Папина дочка

6

— А жаль, — я поднимаю на лоб солнечные очки, давая Александру возможность видеть мои глаза. На смену смущению приходит упрямое желание противостоять его раздражающей вежливости. — Я бы рискнула.

Повисшая пауза кажется такой напряжённой и долгой, словно мы участники ролика, записанного в слоу-моушн. Взгляд Александра точечно исследует моё лицо: глаза, щека, родинка, подбородок. Я, в свою очередь, разглядываю его сжатые губы с поблёскивающими каплями воды и ловлю себя на том, что, несмотря на вихрь раздражения, всё ещё продолжаю им любоваться.

— А вот вы где! — слышится весёлый голос справа.

Прервав созерцание, я резко оборачиваюсь. Марк идёт нам навстречу. Доска зажата под мышкой, влажные волосы растрёпаны ветром. Отличное телосложение передалось ему генами, делая его схожим с моделью рекламного постера.

— Простите, что заставил ждать — разговорился с местными серфингистами.

Воткнув доску в песок, Марк садится на шезлонг рядом со мной. Мокрые шорты задевают моё бедро, заставляя невольно вздрогнуть.

— Сегодня волна отличная. Не надумала опробовать серф?

Я перевожу взгляд на Александра. На меня он больше не смотрит, и это нелогично злит.

— А что, если я упаду лицом вниз и не смогу встать? — Я разворачиваюсь к Марку, решив уделить ему максимум внимания.

— Тогда я тебя поймаю, — без раздумий отвечает он, растянув рот в широкой улыбке.

У него ровные белые зубы, приятно контрастирующие с загорелой кожей, и выразительные глаза. Я наконец готова признать, что родители правы — он действительно симпатичный. К тому же, у него нет сомнений в том, хочет ли он учить меня кататься на серфе.

— Ладно! — решаюсь я, поднимаюсь с шезлонга. — Но имей в виду, что ты отвечаешь за мою жизнь.

Заулыбавшись шире, Марк мне подмигивает.

— Только обещай во всём меня слушаться, договорились?

— Во всём слушаться — это я могу, — поддакиваю я, меча мстительный взгляд в Александра.

Но он уже переключил внимание на свою доску и делает вид, что ему совершенно плевать.

Немногим позже я стою у воды, натягивая на щиколотку лиш — так, оказывается, называется крепление.

— Готова? — Марк наклоняется ко мне, опуская доску на воду. — Сейчас просто попробуешь лечь, в этом нет ничего сложного. Я буду держать доску сзади. Если что-то пойдёт не так — сразу подскажу.

Вода по ощущениям прохладная, но приятно бодрит. Я ступаю в прибой, дёргаясь от холода, смеясь, взвизгиваю. Марк смеётся со мной — по-приятельски.

— Ложись. Руки сюда. Колени расслабь. — Он опускает ладонь мне на поясницу, помогая скорректировать положение.

Прикосновение не вызывает отторжения или желания отпрянуть. Я снова нахожусь на знакомой территории, где чувство смущения перед парнями неведомо. Марк тоже ведёт себя непринуждённо, словно мы давно знакомы. Это в нём подкупает.

— Начинай подгребать руками. Не напрягайся, вот так. Смотри вперёд, а не на доску.

Я делаю, как он говорит, и у меня на удивление легко получается — ровно до того момента, как волна не накрывает сбоку, и меня, словно щепку, не сбивает с серфа и не утягивает под воду. Завизжав, я болтаю руками и ногами, пытаясь в панике ухватиться за край доски.

— Всё нормально! — долетает до меня успокаивающий голос Марка. — Я здесь, я держу тебя!

Спустя полчаса я сижу на доске, счастливо улыбаясь. Мышцы ног трясутся, но на бедре красуется здоровенный синяк — но сколько же восторга!

— Я же говорил, ты справишься, — самодовольно произносит Марк, подталкивая серф к берегу.

— Думаешь, было не слишком паршиво?

— Ты встала с третьего раза. У тебя определённо талант.

Краем глаза я замечаю на берегу Александра, который за время моей тренировки успел раз десять оседлать волну, и быстро отвожу взгляд. По какой-то причине я продолжаю на него злиться, и ничего не могу с этим сделать.

— Давай руку, — Марк придерживает мой локоть, помогая соскользнуть с доски. Его улыбающееся лицо оказывается прямо передо мной. — Ну что скажешь? Понравилось серфить?

Я без раздумий киваю. Понравилось — и ещё как.

— Тогда предлагаю завтра повторить.

Я смотрю на его прозрачно-серые глаза с зеленоватыми крапинками и россыпь веснушек на носу и щеках и думаю, что они с Александром не слишком похожи. Видно, что черты лица Марк унаследовал от матери.

