Почему нет?

Глава 18

POV Ярослав

Сознание медленно выпутывается из сетей крепкого сна, но я не тороплюсь шевелиться, потому что давление в черепе, кажется, вот-вот расколет его на части. Закоулки памяти залиты спиртным и затянуты густым туманом похмельного неведения, куда ни шагни – одни смутные образы и обрывки фраз. Давненько я уже так не напивался, даже отвык от подобных утренних драм.

Полежав трупом еще несколько минут и восстановив основные события вчерашнего вечера, все-таки открываю глаза и медленно отрываю голову от подушки. Кровать Кирилла, стоящая у противоположной стены, аккуратно заправлена и пуста, компьютер выключен. Окно, выходящее на соседний огород, открыто настежь, тень от старого ореха падает на темный деревянный пол. Опускаю голову, у кровати стоит хрустальная ваза, полная воды, – забота от Кирилла во всей красе, мы уже давно не используем эту вещицу по прямому назначению. Неторопливо сажусь и беру вазу в руки, жадно выпиваю больше половины и вытираю рот тыльной стороной ладони, прислушиваясь к происходящему в доме. Последнее, что я отчетливо помню, – как садился в такси вместе с Ясминой. И если я дома, то… где она?

Выхожу из спальни и направляюсь в гостиную, в которой никто меня не ждет. Затем бреду в ванную и, наскоро умывшись, шагаю на кухню, где встречаюсь с запахом жареного хлеба и дразнящей улыбкой друга, сидящего за столом перед ноутбуком.

– Добренькое утречко! – весело выкрикивает Кирилл, давая понять, что вчера я точно вытворил что-то великолепное, по его скромному мнению.

– Рассказывай, – бормочу я, опускаясь на стул перед ним, и растираю ледяными ладонями опухшее лицо. – Только быстро, мне нужно на работу.

– Не нужно, – игриво отвечает он, и я испуганно дергаюсь. – Спокойно, братан. Прочитай сначала это.

Он протягивает мой телефон, на экране которого светятся несколько оповещений о новых сообщениях. Открываю самое важное и глупо таращусь на короткий текст.

Ясмина: У тебя сегодня выходной. В студию ни ногой.

– Ну-у-у… как самочувствие?

– Как после выпускного. Может быть, даже хуже.

– Да, нажрался ты знатно. В последний раз я видел тебя таким… м-м-м… даже вспомнить не могу.

– Кир, насколько все плохо?

– Ни насколько.

– А если серьезно? Я ни фига не помню с момента, как сел в такси.

– Да-а-а? – смеется он. – Тогда ты многое упускаешь.

– Хватит выеживаться! Рассказывай давай! – рычу я и зажмуриваюсь от грохота в висках.

– Тише ты, – примирительно произносит он и встает. – Кефир будешь? Или, может, съешь что-нибудь?

– Сначала я хочу узнать, что было здесь вчера, – вздыхаю, изо всех сил напрягая память.

– Исторический момент! Впервые не ты кого-то синего домой тащил, а тебя!

Кирилл восторженно встряхивает кудряшками и заглядывает в холодильник, а у меня стягивает горло от ужаса.

– Яся… меня… – хрипло произношу я.

– Ага. Привезла, затащила в дом, раздела и спать уложила.

Надавливаю пальцами на глаза в желании наказать себя посильнее. Рядом раздается глухой стук, и я кошусь на стакан кефира.

– Выпей, станет полегче. – Кирилл вновь занимает место напротив, склоняет голову и смотрит с каким-то опасным умилением.

– Что там еще? Что я сделал?

– Ничего такого. Всего лишь в любви ей признался. Раз семьдесят!

Страдальчески запрокидываю голову, горячий воздух прямиком из ада, разверзнувшегося во мне, опаляет на выдохе ноздри. Ну все, это конец. Теперь Яся уволит меня к чертям и ни на метр больше к себе не подпустит.

– Тихо-тихо. Я шучу. Никаких признаний не было, – встревоженно бормочет Кир. – И ничего страшного тоже. Вы оба были пьяные, ты, конечно, больше, но все же… Завалились в обнимку около часа ночи, ржали, как кони, дурачились и бесились.

