Подарок для Императора. Меж двух огней

26

Мирана

Яркий солнечный луч беспощадно прожигал дыру на лице. Я скривилась и попыталась скрыться от него под одеялом, но то почему-то не поддавалось.

— Мира! — тихий обеспокоенный голос раздался у самого лица, а лба коснулась тёплая рука.

Еле заставила себя разлепить глаза. Хельвдан. Он сидел на краю кровати, склонившись надо мной. Чёрные тени пролегли под глазами, губы сложились в тонкую жёсткую полоску.

— Ты как? Воды?

Таким нервным я его ещё не видела. Дёрганые движения, крайне напряжённое лицо, осипший голос. Что же случилось?

В ответ я утвердительно кивнула. Мужчина помог мне приподняться, быстро подхватил стакан воды с подноса на прикроватной тумбочке и поднёс к губам. Я сделала пару маленьких глотков и откинулась обратно на подушки. Тупая ноющая боль внизу живота нарастала от каждого движения, поэтому пришлось снова полностью расслабиться.

— Что случилось?

Память предательски не хотела мне выдавать подробности. Я помнила только Вэна, который тащил меня по лестнице наверх, наш разговор, а потом… туман. Будто ничего не было.

— Ты не помнишь? — голос его слегка дрожал.

— Помню, как шли по лестнице с Вэном, стояли у двери, а потом не помню. Он не рассказывал?

— Рассказал, конечно. Но было бы неплохо послушать и твою версию. Не напрягайся, — поспешил успокоить мужчина, заметив моё смятение. — Я ему доверяю. Если ты не помнишь — не мучай себя, не заставляй вспоминать насильно. Я тебе позже расскажу всё, что мне доложил Вэн. Но тебе нужно сначала немного восстановиться.

Выдохнула. Я была крайне благодарна, что он на меня не давит. Сидит весь такой взволнованный и заботливый, за руку держит. Ох! Он же отменил помолвку!

— Хельвдан! — неожиданно вскрикнула я.

Он сразу напрягся и стал до крайности серьёзен.

— Что?

— Хельвдан, ты отменил помолвку! — голос мой всё ещё звучал испуганно.

— Боги, Мира! — облегченно вздохнул. — Да, отменил.

— И что? И как Калантиэль и Лея к этому отнеслись? Тебе сильно перепало? — я пересилила себя и сжала руку Хельвдана, насколько смогла.

Вышло, конечно, очень слабо, но он заметил и начал поглаживать мои пальцы в ответ. Такая маленькая ласка, но сколько трепета вызвала. Даже боль слегка поутихла и выместилась порханием бабочек. Сальвия много раз упоминала об этом, но я и представить себе не могла, как оно ощущается. Странное чувство, но очень приятное. Волнительное. Сладкое.

— Мне сильно перепало от Парисы, — усмехнулся он. — За то, что поступил не слишком деликатно и рисковал своей головой перед Императором. Калантиэль отреагировал… Злился. Я удивился, что он не стал снова заводить старую излюбленную песню о том, что любовь — это ерунда, а брак — это удобство и выгода для двоих. Но ему и не до этого было после поку… Не важно.

Поку… что? Покушение? Из-за этого я в постели раненная и ни черта не помню⁈ Я было хотела перебить, но Хельвдан не дал этого сделать, продолжая.

— Лея, конечно, сильно расстроилась. Но Париса с ней поговорит и втолкует, почему для неё же так лучше. А чуть позже объявится целая толпа кандидатов на её сердце, и она вообще перестанет обо мне думать.

— Покушение? Ты это хотел сказать? — вернулась я к волнующему вопросу.

— Давай не сейчас, лучше отдохни, — глаза Хельвдана налились нездоровым блеском и потемнели.

— Прошу, расскажи, — взмолилась я.

Он закатил глаза. Будто прямо сейчас в его голове звучит: «Боги, за что мне это!»

— Ты не отстанешь, да? И будешь изводить себя тревожными мыслями? — обречённо выдохнул.

— Ты знаешь меня лучше, чем я думала.

— Да. А ещё я знаю… не важно, — на миг запнулся, но быстро продолжил. — На Калантиэля было покушение. И ты его сорвала, подставив себя под удар. Вы с Вэном не вовремя появились на балкончике, на котором скрывался убийца.

