Почему нет?

Глава 2

POV Ярослав

– А че такие кислые?! Че такие кислые?! – кричит Миша, размахивая высоким стаканом и пританцовывая у стола.

Переглядываемся с Кириллом и в очередной раз поднимаем бокалы, остальные ребята тоже с энтузиазмом поддерживают порыв, чтобы как следует отметить сдачу экзамена по уголовному процессуальному праву. Все, кроме Иры, которая всем видом показывает, что уже сто раз пожалела, решившись пойти с нами. Бедная девочка, совсем не умеет отдыхать.

– Кто со мной танцевать?! – пищит Ксюша и забирает с собой Машу и Катю, которые в свою очередь прихватывают Мишу, Дэна и Игоря.

– Ир, – обращаюсь я к одногруппнице, – если тебе некомфортно…

– Нормально! – раздраженно отвечает она и тянет через трубочку лимонад.

– Ладно. Как скажешь.

Поворачиваюсь к другу, и он пантомимой отыгрывает, что до сих пор не понимает, зачем наша староста пытается быть еще и нянечкой, ведь ей за это даже не доплачивают. Тихо усмехаюсь и осматриваю темный зал бара. Маша, взрывающая танцпол, попадает в цепкие руки Игоря, и Кир толкает меня локтем.

– Как думаешь, Игорек успеет до выпуска уложить ее в койку? – спрашивает он.

– Уверен, что нет.

– Почему?

– Потому что ей нравишься ты.

– Коне-е-ечно, – саркастично отзывается он и делает пару глотков темного пива.

– Не хочешь сам еще разок счастья попытать?

– Не-а, – бросает Кирилл и одним махом допивает пиво.

Не желая отставать от друга, тоже опустошаю свой бокал и тру пальцами уставшие глаза. Неделя была тяжелой, дома полнейший дурдом, а ведь это только середина сессии. Хорошо хоть Риша взяла под свое крыло Колю и Толю, потому что мы с Киром чуть последних нервных клеток не лишились, объясняя этим двоим методику аудита налогообложения. Препод у них зверюга. Деньгами не берет, только знаниями, а у наших Бибы и Бобы с ними большие проблемы.

– Как насчет свалить отсюда? – спрашиваю я Кирилла. – Что-то я без сил.

– Поддерживаю, – смазанно кивает он. – Мне еще ролик на воскресенье монтировать.

Попрощавшись с одногруппниками, выбираемся из шумного подвала и выходим на улицу. Кир тут же закуривает, а я немного медлю, заметив неподалеку черноволосую девушку в светлом облегающем фигуру платье и легком коротком пиджаке. Ее профиль кажется знакомым, зависаю еще на пару мгновений, пока глубокий голос не хватает за грудки:

– Угостите сигаретой.

Шагаю к ней и протягиваю пачку. Мы определенно уже встречались, я помню этот низкий тембр. Девушка молчит несколько секунд, а после пренебрежительно бросает:

– Тебе нужна коррекция.

О чем это она? О татуировках? Пораженно моргаю и наблюдаю, как она прихватывает пухлыми губами сигарету не с того края. Длинные черные ресницы опущены, на щеках румянец и золотистое сияние на верхней части высоких скул. Откуда я ее знаю?

– Другой стороной, – подсказываю я.

– Что? – недоуменно переспрашивает она.

Кажется, кое-кто неслабо выпил сегодня. Забираю сигарету, и девушка немного приподнимает подбородок, позволяя наконец увидеть ее лицо. Вспышка осознания пронзает тело, расставляя все по местам. Надо же, вот так встреча. Не думал, что мое собеседование будет таким. Верчу сигарету в пальцах и протягиваю правильной стороной, а после достаю из кармана зажигалку. Ясмина затягивается несколько раз подряд и покачивается, переступив с ноги на ногу.

– Не стоило, да? – усмехаюсь я и от греха подальше забираю сигарету из ее пальцев.

– Наверное.

Что-то меня настораживает. Нарядная пьяная девушка одна у бара в полночь… звучит как начало психологического триллера или разбивающей сердца драмы.

– У тебя все в порядке? – интересуюсь я.

– Что?

– Ты, похоже, сильно пьяна.

– Я? Вообще нет. Просто… – она запинается и обессилено опускает голову, – просто давно не курила.

– Может, вызвать такси?

– Нет, спасибо, – тихо бросает Ясмина и медленно уходит, с трудом балансируя на тонких каблуках.

– Ты там влюбился, что ли? – хихикает Кирилл за моей спиной.

