Почему нет?

Глава 12

POV Ярослав

Лезвие ножа разрезает мягкий бисквит, кухня наполнена ароматами сладкого теста и сочной вишни. Из колонки на холодильнике, заменившей пару лет назад старое радио, негромко играет музыка из плейлиста, который мы с ребятами собираем еще со времен школы. Подхватываю лопаткой кусок пирога и кладу его на тарелку, лежащую на протянутой ладони Кирилла.

– Горячий, – предупреждаю строго.

– Угу, – мычит он, отламывая пальцами кусок корочки.

– Смотри рот не сожги, – ухмыляюсь я, снимая прихватки-варежки, и возвращаюсь за кухонный стол, на котором разложены пазлы.

– Ради такого я бы и город сжег, – весело отвечает Кирилл, усаживаясь напротив. – А ты не будешь?

– Пока не хочу.

Упираюсь подбородком в сцепленные в замок руки, разглядывая кусочки головоломки. Рядом лежит мобильный, экран которого почти весь день был траурно-темным, и я вновь бросаю все силы, чтобы отвлечься от мыслей о том, чем сейчас занята одна особенная девушка. Правда, получается из рук вон плохо. Ясмина, должно быть, уже на свидании. Интересно, им весело? Что она ему рассказывает? Удалось ли ему ее рассмешить? Вздохнув, передвигаю указательным пальцем деталь пазла к ряду других с ровным краем и продолжаю поиски. Кир жует молча несколько минут, а после встает, чтобы взять себе еще один кусок пирога. Затем он открывает пошире окно, затянутое москитной сеткой, и запрыгивает на подоконник. За его спиной алеет закат, вечерний воздух сочится в комнату.

– Что за картина на этот раз? – спрашивает друг, кивая на пазлы. – Почему все детали серые?

– Потому что она серая, – говорю я и соединяю несколько пазлов внешней рамки.

– Значит… рисунка не будет?

– Нет.

– И какой в этом смысл? – недоуменно бубнит он, активно пережевывая.

– Найти подходящие друг к другу пазлы.

– Как весело…

Неопределенно хмыкаю, возвращаясь к занятию, как вдруг по столу расползается дребезжание, а из динамиков мобильного звучит стандартная мелодия входящего звонка. Сердце ударяет по ребрам, но, бросив беглый взгляд на экран, я равнодушно отклоняю вызов.

– Снова пахан? – интересуется Кирилл, спрыгнув с подоконника, и несет тарелку в раковину.

– Угу.

– И че хочет?

– Не знаю.

– Может, стоит взять?

– Возьми, – бросаю сухо.

– Яр, – тяжело вздыхает Кирилл, включая воду. – Просто позвони ей, и все. Скажи, пусть пошлет на фиг…

– Кир, ты вроде с Дашей встретиться собирался, чтобы аппаратуру из студии забрать. Я, как ты и просил, сделал вид, что забыл о твоих вещах. Они в восемь закрываются. Ты не опоздаешь?

– Хочешь, чтобы я отвалил?

– Да, – заявляю твердо.

– Ладно, – расстроенно говорит он.

Шум воды затихает, и через минуту Кирилл проходит мимо, похлопав меня по плечу. Прикрываю глаза, выпуская весь воздух из легких. Я, как тот пес на привязи, хожу по кругу возле палки, к которой прикреплена короткая цепь. Со двора доносится собачий лай. Похоже, соседский Пират хорошо меня понимает.

Минуты утекают, собираю внешнюю рамку пазла. Деталь цепляется за деталь, одна к другой, идеально совпадая. Где же моя деталь? Та самая, недостающая. Без нее картина не будет полной, не станет завершенной. Я вполне доволен своей жизнью в данный момент. Учусь, работаю. У меня есть семья, есть люди, которыми я дорожу. Планов тоже хватает, как и сил для их воплощения. И я знаю, что времени впереди еще слишком много, чтобы волноваться о недостающих фрагментах, и все равно… отсутствие одного из них в последнее время ощущается слишком остро.

