Поцелуй отмщения

Глава 29

Фионн не спрашивал её о Брэйтеме в тот день. И в следующий.

Они стали неплохо сосуществовать, Фионн предложил дальше тренировать её. При этом замок они использовали, как Храм Святого Семейства. Они не обсуждали остальное, выбрали безопасную нейтральную зону. Но дождь вернулся через день холодным ливнем. Роза поздно проснулась, уставшая от траты энергии, переносясь по землям замка вчера. Фионн пытался научить её сражаться, используя способности. Биться с ним было приятно.

Отыскав завтрак из кексов, оставленных Фионном, Роза пошла по замку в поисках него с чашкой кофе в руке. Она спросила о слугах, и Фионн сказал, что не нанял новых. От разговора он помрачнел, и Роза не давила дальше. Роза не была рада, что заперта в замке. Она медленно влюблялась в Киивнир, но становилось понятно, что переезжала после колледжа не из-за того, что что-то искала.

Роза сама по себе кочевник.

К счастью, это означало, что переезды всю жизнь не повлияли на её счастье.

Она нашла Фионна в главном зале на угловом диване, он читал книгу в кожаном переплете. Роза тихо прошла к нему, и он поднял взгляд.

— Доброе утро.

— Привет. — Она опустилась на смежный небольшой диван, подогнув ноги под себя. Они смотрели в глаза друг другу, пока она подносила кофе к губам. Роза старалась игнорировать трепет в животе. Её влечение пропадёт не скоро.

Огонь пылал в каминах в комнате, но Роза дрожала.

Фионн приподнял уголок губ. Судя по нахальному виду, Фионн знал, что она дрожала не от холода.

Роза мрачно посмотрела на него и фыркнула.

— Хватит.

Фионн улыбнулся.

— Я ничего не делаю.

— Делаешь.

— Я просто сижу и читаю.

— Ты жил три века. Ты не прочёл все книги?

Он покачал головой, всё ещё улыбаясь.

Розе не нравилась радость от того, что заставила его улыбнуться.

Она перевела взгляд на книгу, пока не поддалась импульсу, и всмотрелась в название. Обложка с иллюстрацией, прикрывающая книгу, лежала на диване рядом с Фионном.

— «История Среднего востока»?

Он опустил книгу и пожал плечами.

— Фионн, ты живёшь уже три века. Разве ты не знаешь об истории больше многих людей?

— Я пропустил больше 1800 лет истории, пока лежал под чарами друидов, Роза. И даже прожив несколько веков, я не смог узнать всё. Ты живёшь так долго, что информация борется за приоритет в голове. Факты и воспоминания отодвигаются в пользу того, что мозг считает важнее. Я читаю эту книгу в третий раз.

Роза поняла кое-что, что не приходило ей в голову.

— Тебя это беспокоит? Кроме боли из-за личных потерь… тебя беспокоит, что ты пропустил 1800 лет истории, которых тебя лишили?

Воздух стал холоднее.

— Насколько честным мне быть?

— Я всегда хочу, чтобы ты был на сто процентов честен со мной. Несмотря ни на что.

— Тогда нет. Я лишился права наблюдать, как растут мои дети, но благодарен, что не жил все две тысячи лет. Чары оставили меня во снах, но я не ощущал, как проходило время. Три века — достаточно долгая жизнь, Роза. Время раскрывает неспособность учиться на ошибках. Больно смотреть, как империи повторяли ошибки снова и снова. Время бьёт по надежде и укрепляет цинизм. Бессмертие изолирует. Всё, что делает тебя человеком, пропадает.

— Что, например?

— Красота в хрупкости. Пыл неминуемого. Благодарность времени.

Тревога пронзила душу Розы. Она со временем потеряет всё, что делало её человеком? Не потеряла ли уже? Она во многом была бесстрашной. Но в остальном — нет. Роза задумчиво смотрела на него.

— Ты всё ещё человек, Фионн.

Он нахмурился.

— Почему ты так говоришь?

Она утомлённо вздохнула.

