Почему нет?

Глава 19

POV Ясмина

Есть что-то исключительно особенное в летних поездках куда-либо ранним летним утром. Беззаботная сонливость, полосы от подушки на щеках, растрепанные волосы. Уличная прохлада уже через несколько часов сменится зноем, поэтому ты надеваешь толстовку на майку, шорты и высокие носки. Пустая дорога ведет все дальше из города. За окнами мелькает зелень деревьев и полей, из колонок звучат любимые треки. Небо медленно светлеет, и ты ловишь первые солнечные лучи, согревающие землю и немного еще и сердце. Ждешь первую заправку, чтобы взять горький кофе, добавить в него критическую дозу сахарного сиропа, а вдогонку берешь еще и французский хот-дог со сладкой горчицей и кислым кетчупом.

Я всю неделю ждала этого дня. Планировала и готовилась. Отпустила Дашу на четыре выходных, чтобы она вышла с четверга по воскресенье, расчистила расписание сеансов и консультаций по тату, ведь мы с Ярославом оба будем отсутствовать в эти дни.

Поглядываю на водительское место. Яр одет в белую футболку в тонкую черную полоску с рукавами до локтей и легкие шорты. Рассветные лучи золотятся на его покрытой татуировками коже. Он уверенно держит руль левой рукой, а правой расслабленно обхватывает рычаг коробки передач. Если бы я умела снимать красивые видео, то обязательно достала бы телефон, чтобы запечатлеть эту киношную картинку, но увы, приходится довольствоваться лишь зрительной памятью.

– Что такое? – спрашивает он, не сводя взгляда с дороги. – Хочешь за руль?

– Не-а, – мягко отвечаю я и делаю пару глотков уже остывшего кофе, отворачиваясь к боковому окну.

Папа, когда отдавал ключи от машины, не брал с меня обещаний, что за рулем буду исключительно я. Вообще-то мне всегда больше нравилось сидеть в пассажирском кресле, нежели за рулем. Я и права-то получила только назло Сереже. Надоело постоянно просить его отвезти меня куда-то или забрать, ведь почти каждый раз это превращалось в дикий цирк, словно он делает для меня что-то невероятное и непостижимое. А как он бесился на других водителей, ни минуты без матерных криков на проезжающие мимо машины не мог вытерпеть. Яр совсем не такой. Спокойный, уверенный. За три часа я не слышала от него ни единого злобного словечка, даже когда нас пару раз не очень красиво обгоняли ребята на заниженных тачках. Интересно, вел бы он себя так осторожно и сдержанно, будучи за рулем своей машины? Надеюсь, скоро я это узнаю, ведь его отец сдержал обещание. Яр забрал машину еще в понедельник, даже хотел успеть сделать страховку, чтобы мы могли поехать на ней, но я его отговорила. Мне еще вещи из старой квартиры забирать, а там чего только нет: кое-какая техника, мои картины, три мольберта, кофейный столик, который я купила у одной приятной женщины, чей муж занимается резьбой по дереву, и еще куча барахла. Папин внедорожник для таких перевозок подходит лучше, чем спортивная купешка Ярослава.

Проезжаем очередной дорожный знак, до конечного пункта остается всего двадцать километров. По телу пробегает неприятный холодок, и в этот же момент Ярослав коротко касается моего плеча. Поворачиваюсь, попадая под внимательный и уже такой привычный взгляд зеленых глаз.

– Нервничаешь?

– Не знаю, – отвечаю честно. – Драм вроде не предвидится, но меня наверняка морально бомбанет. Здесь была вся моя жизнь.

– Не вся, – добродушно поправляет он.

– Не вся, – произношу с улыбкой, мигом почувствовав себя куда лучше.

Пару дней назад, когда мы обсуждали поездку, Яр настроил меня на позитивный лад. Да, встреча с прошлым будет не самой веселой, но в моих силах справиться с любыми призраками, потому что уже сейчас мне есть на что опереться: студия, квартира, новое окружение, друзья. И большей частью своей вновь обретенной стойкости я обязана именно Ярославу. Удивительный парень. Просто невероятный. Моментами я так им восхищаюсь, что проскальзывает мысль – хочу быть как он, когда вырасту. Яр даже предложил перенести обучение, чтобы быть рядом со мной, но я не могу так сильно от него зависеть. В этом даже есть что-то нездоровое. Хотя, должна признаться, мне действительно легче просто от осознания того, что он будет где-то неподалеку, пусть и расписание у нас совсем не совпадает. Следующие четыре дня Ярослав проведет в «Синей Бороде» с девяти утра до девяти вечера, а я попытаюсь понять, что стоит брать с собой в новую жизнь из прежней, а от чего лучше навсегда избавиться.