Стук в дверь заставляет меня настороженно обернуться в сторону прихожей. Если это тетя Лида принесла еще вишни, то придется тащить ее на рынок и раздавать бесплатно, потому что компоты закатывать я не умею.

– Открою! – кричит Кирилл.

Прислушиваюсь. Звучат голоса, но слов не разобрать, а уже через несколько секунд на кухню входит Ясмина. Смотрю на нее и ничего не понимаю. Как она здесь оказалась? Почему? Яся напряженно сглатывает, обводя взглядом комнату. На ней симпатичный белый сарафан длиной до середины бедра, застегнутый на крупные коричневые пуговицы. Распущенные волосы убраны за уши, на мочках которых поблескивают миниатюрные золотые сережки. Ресницы накрашены тушью, румянец на высоких скулах напоминает переливы розового золота.

– Привет. – Ее смущенный голос напрочь вышибает дух.

– Привет, – отзываюсь я и кошусь на телефон. Я ведь никак не мог пропустить от нее ни звонок, ни сообщение. Что она здесь делает?

– Занят?

Пораженно моргаю, встряхнув головой, и приглашающе взмахиваю рукой:

– Нет. Проходи.

Она подходит к столу и выдвигает стул, занимая место Кирилла. Упирается локтями в столешницу, обняв себя за плечи, и наклоняется, рассматривая головоломку.

– Ты-ы-ы… пазлы собираешь? – спрашивает Яся, наморщив лоб.

Мой взгляд стекает по ее носу к губам, чуть тронутым прозрачным блеском, и дальше, к ложбинке груди, прилично скрытой за квадратным вырезом сарафана.

– Да, – отвечаю на вопрос, пока его не забыл.

– Тебе точно двадцать?

– Да он ментальный дед! Родился уже шестидесятилетним! – раздается насмешливый голос со стороны.

Поворачиваюсь к Кириллу, и друг тут же вскидывает руки:

– Уже ухожу. Вернусь… м-м-м… нескоро.

Яся приглушенно хихикает, а я взглядом указываю Кириллу на дверь. Что он несет? Совсем идиот? Друг подмигивает мне и покидает комнату, а Ясмина складывает две детальки пазла, довольно улыбаясь. Череп трещит от количества вопросов, которые хочется задать, но я молчу. Слишком ошарашен.

– Я не вовремя? – Ясмина поднимает на меня взгляд, и в нем все: трогательное смущение, немного неловкости и самое приятное – надежда. – Я просто гуляла тут и-и-и… ну, вышла на знакомую улицу. Подумала, дай загляну. Вдруг ты дома. Даша сказала, что из студии ты еще в пять ушел.

– А как же твоя встреча?

– А уже все.

Боже, она хоть понимает, что говорит? Осознает? Это буквально то же самое, что: «Мне нужна хорошая компания, Яр. И ты – лучший из вариантов». Мои губы расплываются в улыбке, тело обмякает.

– Я рад тебя видеть, – произношу зачарованно, и Яся едва заметно выдыхает, приоткрыв губы.

Не знаю, что там у нее случилось. Что именно ее сюда привело, но сам факт – она здесь. Сидит у меня на кухне. Пришла ко мне. Звонок на мой мобильный нарушает блаженную тишину, и я безжалостно отключаю телефон, от чего Ясмина заинтересованно ведет бровью.

– Спам, – отмахиваюсь я.

– Микрозаймов набрал? Ты осторожнее, у меня знакомый тип так на полмиллиона попал, а должен был всего двадцать тысяч.

– Нет, я деньги в долг не беру. Это сегодня весь день из стоматологии наяривают. Зовут на бесплатную профчистку, а как придешь, скажут, что тебе нужен новый рот.

– О да! – смеется она, сильнее впиваясь пальцами в предплечья. – Плавали, знаем, – добавляет тише.

– Ясь, – зову я, понимая, что стоит все-таки закрыть один вопрос, чтобы избавиться от лишней неловкости.

– М-м?

– Как прошло свидание?

– Ужасно, – отвечает она, опуская голову.