– А ты? – оглядываюсь, демонстративно выгнув брови.

– Я такую не потяну.

– Это сестра Карины, – объясняю я. – Она показывала нам страницу ее студии в центре, помнишь?

– А я все думаю, почему она показалась мне такой знакомой? Так это, получается, твоя будущая начальница? На фотках она выглядела чуть… кхм… скромнее.

– Может, у нее было свидание. – Мой взгляд тянется к укрытому темнотой тротуару, а беспокойство продолжает тарабанить по ребрам.

– Судя по тому, что она сейчас одна, свидание было не очень.

– Кир, иди, наверное, домой без меня.

– Работник года! – смеется он мне вслед.

Ясмина не успевает уйти далеко, да и, по всей видимости, не пытается. Нахожу ее сидящей на клумбе, согнувшись пополам. Никотин явно был лишним, а может, и не только он. Ясмина выглядит не просто пьяной, но еще и печальной, даже немного отчаявшейся. В моей голове вдруг звучит язвительный голос Риши: «Для тебя работенка, да? Чего стоишь? Вперед, рыцарь! Дама в беде!» И не поспоришь.

Делаю пару шагов вперед, Ясмина резко распрямляется, сжимая в руке туфлю.

– Спокойно, – произношу мягко. – Я с добрыми намерениями.

– Мы знакомы? – спрашивает она, сощурившись.

– Виделись разок.

Ясмина ничего не отвечает, но оборону все-таки снимает, правда, смотрит не на меня, а будто сквозь, задумавшись о чем-то. Подступаю ближе и опускаюсь на корточки. С пьяными девушками, как и с детьми, лучше говорить на одном уровне, чтобы они не видели в тебе угрозу.

– Давай я все-таки вызову тебе такси. Или, может, позвоним кому-нибудь, чтобы тебя забрали?

– Что за… что за геройство? Тебе заняться нечем?

– Просто берегу своего босса.

– Ты под наркотой, что ли?

– Я – нет, – отвечаю, с трудом сдерживая смех. – А ты?

Она прижимает ладони к лицу, и я с сочувствием качаю головой. Неужели парень был настолько плох?

– Прием-прием… Ты все еще тут?

– Да кто ты такой, а? – бубнит она.

Не так я, конечно, представлял наше официальное знакомство, но деваться уже некуда.

– Стажер твой, – сознаюсь я, и через мгновение на меня смотрит пара жгучих темных глаз. – Меня зовут Ярослав. Приятно познакомиться.

– Мой… кто?

– Стажер. Карина говорила, ты ищешь работников.

– Ты знаешь мою сестру? – все еще с опаской спрашивает она.

– Да. Она встречается с моим другом.

– И как его зовут?

– Влад, – отвечаю без промедления, и Ясмина заметно расслабляется.

Кажется, проверку я прошел. А она молодец, все еще соображает даже в таком состоянии.

– Ну так что? Такси?

– В машину мне сейчас нельзя.

– А живешь ты далеко?

– Очень, – отзывается она, уставившись в пустоту.

Легкий ветерок играет с ее черными волосами, на шее под подбородком заметно пульсирует вена. Мой взгляд сползает по ее ключицам, но я сам себя останавливаю. Нехорошо пялиться на девушку в такой деликатной ситуации, хоть и посмотреть есть на что.

– Значит… – Вскинутый указательный палец заставляет меня замолчать.

– Послушай… – с тяжелым вздохом говорит Ясмина.

– Ярослав, – напоминаю я.

– Ярослав, – повторяет она и склоняет голову. – Ты вообще настоящий?

– В каком смысле?

– В прямом.

– Ну-у-у…

К моей щеке прижимается холодный кончик пальца, и Ясмина тихонько хихикает:

– На ощупь вроде бы настоящий.

– Раз уж мы в этом убедились, то… – удивленно произношу я, пока она легонько постукивает по моему носу, – может, мы…

– Что тебе надо, настоящий Ярослав? – Нотки воинственности вновь ударяют колючками по моему лицу. Не знаю, как ей это удается, но я отчего-то чувствую себя идиотом.

– Хочу помочь.

– Ты не поможешь, – кисло хмыкает Ясмина и вздрагивает, покосившись на сумочку, лежащую у нее на коленях. – Извини, мне нужно ответить на звонок. Ты иди, я в порядке. Спасибо за заботу.

Она достает телефон, а я так и сижу рядом, даже не подумав сдвинуться с места. Знаю я все эти отмазки в стиле «сама справлюсь», меня не проведешь.