– Ты справишься. – Его голос заполняет автомобильный салон и окутывает меня, как любимый теплый халат, в который мама заворачивала в детстве после ванной. – Но если что, я всегда на связи.

– Какой же ты… – произношу я, мотая головой.

– Какой?

– Прямо показательный пример настоящего старшего брата.

– Старшего? – хмыкает он.

– Иногда я забываю, сколько тебе на самом деле.

– Я не против. – Яр поглядывает на меня, а после смотрит на мои ноги. – И рад, что мы не родственники.

Прижимаю колени друг к другу, а он отворачивается к лобовому стеклу и прибавляет газ. Жму на кнопку стеклоподъемника, позволяя ветру сорвать с лица горячее волнение, которое уже никак не связано с поездкой. Оно вызвано парнем, сидящим рядом. Парнем, который стал для меня не просто спасательным кругом, а целой спасательной яхтой, полной развлечений, комфортных кают и мягких шезлонгов, с которых открывается удивительный вид на мир. И вот уже несколько дней, начиная с ночи пятницы на субботу, меня мучает одна страшная догадка, о которой не то что говорить боязно, но и просто думать тоже.

Добравшись до города, все-таки меняемся местами с Ярославом, потому что здесь я уж точно ориентируюсь лучше, чем он. Везу нас сначала в гостиницу, чтобы Яр мог оставить вещи в номере, а после направляюсь кратчайшим маршрутом к «Синей Бороде». Фасад здания отделан черным матовым декоративным кирпичом, который украшают синие узоры в стиле граффити, над входом вывеска, которая в вечернее время загорается неоновым светом. Рядом маленькая кофейня, где делают отличный сырный латте, а с другой стороны салон сотовой связи и пивняк, куда парни частенько захаживали после работы, а еще чаще во время.

– Флешбэки ловишь? – усмехается Яр, распахивая дверь.

– Ага, – отзываюсь я и тоже выхожу из машины.

Шагаем ко входу, за тонированными окнами ничего не видно, но я и без того хорошо помню, что там внутри. Смело открываю дверь, и меня чуть не сшибает с ног громогласный крик безудержной радости:

– Вернулась, блудная дочь!

Не могу сдержать широкой улыбки и подхожу к хрупкому, но жилистому парню, рыжая бородка которого стала чуть длиннее, чем в нашу последнюю встречу.

– Привет, Гринь! – крепко обнимаю бывшего наставника. – Рада тебя видеть.

– И я тебя, Ясь. Боже, как ты похудела…

– Это все потому, что больше никто не кормит меня птичьим молоком на завтрак, обед и ужин.

– Кошмар! Возвращайся немедленно!

– Не-е-ет, – весело тяну я, отступая, и касаюсь плечом руки Ярослава.

– Ты никогда не говорила, что любишь птичье молоко, – бормочет он.

– А что? Ты хочешь меня им кормить?

– Почему нет?

Хлопаю ресницами, а Ярослав представляется Грине, как ни в чем не бывало. Парни приветственно жмут друг другу руки и перебрасываются парой дежурных фраз.

– А я тебя помню. – Гриня тычет пальцем в шею Яра: – Это я бил.

– Да, – кивает он.

– У тебя что, место на своем теле закончилось, так ты решил других юзать?

– Типа того.

Болтаем все вместе еще немного, о работе и жизненных мелочах. Через время в студии появляется еще пара мастеров – косматый и вечно недовольный Вова и балагур Эдик в любимой футболке с мультяшками, а за ними и проспавшая админ Наташа, рассыпающаяся в извинениях прямо с порога. Кажется, с момента моего увольнения здесь мало что изменилось, но, как бы весело мне ни было в компании старых коллег, дела не ждут. Сверяюсь со временем в телефоне – почти десять.

– Ну, мне уже пора, – произношу я. – Оставляю на вас своего мальчика. Обидите – всем по члену на лбу набью.

– Ты только обещаешь, – скалится мне Эдик.