– Что? – недоверчиво переспрашиваю я, опуская подбородок.

– Что слышал. Боссиня все пыталась уговорить тебя лечь спать, а ты убеждал ее, что абсолютно трезв, и рвался до дома проводить. Даже решил на руках пройтись по комнате, чтобы доказать. Жопа, кстати, не болит? Ты нормально так об пол приложился.

– У меня все болит.

– Зато было эффектно, – пожимает плечами Кир и отводит взгляд. – А как боссиня потом тебя на повреждения осматривала. Я даже смутился.

– Что-то еще? – мрачно спрашиваю я.

– Стихи, – только и произносит Кирилл, и мой желудок сжимается.

– Какие стихи?

– Те самые…

Только не это. Как я вообще эту ересь, что Коля с Толей придумали на первом курсе для обреченных подкатов, вспомнил? Там же девяносто процентов – маты, пять – комплименты и еще пять – междометия.

– Твою мать…

– Да ладно тебе. Боссине вроде понравилось. Она так хохотала, что даже Пират проснулся.

– И что… что было дальше?

– Она отвела тебя в постель… – медленно проговаривает он.

– Хватит, Кир. Не тяни.

– А я-то что? Я же не извращенец, дальше за вами не подглядывал. Вышла она через полчаса, лохматая, красная и довольная. Вызвала себе такси и уехала домой. Наверное, вы там сосались до тех пор, пока ты не отключился.

Качаю головой, пытаясь все осознать и смириться, а после запиваю кислый стыд таким же кефиром. Возвращаю пустой стакан на стол, Кир все еще с интересом пялится на меня.

– По-моему, ты ей нравишься, – подводит итог он.

– Ага, как щенок, – хмыкаю я и быстро сворачиваю тему, не горя желанием ее развивать: – Проехали. Сорян за бедлам.

– Да фигня, – отмахивается Кирилл, и между нами повисает молчание.

Проходит еще несколько минут, мое моральное состояние все ухудшается, а физическое и подавно. Как теперь все исправить? Почему вчера я не выпил на полведра меньше? Ком подкатывает к горлу, а перед глазами появляется картинка идеальной семьи обновленных Муратовых и дружное семейство Белых. Чувствую себя жутким слабаком, но ничего не могу поделать с ноющим мальцом, обиженные вопли которого раздаются в голове. Родители Ясмины – очень милые люди, да и ее присутствие рядом только скрашивало вечер, но я все равно чувствовал себя лишним, одиноким и каким-то ненужным, словно бродяга зашел на чужой праздник и его по доброте душевной решили накормить с общего стола. Надеюсь, Жанна не будет настаивать на моем присутствии на всех семейных праздниках, иначе в лучшем случае совсем скоро мне понадобится психотерапевт, а в худшем – адвокат.

– Яр… – зовет меня Кирилл, тоже, очевидно, помрачнев. – Че там пахан?

– Ничего нового…

День тянется угнетающе долго, все силы уходят на то, чтобы таскать себя по дому – из гостиной на кухню, из кухни в ванную, из ванной обратно в гостиную. Кирилл после утреннего разговора ходит загруженный. Он слишком хорошо понимает, каково это, когда родителям плевать на тебя и твою жизнь, сам с предками общается только по праздникам и то не всегда, но я сейчас не в состоянии его успокаивать и утешать. Займусь этим позже, как только в себя приду. Валяюсь на диване, листаю телевизионные каналы, чтобы отвлечься от назойливых мыслей, и раз в час открываю переписку с Ясминой, правда, так и не решаюсь написать. А что мне ей сказать? Как теперь реабилитироваться? Весь последний месяц я старался убедить ее, что уже далеко не глупый подросток, не еще одна ходячая проблема, и так позорно все просрал.

Ближе к вечеру Кирилл уходит на съемку, и дом, несмотря на лето за окнами, становится таким холодным, что волосы на теле встают дыбом, а кожа покрывается мурашками. Выключаю телевизор и ложусь на спину, глядя в потолок, побелка на котором уже заметно пожелтела. Чертов моральный откат. Все ведь не так страшно, как могло бы быть, но внутренний критик недовольно фыркает, взбесившись из-за моего поведения и состояния, а обиженный малец орет и верещит, потому что ему снова больно. Не хочу это чувствовать. Ничего не хочу чувствовать. Моргаю раз, еще один. Глубокий вдох и долгий выдох. Это пройдет. Всегда проходило. Нужно просто успокоиться и подождать.