– Вспомнила наконец-то? – недовольно произносит Ясмина, прижимая мобильный к уху. Из динамика слышится высокий голос с истеричными нотками. – Что? Как? Да брось, Тань! Какие извинения?! День рождения у меня каждый год, проехали. Как там Даня? Что сказал врач? Какой ужас, бедный малыш. Ну хорошо-хорошо. Главное, что ему уже лучше.

Еще минуту назад Ясмина точно была не в себе, а сейчас выглядит вполне адекватной. Реакция на стрессовую новость сработала отрезвляюще? А может, у нее та же суперспособность, что и у Кирилла? Когда по малолетству родители звонили ему в разгар тусовки, он мог разговаривать вменяемо, даже будучи лежащим на крышке унитаза.

– Угу. Отдыхайте. Да я нормально. Посидели с родней немного. Ага. Все хорошо, не волнуйся. Созвонимся завтра. И я тебя.

Ясмина бьет пальцем по экрану и тяжело вздыхает, убирая мобильный в сумочку. Заправляет волосы за уши и приподнимает голову:

– Ты все еще здесь?

– Как видишь.

– Я-я-я… – тянет она и с трудом сглатывает. Ей, очевидно, все еще нехорошо. – Даже не знаю, что тебе сказать, Ярослав. Да, я напилась, но это не в первый раз. Разберусь.

– У тебя день рождения?

– Был.

– Отметила ты, похоже, с размахом. Поздравляю.

– Угу. Спасибо.

– Слушай, Ясмина, я понимаю, что мы не знакомы толком, но…

– Яся, – поправляет она, натянуто улыбаясь. – Можешь звать меня просто Яся.

Приоткрываю рот, лоб немеет. Она так быстро меняет настроение, что трудно угнаться.

– Очень рад знакомству, – отвечаю скованно.

– Это вряд ли, – усмехается она. – Я вообще-то не часто пью…

– У тебя был повод, – оправдываю ее, чтобы снизить напряжение и показать, что ни капли не осуждаю.

– И не один. – Она удерживает мой взгляд. Вижу болезненное смирение и тихую усталость, а еще боль, скрытую в непроглядной темноте ее глаз. – Ну что, стажер? Раз уж ты сам напрашиваешься, то твое первое задание – помочь мне добраться до дома. Возьмешься?

– Без проблем. Адрес?

Ясмина называет улицу и номер дома, и я понимаю, что это не так уж и далеко.

– Так… – я оглядываюсь, прикидывая маршрут, – если такси не наш вариант, то…

– То мне придется идти босиком, а тебе отгонять от меня бродячих собак.

– Босиком не придется.

– Я не стану тебя разувать.

– И не надо, но… – Опускаю голову, оценивая размер ее стоп.

– Каблуки ломать мы тоже не будем, – предостерегает Ясмина.

– Не будем, – соглашаюсь я и развязываю шнурки на кроссовках.

Снимаю обувь, а затем и носки. Ступни щекочет пушистая трава, в кожу впиваются мелкие кусочки земли.

– Что ты… что ты делаешь?

Вытаскиваю из кроссовок стельки и засовываю их в носки:

– Делаю тебе «сапоски».

– Чего?

– Сапоги-носки. Это не очень гигиенично, но явно лучше, чем идти босиком. Клянусь, я регулярно мою ноги, а эти носки надел только вечером.

Ясмина хмурит темные густые брови и нерешительно протягивает руку к моему изобретению:

– «Сапоски», значит? Хитро.

– Спасибо.

– Как ты до этого додумался?

Вспоминаю вечер после выпускного в девятом классе. Риша тогда впервые решилась надеть туфли на каблуке, что было огромной ошибкой, ведь они совсем не были похожи на танцевальную обувь, к которой она привыкла. Через пару часов она вывела меня на террасу кафе, где мы праздновали, заставила снять кеды, вытащила из них стельки и отжала носки, сделав первую версию «сапосков». Мы танцевали с ней тогда, кажется, всю ночь. Она визжала, когда я ее кружил. Улыбалась…

– Это не я, – выдавливаю сквозь першение в горле.

– Кто бы это ни был, он великий человек.

– Да. Так и есть.

Ясмина наклоняется, чтобы натянуть первый «сапосок», но быстро выпрямляет спину, зажмурившись.

– Чертова текила, – шипит она.

– Давай помогу.