— Возмездие — людское дело.

— Что ты думаешь о чарах, создавших тебя, Роза? — спокойно спросил Фионн, хотя мышца на челюсти дергалась. — Анья отомстила людям за то, что портили её идеальный маленький мир.

— Это не месть. Ты сам говорил, что то — хитрость. Скука бессмертия.

— А Ниам?

— А что Ниам?

Фионн потёр ладонью челюсть, шорох щетины громко зазвучал в просторной комнате. Роза подавила желание подойти и коснуться его.

— У меня есть причины верить, что Ниам — мой потомок.

От этого Роза встрепенулась.

— Что?

— Бран всё время напоминает, что улик нет. Её фамилия Фаррен, это современная версия для О'Фаракейн. Так звался мой клан. Её семья жила давным-давно. Говорили, у них была связь с мифическим Ри Мак Тиром.

Ого.

Теперь она поняла его разговор с Ниам в Мюнхене. И почему он сказал, что она не должна его бояться. Фионн не убьёт кого-то своей крови.

— Я ощущаю это внутри, Роза. Ниам — мой потомок. И Анья сделала бы так со мной, — он с горечью скривил губы. — Зная, что я не подниму руку на свою кровь. Так что нет, месть — не только для людей.

Роза была осторожна с этой темой, но ей нужно было спросить. Она осмелела и сказала:

— Ты говорил, она сделала тебя своим… — она не могла договорить.

— Шлюхом, — холодно закончил Фионн.

Роза кивнула.

— Да, сделала.

Она смотрела на большую и сильную фигуру на диване, ей было больно за него.

— Любому сложно ощущать себя бессильным и использованным. А тому, кто вёл армии… Мне жаль, Фионн.

— Мужчина, женщина, дитя, поэт, фермер или король… неважно, кто ты, Роза, это всё равно ломает разум.

— Ты говорил с кем-нибудь об этом?

— С психиатром? — он цинично ухмыльнулся.

— Нет. С другом.

Он вздохнул.

— Нечего говорить. Я давно смирился с этим.

— Да? — опасно давила она. — Ты всё ещё хочешь… ты всё ещё собираешься отомстить.

— Не за это. Да, сука мучила меня. Да, разум ломало то, что телу было приятно, а дух рушился от презрения к себе и ярости. Но почему, по-твоему, она сделала меня фейри, Роза? Потому что не смогла сломать. Она не смогла заставить меня любить её. Не романтической любовью. Не любовью пары. Льстивой любовью, которую она хотела ото всех своих подданных. Она делала вид, что ей нравился вызов существ, выступавших против неё, но это было не так. Ей нравилось ломать. — Его глаза уже не были мертвыми. Они пылали. — Я не дал ей этого. И она сделала меня тем, что я ненавидел больше всего. И из-за этого я потерял тех, кого любил. Потому я требую мести.

Роза, думая об этом, переживала сложные эмоции, ничего нового, в случае с Фионном. Она восхищалась его силой, красотой духа, который не позволил рабству сломать его. Но её злило, что кто-то мог оставаться верным себе в ужасные времена, но не видел, что давал Анье выиграть, отказываясь от второго шанса на счастье.

— Ты — не они. Ты — не её. Вы одного вида, но, Фионн, Мартин Лютер Кинг-младший и Адольф Гитлер — тоже. Но они не должны стоять в одном предложении, да? Не то, кто ты, делает тебя хорошим или плохим. Твои намерения и поступки определяют тебя. Ты достаточно старый, чтобы понимать это. Думаешь, раз я фейри, я гадкая и злобная?

— Роза, — сказал он с предупреждением.