– Заботливая мамаша какая, – иронично бросает Вова, не отрываясь от телефона.

Закатываю глаза. Ярослав, сидящий рядом со мной на диванчике, прикрывает улыбку пальцами и приглушенно произносит:

– Ты меня и впрямь будто воспитателям сдаешь.

– Просто я хорошо их знаю. Если Эдик предложит тебе бесплатную татуировку вслепую, не смей соглашаться.

– Эй! Не слушай ее! Я бью самые красивые букеты из вагин на свете! – возмущается Эдик.

– Ага, – хмыкает Вова. – Только настоящих ты ни разу не видел.

– А вот и видел!

– Букет из вагин? – задумчиво повторяет Ярослав.

– Яр… – укоризненно мотаю я головой. – Пожалуйста, не надо.

– Не одобряешь?

Он поворачивается ко мне, порочно улыбаясь, а я сверлю его строгим взглядом, изо всех сил игнорируя волнение, томящееся в груди. В воскресенье вечером у меня начались критические дни, а последний раз мы занимались сексом почти неделю назад. Дыхание перехватывает от беспорядочных картинок из перемешавшихся воспоминаний и еще не реализованных фантазий, и я вижу их отражения в зелени глаз напротив. Неужто он тоже уже соскучился по всему этому?

– А вы… – заговаривает Гриня. – Вы вместе, что ли?

Спину пронзает электрической стрелой, правильный ответ застревает где-то между ребрами, не желая слетать с языка. Яр еще несколько мгновений не сводит с меня глаз, а затем отворачивается.

– Нет. Мы просто коллеги и друзья. Яся говорит, что я для нее слишком молод. – Беспечность в его голосе кажется такой натуральной, что становится даже неприятно.

В каком смысле «просто»? Ничего не «просто», хотя… стойте-ка, он ведь не врет. Все ровно так. Мы коллеги, друзья. Подумаешь, спим иногда. Так же многие делают. Ну, наверное. Куда это меня саму качнуло? Чего я вообще так разнервничалась?

– А сколько тебе? – вдруг включается в разговор Наташа, взбодрившись после банки энергетика, которые она хлещет вместо воды.

– Почти двадцать один, – отвечает ей Ярослав.

– Оу, мне тоже. Прикольно! У тебя когда день рождения?

– В августе.

– И у меня!

Вижу, как Яр улыбается администратору, и веко на моем левом глазу начинает подрагивать. Встаю, ошпаренная внезапной вспышкой уродливой злости, прямо как тогда с Ангелиной, и натягиваю на лицо вежливую маску, чтобы не палиться:

– Ладно, поеду я. Еще куча дел. Гринь, рассчитываю на тебя.

– Конечно, Ясь. Не переживай за своего мальчика, – как-то уж очень двусмысленно отвечает он. – Ярослав в надежных руках. И никаких вагин на нем не появится. Обещаю.

Надеюсь, это значит, что и Наташа со своей вагиной тоже близко к нему не подойдет. Она ему не пара. Он вообще здесь не живет, нечего им общаться! Сглотнув яд, прощаюсь с остальными сотрудниками и, бросив короткий взгляд на Ярослава, направляюсь на выход. За спиной чувствуется движение, над плечом вытягивается рука и толкает дверь передо мной, а стоит выйти на улицу, как вокруг локтя оборачиваются теплые пальцы.

– Ясь… – звучит обеспокоенный голос рядом с ухом.

Неторопливо оборачиваюсь и приподнимаю подбородок. Совесть стучит по макушке, а стыд ей помогает. Какого черта я вытворяю? Опять ревновать собралась? Ну не идиотка ли?

– У меня запись на лазер через час. Правда нужно ехать, – спокойно произношу я. – Удачи тебе тут. И если вдруг что, пиши-звони.

Ярослав бегло оглядывается и тянет меня за локоть, закрывая спиной от окон студии. Наклоняется к лицу и касается губ быстрым, но смачным поцелуем. Разлепляю ресницы и горячо выдыхаю, растерявшись и обрадовавшись одновременно.

– Это на удачу, – говорит он и делает шаг назад. – И ты тоже пиши и звони. Ладно?

– Угу, – бросаю я, разворачиваясь, и торопливо шагаю к машине.