– Боже… мне придется заложить все золото, что подарила бабушка, чтобы расплатиться с тобой.

– Просто возьми меня на работу, – смеюсь я, обхватывая тонкую лодыжку.

– Всего-то? Ты принят!

– Это лучшее собеседование, что у меня было.

– И худшее, что было у меня. Чувствую себя Золушкой-алкоголичкой.

– Уверен, если бы она жила в наших реалиях, то точно спилась из-за тягот жизни.

– Или убила бы мачеху вместе с сестрами, чтобы отжать себе дом.

– Или так.

Поправляю резинку носка, задев костяшками гладкую теплую кожу, и поднимаю взгляд на притихшую Ясмину.

– Ты бы в этой сказке был принцем, – чарующе медленно говорит она. – И Золушка убила бы еще и полцарства ради танца на балу с тобой.

Не нахожусь с ответом, и не хочется признавать, но ее слова меня… смущают? Похоже на то. Давненько такого не было, даже непривычно.

– Кхм, – откашливаюсь я и надеваю кроссовки. – Думаю, мы можем идти.

Ясмина встает и замирает на пару мгновений, по всей видимости, стараясь унять тошноту, затем отряхивает платье, а я подбираю с земли ее обувь. Выходим на тротуар и неспешно шагаем вдоль дороги, по которой проносятся редкие машины. Искоса поглядываю на начальницу и пытаюсь прикинуть, сколько ей лет. Карина говорила, что сестра старше, но насколько? Визуально тяжело определить, а если прикинуть логически, то раз у нее уже есть свое дело, значит, учебу она закончила. Получается, ей точно больше двадцати одного…

– Часто ты так делаешь? – вдруг спрашивает Ясмина, прерывая мои размышления.

– Что именно?

– Играешь в рыцаря.

– Эм-м-м…

– Нравится чувствовать себя героем? – не дождавшись ответа, задает она следующий вопрос, в котором чувствуется то ли насмешка, то ли презрение.

Любопытно. Дело во мне или в чем-то другом? А может, в ком-то другом?

– Разве помогать – это плохо? – с интересом спрашиваю я, чтобы хоть немного понять, что она за человек. Говорят, пьяные люди – самые честные, я и сам не раз в этом убеждался.

– Смотря с какой целью, – уклончиво отвечает Ясмина.

– Не веришь в бескорыстную чистоту помыслов?

– А должна? Мне ты помог, потому что тебе нужна работа.

– Я помог тебе, потому что ты сестра моей хорошей знакомой.

– Сколько ты знаешь Карину?

– Где-то полгода.

– Хорошая знакомая, – иронично усмехается она и указывает пальцем на полупустую парковку супермаркета. – Давай срежем здесь.

Переходим дорогу. Молчание следует за нами по пятам, слышатся только шорох шагов и мистическое гудение спящего города. Поглядываю на девушку, идущую рядом, и не без удивления отмечаю, что «прочесть» ее не очень-то просто. Обычно хватает нескольких минут разговора тет-а-тет, большинство людей для меня не просто открытые книги, а статьи в три строки. Их характеры, слабые места, комплексы – все это видно сразу, а тут… слишком много намешано, никакой определенности. В один момент она кажется слабой и грустной девочкой, в другой – уже уверенной девушкой с жестким взглядом. Где правда-то?

Ясмина сильнее запахивает пиджак на груди и сбавляет шаг.

– Извини, – тихо произносит она.

– За что?

– Кажется, я сказала что-то не то.

– Ерунда. Я не в обиде.

– Ты хороший, да?

– Не знаю. Не могу судить.

– У тебя есть девушка?

– Нет.

– Странно.

– Разве?

– О-о-о… – тянет она и поворачивает голову, расплываясь в умиленной улыбке. – Еще и скромный.

«Да вообще-то не очень», – хочется ответить, но я молчу.

Есть в Ясмине что-то такое… сам пока не пойму. Ростом я точно выше, но она будто смотрит на меня свысока. И это не надменность, нечто другое. Снисходительность, что ли. Забавно, ведь я тоже частенько этим грешу.

Продолжаем путь и через несколько минут выходим на одну из центральных улиц, разделяющую торговый ряд и площадь. Ясмина останавливается у трехэтажного здания под темной вывеской с названием Do you want to be yourself?

– Ярослав, могу я задать тебе один очень личный вопрос?

– Конечно.

– Ты бы со мной переспал?

Медленно моргаю, будто только что получил фирменный щелбан от Риши прямо промеж глаз. Пара бокалов пива не могли лишить меня рассудка, а значит…

– Это предложение? – уточняю я.