– Он тебя обидел? – спрашиваю, здорово напрягшись.

– Скорее я его.

– А, да? Тогда ладно. Так ему и надо.

– Серьезно? – удивленно усмехается она. – Может, ты меня еще и похвалишь?

– Конечно. Ты молодец, что решилась пойти. Неудачный опыт – все равно опыт. А чужие обидки и ожидания – чужие проблемы.

Яся пытливо вглядывается в мои глаза, и я не понимаю, что ее смущает. Не верит, что я на ее стороне? Зря. Очень зря.

– Так что было не так? – задаю следующий вопрос.

– Ничего. Просто… это было… никак. Я словно побывала в заброшенном парке аттракционов.

«И после ты пришла ко мне? Хочешь, чтобы я тебя покатал?» – произношу мысленно то, что хочется, а вслух подбадриваю ее по-дружески:

– Ну и черт с ним. Найдем другого.

– Не надо, – мотает головой Яся.

– Почему? Передумала заводить любовника?

– Заводить – нет. А вот искать – да.

«Ну и правильно. Искать не нужно», – снова глупости лезут в голову, а на деле я лишь понимающе киваю.

Ясмина проводит пальцами по прядям волос у лица, поправляя их. Ей в спину бьют лучи заходящего солнца, а вокруг приятная теплота с ароматами сдобы, вишни и пряных духов.

– У вас тут… – говорит Яся, стреляя взглядом влево, – так вкусно пахнет. Это что, пирог?!

– Да, – горделиво усмехаюсь я, услышав в ее голосе неподдельный восторг. – Ты голодна? Хочешь кусочек?

– Если честно… очень.

– А чай будешь? – спрашиваю, поднимаясь из-за стола.

Ясмина вскидывает голову и смотрит так, словно я Дед Мороз, прилетевший на сказочном олене лично к ней.

– Буду. – Ее подбородок коротко вздрагивает.

– Черный? Зеленый? Погорячее или разбавить? С сахаром или без?

– Черный, – хлопает она ресницами, и у меня такое чувство, что их кончики проходят прямо по моему сердцу. – Горячий и без сахара.

– Заказ принят, – шутливо кланяюсь я и отступаю.

Ставлю чайник на плиту и отрезаю от пирога кусок, выбрав самую ровную и симпатичную часть. Завариваю черный чай в гостевой чашке, что осталась от сервиза бабули Леши, и несу все это Ясе. Ставлю на стол, и она наклоняется над тарелкой, глубоко вдыхая.

– Вау, – хрипло выдыхает Ясмина, сбивая мое дыхание.

Дурная нежность, разбавленная чем-то куда более горячим, нежели чай, наполняет мое тело. Поднимаю руку и мимолетно касаюсь затылка Яси, приговаривая:

– Ешь. Приятного аппетита.

Возвращаюсь на свое место. Ясмина отламывает ложкой кусочек пропитанного вишневым соком бисквита и кладет в рот. Покачивается, прикрыв глаза дрожащими ресницами, и мне хочется закрыть лицо руками, потому что это слишком волнующе для обычного поедания пирога.

– Как вкусно. И он еще теплый. Кто мастер?

– Я! – Складываю руки на груди и откидываюсь на спинку стула.

Ясмина недоверчиво замирает, а затем пробует еще кусочек и еще. С наслаждением наблюдаю за ней, и мои мысли с каждой ложкой становятся все темнее, а мышцы живота каменеют.

– Значит, ты… – рассуждает она, прервавшись, – вечером субботы после работы печешь пироги и собираешь пазлы?

– Иногда.

– Ну точно дед, – хихикает Яся и доедает остатки.

– Вкусно? – спрашиваю мрачно.

– Угу.

– Добавки хочешь?

– Не откажусь.

– Тогда возьми свои слова назад.

Она делано закатывает глаза и протягивает мне пустую тарелку, хитро улыбаясь:

– Ну конечно же, ты никакой не дед. Ты молод. Прекрасен. И твои пироги самые вкусные из тех, что я ела! Можно еще?! Пожалуйста.