Забираюсь в автомобильный салон, закрываю дверь и прижимаю ладонь к груди. Неужели я все-таки… нет, пожалуйста, только не это… Поворачиваю ключ в замке зажигания и крепко обхватываю руль, нажимая на педаль газа. Может, просто показалось? Мы с Ярославом слишком много времени проводим вместе, слишком много целуемся, да и вообще… Отвешиваю себе мысленный подзатыльник и выезжаю на дорогу. Наверное, даже хорошо, что у нас куча несовпадающих планов на ближайшие дни. Отдохнем друг от друга, остынем. На подкорке шевелится одна неутешительная мысль: «А ведь я от него совсем не устала». Встряхиваю волосами, пытаясь вышвырнуть дурные мысли из головы. У меня есть чем заняться помимо того, чтобы мечтать о малолетке, который… Черт! А ведь после того, что у нас было, мне все труднее и труднее воспринимать его так. Фу, Ясмина! Прекрати! Прекрати, я сказала! Ему двадцать. Он влюблен в другую. Он просто развлекается, как и ты!

Следуя намеченному плану, после эпиляции я заезжаю в строительный магазин за коробками и пакетами, а после обедаю в любимом кафе недалеко от нашей с Сережей квартиры. Чувства смешанные и неопределенные. Все вокруг знакомо: улицы, дома, магазины, даже некоторые люди, но ничего из этого уже не кажется таким родным и понятным, как раньше. Похоже, дело в привычке. Как только ты перестаешь делать что-либо на постоянной основе, связь, какой бы крепкой она ни была, истончается, а со временем и вовсе исчезает. Полезная опция, ведь если все так, то получается, в переменах нет ничего страшного. Нужно всего лишь завести себе привычку под кодовым названием – привыкаю отвыкать.

Ближе к трем часам дня я наконец-то добираюсь до главного пункта плана. Медленно шагаю через двор к подъезду девятиэтажного дома, зажав под мышкой упаковку картонных коробок, а в руке – спортивную сумку и пакет с пленкой и крафтовой бумагой. Эмоциональная тяжесть давит на плечи все сильнее, ощущения обостряются. Глаза находят все больше и больше деталей, оживляющих фрагменты прошлого, что были так дороги сердцу. Я любила весной и ранней осенью пить кофе на этой лавочке под деревьями и есть круассаны из пекарни, что находится в торце дома. А каждую зиму на пятачке между детской и баскетбольной площадками управляющая компания устанавливала елку, на фоне которой мы с Сережей фотографировались в Новый год. Опускаю взгляд в землю, замедляя шаг. Медленно вдыхаю и выдыхаю, пытаясь справиться с эмоциями, а затем круто поворачиваю вправо, поддавшись слабости, за которую мигом себя прощаю. Сейчас мне нужна поддержка не от кого-то со стороны, а только от себя. Мне нужно это пережить. Нужно попрощаться. Так пусть следующие пару дней я буду не просто рыдать над коробками, а рыдать над коробками в компании коктейлей и любимых сериалов.

Ноги прекрасно помнят дорогу и ведут меня к небольшому супермаркету, где можно найти товары на любой случай жизни. Девушка продавец приветливо улыбается мне, по всей видимости узнав своего постоянного покупателя, и без проверки документов пробивает бутылку джина, лимонный тоник, виноград и сырную нарезку.

– Намечается приятный вечер? – спрашивает она.

– О-о-о да-а-а… – отвечаю я, уже предвкушая каждую его приятность, и в полной боевой готовности шагаю в свой уже бывший дом.

Цвет обоев, запах парфюма Сережи, крапинки на плитке в ванной рядом с раковиной, которые у меня никогда не получалось очистить. Пыль на полочках на балконе, магниты на холодильнике, мои картины на стенах. Мягкость дивана, шершавость пледа, лежащего поверх кровати. Чувствую себя привязанной к огромному канату, которой тащит назад во времени, и совсем не сопротивляюсь. Принимаю, вспоминаю, проживаю снова каждый момент, к которому тянется душа, и… отпускаю. С горькими слезами, с грустной улыбкой, со звуком рвущейся бумаги и шелестом плотных пакетов, которые вскоре отправятся на помойку вместе со всем, что когда-то казалось нужным.