– Просто вопрос. Ответь, пожалуйста, честно.

– Не думаю, что это профессионально.

– Я этого не вспомню, не волнуйся.

– В каком смысле?

– В прямом. Судя по моему состоянию, я выпила четыре коктейля с текилой. Будь она проклята, – злобно бубнит Ясмина. – В общем, завтра мои воспоминания оборвутся в тот момент, как я заказала второй. Ну, может быть, третий. Тут уж как повезет.

Отвожу взгляд, порывисто вздохнув. Она действительно хочет услышать ответ? А какой правильный-то? Это ведь сто процентов проверка, но… для кого именно? Для меня или для нее?

– Да или нет? – допытывается Ясмина.

Беззвучно хмыкаю, проводя ладонью по своим коротким волосам. Чую ловушку, но никак не пойму, где именно.

– Это важно. Правда. – Ее тон еще больше сбивает с толку: почти умоляющий, беззащитный. – На наше сотрудничество твой ответ никак не повлияет. Я спрашиваю тебя как парня, а не как стажера.

– Кто угодно переспал бы с тобой, – произношу неспешно, будто по льду шагаю.

– И даже ты?

– Даже я? Что за формулировка?

– Я ведь тебя спросила, а не кого угодно. Можешь просто ответить?

– Могу.

– И-и?..

– И, разумеется, я тоже бы не отказался.

– Я же сказала, это не предложение.

– Это я понял.

– И-и?..

Поворачиваюсь и не могу поверить. Ясмина смущенно принимается жевать нижнюю губу, а в ее глазах появляется влажный блеск. Ни следа раздражения, одна робость и неуверенность. Ну все, нокаут. Я сдаюсь. Здесь не просто книга, а несколько томов, причем все они про разных персонажей. Чего она хочет? Услышать это предложение от меня?

– Ты считаешь меня привлекательной? – выдавливает она с таким трудом, будто кто-то ее заставляет.

– Да, – отвечаю, ни капли не покривив душой, и уже даже не пытаюсь предсказать дальнейшее развитие событий.

Ясмина тихонько кивает несколько раз и вдруг вытягивает руку:

– Дай мне свой телефон.

Без вопросов достаю из кармана мобильный и вкладываю в расслабленную ладонь. Ясмина проводит пальцем по экрану, а запястьем другой руки вытирает нос.

– Пароль?

– Шесть шестерок.

Она снимает блокировку и поднимает мой мобильный перед лицом, коротко встряхнув волосами:

– Привет, идиотка. Надеюсь, в следующий раз ты не забудешь проверить состав коктейлей, которые пьешь. Вот этот милый парень, – она разворачивает экран ко мне, а после снова наводит камеру на себя, – Ярослав, твой новый стажер. Вы уже познакомились, он проводил тебя и очень выручил, так что ты без вопросов берешь его на работу. Без вопросов, поняла. Ты не хочешь этого знать, поверь мне.

Оторопело хлопаю ресницами. На улице так тихо, что есть ощущение нереальности происходящего. Впервые за долгое время я не контролирую абсолютно ничего. Мне будто опять десять, и я сижу под дверью ванной комнаты, слушая, как тихо плачет мать.

Ясмина возвращает мне телефон и достает связку ключей из сумочки, развернувшись спиной.

– Покажешь мне это видео в понедельник, – говорит она, открывая замок на двери. – Я бы записала на свой, но обычно наутро после тусовок удаляю все видео и фото, чтобы не мучиться от стыда.

– Ясмина… – Я делаю небольшой шаг вперед, и она оглядывается, парализуя меня нежной улыбкой сквозь слезы.

– Спасибо, что проводил, Ярослав. Я была рада познакомиться. И за ложь спасибо. Ты настоящий рыцарь.

– Я-я-я…

– У меня есть еще одна просьба, – перебивает она. – Не рассказывай мне правду о том, что было сегодня, даже если попрошу. Придумай что-то менее унизительное. Ты ведь хороший, у тебя получится.

– Но…

– Доброй ночи.

Она скрывается за дверью, а я все не могу пошевелиться, глядя, как черный постер с перечнем услуг на стекле вдруг светлеет от зажженного в помещении света. Крепче сжимаю ремешки туфель, которые все еще держу в левой руке, и стискиваю зубы. Да что это было? Какого черта вообще?! Запихиваю телефон в задний карман джинсов и стучу костяшками по стеклу. Ответа нет, но и я не сдаюсь. Не могла же она вырубиться за три секунды. Или могла? За последние полчаса я понял про Ясмину только одно: удивлять она точно умеет.

