Плененное сердце

Глава 5

Нэвил Браунинг ловил себя на том, что думает о своей посетительнице больше, чем того желает. Разговор с леди взбудоражил его почти так же, как и воскресная пирушка.

В висках стучало, глаза слезились даже от холодного солнечного света последних ноябрьских дней. Его тело, обычно гибкое и хорошо ему подчинявшееся, напоминало повозку в ухабистом переулке. Он был в таком состоянии, что ему пришлось отпустить своего конюха и отправить лошадь обратно в конюшни в надежде, что пешая прогулка по свежему воздуху восстановит хоть некое подобие его обычной энергии. Сейчас он понял, что это была ошибка. Он не мог умереть от похмелья, хотя искренне желал этого.

Уйдя из дому и освободившись от явно неодобрительных взглядов слуг, он не мог решить, куда сегодня пойти. У него была назначена встреча в клубе, но позже. Не привыкший задумываться куда себя деть, с испорченным после неприятного столкновения с леди Мэннеринг настроением, он поймал себя на том, что просто бесцельно бродит.

Вскоре он понял, что его совесть, часто доставлявшая проблемы, не собирается и сегодня оставить его в покое.

Он еще раз осознал, как глубоко должны были задеть девушку его недобрые, хотя, возможно, и правдивые слова. Он проклинал себя за то, что вел себя как высокомерный щеголь с Бонд-стрит, которых он ненавидел больше всего на свете, как один из тех людей, чья жизнь была сплошным удовольствием, самонадеянный, самовлюбленный павлин, у которого слишком много времени, слишком много денег и слишком много ветра в голове, чтобы заботиться о чем-нибудь большем, чем свои собственные естественные потребности.

Помимо пугавшей его мысли о том, что он в самом деле мог превратиться в одного из бездумных, Нэвилу представлялось кошмаром, что однажды он может кончить так же, как многие из его друзей по клубу. Они женились на безупречно воспитанных женщинах хорошего происхождения, ежегодно выставляемых на брачном рынке подобно элитному скоту. Сбитые с толку их нерастраченными чарами и обольстительными манерами, его друзья забывали о любви уже к концу медового месяца или вскоре после него, что уже не имело значения.

«Слава Богу, у меня есть Роберт», — подумал про себя Браунинг и удовлетворенно улыбнулся. Мальчик обладал всеми качествами, какие мог пожелать для своего наследника человек, не желавший, подобно ему, жениться и имевший целую вереницу вечно хнычущих родственников. Осиротевший, когда его отец умер в Пиренеях, а мать вскоре скончалась от разрыва сердца, Роберт попал под опеку Нэвила и его матери, и трудно было представить более счастливую семью.

Мысли о своем племяннике напомнили Нэвилу, что надо что-то делать с Джеффри Куном. Браунинг знал, что враждебность между двумя молодыми людьми была отражением ненависти между его матерью, леди Мириам, и бабушкой мальчика. Они были золовками, которые никогда не ладили и разжигали злобу между своими единственными внуками. Семья была небольшая, и Нэвил всегда чувствовал, что вражда была постыдной демонстрацией жадности и ревности по пустякам.

Размышления об истории семьи уняли головную боль Нэвила, и он с определенной целью зашагал к дому матери. Она жила отдельно, и ему ее очень не хватало, в чем он не признался бы никому, даже самой леди Мириам.

Как только он повернул на ее улицу рядом с Гайд-парком, он увидел скопление полицейских с Бау-стрит и толпу зевак.