«Будь хорошим мальчиком и дай мне о тебе позаботиться», – слышу вдруг голос Ясмины из воспоминаний, который, как прочная нить, оборачивается вокруг разрывающегося на части сердца, собирает его воедино, а следом сдавливает, лишь усиливая боль. Только она другая, эта боль. Иного рода, высшего сорта.

Ныряю глубже и нахожу новые отрывки, будто из вчерашнего сна. Яся стояла ко мне так близко, что я чувствовал запах ее духов. Темнота комнаты окружала со всех сторон, но даже затуманенный алкоголем взгляд позволял разглядеть каждую черточку прекрасного лица и тонкие пальцы, расстегивающие пуговицы моей рубашки. Я скользил руками по спине Ясмины, подушечки пальцев пощипывало от прикосновения к металлической молнии платья, тянувшейся от уровня лопаток до самого края узкой юбки. И Яся что-то говорила мне, но я не помню ни слова, только звук ее голоса: томный, обволакивающий, сливающийся в чарующую мелодию, лишившую меня воли. Ясмина действительно раздела меня, уложила в кровать и легла рядом. Мы едва поместились на моей «полуторке», но целоваться так было даже удобнее.

Жужжащий звук мобильного выдергивает меня из омута памяти, так и не позволив до конца разобраться с чувствами. Смотрю на экран, имя отправителя сообщения нещадно жжет роговицу.

Отец: «Можешь забрать машину. Славу я предупредил».

Сворачиваю мессенджер и грубо втягиваю воздух через нос, в надежде призвать хоть толику радости или удовлетворения от завершения сделки, но ничего не выходит. Открываю список последних звонков, долго листаю и нахожу его. Палец замирает над контактом, что записан всего четырьмя буквами, из которых дети чаще всего складывают свое первое слово, но я так и не касаюсь экрана. Не вижу в этом смысла. Не могу себя заставить. О чем нам говорить?

Привет, мам. Знаешь, я вчера был на дне рождения отца, у него все в ажуре. А ты как? Развод – кайф? Хочешь обсудить это? А может, хочешь узнать, как у меня дела? Нет? Ну ладно, пока.

Рука, держащая телефон, кажется невыносимо тяжелой. Опускаю ее и роняю мобильный на пол. Закрываю глаза, чтобы вернуться туда, где я хоть немного чувствовал себя нужным, но так и блуждаю в лабиринте сознания, не сумев отыскать тот самый поворот, а после падаю… падаю… падаю в такое желанное забытье.

Грохот бьет по ушам, и я закрываю их ладонями, не сразу поняв, что это всего лишь чей-то настойчивый стук в дверь. Поднимаюсь с дивана, прохрипев максимально громко:

– Иду!

Мышцы в теле тянет еще сильнее, чем с утра, ноги ватные, в глазах будто куча песка, а в голове пара тонн прессованной стекловаты. На ощупь добираюсь до входной двери и распахиваю ее, пальцами свободной руки растирая опухшие веки.

– Ты чего трубку не берешь? – Взволнованный тон на мгновение лишает меня дыхания, а распахнутые черные глаза вынимают душу из тела, как опытный чародей. – Ты… ты спал, что ли? Я тебя разбудила?

– Ничего. Просто задремал, – смазанно киваю я, все еще не отделяя сон от реальности. – Ясь, что-то случилось?

За ее спиной синее небо позднего летнего вечера и рассеянный свет фонарей. Теплый воздух касается моей обнаженной груди, следуя за взглядом Ясмины, который спускается все ниже и ниже.

– Нет, – отвечает она и переступает с ноги на ногу, приподнимая крафтовый пакет, зажатый в левой руке. – Я… я просто… суп тебе принесла.

– Суп?

– Ага. Острый. Ты такой ешь? Есть второй, – она поднимает правую руку с еще одним пакетом, – обычная лапша. Я себе купила, но могу поделиться.