Через несколько долгих и довольно беспокойных минут из-за двери наконец-то слышится слабый голос:

– Хочешь, чтобы я вернула носки?

– Хочу вернуть твои туфли.

– Брось у порога.

– Ясмина, открой дверь.

– Зачем? Хочешь посмотреть…

– Хочу кое-что показать.

Щелкает замок, и я чувствую, как из груди вверх по горлу поднимается рычание. Сам не понимаю, что меня так вывело, но раздражение и злость неумолимы. И они направлены не на саму Ясмину, а на ситуацию, которую она создала. Ситуацию, в которую я не хотел возвращаться. Все как-то абсурдно, смазано. Со мной больше так не бывает. Я всегда точно знаю, что сказать и сделать. Знаю, чего ожидать и от себя, и от людей вокруг, но сейчас я словно слепой, слоняющийся по бесконечности. Тяну дверь на себя и решительно переступаю порог. За спиной раздается глухой хлопок, и Ясмина смотрит мне в лицо, бесстрашно демонстрируя слипшиеся мокрые ресницы и влажный блеск на щеках.

– Нравится? – спрашивает она с издевкой.

Прищуриваюсь и выпускаю из пальцев туфли, что с грохотом падают на пол. Чушь! Все чушь! Пустая бравада! Скольжу взглядом сверху вниз. Ясмина уже избавилась от пиджака, ноги босые. Ей не на что жаловаться. Абсолютно. Симпатичное лицо, высокая грудь, тонкая талия и соблазнительный изгиб бедер. Изящные запястья, тонкие лодыжки. И она прекрасно знает, что хороша. Она себе нравится, иначе не надела бы такое открытое платье. Дело не в комплексах, совсем нет. Возвращаюсь к черным глазам и тяжело вздыхаю.

– Ты и правда хороший, – криво ухмыляется она. – Но не стоит, Ярослав. Ты не обязан.

– Говоришь так, будто знаешь, о чем я думаю.

– Догадываюсь. Ты хочешь меня утешить, чувствуешь ответственность. Тебе определенно нравится играть в героя.

Спазм сжимает мою гортань. Да как она это делает? Текила открывает экстрасенсорные способности или только усиливает их? Так вот почему я друзей раздражаю? Вот что они чувствуют?

Бегло оглядываю комнату: слева администраторская стойка, выкрашенная в матовый черный, позади виднеется парикмахерская мойка с кожаным креслом, а справа широкое зеркало от пола до потолка и вешалка-штанга. Здесь еще должен быть кабинет для татуировок с креслом-трансформером, я видел его на фото. Там она спать собралась? Почему не поехала домой? Хочет побыть одна? Так сильно больно?

– Что ты хотел мне показать, Ярослав? – На этот раз ее голос совсем безжизненный, а вот взгляд… пробивает насквозь.

– Ты ведь уже догадалась. – Делаю небольшой шаг вперед. – И именно поэтому ты меня впустила.

– Туше, – произносит она не моргая.

– Что ты делала в баре одна в свой день рождения?

– Пришла за подарком.

– И где он?

– Оказалось, подарки кончились.

– Ты всегда загадками говоришь?

– Бабушка научила. Все время твердила, что нельзя позволять мужчине думать, что он тебя знает и понимает. Иначе ему станет скучно и он уйдет.

– Она может тобой гордиться.

– Уже нет.

– Ясмина…

– Яся, – поправляет она. – И бабушка жива, соболезнования не нужны. По крайней мере, по этому поводу…

Мой сердечный ритм критически ускоряется, и я задерживаю дыхание, опуская ладонь на свою макушку, будучи абсолютно уверенным, что обожгусь.

– Ты просто нечто, – выдыхаю обескуражено.

– Я просто в хлам, – смазанно хихикает она и пятится вглубь студии. – Может, присядем?

Недоверчиво выгибаю бровь. Снова перемена настроения?

– Ты можешь уйти, если хочешь, – говорит Ясмина и усаживается в кресло у мойки, подгибая ноги и расправляя подол платья.

– А ты этого хочешь?

– О-о-о… принц Ярослав, вы меня смущаете. Поберегите девичье сердце.

Смех зарождается в груди и вырывается громким хохотом из горла. Это какой-то абсурд, но мне даже нравится. Ясмина расслабленно улыбается, а я шагаю вперед.