— И чем меня?..

— Отравленной стрелой, которая должна была попасть в Калантиэля. Вы застали стрелка врасплох, он растерялся и… воткнул в тебя эту чёртову стрелу. — На острых скулах заиграли желваки, взгляд стал колким. Хельвдан мастер в сдержанности, но сейчас не смог скрыть ни одну эмоцию. — Вэн должен был войти первым, — прорычал, не сдержав злость.

Так вот значит как всё было. В памяти всплыл чёрный силуэт на балконе, крики, и всё равно все воспоминания были туманными и невнятными. Голова начала болеть.

— Я думал, что потерял тебя, — тяжёлый вздох.

Рука скользнула вверх по моей руке, погладила шею, пальцы мягко коснулись лица.

— Я не смог защитить ни тебя, ни Калантиэля. Не предотвратил. Не нашёл вовремя притаившуюся крысу. Не справился со своей основной задачей, — глубокое сожаление передавалось даже в голосе.

Хельвдан действительно сильно переживал об этом промахе. Но его ли это промах?

— Ты слишком много от себя требуешь, — перехватила его руку и мягко сжала. — На тебе столько обязанностей, какой ещё человек смог бы справиться хотя бы с половиной? А с недавних пор ещё и я свалилась на твою голову. Вечно неприятности создаю.

— Мира, ты… горе и чудо. — Нежный поцелуй коснулся лба, а затем серьёзный взгляд прямо в глаза. — Будешь моим горем и чудом?

Волна трепета прокатилась от низа живота до самого горла, застыв горечью на корне языка. Сердце бешено забилось, норовя проломить дыру в груди. Так хотелось закричать «Да! Конечно, Хельвдан!», хотелось кинуться ему на шею и целовать, но… Хельвдану и так непросто. Я уверена, что это маленькое обстоятельство создаст уйму неприятностей, по большей мере именно ему. Наверное, стоило бы сначала разобраться со всеми проблемами, чтобы не тешить себя слепыми надеждами. Вдруг не получится отвертеться от Калантиэля, что тогда? Он ведь псих, может что угодно сделать. Разумно ли так рисковать?

— Сомневаешься? — с долей горечи в голосе спросил Хельвдан.

— Боюсь, — ответила честно.

— Маленькая, — сердце кувыркнулось от этого обращения. — Мы справимся. Возможно, нам придётся пережить много трудностей, но я уверен, что мы сможем их все пережить вместе, — он ласково гладил большим пальцем по виску, от чего хотелось растечься лужицей по постели. — Я не хочу больше жить каждый день в страхе, что он тебя заберёт себе. Пусть он и дальше думает, что у него есть шанс, но я хочу точно знать, что ты моя! Моя смелая и сильная девочка.

— Я тебе верю, — выдавила сквозь подступающие слёзы.

— Расцениваю твой ответ, как положительный, — слегка улыбнулся мужчина. Его тёплая улыбка топила лёд всех моих сомнений и согревала израненное сердце.

Мягкие губы легко коснулись моих, кончики его волос щекотали обнажённые ключицы, а пальцы осторожно пробирались сквозь спутанные волосы. Короткое сладкое мгновение оборвалось.

— Отдыхай. Тебе нужно выздоравливать.

— Хел… спасибо. За всё, что ты для меня делаешь, — слабо улыбнулась, взвыв в душе от досады, что он снова уходит.

— Хел, — попробовал он новый вариант имени. — Мне нравится. Называй меня так почаще, пожалуйста, — ответил широким хитрющим оскалом и вышел из покоев.

Вместе. Теперь мы вместе.

За пару недель я почти полностью пришла в себя. Так надоело лежать, что решила прогуляться хотя бы по коридорам. Осторожно поднялась с постели и начала собираться. Выглянула из-за двери. Никого, даже стражи не было. Тем лучше. А то вообще никакой свободы, даже по замку спокойно не погулять, не говоря уж о том, чтобы выйти во двор или сад. Еле отвоевала право навещать Парису на кухне. Тихо выскользнула в темноту прохода. Пожалела, что не накинула тёплую шаль. Это в комнате топил камин, а здесь гулял прохладный сквозняк. Но возвращаться не стала, дабы не терять драгоценное время и не шуметь лишний раз. Кто знает, как быстро обнаружат мою пропажу и ринутся искать.

