Папина дочка

52

Зал прилёта шумит и переливается, как огромный улей. Гул голосов, детские вскрики, монотонные объявления из динамиков на трёх языках. Люди: одни в куртках и свитерах, другие в футболках и шортах, напряженно курсируют по периметру.

Мы с Александром идём рядом, разделенные невидимой стеной. На его лице — маска сдержанности, на моем — благодушия, призывающая окружающих поверить в то, со мной все хорошо.

Последнее — ложь, ибо лишь неустанное обращение к здравому смыслу сдерживает меня от паники. Так я себе мысленно и твержу: Александр ведет себя отстраненно, потому что рядом сотрудники, которым ни к чему знать о его личной жизни. Пожалуйста, не придумывай трагедии там, где ее нет. Полтора года назад все было по-другому. Вчера ночью он называл тебя «самой лучшей» и занимался с тобой любовью. Александр бы никогда не стал разбрасываться такими словами. Для чего ему это?

Лента багажной карусели оживает, первым выезжает мой чемодан. Александр, оттеснив подоспевшего Дениса, забирает его сам и ставит передо мной. Наши взгляды встречаются. Я роняю шершавое «спасибо» и хватаюсь за чемоданную ручку, как за спасательный круг.

Знаю, мечтать сейчас о таком глупо, но… Как же бы мне хотелось, чтобы Александр вдруг обнял меня, так же как ночью в машине, и коснулся губами моего лица. Хочу ощутить себя такой же счастливой и умиротворенной, и чтобы этот ненавистный сомневающийся гул в голосе наконец стих.

Ничего такого он разумеется не делает, и вместо этого помогает Татьяне и Ольге с багажом, после чего мы все вместе направляемся к зоне встречающих.

С каждым шагом конечности тяжелеют, а дышать становится сложнее. Сквозь стекло я вижу Марка.

Он в моей любимой куртке из кожи-наппа, с радостной улыбкой и букетом ярко-красных роз. Чувство растерянности и вины подбирается к горлу. В самолете все мое внимание вопреки всему было сосредоточено на Александре: то на воспоминаниях о минувшей ночи, то на причинах, по которым он продолжает держаться отстраненно. Тогда эмоции были еще слишком свежи, чтобы так запросто переключиться на другое. Но сейчас, когда спустя недельного отсутствия я снова вижу Марка, такого теплого и близкого, не брать его в расчет больше не получается.

— Пап! — Радость в его голосе неподдельная, искренняя. — Каролина!

Он в два шага оказывается рядом с нами. Обняв, вручает букет мне, затем протягивает руку отцу.

Оглушенная паникой и волнением, я смотрю, как Александр отвечает на рукопожатие, которое в следующее секунду трансформируется в крепкое мужское объятие.

— Информацию на табло так долго обновляли. Я уже начал переживать, когда рейс задержали, — тараторит Марк, переводя сияющий восторгом взгляд на меня. — Хорошо долетели? Я соскучился очень.

Я потерянно сжимаю в руках букет, не зная, как себя вести и куда деть взгляд. Марк думает, что между нами все по-прежнему и не подозревает о том, как сильно изменилось моя жизнь за последнюю неделю. Что я уже совсем… далеко не та, какой была перед отъездом. Но как ему об этом сказать? И когда? Уж точно не сейчас.

Александр, словно почувствовав мое замешательство, отвечает сам.

— Долетели хорошо. Пять часов в полете вполне терпимы.

— Ну и отлично. — Ладонь Марка опускается на ручку моего чемодана, подтягивая его к себе. — Ну что, пойдем тогда? Пап, ты с нами или за тобой водитель приедет?

Я беспомощно смотрю на Александра. В горле сухо, сердце натянуто барабанит. Я чувствую себя предательницей — роль, которую я бы никогда не хотела примерять к себе. И конечно ощущаю вину перед Александром за то, что безмолвно согласившись ехать с Марком, будто бы выбираю не его…

— У меня дела в городе, — с заминкой произносит Александр, сжав челюсть. — Поезжайте вдвоём.

— Окей, — беспечно кивает Марк, совсем не ощущая напряжения, повисшего между мной и его отцом. — Вечером наберу тебе, ладно? Хотел пару вопросов с тобой обсудить.

Они снова обмениваются рукопожатием. Я машинально прослеживаю это движение, отмечая, как пальцы Александра белеют.

В голове творится полный сумбур. Вина перед Марком и страх того, что Александр снова исчезнет из моей жизни, с каждой секундой все теснее вплетаются друг в друга, делая из меня безвольного свидетеля происходящего. Я совершенно не успела представить, что мне делать со всем этим. Порвать с Марком в машине, сказав, что я полюбила другого? Нет. Это будет слишком подозрительно. Меньше всего мне бы хотелось подставлять Александра. Тогда что мне делать? Как быть? Взять небольшую паузу, а после разорвать отношения? Это вообще возможно сделать гуманно? Столько вопросов и так мало ответов.

Марк кладет ладонь мне на спину, второй подталкивает вперед мой чемодан. От прикосновения меня бросает в жар: оно ощущается двуличным и неправильным. Как по отношению к самому Марку, так и его отцу.

— Напиши, как доедете, — раздается сзади.

Вздрогнув, я оборачиваюсь, не сразу сообразив, что слова Александра обращены не ко мне, а к Марку. Его руки опущены в карманы брюк, на лице — ни единой эмоций. Лишь встретившись со мной взглядом, он чуть склоняет голову — жест, который я трактую как знак, что по-прежнему находимся в контакте.

— Ты голодная? — долетает до меня азартный голос Марка. — Я такое место обнаружил. Паста — лучшая. Кофе — тоже лучший. Ты будешь в восторге. А еще позавчера новый фильм вышел. Надо будет на днях сходить.

Двери разъезжаются, окуная нас в привычный городской смог — сигналы клаксонов, сигаретный дым, обрывки разговоров. Не выдержав, я оглядываюсь еще раз.

Александр стоит на том же месте, но теперь спиной. Ладонь прижата к виску: видимо снова разговаривает по телефону. Куда он поедет после аэропорта? Домой или офис? Надеюсь, что домой, Он ведь почти не спал этой ночью, и ему наверняка хочется отдохнуть.

Перед глазами встает картина, как он заходит в пустой дом, как устало разувается. Я уезжаю с Марком, тогда как о нем совсем некому позаботиться.

— Замёрзла? — щелкнув кнопкой на автомобильном пульте, Марк притягивает меня к себе. Кончик его носа мягко щекочет мой лоб. — Сейчас согреешься.

Чемодан опускается в багажник, крышка плавно смыкается, щёлкает центральный замок.

Я устраиваюсь на пассажирском сидении и утыкаюсь взглядом в пальцы. На подушечках алеют крошечные царапины — воспоминании о ночной катастрофе.

— Так что случилось с твоим телефоном? — Ладонь Марка трогает мое колено. — Заглючил?

— Утонул по случайности, — тихо отвечаю я, решив не врать ему хотя бы в этом.

— Ого. Значит, подарю тебе новый.

Рука машинально нащупывает подаренный Александром смартфон в кармане пальто. Я качаю головой.

— Не надо. У меня уже есть.

— Уже купила? — в голосе Марка слышно удивление.

Я с заминкой пожимаю плечами.

— Это же Эмираты.

А что остается еще сказать? Что телефон мне подарил Александр? Невозможно утаивать что-то одно. Одна ложь непременно влечет за собой череду обманов и недомолвок.

Вранье, которое я всегда презирала, сделало меня своей заложницей.