Шорох колышущейся листвы и травы прокатывается по двору. Ясмина медленно опускает пакеты и неуверенно качает головой:

– Слушай… если я не вовремя, то…

– Нет! – Меня качает вперед в желании схватить ее и притянуть ближе как можно скорее, но приходится одернуть себя и торопливо уйти с прохода, пропуская Ясю в дом. – Заходи. Я просто еще не до конца проснулся, вот и торможу. Подождешь меня на кухне? Я быстро.

– Да. Хорошо, – отвечает она, скромно улыбнувшись, и, скинув низкие кеды, уходит по коридору.

Закрываю входную дверь, шагаю в ванную и умываюсь ледяной водой до тех пор, пока не убеждаюсь совершенно точно – это не сон. Яся правда здесь. Принесла мне суп. Суп, мать твою! Чищу зубы, вытираю лицо полотенцем, но все еще нахожусь в какой-то ментальной дезориентации. Что это? Что происходит?

По пути на кухню пытаюсь хоть немного продумать дальнейшие действия, но стоит снова увидеть Ясю, как голова пустеет. Она снимает крышки с пластиковых черных мисок и ставит их на стол. Темные волосы собраны в небрежный хвост, бежевая широкая футболка немного помята, а у левого локтя заметны темные разводы то ли от трансфера, то ли от краски или хны. Она что, прямо с работы ко мне приехала?

– Они еще теплые, но я могу подогреть, если хочешь, – говорит Яся, заметив меня, и разворачивается.

– Нет. Не нужно, – отвечаю я и подхожу ближе.

Она встречает меня, приподняв подбородок, весело прищуривается и тянется к моему лицу.

– У тебя брови растрепались, – хихикает Ясмина, разглаживая их пальцами, а после проводит вниз по щекам и задерживается у шеи, легонько касаясь кожи.

Мой пульс учащается. Нежная улыбка на ее мягких губах как знамение перед наваждением, но ничего не происходит.

– Ну так что? Острый или куриный?

Я вообще не понимаю, о чем она говорит. Можно мне переводчика с влюбленного на человеческий?

– Какой суп хочешь? – как по заказу уточняет Яся.

– М-м-м… острый.

– Хорошо.

Она улыбается, погладив меня по плечам, обходит стол и занимает место Кирилла. Сажусь напротив и опускаю взгляд в тарелку, мигом ощутив жуткий голод, который игнорировал весь день из-за переизбытка других чувств.

– Ешь уже. Он не отравлен, – бросает Ясмина, схватив ложку. – Приятного аппетита.

– И тебе, – бормочу я и заливаю в рот несколько ложек густого бульона с приятной горчинкой.

– Ну как?

– То что надо в моем состоянии.

– Сильно плохо было с утра? – с искренним беспокойством и даже сочувствием спрашивает Яся.

– Как тебе сказать? Обычно я столько не пью.

– Яр, ты прости за папу. Он сам меры не знает, да еще и всех вокруг вечно спаивает. Не нужно было давать ему так в тебя впиваться.

Перевожу взгляд на Ясмину, болтающую ложкой в тарелке. Гортань жжет, но это не из-за супа.

– Ясь, это не тебе нужно извиняться, а…

– А кому? – Она удивленно моргает и поднимает голову. – Тебе, что ли? За что?

– Я вчера перебрал, творил всякую дичь. Мне жаль. Правда.

– С ума сошел? – смеется она. – По-моему, мы отлично провели время. Не считая того, что я хотела врезать твоему папаше, а Жанну головой в торт окунуть, вечер был очень даже неплох.

– А его окончание?

– А что с ним? – Яся смотрит куда-то в пустоту, загадочно улыбаясь, словно вспоминает что-то очень даже приятное. Кирилл мне точно все рассказал? Или же ей нравится думать о том, чего он не видел?

– То есть ты не злишься? – продолжаю допытываться я.

– Конечно нет. С чего бы?

– Не знаю. – Тяжело вздыхаю, массируя пальцами висок, чтобы унять обострившуюся боль. – Я плохо помню, как мы домой добрались и что здесь делали тоже.

– Ну еще бы. Шесть стопок водки на посошок.

Стыдливо прикрываю глаза, поморщившись.