— Думаешь? Потому что я так не думаю. Мне нравится сила, но не из-за того, что я хочу раздавить других ею. Мне нравится её свобода. Мне нравится магия. Возможности. Мир сильно отличается от того, что я ожидала. Он древний и новый, загадочнее, чем я представляла. И я теперь часть его. Как и ты. Твои намерения насчёт меня были плохими. — Сквозь слёзы она смотрела, как он помрачнел от… гнева? Сожалений? Было сложно понять. — Но важна твоя способность передумать, и поступить правильно. До того, как я узнала правду о тебе, видела тебя как неземное благородное создание, с которым мне волнительно и безопасно. И, несмотря на твои планы на месть, я всё ещё вижу тебя таким. Такой ты в глубине души. Просто упрямый, и не видишь этого.

Последнее предложение сорвалось с губ, и Фионн встал и вышел из комнаты. Даже не оглянулся.

Слёзы полились по щекам Розы, стоило ей моргнуть.

Фионн хотел общества Розы — желал, ведь всё естество загоралось, когда она оказывалась поблизости — ему нужно пространство. Она задевала старые раны и разбирала причины мести Анье, путала его мысли, навязывала свои идеи о том, какой он.

Роза запуталась. Связь пары заставляла её ощущать бред насчёт него.

Если в его ледяной душе и оттаял уголок от её впечатления о нём, Фионн игнорировал его.

Из всех комнат замка только спальня была убежищем Фионна. Оттуда открывался чудесный вид на море, и там были его любимые книги. Книги — одно из лучших изобретений современного мира. Он научился читать сразу же, когда выучил английский. А потом изучил французский, немецкий, испанский и латынь, и он научился читать и на тех языках. Он многое в мире пропустил, пока был в мире фейри. И пропущенное поражало его.

Он направил руку на камин, и в нём затрещал огонь.

Фионн сел на большую кровать, смотря на языки огня. Стоило сильнее надавить на Розу ради Брэйтема. Дни пролетали. И её хватка становилась всё опаснее.

Началось с его историй, чтобы манипулировать, но это превратилось в нечто иное.

Фионн говорил этой женщине то, что не рассказывал никому.

Он зажмурился, плюхнулся на кровать и пытался успокоить разум. Сосредоточиться. Но сон соблазнительно шептал об отдыхе.

Фионн свесил ноги с кровати, упёрся локтями в колени, глядя на стену, но, не видя её. Замок королевы в Соласе, столице Сауры, земель Дня, потрясал. Когда он попал в мир фейри, не знал, что вызывало отвращение сильнее: то, что он тут как раб, или красота чужого мира.

Замок Саура был высоким, башни и шпили тянулись далеко в небо, казалось, пропадали в нём. И замок искрился, как драгоценный камень. Весь. Здания тут были с покрытиями, которые звали блеском, мутный материал позволял видеть изнутри. Замок, казалось, весь был из осколков блеска, мерцал и сиял на солнце. Стены внутри сияли от шаров света, парящих под потолками.

Огонь как источник света в мире фейри не требовался. Для такого у них была их ужасная магия.

— Ты хмурый. — Её голос был как удар хлыстом по спине. — Из-за чего хмуришься?

Фионн оглянулся на нагую королеву фейри. Анья была потрясающе красивой. Красота была для неё мелким словом. Светящаяся. Золотая. Золотистые волосы и глаза, золотая кожа, узкая талия, длинные тонкие ноги, округлые бедра и пышные груди. Она спокойно растянулась, согнув одно колено, а вторую ногу вытянув перед собой; корпус был приподнят на локтях. Золотистые глаза пристально смотрели в его глаза.

Фионн презирал её. Всей душой презирал Анью, королеву фейри.

— Это из-за девушки, которую я убила сегодня? Она и её сестра пытались сбежать от аристократа, которому принадлежали. Я пощадила её сестру. Я могу быть милостивой, Фионн. Но, если хочу поддерживать страх и уважение моего народа в равновесии, мне нужно принимать сложные решения.

Фионн не мог понять язык фейри. Он был неразборчивым для людей. Но фейри быстро улавливали языки людей, как и язык его народа. Он хотел, чтобы было не так. Чтобы он не мог понять, чтобы не общался с этой сукой. Закатив глаза, он повернулся к стене, предпочитая этот вид.