К концу дня, когда в коридоре практически не остается места для пакетов и коробок, а солнце окрашивает небо в яркие цвета заката, я решаю, что на сегодня хватит. В душе смываю с тела пыль, а с лица слезы. Смешиваю себе очередной коктейль и выхожу на балкон, где на широком подоконнике лежит мой телефон и пачка сигарет, найденная в нижнем ящике комода среди проводов, которые Сережа не разрешал мне выкидывать, потому что – «Пригодятся!».

Едко хмыкнув, вытаскиваю сигарету и закуриваю, глядя во двор. Слезы утраты вновь наворачиваются на глаза, но они уже не о Сереже, не об этой квартире, не об этом городе. Они обо мне. О девочке, которая верила, надеялась и любила. О девочке, которая хотела семью и пыталась ее построить. О той, которая точно знала, где ее место и что ее ждет. Наивно, глупо и опрометчиво. Беру в руки высокий стакан из толстого стекла, делаю пару глотков, а после хватаю телефон, потому что стоит сделать еще кое-что не самое приятное, но необходимое. Быстро нахожу номер в контактах и прижимаю мобильный к уху.

– Да? – раздается из динамика настороженный голос.

– Привет, Сереж.

– Привет.

– Я в городе. Приехала вещи из квартиры забрать.

– Угу… – тихо отвечает он.

– Ты занят? Или Ира там подслушивает? – иронично усмехаюсь я.

На линии слышится шорох, а после глухие шаги.

– В ванную прятаться бежишь? – Происходящее веселит меня все больше. – Не стоит. Можешь даже на громкую включить. Я с ней поздороваюсь.

– Ясь, – недовольно одергивает меня он.

– Ладно-ладно. Какие мы нежные… – Затяжка обжигает горло, а после я нескромно выдыхаю дым в открытое окно. – Я просто хотела предупредить, а еще попросить тебя вытащить потом все мусорные пакеты. Сама я их до помойки не донесу.

– Да. Хорошо.

– А где, кстати, кубки?

– Какие кубки?

– Ну, бокалы, что Таня дарила на новоселье.

– М-м-м… я их… кхм… забрал, – неуверенно отвечает он.

– Как и мое новое серое постельное?

– Почему это оно твое?

– Я его купила.

– И оплатила моей картой.

– А-а-а… ну да-а-а… – тяну я, закатывая глаза. – Точно. Надеюсь, Ире нравится спать на моих простынях и пить из моих бокалов.

– Ты там синяя, что ли?

– Зеленая.

– Ясь, ты поругаться позвонила? Бокалы я верну, если хочешь, а…

– Нет, спасибо, – перебиваю язвительно. – Это подарок. Вам на свадьбу.

– Серьезно? Я должен это выслушивать?

Тяжело вздыхаю, затушив сигарету о кирпичи за окном, и щурюсь от лучей заходящего солнца. Конечно не должен, но на кого еще мне вызвериться?

– Ясь…

– Извини, – нехотя произношу я. – Денек сегодня непростой. Оказывается, у нас тут столько хлама.

– Я все вывезу.

– Хорошо.

Молчим несколько секунд. Пустота между нами все ширится, призывая осознание того, что теперь мы уж точно стали совершенно чужими. И как некоторые остаются друзьями с бывшими? Что это за магия? От счастья ведь не уходят, а если есть место несчастью, то злость и обиды тут как тут. Разрыв не может быть приятным и безболезненным, на то он и разрыв. Так откуда люди берут силы, чтобы продолжить доброе общение с теми, кто когда-то сделал им очень больно? Я вот точно знаю, что не смогла бы так даже в случае с Сережей, развод с которым нельзя назвать эпической драмой. Я предпочла бы больше никогда его не видеть и не знать. Жаль, что все не так просто.

– Слушай, если ты здесь, – заговаривает Сережа, плохо скрывая неловкость, – значит, в субботу будешь на дне рождения Даньки?

– Он мой крестник вообще-то.

– Это я помню… – мрачно произносит он. – Ясь, я хотел бы попросить об одолжении…

– Если твоя Ира не станет меня трогать, то и я ее тоже пощажу, – цежу сквозь зубы, догадавшись, к чему он клонит.

– Да? Я не первый год тебя знаю.

Вспыхнувшая ярость поднимается жаром вверх от желудка, и я зажмуриваюсь, сдерживая ее изо всех сил, потому что не хочу показывать, насколько он прав.