– Все-все. Проехали, – хихикает Яся. – Ешь лучше, тебе нужны силы на восстановление.

– А что, у тебя на меня какие-то планы?

– Ну разумеется! Грандиозные вообще-то! Ты нужен мне живым и здоровым!

– Зачем? – задаю совершенно бездумный и идиотский вопрос и мигом свожу его к шутке, пряча взгляд в тарелке. – Огород родителям перекопать надо?

– Я, конечно, могу быть эгоистичной стервой, но не настолько, – усмехается Яся, кажется, не заметив подвоха.

Да что со мной? Где контроль? Где собранность? Почему меня несет непонятно куда? Ну принесла Яся суп, ничего особенного. Это нормальный дружеский жест, подтверждающий лишь то, что она добрый и отзывчивый человек. Не стоит надеяться на большее. Не стоит, но, сука… как же хочется.

Активно орудуя ложкой, слушаю рассказы Ясмины о сегодняшнем дне в студии, но сам помалкиваю. События последних дней, наложившиеся одно на другое, обнажили мою позорную уязвимость. Слишком велик шанс сболтнуть чего-нибудь лишнего, уж лучше пусть она говорит. Тем более что мне до одурения нравится ее голос, а еще почти актерская смена интонаций, когда она цитирует клиентов или кого-то из персонала.

– Кстати! А у меня ведь есть новость! – бодро говорит Яся, уже стоя у стола и собирая пустые тарелки обратно в пакеты, и добавляет, лукаво сверкнув взглядом: – Хорошая.

– Что за новость?

– На следующей неделе тебя ждут на обучение в «Синей Бороде»! – Она радостно разводит руки и растопыривает пальцы. – Четыре полных дня практики с Гриней и сертификат в конце. Станешь настоящим сертифицированным тату-мастером!

– Ты-ы-ы… серьезно?

– А похоже, что шучу? Конечно серьезно! Наконец-то смогу оформить тебя официально, а то Лиля там и без того из-за налогов нервничает. За оплату не переживай, все за счет студии. Едем в этот четверг.

– Е-дем? – переспрашиваю выразительно.

– Э-м-м… ну да. У меня там тоже дела: вещи забрать из старой квартиры, к крестнику на день рождения сходить… – Яся с каждым словом говорит все менее уверенно. – Стоило сначала обсудить все это с тобой, да?

Нет, просто стоило рассказывать об этом не в день жесточайшего похмелья, потому что сейчас мне явно не хватает быстроты реакций.

– Можно перенести обучение, если хочешь. Тебе не обязательно ехать вместе со мной, – бормочет Ясмина, с силой скручивая край бумажного пакета.

– Ясь, я совсем не это…

Она расстроенно поглядывает на меня из-под ресниц, и я готов чем угодно поклясться, что ударился бы головой о стол тысячу раз, лишь бы стереть последние несколько минут и вернуть себе способность мыслить здраво. Она, по всей видимости, хотела порадовать меня, а я веду себя как заторможенный кретин. Поднимаюсь со стула и подхожу к Ясмине ближе.

– Новость отличная… – начинаю было я, но она хмуро перебивает:

– Ты не выглядишь довольным.

– Я просто удивился. Можно мне похмельную скидку?

– Нельзя, – строго произносит Яся. – Если тебе не нравится эта идея, так и скажи. Хватит уже всем угождать. И мне тоже!

Она тяжело дышит, ожидая ответ, а я теряюсь все больше. Это еще что? Она отчитывает меня? За что? За то, что я пытаюсь быть хорошим для нее? Прилив нежности расползается теплом от центра груди, и я обхватываю плечо Ясмины, притягивая ее к себе. Всего миг, и она обнимает меня поперек живота, ни капли не сопротивляясь сближению, словно только этого и ждала.

– Слушай, я сегодня супердебил. Голова еле варит, но новость правда классная. Я рад. Честно.

– И как теперь тебе верить?

– В смысле?

– Я ведь знаю, как умело ты играешь бравого рыцаря. Вдруг ты и со мной такой.

– Разве это плохо?

– То есть я права?

– Этого я не говорил, – обнимаю ее крепче и чувствую такой же сильный ответный импульс.

– Я не хочу, чтобы ты врал мне.

