я, против воли занимая оборонительную позицию. — Как ты и хотел.

— Когда я просил тебя подумать, не даёшь ли ты шанс вашим отношениям с моим сыном, я подразумевал нормальные человеческие отношения, — в тоне Александра слышны металлические ноты. — А не это.

— А что не так?

— Потому что если бы ты хоть немного дорожила Марком, ты бы никогда не приехала с ним сюда. Закончи этот спектакль и наберись смелости честно с ним расстаться. По каким бы причинам ты вдруг не стала вести себя так, я очень прошу тебя остановиться.

Я иронично улыбаюсь, хотя даётся это очень сложно.

— Ты не допускаешь мысли, что я по-настоящему хочу остаться с Марком просто потому, что согласилась приехать к его отцу? Мне что, теперь до конца жизни скрываться? И кстати, в отношениях Марк куда решительнее и смелее тебя, так что мой выбор очевиден.

— Каролина, я не идиот и не слепой. Не надо пытаться задеть меня сравнением с сыном и тем более — пытаться вызывать мою ревность с его помощью. Это не так работает. Я пытаюсь говорить с тобой как со взрослым и ответственным человеком, каким ты себя до этого проявила…

К глазам подкатывают слёзы. Оттого, что в присутствии Александра я чувствую себя глупой истеричной девочкой, и потому что нынешние хвалебные эпитеты, которыми он меня награждает, не имеют ничего общего с «самой лучшей» и «самой красивой».

— Взрослой и ответственной? Теперь понятно, что в действительности ты никогда ничего ко мне не чувствовал. Я снова всё придумала себе сама.

Если Александр и хотел возразить, то я этого никогда не узнаю, потому что хлопает входная дверь, и через несколько секунд на кухне в облаке ноябрьской прохлады появляется Марк.

Положив пачку бумаг на стол, он опускается рядом и, сделав глоток колы, опадает на спинку стула. — Кстати, пап. У Каролины есть толковый маркетолог. — Он переводит взгляд на меня. — Я предлагаю папе вести соцсети для его компании, но он почему-то против.

Голос Александра доносится будто сквозь слои поролона. Наш короткий диалог отрезвил и уничтожил меня, введя в состояние немого ступора. — Потому что присутствие Руднев Девелопмент в соцсетях никому не нужно. Не наш формат продвижения.

— Рассуждаешь как мамонт, пап. Любая компания должна присутствовать в соцсетях. Если ты там есть, значит существуешь.

— У меня нет соцсетей, но я, тем не менее, существую.

— Попался! — в голосе Марка слышен такой азарт, что я невольно фокусируюсь на нём глазами. — У тебя есть аккаунт в известной соцсети.

— С чего ты взял? — в тоне Александра читается скепсис.

— Случайно увидел в твоём телефоне. У тебя там, правда, ноль подписчиков, но есть одна подписка. Колись, за кем следишь?

Я отрываю взгляд от Марка и впиваюсь им в Александра.

Нахмурившись, он смотрит перед собой, челюсть плотно сжата, что только подтверждает мою догадку.

Загадочный RD, поэтично пишущий на английском, — это он! RD, который был подписан на меня ещё с момента встречи на курорте! RD, который, как сказал Александр в ту злополучную ночь в его номере, не имеет к нему никакого отношения, ведь он сам никогда мне не писал!

Всё это время это был он, а это значит, что даже тогда, полтора года назад, мне не показалось! Я ещё тогда нравилась ему.