За очередным поворотом послышались приглушённые шаги. Я быстро прошмыгнула в нишу стены, потесняя небольшую статую воина с мечом, и молилась, чтобы меня не заметили, кто бы там ни шёл. Стук сапог приближался, и с тем, как усиливался звук, сердце билось всё менее охотно. Пока окончательно не замерло, едва шаги стихли совсем близко.

— Зачем прячешься? — непривычно тихо спросил Император, так и не показавшись из-за угла.

— Я? — глупый вопрос, я ведь тут одна. — А я не прячусь. Я тут это, статую рассматриваю. Жуть какая интересная!

— Да? Настолько, что нужно рассмотреть её в самых откровенных ракурсах и как можно ближе? — Калантиэль всё же выглянул, застав меня стоящей лицом прямо к, ну… к месту чуть ниже спины статуи.

— Скульптор хорошо проработал кольчугу, — как ни в чём не бывало отозвалась, выбираясь оттуда.

— Тебе стоит быть осторожнее, птичка, — сделал уже серьёзный тон. — Гуляешь одна, мало ли что. Ещё и без тёплой одежды, — он скинул с себя камзол и накинул на мои плечи. — Прогуляемся в сад?

Я не стала отпираться от заботы, ведь, действительно, начала прилично замерзать.

— Погода не слишком располагает, или дождь уже закончился?

— Это вполне решаемая проблема, — он подставил локоть, за который я ухватилась.

Конечно, он не самая приятная компания для прогулок, однако препираться и отстаивать свои границы сейчас мне попросту не хватило бы сил. Да и прогуляться куда-то за пределы этих стен безумно хотелось.

Мы вышли во двор, слуга поднёс большой чёрный зонт. Калантиэль предпочёл нести его сам, а слугу отправил обратно. Что ж, наедине, значит, будем гулять. Влажный воздух приятно холодил кожу лица. В зимнем камзоле с меховой подкладкой было совсем не зябко, зато дождевой свежестью так легко дышалось.

— Как ты себя чувствуешь?

Невозможно было не заметить, что с ним что-то произошло. Калантиэль вёл себя не как обычно. Более тихий голос, задумчивость, угрюмость. Пропала куда-то игривость, напористость. С таким Императором я совершенно не знала, как себя вести. И это напрягало.

— Неплохо. Почти ничего не болит уже, — мягко улыбнулась.

— Мира, — почти шёпотом. — Я благодарен тебе. Хоть это и вышло случайно, ты спасла мою жизнь. Я в вечном долгу перед тобой.

Мы остановились, и я поймала на себе пристальный взгляд. Голые кусты шуршали ветвями от переменчивых порывов ветра. Тяжёлые капли отбивали свою странную мелодию о натянутую ткань зонта и светлую черепицу на многочисленных крышах дворца. Я обвела взглядом серое небо, отражающееся в высоких окнах, мельком прошлась по самим окнам. Хел. Он стоял и наблюдал из своего кабинета. Я помнила про наш уговор вести себя как и раньше, подыгрывая Калантиэлю. Но также знала, что ему больно видеть нас вдвоём. И он сейчас смотрел, как мы мило прогуливаемся в саду, и я в чужом камзоле, а не в его плаще. Сердце сжалось в комок. Прости меня, Хельвдан.

— Вы можете вернуть его сразу, Ваше Величество. Отпустите меня домой, пожалуйста.

Попытка — не пытка. Но в тёмных глазах отразилась боль, будто что-то в его душе надломилось.

— Я так тебе противен?

— Нет, но…

— Тогда зачем ты просишь меня о том, что убьёт меня?

По глазам было видно, что он не шутил. Куда-то не туда завела нас эта игра.

— Я просто хочу домой, Повелитель. Я должна быть с семьёй, защищать их и помогать. Вам сложно понять, но они там, на краю империи, выживают в глубоких снегах, пока мы тут с Вами едим перепелов и изысканные десерты.

