Подарок для Императора. Меж двух огней

34

Сквозь пелену наощупь схватила первое, что попалось под руку и, что есть мочи, отчаянно швырнула в сторону, будто это могло помочь достать и выбросить боль из глубины раны. Бутылка несколько раз крутанулась в воздухе и со звоном разбилась на мелкие осколки, столкнувшись со стеной. Багровые брызги вместе с острыми стекляшками разлетелись во все стороны. А вместе с ними и моё сердце.

Как? Почему? Почему, чёртовы боги, вы не уберегли его⁈ Он же обещал! Обещал вернуться…

Весь мир рухнул в одно мгновение. Хельвдан… Я ведь люблю тебя, кажется, с самой первой встречи в том чёртовом лесу. Твой пронизывающий взгляд, в котором танцевало пламя костра. Твой глубокий низкий голос и сдержанный смех. До сих пор ощущаю на себе тяжесть твоего плаща и этот лёгкий, ставший уже родным, аромат тела, которым тот был пропитан. Каждый шаг лошади, на которой мы ехали вдвоём, бил в такт моему сердцу, трепетавшему от твоих прикосновений, от того, как ты меня прижимал к себе, чтобы я не свалилась. И твоё тёплое дыхание у виска согревало меня всю. Хельвдан… Чёртов де-Мирт! Я не прощу этим тварям! Они забрали у меня родителей, моё детство, мою нормальную жизнь, а теперь и тебя! Я не прощу богам, что не сохранили тебе жизнь. Этого не должно было случиться! Только не с тобой.

Тело, будто чужое, встряхнулось. Снова.

— Мира! Мирана! Посмотри же на меня! — взволнованный голос умолял совсем близко.

Глаза словно слиплись, но усилием приоткрыла их. Калантиэль стоял на коленях рядом и держал меня за плечи, слегка потряхивая.

— Пей! — безапелляционно заявил мужчина, и что-то холодное коснулось губ.

Инстинктивно сделала глоток. Пересохшее горло мгновенно обожгло огнём, который тут же провалился глубже и выжег избыток чувств, превращая их в пустоту. Вино. Крепкое и безжалостное. От него закружилась и совсем перестала соображать голова, а во рту застыла вязкая горечь. Я ощущала только мягкие руки, что обхватили меня в уютный кокон, и беспокойный стук сердца Императора.

— Эта утрата ужасающа для нас двоих. Раздели её со мной, Мира. Никто не поймёт нас сейчас лучше, чем мы можем понять друг друга, — шептал он на ухо. — Он был моим лучшим другом, несмотря ни на какие ссоры. Я тоже любил его. Единственный, кого я уважал и кому позволял абсолютно всё. Единственный, кому я мог довериться. Он не бросал меня, не отворачивался, что бы я не делал. Он прощал мне то, чего никто не простил бы. Даже отец не был мне так дорог, — его голос дрогнул, руки напряглись, дыхание сбилось, на щеку с его подбородка упала крупная капля.

Я высвободилась из объятий, взгляд упал на опухшие красные глаза мужчины. Безэмоциональное лицо, словно восковая маска, не выражало ничего, но град слёз беспрерывным потоком лился по точёным бледным скулам, стекал к острому подбородку и падал на дорогой шёлк смятого халата. Всегда собранный и безупречный, сейчас Калантиэль был похож на склеенную однажды вазу, которая вот-вот снова расколется. Словно всё, что держало эти осколки вместе, вдруг растворилось.

Он взял вторую бутылку, ловко откупорил её и разлил содержимое в два бокала до самых краёв. Несколько капель пролилось на белый ковёр. Так похоже на кровь. Сердце дрогнуло. Под пристальным взглядом Императора дрожащими пальцами неуверенно взяла свой бокал. А он сжал свой посильнее и влил в себя всё его содержимое залпом. Повторила за ним. Рот обожгло терпкой горькой жидкостью, которая смешалась с солью на губах. Опьянение резко ударило в голову, тело мгновенно стало ватным и непослушным. В глазах задвоилось. Но останавливаться не хотелось. Этого было мало, чтобы заполнить пустоту в сердце. И я схватила бутылку, отпивая ещё несколько глотков прямо с горла. Я уже не могла иначе. Уже было всё равно. Атмосфера угнетала. Только вино хотя бы на мгновения уводило внимание от реальности.

Тоненькая струйка напитка потекла от краешка губ, стекая на подбородок после очередного глотка. Я даже не поняла, как Калантиэль оказался так близко. Его тонкие изящные пальцы взяли мой подбородок, чуть наклоняя голову назад, а влажный язык уже проходил по линии, по которой текло вино, медленно поднимаясь к губам. Тело оцепенело. Прохладные пальцы мягко коснулись щеки. Терпкий привкус напитка слился с привкусом чужих губ.