— Я дам знать, если соберусь.

— Тогда мне нужен твой номер, — как и обычно не теряется Марк, заговорщицки заулыбавшись.

— Позже продиктую, — обещаю я. — Мне срочно нужно отдохнуть.

— Дойдешь до берега сама? — Он кивает себе за плечо. — Хочу еще немного покататься.

— Дойду конечно. — Я поднимаю руку в знак признательности. — Спасибо тебе за старания и уделенное время.

Волоча за собой доску, я тяжело плетусь к берегу. Александр стоит на том же месте, натирая серф воском. Несколько раз во время тренировки я ловила его взгляд, и каждый раз злилась. Если так ему любопытно, сумею ли я встать, мог бы сам меня учить.

Когда расстояние между нами сокращается до десятка метров, вздергиваю подбородок и расправляю плечи и тут же, словно в насмешку, получаю мощный удар волны в спину, плашмя валящий меня в воду.

Отплевываюсь и, тряся головой, вскакиваю на ноги, убирая с лица налипшие волосы. Голос в голове ехидничает: «Браво. Вот это ты эффектно вышла».

Машинально трогаю плавки, проверяя, на месте ли — к счастью, на месте, ощупываю верх и в панике обнаруживаю, что лиф свезло на бок, а завязки свободно болтаются вдоль тела.

Вот же черт.

Придерживая грудь рукой, я торопливо тащусь к берегу, пока новая волна не накроет меня с головой. Если я потеряю еще и плавки на глазах Александра и всего пляжа — это будет полная катастрофа.

Однако быстро перемещаться не выходит: ступни вязнут в песке, да и доска, все еще пристегнутая к щиколотке, ничуть не облегчает задачу.

— Все в порядке?

Александр. Он, разумеется, видел мое позорное падение и уже идет навстречу мне.

— Волна меня сбила, — бормочу я, плотнее прижимая к себе чашки бюстгальтера. — Не знаю, за что хвататься. То ли держать купальник, то ли спасать серф.

— Серф, положим, никуда не денется. — Прежде чем я успеваю сообразить, Александр запускает руку под воду и одним ловким движением освобождает мою ногу от крепления. — Марку следовало проводить тебя до берега, прежде чем продолжить кататься.

— Спасибо. — Идти становится легче, и теперь я даже могу улыбнуться, даже несмотря на всю неловкость ситуации. — Марку и без того пришлось со мной повозиться, так что ему наверняка хотелось поскорее от меня избавиться.

— Если вызвался учить — должен нести ответственность. — Взгляд Александра задевает мою ладонь, прижатую к чашкам бюстгальтера. — Помочь?

Мое сердце начинает биться часто-часто. То ли потому, что его голос стал ниже, то ли от перспективы того, что он меня коснется.

— Буду признательна, — выговариваю я одеревеневшими губами и поворачиваюсь.

Его приближение тело угадывает безошибочно. Кожа поясницы, охлажденная часовым купанием, моментально теплеет, позвоночник наэлектризовывается ожиданием.

Затаив дыхание, я смотрю перед собой. Грубоватые пальцы задевают ребра, натягивают завязки, собирая их узел — неторопливо, аккуратно.

Мое тело превращается в тонко-настроенный сенсор, способный распознавать малейшее колебание температур и предугадывать касания. Я отчетливо чувствую тепло его дыхания на позвоночнике, ощущаю скольжение взгляда на копчике, лопатках, плечах. Низ живота наливается свинцом, мурашки густо расползаются по коже.

— Все, — хрипловатая вибрация в голосе Александра заставляет меня поджать пальцы ног. — Если хочешь продолжить учиться серфингу, имеет смысл перейти на спортивные купальники.

Убрав мокрую прядь со лба, я поворачиваюсь. Солнце светит прямо в глаза, из-за чего лицо Александра кажется окутанным полупрозрачной желтоватой дымкой. Меня не отпускает ощущение, что на пару последних минут воздух между нами изменился, став более плотным и интимным.

— Спасибо за совет. Не люблю отказываться от того, что мне нравится, в пользу удобства.

— Звучит хорошо, но не слишком практично.

— А я и есть непрактичная. А еще очень упрямая, — с гордостью отвечаю я. — Я — как папа: если что-то захочу — всегда иду напролом.

Глаза Александра отпускают мои, соскальзывая к кулону-сердечку на шее. Дыхание снова перехватывает, напрягаются соски. У меня нет ни единого объяснения тому, почему простой взгляд может иметь такое влияние на тело.

— Да, — негромко выговаривает он. — Я вижу.

После этих слов его лицо снова приобретает оттенок отстраненности. Вежливо улыбнувшись, он выходит из воды и, отвернувшись, снова берется за свою обожаемую доску.