Мой похабный мозг мигом переворачивает ее слова, окрасив их в ярко-алый. Ей можно все, и это проблема, ведь просит она просто пирог. Забираю тарелку из ее рук и шагаю за добавкой. Ясмина быстро расправляется с еще одним куском и выпивает чай.

– Спасибо, – говорит она, стряхивая крошки с губ костяшками пальцев.

«Тебе спасибо. Ночка у меня сегодня будет веселая».

– На здоровье, – отвечаю сдержанно, что с каждой секундой становится все сложнее и сложнее.

– Я-я-я… эм-м-м… Я тебе не мешаю?

– Конечно нет.

– Если что, можешь выгнать меня в любой момент.

«Будь моя воля, я бы тебя к батарее пристегнул, а еще лучше – к кровати».

– Можешь оставаться, сколько захочешь.

Яся опускает взгляд на стол, то ли скрывая от меня что-то, то ли просто размышляя, а после предлагает:

– Помочь тебе? С пазлами.

– Если хочешь.

Она встает, обходит стол и садится рядом. Из колонки на холодильнике звучит старенький трек Басты – «Любовь без памяти». Коля и Толя тащатся по этому ростовскому дядьке уже много лет. Яся улыбается мне как-то по-другому, загадочно и задумчиво, а после склоняется над столешницей, вовлеченно принимаясь рассматривать детали головоломки.

«Необъясним этот основной инстинкт».

Пазл методично складывается, между мной и Ясминой завязывается незамысловатая беседа. Звучат шутки, тихий смех и старенькие треки из колонки. Говорим о музыкальном вкусе, вспоминаем моменты, связанные с той или иной композицией. Обсуждаем фильмы и сериалы, которые смотрели или только планируем. И Яся все ближе, все раскованнее. Ее плечо то и дело касается моей руки, наши пальцы сталкиваются над столом, потянувшись за одной и той же деталью. Взгляды тянутся друг к другу, и в недолгих молчаливых паузах, кажется, звучат чувства. Магическое влечение в невидимых трескучих искрах вокруг, скомканное волнение в рваном биении сердца и жаркое желание в затрудненном дыхании.

Время тянется, темы разговоров сменяют друг друга. Завариваю нам еще по чашке чая и слушаю Ясю, забираясь в нее все глубже. Слушаю и не перестаю восхищаться. Она любит готовить и переживает из-за того, что мало занимается спортом. Смотрит все хайповые аниме и фильмы про супергероев. Мечтает отправиться в пеший поход в горы, но отдыхать на морском побережье предпочитает с комфортом. Ее мама армянка, а папа русский. И теперь я понимаю, откуда в ней это смешение сладкого и терпкого вина и освежающего кваса с кислинкой. Она уважает родственников со стороны отца и с теплом говорит о родне со стороны матери. И я мог бы провести так всю ночь, даже десятки ночей, с чашкой чая в руках под дурманящий звук ее голоса, но последняя деталь головоломки занимает свое законное место, а ночь за окном уже накрывает двор густой тьмой.

– Та-дам! – восклицает Яся, довольно улыбаясь. – Ну вот и все!

– Да, – отвечаю я, скрывая разочарование.

Уже довольно поздно, мы просидели несколько часов, а значит, скоро придется прощаться.

– У тебя много пазлов? – интересуется она.

– Штук тридцать, наверное, наберется.

– Соберем как-нибудь еще? Только с картинкой. Занятие расслабляющее, но все-таки хочется видеть хоть какой-то результат.

– Конечно, – мягко киваю я, и надежда на еще один подобный вечер ощущается бурными внутренними овациями.

Ясмина допивает чай и берет со стола свой телефон. Ее плечи и грудь приподнимаются на вдохе, и она произносит, как мне чудится, с легкой грустью:

– Уже так поздно.

– Я тебя не выгоняю.

– А стоило бы, – весело говорит она, поднимаясь со стула. – Мне и правда пора.

