Плененное сердце

Глава 38

В первый же свой визит в Моуртон-хаус Колби нашла главного садовника — человека, чья известность простиралась по обе стороны Па-де-Кале. Теперь совсем седой старик, он происходил из семьи, которая вот уже более ста лет служила Браунингам, и был счастлив оказать услугу Колби. Он с величайшим вниманием выслушал ее рассказ о записи в тетради отца.

— Смолу, которую вы описываете, миледи, можно с не меньшим успехом получить из стволов деревьев сливы, персика и вишни. Некоторые из них у меня есть, — сказал он.

Ее благодарность не знала границ, и это его окончательно покорило. Они вместе принялись изучать рецепт ее отца, а затем собрали образцы смол, и она помчалась в Броули готовить мазь.

В свой второй визит в Моуртон Колби пришла к заключению, что это именно то, что она хотела бы видеть в Броули. Хозяйство работало эффективно и производительно. Величественный и гостеприимный дом поражал своими габаритами, но несмотря на это жилые комнаты были домашними и уютными.

— Может быть. Пэнэман и являл собой воплощение дьявола, однако свое дело знал как следует, и поместье тому живое доказательство, — рассказывал Томми Эванс, молодой энергичный помощник управляющего поместьем. Они направлялись к центральному зданию усадьбы после обширного вояжа по коттеджам арендаторов.

Ее до слез тронул радушный прием, оказанный ей работниками поместья и их семьями. Может быть, сэр Адриан и полагает, что Пэнэман не способен на поджог, но люди Нэвила считали его чудовищем и были безмерно счастливы тем, что его не стало, называя Колби героиней за то, что ей удалось его выгнать.

Эванс несколько раз упоминал о том, как сожалеет, что его не позвали на помощь тушить пожар в Броули, и Колби задумалась.

— Скажи-ка, Эванс, — сказала она осторожно, — тебя удивило бы, если бы я сказала, что пожар в Броули устроил Пэнэман? — Она внимательно наблюдала за выражением его лица.

— Некоторые из нас задавали себе подобный вопрос, миледи, — начал он. — Впрочем, сказав «А», надо говорить и «Б», леди Браунинг. Так вот, из поместья исчезли многие вещи.

— Что именно? — Колби затаила дыхание.

— Деготь, ружья, амуниция, пули и порох, запасы еды и тому подобное.

Колби навострила уши.

— Кто-нибудь знает, куда он ушел, когда лорд Браунинг уволил его?

— Он исчез бесследно, и если не захочет, чтобы его нашли, его и не найдут. Аугустус отменный охотник и знает здешние места как свои пять пальцев. Он часто закапывался в нору и жил там, как первобытный человек. Можно сказать, он таким образом проверял себя.

— А есть здесь кто-нибудь равный ему? — Колби резко натянула поводья Миднайта, который кругами заходил вокруг лошади Эванса.

— Есть тут такой Шэд Пирс, — ответил Эванс со смешком, — он смертельно ненавидит Аугустуса со всеми его потрохами, простите за выражение, леди Браунинг. Он, правду сказать, ненавидит большинство людей.

Колби отпустила поводья Миднайта, обдумывая го, что сказал Эванс.

— Приведи его ко мне сегодня, когда стемнеет, — возбужденно сказала она. — Только соблюдайте осторожность, чтобы вас никто не увидел. Если мы сможем передать Пэнэмана правосудию, вы оба не пожалеете об этом.

Эванс и Колби обсудили детали и поехали обратно в сторону Моуртон-хаус. Колби почувствовала, как тяжелая ноша свалилась с ее плеч. Теперь она была не так одинока, как раньше.

Колби недолго пребывала в радужном настроении. Перед парадным входом стоял роскошный экипаж со знакомым гербом, и из него выбирались леди Мириам Браунинг и Джон Лир.

Она нахмурилась. Как бы ей ни нравились ее свекровь и секретарь Нэвила, она не хотела, чтобы кто-нибудь вмешивался в ее жизнь.

— Моя дорогая девочка. — Леди Браунинг заключила ее в объятия. — Какие хорошие новости сообщила мне Сильвия.

Так вот в чем причина внезапного появления леди Браунинг. Все дело в тетушке Сильвии, чей несдержанный язык выманил старую леди из города в самый неподходящий момент.

— Скажи мне, как дела у бедного Мэтью?

— Вид у него, конечно, неважный, но полагаю, что сейчас его положение гораздо лучше, чем то, в котором я его застала, — ответила Колби. — Правда, доктор считает, что у нас нет никаких оснований для оптимизма.