– Значит, тебе будет чему удивиться, – отвечаю я елейным тоном. – Пока, Сереж.

Не дожидаясь ответа, кладу трубку и тушу пожар внутри себя ледяным коктейлем. Иду на кухню и смешиваю еще один, чтобы уж точно вырубиться, как только коснусь головой подушки. Ну а что? Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Не хочу провести всю ночь, гоняя дурные мысли.

Возвращаюсь на балкон, притащив себе стул из кухни. Сажусь перед окном и наблюдаю, как темнеет небо. Еще немного, еще чуть-чуть продержаться, и я уеду отсюда. Вернусь в свою съемную квартиру, которая уже легко воспринимается как дом, пойду на любимую работу, увижу родных и… Взгляд снова тянется к телефону, а на губах появляется улыбка. Беру мобильный и набираю еще один номер. Другой. Не вызывающий ноющей боли в старых шрамах.

– Алло, – нежный голос расслабляет и без того обмякшее тело.

– Как первый день? – спрашиваю я.

– Хорошо. Набил сегодня здоровенную змею типу на всю ногу.

– Сфоткал?

– Да.

– Пришлешь?

– Хочешь поставить оценку своему мальчику?

– Хочу посмотреть, чему тебя там Гриня научил, – хихикаю я.

– Пришлю, – соглашается Яр, и я прикрываю глаза, не переставая улыбаться. – Ты там как?

– Не так плохо, как я думала. Упаковала уже больше половины, завтра закончу.

– А что по самочувствию?

– Пойдет.

– А теперь правду, – серьезно произносит Ярослав.

Молчу, прикусив нижнюю губу. Подбородок дрожит, а из уголков глаз катятся слезы. Жалкие, но отчего-то совсем не горькие.

– Хочешь, я приеду? – предлагает он, и внутри меня что-то переворачивается.

Хочу ли я увидеть Ярослава? Хочу ли свернуться калачиком рядом с ним, прижавшись ухом к его груди и слушая ровное биение сердца? Почувствовать себя в безопасном спокойствии? Ощутить ту легкость и комфорт, которые он, как успешный дилер, всегда носит за пазухой? Все хочу, так сильно, что даже страшно, но тащить сюда Ярослава – плохая идея. Только не сюда, не в эту квартиру. Наполнять ее новыми воспоминаниями у меня нет ни малейшего желания. Будь я еще немного истеричнее, вообще бы сожгла ее к чертям и танцевала под парящим в воздухе пеплом. А еще, больше чем увидеть Ярослава, мне хочется, чтобы он хоть немного мной погордился, а не воспринимал только как брошенную девочку, отчаянно нуждающуюся в крепком мужском плече.

– Нет, не нужно. Я уже спать собираюсь.

– Хорошо, – приглушенно отвечает он.

– Созвонимся завтра?

– Конечно. Отдыхай, Ясь.

– И ты тоже. Ну-у-у… пока?

– Сегодня без поцелуев? – весело спрашивает он.

– А что? Уже соскучился? – кокетливо отвечаю я, радуясь продолжению разговора.

– Конечно.

– Сильно?

– Ясь, ты там… пьяна, да?

– С чего ты взял?

– По голосу слышу, – усмехается он.

– Немного, – приходится сознаться, ведь он уже все равно заметил.

– Текила?

– Не настолько мне плохо. Запоминать эти дни и правда не очень хочется, но я справляюсь. Сегодня мой друг – джин.

– Джин? Я ревную.

– И зря, он тебя не заменит. Но мы могли бы как-нибудь собраться втроем…

– Соблазнительно, – мурчит он, и я поджимаю пальцы на ногах.

Идея наплевать на все и сказать Ярославу «приезжай» кажется все более заманчивой, поэтому приходится взять себя в руки и попрощаться:

– Спокойной ночи, Яр.

– Спокойной, Ясь.

– Целую.

– И я тебя.

Второй день в борьбе с коробками, пакетами и кучей хлама с верхних полок шкафов и из укромных уголков квартиры проходит немного легче, чем первый. Действую больше на автомате, рационально и расчетливо, будто все это большая барахолка, не имеющая ко мне никакого отношения, где разрешено взять бесплатно любую вещь, что приглянется. Нахожу пару классных свитеров, о которых напрочь забыла, шлюшьи лаковые ботфорты и шифоновое платье, купленное лет семь назад и в этом сезоне снова вошедшее в моду. Надеюсь, я в него влезу. Мои верные соратники на сегодня – капучино, круассаны с лососем и творожным сыром, ледяная минеральная вода и старенький сериал о сплетнях, любви и женской дружбе. Джин, конечно, тоже был хорош, но гудящая голова и опухшее лицо с утра не сильно мне импонируют.