Киваю и встаю следом, сдерживая глупый порыв уговорить ее остаться. Не стоит форсировать события, не хочу терять ту легкость, что появилась между нами сегодня. Ясмина шагает в прихожую, я за ней, зажигая свет.

– Вызвать тебе такси? – спрашиваю, пытаясь вспомнить, где бросил свой телефон.

– Нет, спасибо. – Она присаживается на корточки, повернувшись ко мне боком, и надевает низкие белые кеды, а я усердно делаю вид, что не пялюсь на ее открытые ноги и часть бедра, выглядывающего из-под юбки сарафана. – Лучше прогуляюсь.

Что она сказала только что? О чем я вообще спросил? Несколько мгновений уходит на то, чтобы вернуть связь с разумом, и Яся выпрямляется, глядя мне в глаза.

– Путь неблизкий, и там темно, – произношу я, поймав наконец мысленное равновесие.

– Ничего. Я большая девочка.

– Давай я… – Слова летят быстрее мыслей, и я не могу им воспротивиться. – Давай провожу.

На губах Яси появляется улыбка, но у меня не получается ее идентифицировать. Снисхождения нет. Неловкости тоже. Ну что? Что это? Она откажется? Снова припомнит, кто из нас старше?

– Если тебе нетрудно, – отвечает Ясмина, в который раз за сегодняшний вечер меня поражая, – то я была бы очень благодарна.

Да что с ней? Что она творит? Ей не стыдно? Нет. Конечно нет. Мы же друзья, это нормальная просьба. Запрыгиваю в первые попавшиеся кроссовки, ступни колет подложка над подошвой, ведь это те самые, которые лишились стелек в вечер нашего знакомства. Надо бы заказать новые, но все руки не доходят.

– Идем, – говорю я и тянусь к дверной ручке.

Прохладный ветерок врывается в комнату, и Ясмина выходит на крыльцо. Хватаю с вешалки свою ветровку, с полки – ключи и банковскую карту и тоже переступаю порог. Яся обхватывает себя за плечи, и я тут же их укрываю:

– Вот, накинь.

Она беззастенчиво просовывает руки в рукава и запахивает ветровку на груди, коснувшись носом воротника. Поднимает голову и сносит меня с ног тихим:

– Тобой пахнет.

– Кхм… – растерявшись, прочищаю горло. – Да, она моя.

– Спасибо. Так гораздо лучше.

– Не за что, – отзываюсь монотонно.

Отворачиваюсь, чтобы закрыть замок, а сам глупо таращусь на дверное полотно. Что-то не так. В ней что-то изменилось. Мы не пили ничего крепче чая, не говорили ни о чем серьезнее киновселенной «Марвел», но дистанция… ее почти нет. И это не я ее сокращаю. Я вообще не делаю ничего нового, а вот Ясмина… она…

– Все нормально? – слышится ее глубокий голос за спиной.

– Да, – резво отвечаю я, поворачивая ключ. – Замок немного троит. Идем.

Выходим со двора и шагаем по гравийной дороге в сторону центра. Шумит листва, на небе горят звезды, а фонари разливают пятнами желтый свет. Если выключить голову, выключить все то, что мешает, то можно даже представить, что настоящее свидание у Ясмины было сегодня не с Гришей, а со мной.

– Как там развод твоих родителей? – вдруг спрашивает Яся.

– К моему большому удивлению, процесс полным ходом идет к логическому завершению. Насколько я знаю, сейчас они решают все моменты, связанные с общим имуществом.

– Значит, все серьезно.

– Похоже на то.

– Ты… рад?

Неопределенно усмехаюсь. Интересный вопрос. И ответ на него тоже.

– Мне все равно.

– Правда?

– Да.

– Это… как-то печально.

Поворачиваюсь влево, и Яся взволнованно мотает головой:

– Извини, я… не стоило мне…

– Все нормально, – мигом успокаиваю ее. – Понимаю, ты со своей родней близка, но у меня все иначе. Может, если они развелись бы лет пять назад, до того как я ушел из дома, то все было бы по-другому, но теперь так. Они живут своей жизнью. Я – своей.