– Возьми себе стул, – кивает она на широкий проход в стене.

– Разве ты не хочешь сидеть у меня на коленях?

– Эй! А где скромность?!

– Ты ведь все равно не вспомнишь. Чего мне стесняться?

– И то верно. А ты хорош.

– Спасибо, – хмыкаю я и тяну по полу тяжелый парикмахерский стул.

Сажусь напротив, Ясмина ставит локоть на подлокотник и кладет голову на ладонь. Смотрим друг на друга в молчании какое-то время, словно каждый из нас пытается мысленно влезть в голову другому.

– Жалко меня, да? – Ясмина первой нарушает тишину.

– В этом нет ничего постыдного.

– В чем?

– В том, чтобы не скрывать боль.

– Я и не скрываю. Я на самом дне отчаяния, но вопрос в другом… – Настораживаюсь, и она довольно улыбается. – Сколько бездомных котят и щенят в твоем доме?

– Что?

– Почему тебе не плевать на несчастья других?

– Может, только тебе повезло.

– Хочешь сказать, я особенная? Еще одна сладкая ложь. Какой же ты… манук^[2].

– Что ты сказала?

– Что ты очень милый в своем желании победить дракона, которого зовут «чужая боль».

Нет, ну как же бесит! Она все попадает и попадает, а я только мажу. Наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени, и опускаю подбородок на сцепленные в замок пальцы.

– А тебе не приходило в голову, что я все это в корыстных целях? Мы с тобой одни, вокруг только закрытые магазины и кафе. Плюс твоя мексиканская амнезия и все такое. Вдруг я психопат. Могу сделать что угодно, и никто не узнает. Даже ты.

– Не-а. Не страшно.

– И это плохо, Ясмина. Очень плохо.

– Да, я знаю. Но в этом вся прелесть моей… как ты сказал? Мексиканской амнезии? Напомни мне потом это название, классное.

– Обязательно. А в чем прелесть-то?

– В том, что, если все сделать правильно, жалеть не придется. Но, думаю, все же наутро я почувствую, если ты вытворишь что-то без моего согласия.

– Что за уверенность в моем благоразумии и доброте?

– Я ведь сейчас разговариваю, верно?

– Ну да.

– А значит, я в сознании и твой язык или член все еще не у меня во рту. Отсюда вывод – мне повезло.

Откидываюсь на спинку стула, заливисто рассмеявшись. Ясмина тоже хихикает, но как-то вымученно. Ее все же коробит что-то, и это не мое присутствие.

– Что он тебе сделал?

– Много чего, – размыто отвечает она. – Как, вероятно, и я ему.

– В этом и суть отношений.

– Наверное.

Тема острая, и я принимаю решение оставить ее, чтобы не расстраивать Ясмину еще больше. Ей не нужна исповедь. Не сейчас и не со мной. Здесь что-то другое, похоже, та самая проверка. И проверяет на прочность Ясмина не меня, а себя. Вот в чем соль. Она ерзает в кресле, густые черные волосы соскальзывают с ее плеча, и я отмечаю еще одну любопытную деталь. Шея, ключицы, руки… кожа чистая, за исключением нескольких темных родинок.

– У тебя нет татуировок?

– А что? Так я не похожа на тату-мастера?

– Я видел твои работы. Сомневаться в твоем мастерстве глупо.

– Спасибо, это приятно.

– Так почему?..

– Боли боюсь. – Она скрывает взгляд за опущенными ресницами.

– Ложь.

Уголки ее губ вздрагивают, но это не улыбка, скорее нервный спазм. Я наконец попал в цель, только удовольствия это не приносит.

– Извини. Я не…

– Ничего, – отвечает она и сонно моргает. – Скажи мне лучше вот что, Ярослав. Раз уж мы сегодня с тобой так близки, что ты даже согласился одолжить мне свои носки… Почему в баре со мной говорил только бармен? Что не так? В чем я прокололась?

– Не думаю, что дело в тебе.

– Как это?

– Ну-у-у… многие парни просто боятся подходить к девушкам. Знаешь, что сказал мой друг, когда тебя увидел?

– Что? – Ясмина с предвкушением подбирается.

– Я ее не потяну.

– Какая глупость.

– Нам непросто так же, как и вам. Никто не хочет чувствовать себя идиотом. И никто не любит отказы.

– Бабушка говорит, что женщина всегда решает. Она выбирает мужчину, а не наоборот. Но что делать, если никто не выбирает ее?