Сама не замечаю, как последняя полочка пустеет, и спрыгиваю с табуретки, оглядывая гостиную. Поле боя, честное слово. Повсюду трупы павших, завернутые в черные плотные пакеты. Отряхиваю руки, кожа ладоней стянута от пыли и сухости, но в остальном я чувствую только приятную усталость вместе с удовлетворением. Вот и все. Осталось только погрузить нужное, выбросить ненужное и прибраться. Хотя для последнего можно и клинингом обойтись. Скажу об этом Сереже, пусть займется. В конце концов, большая часть тяжелой работы, а именно расфасовка вещей, досталась мне. Надеюсь, он не станет заглядывать в мусорные мешки. Будет обидно, если на дне одного из них он найдет свою футболку, уже давно не пригодную для носки, но такую любимую, потому что Макс привез ее из Барселоны. Это Сереже за бокалы. И мне не стыдно. По крайней мере сегодня.

Ближе к пяти вечера звонит Таня и зовет на ужин в узком семейном кругу. С радостью соглашаюсь, ведь завтра на дне рождения за внимание именинника придется бороться с бабушками и дедушками, а я жуть как соскучилась по Даньке и нашим секретикам.

Закупившись в ближайшем магазине глазированными сырками для крестника, вином для кумы и копченой рыбой для кума, еду в дом друзей. Бурное приветствие на пороге заставляет сердце тоскливо заскулить, но уже через полчаса, за столом, приходит стойкое ощущение умиротворения и благодарности за то, что они, в отличие от остальной компании, не собираются вычеркивать меня из своей жизни. Да, мы повзрослели, забот сейчас куда больше, чем раньше, но мы все равно остаемся близки. Дружба после двадцати пяти так и выглядит, ее определяет не количество звонков и встреч, а качество времени, проведенного вместе. И это отнюдь не походы на выставки и в театры, не шумные гулянки до утра. Это про теплое принятие, про возможность вспомнить, каким ты был и какой путь прошел. Про уютную атмосферу духовного родства, когда точно знаешь, что этим людям не плевать на то, как ты себя чувствуешь и чем живешь, пусть они и не могут держать руку на пульсе постоянно.

Дэн, по обыкновению, травит байки из риэлторской конторы, Таня жалуется на клиентов аптеки и новую заведующую. Данька носится по квартире, показывая мне любимые игрушки, рассказывает о царапинах, полученных на детской площадке, и демонстрирует хорошо поставленный удар, используя отца вместо боксерской груши.

– Ну а ты как, Ясь? – спрашивает Таня, обнимая сына, маленькие руки которого тянутся к ее плечам, и сажает его к себе на колени, целуя в макушку.

– Да! Рассказывай, как живется на новом месте, – подключается Дэн и кривляется Дане, снова стучащему кулачком по его руке. – Так, бандит. Мы сейчас пойдем разговаривать по-мужски.

– Не-е-ет! – звонко кричит малыш и в очередной раз замахивается на Дениса.

– Даниил! – строго обращается к нему Таня. – Я что тебе про драки говорила?

– Не помню! – отзывается он, хитро поглядывая на меня.

– Вот выпендрежник, – цокает Дэн.

– Весь в отца, – в тон ему отвечает Таня.

Тихонько смеюсь и запиваю сухую зависть таким же вином. Хмельницкие – прекрасная пара, про таких еще говорят – родственные души. У них одинаковое чувство юмора и жизненные приоритеты. Они даже внешне немного похожи: светлоглазые, русоволосые, стройные и высокие. За все время их отношений я ни разу не слышала, чтобы они всерьез жаловались друг на друга. И я все еще вижу их любовь в каждом взгляде, слышу в каждом фирменном «заюнь», сказанном даже с откровенным сарказмом. А как они смотрят на сына, который собрал в себе их лучшие черты: жизнерадостность Дэна и упорство Тани, все с тем же трепетом и нежностью, как и в день выписки из роддома. Они чудесная семья. Цельная и крепкая. Та самая лодка, которая, по завещанию женщины из загса, выдержит любой шторм, потому что он бушует снаружи, а разрушения значительны только изнутри. Глубоко вдыхаю, развеивая зеленый туман зависти. Не хочу становиться той самой одинокой подругой, что ищет недостатки в чужих отношениях и радуется им только потому, что не имеет своих.