– Ты даже с мамой не общаешься?

– Немного. Мы иногда созваниваемся, раз в месяц я стараюсь приезжать к ней, но это… знаешь, как на встрече выпускников. Вы делаете вид, что рады друг другу, но на самом деле понятия не имеете, что сейчас происходит в жизни каждого. Думаю, ей это тоже не сильно нужно.

– Быть такого не может.

– Может. Когда мы видимся, она… – Вспоминаю последние встречи с матерью. Эти неловкие паузы, взгляды куда угодно, только не на меня, поверхностные вопросы, сухие ответы. – Она и сама не горит желанием общаться.

– Может, ей просто стыдно? – предполагает Ясмина. – Ну, за то, что все так вышло.

Еще одна воронка воспоминаний прямиком из детства вырывает меня из реальности, и я не могу дышать, ощутив крепкие объятия матери. Ее трясущиеся руки, звуки хриплых рыданий. Она плакала, прижимая меня к груди, после очередного скандала с отцом. Говорила что-то сумбурное и сбивчивое. Ее слезы катились по моему виску, и я прижимался к ней теснее, стараясь унять боль. Мне тогда было лет семь или восемь. Я еще не до конца понимал, что именно происходит, а когда через пару лет понял, то продолжил еще с большим усердием утешать ее в моменты душевного бессилия и обиды, ведь, кроме меня, у нее никого больше не было. Бабушка по ее линии умерла еще до моего рождения, своего отца мать не знала. Подруг, насколько я помню, у нее тоже не было, только двоюродная сестра, которая живет черт знает где. Я даже не уверен в том, что они все еще общаются. Еще года через три я начал защищать мать, доставлял отцу столько проблем, сколько мог придумать, влезал в их ссоры, обижался, пытался торговаться, но все тщетно. Отец просто откупался и уезжал к очередной любовнице. Это знали все: его друзья, коллеги, наши соседи. Мать все больше закрывалась в себе, угасала. В какой-то момент даже я перестал быть ей нужен, она все чаще запиралась в ванной и плакала там, а когда выходила, могла по несколько дней не смотреть мне в глаза.

– Возможно. – Ощущаю, как внутри меня хнычет обиженный малец, но я намеренно его игнорирую. – Но я не держу зла ни на кого из них. И ничего не требую.

– И это удивительно.

– Почему?

– Не знаю. Я бы так, наверное, не смогла.

– Так только взрослые могут. Вот дорасте-е-ешь… – шутливо тяну я.

– Эй!

Ясмина толкает меня бедром, и я игриво грожу ей пальцем.

– Ну все. Не балуйся.

Она насуплено смотрит на меня исподлобья, но вмиг преображается: отводит взгляд и кротко ухмыляется.

– Я бы гордилась таким сыном, как ты.

– Мне уже звать тебя «мамочка»? – выразительно спрашиваю я.

– Нет! – весело взвизгивает она. – Я просто хотела сказать, что она… твоя мама наверняка тоже гордится. Даже если что-то мешает ей сказать об этом тебе.

– Мне бы хотелось, чтобы она гордилась собой, а не мной, – отвечаю я, устремив взгляд вдаль, выше домов и зданий.

– Да, – задумчиво отзывается Яся. – Это и правда важнее.

Шагаем дальше, продолжая болтать. В местах, мимо которых мы проходим, оживают воспоминания благодаря историям, что звучат одна за другой. Вот киоск, где мы с Лехой воровали жвачки. Через дорогу кинотеатр, где Яся с одноклассницами едва не разбили магазинную витрину. Добираемся до поворота во дворы, за которыми находится дом Риши, и меня даже не тянет обернуться, потому что все внимание приковано к девушке, идущей рядом. Местами тротуар довольно узкий, поэтому вот уже несколько минут она держит меня под руку. И я ведь в шутку предложил, но она согласилась. Снова ловлю себя на мысли о том, что не хочу окончания пути, окончания этой уютной ночи. Пытаюсь растянуть дорогу, как только возможно, но мы все равно добираемся до многоэтажки, где Ясмина снимает квартиру.