— Забавно, что ты убила сестру с рыжими волосами и пощадила темноволосую. По их словам, темноволосая была подстрекательницей.

Он ощутил её прикосновение к спине, когда она скользнула пальцем по ней.

— Ты знаешь, почему, сладкий. Это нужно озвучивать? От этого я кажусь мелочной.

— Ты убила её, потому что она выглядела как Эйвин.

Её прикосновение исчезло, он услышал, как она раздраженно фыркнула.

— Обязательно произносить это имя?

— Я никогда не полюблю тебя, Анья. — Фионн встал, повернулся к ней. Ненависть была льдом в его венах. — Почему не убить меня?

Она улыбнулась. Невинная милая улыбка не вязалась с её злобой.

— Потому что я наслаждаюсь тобой. И тем, как ломаю тебя.

— Прошло шесть лет. И до сих пор ты не сломала меня… и не сломаешь.

Анья рассмеялась, звук был радостным, как переливы колокольчиков. А потом она пропала и появилась в другой части комнаты, где хранила всегда полную чашу светло-золотой жидкости, бурлящей на языке. Она сделала глоток, и золотое платье, будто жидкий металл, окутало её. Она смотрела на него с желанием и угрозой.

— О, такой наивный Фионн. Если на это уйдут века, так тому и быть. Но я сломаю тебя.

— Никогда.

Она снова рассмеялась, запрокинув голову, и волосы мерцали, как озаренная солнцем вода, на её спине. А потом она махнула ладонью, и появился Лир, капитан стражи.

Фионн напрягся. Лир был садистом, обожал насилие. Мужчины, женщины, дети — ублюдку было всё равно. Он не только убил волка Коналла, но и попытался напасть на Фионна. Его остановила Анья, появившись и отругав его.

Она передумала?

Королева фейри ухмыльнулась, словно читала его мысли.

— Не ты, Фионн. Я никогда не наврежу тебе так. Есть другие способы сломать тебя.

Его сердце билось ужасно быстро, словно знало то, что не знал он. Перчатка появилась на ладони Лира, а потом в ладони появился серебристый кинжал.

Брэйтем.

Кинжал Фионна из чистого железа. Тот, которым он убил принца фейри. Фионн пытался понять, что происходило. Где-то на глубине сознания он знал, что началось это как воспоминание… но Лира с кинжалом тогда не было.

Что происходило?

Анья махнула ладонью, и Роза оказалась в комнате, обнажённая, на коленях перед Лиром. Капитан потянул её за волосы ладонью без перчатки, она закричала, и Фионн бросился к ней.

— Нет уж. — Лир, дразня, прижал кинжал к горлу Розы. Железо коснулось её кожи, она зашипела от боли, слёзы наполнили глаза.

— Мудак! — Фионн устремился к Розе, но Анья преградила путь.

Он пытался оттолкнуть её, но она сдерживала его силой фейри, смеялась от растущей паники.

Фионн толкал, бил кулаками, но она легко уклонялась, не давая ему добраться до Розы, а Лир резал её тело снова и снова железным кинжалом. А потом его ладонь опустилась на пуговицы кожаных штанов, он жестоко смотрел на Фионна.

— Я порву её, а потом убью, и ты будешь смотреть на это.

Бессилие обжигало, было горячим камнем в горле Фионна, пока он смотрел на Розу.

Слезы лились из её глаз, она прошептала ему:

— Не смотри, mo'chroí. Не смотри.

Фионн, тяжело дыша, поднялся с кровати, и ощутил реальность. С этим пришло огромное облегчение.

Роза в порядке. Это был просто сон.

Его ладонь дрожала, он убрал волосы с лица и упёрся локтями в колени.

Проклятье.

Сон ощущался как настоящий.

Ему нужно найти Розу, понять, что она жива и невредима. Это желание было сильным. А ещё желание держать её в своих объятиях, всё ещё хватаясь за необходимость отомстить. Ощутить вкус. Хоть прикоснуться.

Чтобы забрать хоть что-то с собой перед тем, как его поглотит тьма.