– У меня все хорошо, – отвечаю я, возвращая бокал на стол. – Работа работается, а в остальном… привыкаю потихоньку.

Таня с сочувствием улыбается мне, Дэн понимающе кивает, а Даня вдруг спрыгивает с рук матери и бежит ко мне.

– Яся! – зовет он, хлопая меня по коленям. – Хочешь посмотреть, как я с дивана прыгаю?!

– Конечно! – воодушевленно отвечаю. – Покажи мне все, на что способен, малыш!

Вдоволь набесившись с крестником и наболтавшись с кумовьями, покидаю их уютное семейное гнездышко. Выхожу во двор, укрытый сумерками. Голова немного кружится от вина, но на сердце легко и спокойно. Удивительно, но сейчас я даже рада, что мы с Сережей не вместе. Впервые в окружении этих знакомых мест и людей я правда счастлива быть свободной. Быть не с ним. Мне не нужно выслушивать его бубнеж, мы не поссоримся, когда придем домой, он не захрапит мне на ухо и не будет дышать на меня запахом рыбы, которую они с Дэном трескали весь вечер.

Неторопливо бреду по дорожкам и тротуарам, решив прогуляться по вечернему городу и распробовать это новое чувство как следует. Одиночество ведет к свободе? Или же свобода обрекает тебя на одиночество? Я точно знаю, что можно чувствовать себя одинокой, даже находясь в браке. Интересно, работает ли это в обратную сторону? Можно ли чувствовать себя свободной, будучи в отношениях? Где та грань, после которой ты настолько срастаешься с партнером, что теряешь себя? Последний год, как только у нас с Сережей начались серьезные разговоры о разводе, я была уверена, что вместе с ним потеряю и свои мечты. О семье, детях, о будущем, которым болела, ведь в этих грезах он был рядом со мной. Никого другого я не видела, не предполагала. И именно поэтому была уверена, что как только мы расстанемся, то вместе с десятью годами жизни Сережа заберет себе еще и эти мечты, но все совсем не так. Я потеряла его, а не их. Потеряла будущее с конкретным человеком, а не будущее совсем. Возможно, Сережа ушел из моей жизни как раз для того, чтобы я смогла осуществить все, что для меня так важно, с кем-то другим. С тем, для кого мои мечты не станут проблемой. Для кого я сама ей не стану.

Чувство освобождения увеличивает легкие в размерах, подарив то, чего мне так не хватало, – надежду. Теплый ветер раздувает волосы, касается лица, и я улыбаюсь, шагая по центральному проспекту города. Теперь я снова турист, но это совершенно меня не волнует. Заглядываюсь на яркие вывески ресторанов и баров в поисках мест, где еще не была. Не хочу возвращаться в квартиру, слишком хорошее настроение. Поплутав еще немного, нахожу милую летнюю веранду на краю центрального парка и сажусь за дальний столик, разрешая себе без зазрения совести вычеркнуть лик Сережи из каждой своей мечты. Пусть у них с Ирой все будет хорошо, пусть он теперь живет в ее мечтах и планах, а я освобождаю это место для кого-то особенного. Для того, кого сама смогу сделать счастливым. Может, это займет год. Может, два. А может, я уже его знаю? Горячая волна мурашек расползается по коже, сердце взволнованно вздрагивает, раскрывая истину, от которой я так долго отмахивалась.

Официант приносит мне бокал брусничного лимонада, и я делаю пару живительных глотков, глядя на покачивающиеся от ветра ветви деревьев. Случилось страшное. Самое страшное из всего, что я только могла предположить. И я понятия не имею, как теперь переиграть ситуацию, которая уже превратилась в сложный, но довольно слаженный механизм. Убери хоть одну шестеренку или добавь новую, все встанет, а я этого совсем не хочу. Не хочу, чтобы это заканчивалось.

Вибрация мобильного телефона расползается по деревянному столику, и я, задержав дыхание, читаю сообщение.

Ярослав: Привет) Как день?