Притормаживаю у подъезда, но Яся шагает к двери и распахивает ее, продолжая рассказывать о своих школьных приключениях. Поддавшись, направляюсь следом, а по груди точно спичкой проводят. Куда она меня ведет? Прощаться не собирается? Поднимаемся на второй этаж, Яся достает из сумочки связку ключей и вставляет один из них в замочную скважину. Ощущаю еще один рывок призрачной спички и тихое шипение непонимания. Что происходит?

– Хочешь квартиру посмотреть? – спрашивает Ясмина, оглядываясь.

Что-то в ее вопросе меня коробит, словно он совсем не о том, что можно услышать. Разум угрожающе заносит кулак для удара, требуя отказаться и уйти, но любопытство бесстрашно.

– Эм-м-м… да, конечно.

Яся открывает дверь, и я замечаю, как дрожат ее пальцы, в которых побрякивают ключи. Она нервничает? Мне тоже стоит? Входим внутрь, но я не могу сдвинуться с коврика. За ребрами становится горячо, языки пламени лижут изнутри горло. Ясмина медленно стягивает мою ветровку и разворачивается, распрямляя плечи. Нет. Быть не может. Я знаю этот взгляд, видел его один раз в студии, прежде чем поцеловал ее.

– Проходи, – вроде бы беспечно говорит она, но ее грудь поднимается и опадает слишком коротко и часто. Это предвкушение на острие смущения. Смелость пополам с трусостью.

Смотрю Ясмине за спину. Дверь на кухню открыта, вижу стол и край желтого дивана. Безмолвие давит, демоны бунтуют, держа в руках транспаранты с желаниями, о которых неприлично говорить вслух. Неужто и ее демоны проснулись? Неужто они все заодно? И что теперь делать? Гореть? А что тогда останется? Зола и пепел?

– Давай, наверное, в другой раз, – стараюсь говорить как можно непринужденнее. – Уже поздно, ты устала.

– Нет, – не задумываясь отвечает Яся, но быстро исправляется: – Но если ты устал, то… конечно, иди. Я… я только… – Она нервно поправляет волосы, пряча глаза за густыми темными ресницами.

С трудом сглатываю, во рту сухо. Резвые удары сердца отдают пульсацией в кончиках пальцев. Она снова путает меня. Водит за нос. И я не то чтобы сильно против, но хорошо бы узнать, насколько это осознанно. Она понимает, что делает, или нет?

– Спасибо, что проводил, Яр. И за вечер тоже. Опять, – как-то уж слишком неестественно усмехается Ясмина, находя мои глаза.

– Всегда пожалуйста. – Мои губы едва шевелятся. – И тебе спасибо за компанию.

Она протягивает мне ветровку, сжимаю ткань в кулаке, но забрать не могу. Держит, не отпускает. Живот сводит от напряжения, мышцы ноют.

– Ясь, что ты делаешь? – хрипло спрашиваю я, голос не слушается.

Она ничего не отвечает. Секунду. Две. Три. Продолжает держать мою ветровку и смотреть с такой мольбой, что я и сам могу на колени упасть. Дурной восторг ударяет в голову, раскачивает пространство и меняет температуру тела, но неожиданно сопротивление исчезает, а жар сменяет болезненный холод. Ясмина опускает руку, оставив ветровку в моей. Уголки манящих губ обиженно ползут вниз, заставляя меня почувствовать себя последним засранцем. Она думает, я этого не хочу? Добровольно отказываюсь?!

– Иди, Яр. – Ясмина безжалостно вколачивает в меня еще один ржавый гвоздь вины. – Хочешь, вызову тебе…

– Ясь, я же не тупой, – перебиваю смело, не желая оставлять случившееся без объяснений.

– Знаю, – огорченно вздыхает она, доказывая, что прекрасно понимает, что сейчас происходит.