– Это не твой случай.

– Сегодняшний вечер доказал обратное.

– Всего лишь вечер.

– Всего лишь вечер, – вздыхает она и снова укладывает голову на ладонь.

– Тебе лучше лечь спать, – говорю я серьезно. – Уверена, что не хочешь поехать домой?

– Абсолютно. Изоляция сейчас – мой вариант.

– Родные не будут волноваться?

– Я уже достаточно взрослая, чтобы не ночевать дома.

– Хорошо, – произношу я и поднимаюсь. – Запри за мной дверь.

Шагаю к выходу, позади раздаются тихие шлепки босых ног. Знаю, что мне уже точно пора, но… Останавливаюсь и разворачиваюсь, Ясмина приподнимает голову и скромно улыбается.

– Спасибо, Ярослав. За помощь и… и за ложь тоже.

– А хочешь правду? – Наклоняюсь к ее лицу и тянусь к уху, вдохнув сочный и пряный аромат духов. – Если бы и у меня была мексиканская амнезия, то я бы сейчас не ушел.

Прохладная ладонь опускается на мое плечо, а к щеке прижимаются теплые и мягкие губы, чуть прихватив кожу. Закрываю глаза под натиском нежности и чувственности, которых слишком много в этом невинном поцелуе.

– Ох уж эти принципы, – шепчет Ясмина и медленно отстраняется. – Ступай, рыцарь. Еще столько принцесс заперты в башнях.

Смотрю в черные глаза. В них столько разочарования, столько мольбы. Обхватываю ладонями лицо Ясмины и чувствую, как обмякает ее тело.

– Яся…

Слезы бегут по ее щекам, и я стираю их большими пальцами.

– Ты невероятная. Сильная, смелая, веселая…

Она морщит лоб и поджимает губы, а я все продолжаю:

– Боль пройдет. Правда. Когда-нибудь, когда ты сама захочешь, когда будешь готова. И у тебя будет выбор, будет все что нужно. Тебе не обязательно испытывать себя, не обязательно проверять. Это за тебя должны сражаться, а не с тобой.

– Красиво. – Ее шепот рассыпает мурашки по моим рукам.

– Как и ты.

Ясмина подается вперед, совсем немного, но я замечаю. Это жажда ласки, тепла, любви. Такие по-человечески земные желания, которые хорошо мне знакомы. Быть с кем-то, для кого-то, чувствовать себя нужным, желанным, особенным. Наклоняю голову еще ниже и ловлю губами ее губы, которые податливо отвечают на поцелуй. Колючки принципов пронзают кожу, но исчезают так же быстро, потому что Ясмина обнимает меня за шею и приподнимается на носки.

Опускаю одну руку на ее поясницу, второй зарываюсь в волосы на затылке, углубляя поцелуй. Шумное дыхание заполняет комнату, кровь в венах бежит быстрее. Я прекрасно понимаю, что целует она сейчас не меня. Этот поцелуй для кого-то другого, возможно, определенного, а возможно, еще незнакомого. Но это неважно, мне не впервой. И это не делает поцелуй хуже. Ей он нужен, как грелка для замерзшей души, а мне… мне просто не сложно.

– Даже жаль, что я это забуду, – выдыхает она мне в губы.

– Напомнить?

– Ни за что.

Ясмина снова прижимается к моим губам, наклоняет голову и приоткрывает рот, вторгаясь в мой языком. Крепче прижимаю ее к себе и поднимаю над полом. Мышцы на руках и спине напрягаются, ступни гудят от желания отправиться на поиски места, где мы могли бы разместиться с большим удобством. Скользкая ткань платья злит, в груди пылает ведьмовская свеча, капая горячим воском на дно живота.

«Она пьяна. Она твоя будущая начальница. Так нельзя», – одергиваю сам себя.

Осторожно опускаю Ясмину на пол. Ее руки соскальзывают с моих плеч, глаза закрыты, а от тяжелого дыхания поднимается и опадает грудь.

– Это было… потрясающе, – тихо произносит она. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Разворачиваюсь и выхожу за дверь. Дожидаюсь, когда щелкнет замок, и шагаю по пустой улице в сторону дома. Прохладный ночной ветер успокаивает пылающую кожу, городское безмолвие умиротворяет. Остается всего один волнующий вопрос. Существует ли на самом деле мексиканская амнезия? Надеюсь, что да, иначе работать вместе нам будет довольно неловко. Провожу костяшками по губам и невольно улыбаюсь.

А целуется она классно…