Колби торопилась отделаться от нее, чтобы скорее приступить к выполнению своего плана, однако следовало принять во внимание счастье леди Мириам по поводу того, что она снова станет бабушкой.

— Дай мне посмотреть на тебя, — говорила она, поворачивая Колби во все стороны, смущая Лира и слуг, толпившихся поблизости. Леди Браунинг твердо верила, что возраст дает определенные привилегии, и в силу этого обстоятельства могла быть бестактной сверх всякой меры. — Смотреть на тебя — сплошное удовольствие. Я очень горжусь тобой и Нэвилом.

Колби до ушей залилась краской.

— А где этот деревенский увалень, мой сын, который отпустил тебя одну расхлебывать все, что произошло в Броули?

Колби выругалась про себя. Почему она заранее не заготовила ответ на совершенно очевидный вопрос?

— Ему было необходимо закончить в Париже кое-какие дела, а мне очень хотелось домой.

Леди Мириам почувствовала ложь. Шестое чувство подсказывало ей, что Колби испытывает тяжелый стресс, и причина заключается не только в том, что случилось с ее братом, хотя одно это было само по себе достаточно ужасным.

— Мне нужно умыться с дороги и привести себя в порядок, а затем я навещу Мэтью, — беззаботно объявила леди Мириам.

— Путешествие конечно же утомило вас? — сказала Колби, пытаясь удержать свекровь на расстоянии так долго, как это будет возможно. — Лучше сделать это завтра утром.

— Ерунда. Я свежа, как утренняя роса. — Переубедить Мириам Браунинг было совсем не просто, и в этом она походила на свою невестку.

— Ну, разумеется, приезжайте. Только позвольте мне поехать прежде вас, чтобы подготовить к вашему визиту семью. — На этот раз Колби не собиралась уступать, и леди Мириам подчинилась.

Харвей Кортнэйдж проклинал тот день, когда согласился разделить судьбу Пэнэмана. Его городская одежда пришла в негодность. Он был голоден и до смерти хотел выпить чего-нибудь крепкого. Обыскав пещеру, он не нашел ничего, кроме куска засохшего сыра и нескольких яблок. Он услышал шаги. Не хватало только, чтобы его кто-нибудь нашел в логове Пэнэмана.

— Долго же тебя не было, — злобно сказал он, с облегчением обнаружив, что это всего лишь Пэнэман.

— Закаляй характер, — ответил тот, снимая с плеча палку с парой кроликов. — И вообще, какого черта ты все еще здесь? В прошлый раз ты сказал, что никогда не вернешься.

— Пришлось. Мне нужно с тобой поговорить. — Кортнэйдж решил, что умнее сдержать свое раздражение. Непредсказуемый взрывной характер Пэнэмана требовал осторожного обращения.

— Ну, валяй, говори.

— Давай уедем из Англии. Денег у меня достаточно, чтобы добраться до любого места. Мы можем уехать в Австралию и купить себе империю, если захотим, — осторожно наступал он, и это усилие давалось ему нелегко. Все говорило о том, что Пэнэман был на грани помешательства. Кортнэйдж открыл сумку и вывалил банкноты на земляной пол.

Пэнэман посмотрел на деньги и поднял с земли пачку банкнот. Некоторое время он взвешивал предложение Кортнэйджа, а затем бросил деньги обратно на пол.

— Ни на что умнее ты просто не способен. Сегодня ночью я собираюсь покончить с этой сукой и ее семейством. — В его глазах сверкнула звериная злоба. — Я выследил ее и хочу убить.

— Не будь идиотом! — взвизгнул Кортнэйдж. — Секретарь Браунинга привез сюда его мать. В этот раз тебе не удастся сделать все тайком.

— Тем лучше. — Пэнэман был вне себя от радости.

— Ты уже отомстил ей, и у тебя есть деньги, чтобы начать все сначала. Чего еще желать?

— Колби Браунинг жива, разве не так? — спросил Пэнэман, наклоняясь, чтобы содрать шкуру с кроликов.

— Ты сошел с ума, и я намерен остановить тебя, чего бы это ни стоило.

Пэнэман повернулся, одним стремительным рывком поднял Кортнэйджа, будто толстяк был всего лишь мешком с картошкой, и швырнул его головой о стену пещеры. С разбитым, окровавленным лицом, Кортнэйдж, воя, как раненый зверь, сполз по стене. Его застывший взгляд смотрел в никуда. Пэнэман поднял дубину и опустил ее на голову Кортнэйджа.