— Я могу осыпать золотом всю вашу деревушку, они не будут ни в чём нуждаться, только бы ты была со мной. Скажи, и я сделаю всё для их благополучия.

— Я не товар, чтобы меня купить! Я прекрасно справлялась с обеспечением своей семьи, пока не попала в лапы беорхийцев, которых, между прочим, Вы допустили на нашей земле! — я уже почти кричала на этого упёртого барана. — Если бы они не заявились ко мне домой, нарушая за компанию кучу законов, я бы вообще здесь не оказалась! Кстати, я ведь уже дала показания на Совете, когда же меня отпустят домой, как и обещали? Почему решения по вопросу беорхийского произвола всё нет и нет?

— Решение давно принято, Мирана. Войне быть. Идёт подготовка, но пока что без официальной огласки, птичка, — прошипел Император.

— Замечательно, так почему я ещё здесь⁈ Вы всё ещё надеетесь, что я куплюсь на побрякушки и заманчивое будущее потаскушки, коими называют каждую, что побывала в вашей постели⁈ — меня конкретно несло.

Я так устала от этого плена! Из одной клетки в другую! Я столько раз повторяла, что не хочу такой участи, что сил уже не было держать всё в себе. Пусть знает, что уже в печёнках у меня сидит со своим «будь моей»!

— Прости… птичка, — губы его задрожали. — Ты можешь быть свободна, — ну, слава богам! — Ходить, где захочешь, выходить во двор, в сад, в город, но в город только с сопровождением. Я не буду тебя заставлять приходить ко мне, только по твоему собственному желанию. Но в Меран я тебя не могу отпустить. Прости.

Рано обрадовалась. Индюк недоделанный! Я пожертвовала собой, чтобы он жил, а он, видите ли, не может меня освободить. Ну и что, что я не специально подставилась. Я пострадала за его задницу, а он! Он! Я швырнула ему в лицо ненавистный камзол и бросилась к замку. А вот не выйду из комнаты вообще! Нет свободы, так пусть не будет полностью. Что это за полумеры, которые только дразнят ощущением надежды.

— Мира! Стой!

Щас же! Ага!

— А как же де-Мирт⁈

— Что? — обернулась, так и не добежав до крыльца.

— Ты готова уехать и оставить его? Так сильно ты хочешь домой? Или ты хочешь сделать видимость, чтобы получить свободу и спокойно быть с ним?

— Я Вас не понимаю! Вы не верите в любовь, но зачем-то заставляете меня любить Вас. Потом Вы говорите о любви в отношении меня и главнокомандующего, но готовы всё это разрушить, чтобы я была с вами без любви, ведь её, вроде как, не существует. Определитесь уже, существует любовь всё-таки или нет. И ответьте себе на вопрос, чего Вы хотите на самом деле! Потому что я знаю, чего я хочу, и не Вам, уважаемый Повелитель, решать, кого мне любить, кого не любить, и чего хотеть!

— Существует! — рыкнул в ответ. — Иначе я бы так не убивался за тобой, Мира! Неужели не поняла, глупая, почему я так добиваюсь тебя? — он истерично усмехнулся. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя как в клетке, птичка, но не могу отпустить. Я никогда ни к кому не привязывался, кроме Хельвдана и теперь тебя.

— У Вас целый гарем есть. Так, просто напоминаю. Выбирайте кого хотите, — кричать через весь двор уже не приходилось, Калантиэль снова оказался рядом.

— Ни одной не было в моих покоях с тех пор, как ты оказалась во дворце. Ни одной. Потому что… я… тебя… тебя, чёрт возьми, Мира, люблю! — он резко дёрнулся ко мне, едва зацепив губами мои. Я отшатнулась и как можно скорее скрылась за входной дверью.

Сердце вырывалось из груди. Какое-то безумие! Я не хочу! Нет! Не хочу ответственности за его чувства. Мокрое платье тяжёлым грузом тянуло плечи вниз, будто оно и есть эта ответственность.

До конца дня я просидела у камина, успокаиваясь живым пламенем, что резво танцевало на обугленных поленьях, отвлекая от навязчивых мыслей. Так и уснула прямо на полу.