Плененное сердце

Глава 20

Яхту Нэвила качало и переваливало с боку на бок в открытом море; борясь с волнами, она пересекала Ла-Манш.

В каюте под палубой Колби тошнило, болел желудок; крепления роскошных светильников главной каюты скрипели. Каждый раз, когда она открывала глаза, перед ней как перевернутый метроном раскачивалась бронзовая люстра.

— Хозяин сказал, что вам станет легче, если вы съедите что-нибудь, — сказала Айлин. Поднос, который она принесла, опасно накренился над кроватью.

— Скажи ему, чтобы он убирался к черту, и ты вместе с ним, — простонала Колби, наклоняясь над простынями, пытаясь найти тазик, который она приказала там поставить.

Горничная вышла и поднялась со своим подносом на палубу.

Айлин была чрезвычайно довольна собой. Рядом с ней капитан корабля был в таком же состоянии, что и ее госпожа.

— Идите в постель, капитан Дэвиде, — услышала она голос Нэвила. — Оставьте ваш пост первому помощнику. Мы с ним справимся.

Нэвил повернулся и увидел зеленое измученное лицо Айлин.

— Спускайтесь вниз. Я присмотрю за леди Колби. — Он взял поднос и последовал за ней вниз.

Колби услышала звук открывающейся двери и смешок Нэвила при виде ее.

— Убирайтесь, — простонала Колби, ожидая, что он тут же выйдет, как сделал бы любой джентльмен.

— Океан великолепен, — спокойно сказал он. — Пойдемте на палубу. Холодный воздух взбодрит вас.

Сил у Колби оставалось немного, но она изловчилась и швырнула ему в голову подушку. Он поймал ее и подошел к кровати.

— Тебе нужны шампанское и бананы, — сказал он, стараясь не смотреть на ее вытянутые на кровати длинные стройные ноги, открытые высоко задравшимися юбками. Он попытался представить, каково гладить руками эти соблазнительные ноги, повторяя их путь губами. Дыхание его перехватило.

Мысль о том, чтобы заняться любовью с Колби, приходила в последние несколько дней в самые неподходящие моменты. Какой неожиданный поворот. Он знал, глупо было ожидать, что Колби вынесет что-то большее, чем просто холодный акт воспроизводства, проделываемый как можно быстрее. О том, чтобы бездумно предаться страсти, как было у них с Грэйсией, не могло быть и речи. И это его устраивало. Он давно зарекся от того, чтобы вверять свое сердце какой-либо женщине, тем более такой непокорной и бесстрастной, как его жена.

Она возьмет его деньги и родит ему ребенка, не чувствуя к нему ничего. Имел ли он право ожидать большего? Колби дала понять, что он может продолжать жить так, как раньше. Не этого ли он хотел в свое время? Не это ли побудило его принять нелепый план Колби? «Ради Бога, — сказал он сам себе, — будь доволен».

Нэвил повернулся и вышел из каюты.

Когда он через час вернулся, она была распростерта на постели, бледная и измученная, покрытая испариной.

Он молча прошел к большому кувшину, намочил полотенце и вернулся к постели. У нее не было сил прогнать его. Колби изумилась его нежности. Ее опыт общения с мужчинами был весьма однобоким и ограничивался флиртом с несколькими глупыми молодыми офицерами, которые пытались угодить ее отцу, ухаживая за ней. Одному из них почти удалось привлечь ее внимание, но вскоре все кончилось: умные головы объяснили ему, что полковник Аден Мэннеринг был не в состоянии добиться повышения по службе даже для себя, не говоря уже об удовлетворении честолюбивых помыслов младшего офицера.

Даже в том состоянии, в котором она находилась, Колби была вынуждена признать, что ни один мужчина из ее знакомых не взялся бы за такую грязную работу, какую проделывал сейчас Нэвил. Это было правдой, слишком неприятной, чтобы думать об этом.

Нэвил закончил вытирать лицо и шею Колби туалетной водой, а затем попробовал расстегнуть бесконечный ряд маленьких перламутровых пуговичек. Первые неудачные попытки заставили его выругаться. Она подняла руку, чтобы остановить мужа. Рука безвольно упала. — Сейчас не время думать о скромности, — усмехнулся Нэвил, через голову снимая с нее платье. — Думаю, если я потеряю свое состояние, то вполне смогу предложить какой-нибудь леди свои услуги в качестве служанки. Колби продолжала сопротивляться, но он за несколько секунд раздел ее, надел ночную рубашку и укрыл одеялом. Он безуспешно пытался отвести глаза от ее груди, безукоризненной формы, как он и представлял себе, от ее кремовых плеч и тонкой талии. «Какая жалость, — думал он, — что мы не встретились при других обстоятельствах. Да, она была женщиной, способной увлечь любого мужчину до безумия. Но сейчас поздно думать о том, что могло бы быть, мир этот несовершенен». Нэвил молча вышел из каюты. Ему было просто необходимо выпить чего-нибудь покрепче и подставить лицо холодному ветру.