– Я чувствую все твои сигналы и читаю намеки. И поверь, не поддаваться тебе очень и очень непросто, но… я предложил тебе дружбу, помнишь? На самом деле я умею дружить и так, только вот не уверен, что тебе такое подойдет.

Шагаю вперед, потому что она совсем сжимается то ли от стыда, то ли от страха, и опускаю ладони на ее плечи, немного наклоняясь.

– Ясь, я знаю, что тебе трудно. Все запутано, все по-другому. Ты пока не понимаешь, что точно делать, ищешь новые пути. Тебя немного мотает, но это ничего. Так будет не всегда. Сегодня было неудачное свидание, ты расстроена. И я вижу, какое утешение ты хочешь получить…

Заглядываю ей в лицо, но она больше на меня не смотрит и ничего не говорит. Ее веки беспокойно дергаются, нос сморщен. Вот и ответ – и хочется и колется. Нам такое не подходит. Этого слишком мало.

– В этом нет ничего стыдного. Слышишь? – ласково продолжаю я. – И я могу чем угодно и на чем угодно поклясться, что сделал бы все, но… у нас с тобой есть одно «но».

Она нерешительно, но все же приподнимает подбородок: все еще немного напуганная, но не отстраненная. Ну хоть доверие мы уже прокачали до приличного уровня.

– Ты молчишь. Хочешь, чтобы я сам это начал. Хочешь избавиться от ответственности, а значит, не уверена в том, что тебе это нужно. Со мной. Сейчас.

Она поджимает губы, слов нет. И если она не опровергает мои слова, то вывод всего один. Раздражающий и неутешительный.

– А завтра ты меня уволишь, – расстроенно подвожу итог я. – Скажешь, что я все не так понял, что это была ошибка, и, скорее всего, оборвешь любое общение. А это последнее, чего мне хотелось бы. Понимаешь? Я не хочу от тебя отдаляться, даже если перед этим смогу немного побыть так близко, как только возможно.

Легонько поглаживаю хрупкие плечи, игнорируя першение в горле из-за нескольких глотков яда, который пришлось отхлебнуть из бутылки правды. Брови и лоб Ясмины расслабляются, голова обессиленно склоняется вбок, но эти глаза… чертовы черные глаза… Они все еще зовут. Манят и искушают, завораживают и заклинают, пытаясь зажечь спичку, чтобы спалить здесь все дотла.

– Но если я не прав, – и вот уже молить приходится мне, – если я ошибаюсь… скажи. Просто скажи.

И впервые мне хочется ошибаться. Впервые я готов принять это, но Яся коротко кивает:

– Ты и правда не тупой.

«И я как никогда жалею об этом».

– Прости, Яр. Меня не туда повело. Я… все это…

– Ерунда, – опустошенно отвечаю я и обнимаю ее, чтобы спрятать злость и на нее, и на себя.

Ясмина кладет ладони мне на спину, и я закрываю глаза. Это наши первые обоюдные объятия, о которых никто не забудет. Первый шаг навстречу, и огонек на заговоренной спичке все-таки вспыхивает. Прижимаюсь щекой к мягким волосам, Ясмина потирается носом о мою шею. Стоим в молчании какое-то время, пока наши демоны дружным хором проклинают нас обоих за трусость и принципиальность. Мне нужно уходить. И скорее. Ведь держусь я до сих пор лишь на хлипком желании ничего не испортить.

Осторожно отступаю, и Ясмина отпускает меня, скользнув губами по шее и руками по бокам. Таких сладких пыток я в своей жизни даже не припомню. Медленно выдыхаю, заставляя себя поступать разумно и правильно. Заставляя поверить, что это действительно необходимо.

– Увидимся на работе, – говорю я, нащупывая дверную ручку.

– Да. Пока, – отвечает Ясмина.

Покидаю квартиру, за спиной хлопает дверь и хрустит замок. Дохожу до лестницы и на онемевших ногах спускаюсь по ступеням. А спичка все горит, пылает. Представляю, как сжимаю пламя пальцами, как шкворчит кожа, покрываясь волдырями, но затушить его не выходит. Огонек лишь разгорается еще сильнее.