– Не буду, – отвечаю и тут же понимаю, что уже нарушил обещание, поэтому для успокоения совести добавляю кое-что еще: – Прости, что расстроил. Ладно?

– Плохо просишь, – отвечает она, все-таки смягчившись, и поднимает голову.

– А как попросить хорошо? – почти шепчу я.

– Ну-у-у… даже не зна-а-аю…

Ясмина смотрит на мои губы, а после снова в глаза. Она до дурки меня доведет, честное слово.

– Ясь, я только что выпил литр острого бульона.

– Переживу.

Ах так? Надеюсь, ребята будут навещать меня в палате с мягкими стенами.

Наклоняю голову и касаюсь скромным поцелуем губ Ясмины, потому что язык и правда немного горит от жгучего перца, и я не хочу передавать эти ощущения ей. Только Ясе этого мало. Она опускает ладонь на мой затылок и целует в ответ. Долго, нежно. Совсем не так, как должна целовать девушка, называющая меня другом. И это она мне про вранье говорит? А по-моему, лжецов здесь больше чем один. Или же мне просто хочется в это верить.

– Ты прощен, – весело хмыкает Яся и тут же тянет пальцы к губам, причмокивая. – Черт! Действительно жжет!

– А я говорил. – Отпускаю ее и направляюсь к холодильнику. – Сейчас налью тебе молока.

– Лучше сам запей! Как ты вообще это ел?

– Мне нормально.

– Ну точно мазохист… – Она открывает рот и машет перед ним ладонью, а второй рукой тянется к бутылке, которую держу я.

– А ну извинись и возьми свои слова назад, – отвожу бутылку в сторону.

– Яр!

– Что? Ты ведь разрешила мне вести себя как хочу.

– Вот как? Ладно…

Она подлетает ко мне и целует снова с такой демонической страстью, что перец теряет всю свою силу. Сам не замечаю, как бутылка молока исчезает из моих рук, но уже через несколько мгновений Яся пьет прямо из горла, хитро поглядывая на меня и вжимая горячую ладонь в мой живот.

– Кхм… – откашливаюсь я. – Вообще-то я имел в виду словесные извинения.

– А, да? – Ясмина невинно хлопает ресницами, оторвавшись от бутылки. – Тогда извини.

– Да уже все.

– Не обижаешься?

– Нет.

– Точно? – заискивающе спрашивает она.

– Ясь, что с тобой сегодня? – Не могу больше держать это все в себе.

– Ничего, – быстро отвечает она. – А что такое? Что-то не так?

– Нет, просто… похмельный суп, совместная поездка. Ты меня прямо балуешь, – с осторожностью подбираю слова.

– Не только ты умеешь быть хорошим другом.

Ледяной душ обрушивается на голову, пальцы рук и ног немеют от холода, но я улыбаюсь.

– Значит, мне и правда повезло.

Яся горделиво кивает и возвращает мне бутылку молока. Делаю несколько больших глотков, но не для того, чтобы перебить остроту во рту, а для того, чтобы дать себе время оправиться. Друзья. Для нее мы все еще друзья.

– Посмотрим наш сериал? – вдруг предлагает она. – Или ты спать хочешь?

– Да нет. Я выспался за сегодня.

– А Кирилл где?

– У него съемка. Не знаю, когда вернется.

– Значит… мы одни?

– Одни, – отвечаю я и стискиваю зубы из-за внутренней борьбы. Раньше казалось, что если Ясмина меня захочет, то это уже будет победа, но теперь выбранная дорожка ведет к поражению. Секс, поцелуи, ужины, разговоры, поддержка. Все классно, мне все нравится, да вот только… этого мало.

– Жаль, – дергает плечом Яся. – Могли бы и его подсадить.

Очередной кувырок через догадки рассыпает стройную башню мыслей. Так она не на секс намекает? Я уже ничего не понимаю. Кто я для нее? Что ей нужно? Что мне делать?!

– Ну что? Идем? – Ясмина протягивает мне руку.

– Идем, – сжимаю ее ладонь и веду в гостиную, решив, что, пока я не могу с собой договориться, буду делать то, что просит она. На мой взгляд, сейчас это лучший из возможных вариантов.