Распахнулась дверь в покои. На пол упал поднос и тарелки, что шумно разлетелись в стороны. На пороге застыла Лея, прикрыв рот рукой.

— Прочь! — зло гаркнул Калантиэль.

Содрогнулась от его резко изменившегося голоса и оттолкнула от себя.

Девушка испарилась.

Сердце замерло, а затем бешено забилось, нагоняя пропущенные удары. Что это сейчас было⁈

— Прости, Мира. Кажется, я натворил лишнего — тихо простонал Император. — Нам двоим необходим отдых, но я не позволю тебе в таком состоянии бродить по дворцу. Оставайся. Я сегодня лягу на полу, дабы не смущать тебя.

Я бы, может, и хотела уйти к себе, но даже попытка самостоятельно подняться не увенчалась успехом.

Мужчина на удивление крепко встал на ноги, на скорую руку поправил постель, а затем помог мне подняться и доковылять до предоставленного для ночлега места. Себе взял всего одну из многочисленных подушек и просто кинул на ковёр у подножия кровати.

Тяжёлые веки сомкнулись сами собой, как только голова коснулась подушки. Сквозь гулкие удары сердца в ушах слышалась спешная возня, звон посуды и её осколков, торопливые шаги. А потом всё стихло, комнату наполнил обожаемый мной аромат задутых свечей, свет перестал ломиться в закрытые глаза. Сознание заполонило неверие. Всё это не по-настоящему, всё это просто глупый жестокий сон. Завтра я проснусь на своей кровати, в очередной раз услышу, что нет новостей, и пойду расстреливать мишени. А потом он вернётся… Вернётся…

Утро встретило меня жуткой головной болью. Глаза никак не хотели открываться. Еле разлепив правый глаз, я стала искать кувшин с водой. К счастью, его заботливо оставили на тумбочке прямо у кровати. Но я не успела до него доползти. В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошёл Император.

Кошачьей походкой он приблизился к тумбочке, налил воды в стакан, добавил несколько капель зеленоватой жидкости из пузырька, что стоял рядом, и протянул мне, не проронив ни слова. Мне оставалось только принять помощь. Прохладная вода с лёгким привкусом летних трав остудила раздражённое горло. Глоток за глотком в каждую частичку измученного тела возвращалась жизнь. Остановиться было невозможно.

Калантиэль тем временем стал ко мне спиной, подставляя лицо лучам утреннего солнца, проникавшим в комнату из высокого окна. Яркий свет пробивался сквозь медные локоны мужчины, будто пламя застыло вокруг его головы. Его руки были сомкнуты за спиной, что, вместе с агрессивной эстетикой одеяния, придавало мужчине особенно строгий вид.

— Прости меня за вчера, — как-то глухо произнёс Калантиэль.

Непривычно было видеть его таким. Голос совершенно не был похож на голос обычного властного Императора. Пара мгновений, и он продолжил:

— Я был пьян и, вместе с тем, очень расстроен. Не понимал, что творю. Я очень виноват перед тобой.

Осознание, что известие о смерти Хельвдана и весь вчерашний день — не сон, болезненно ворвалось в голову. Удушающий ком перекрыл доступ к воздуху. Тело забила мелкая дрожь. Глаза налились слезами.

— Эй-эй-эй! — встревоженный Калантиэль в мгновение ока оказался рядом и мягко прижал к себе. — Я не хотел! Мне так жаль.

— Это правда? Он умер? — выдавила сквозь всхлипы.

— Мира… Я бы тоже не хотел, чтобы это было правдой. Но его больше нет с нами, — мужчина отпустил меня и потупил взгляд. — Нам придётся это принять.

— Принять… — повторила бездумно.

Принять. Как? Если я до сих пор не могла даже до конца поверить. Если сердце упрямо продолжало ждать, что вот-вот он появится, обнимет и больше никуда не денется. Принять. Убить в себе веру в любовь, уничтожить последние капли надежды, вырвать и растоптать часть души. Да. Его Величество был прав. Чем выше мы взбираемся, окрылённые любовью, тем смертельнее травмы от падения. Кого любовь сделала счастливым? Сальвию? Нет. Сколько за ней бегало парней, и никто так и не остался. А она наивно ждёт и ждёт, когда к ней явится хоть кто-то, кто не сбежит через неделю искать новую юбку для развлечения. Может, тётя Анна? Я всё ещё помнила её горестный взгляд при упоминании дяди Хатвора. Оставил её, уехал к другой, ничего не сказав. Я? Угу, я, которая умудрилась впервые влюбиться в занятого мужчину, пережила с ним целую гору трудностей, а потом узнала, что он умер. Умер! Знаю ли я хоть одного счастливого любящего человека? На задворках памяти такого не нашлось. Ни одной действительно счастливой пары за время моих путешествий я не встретила. Судьба всем подставляла подножки.

С каждой такой мыслью сердце покрывалось новой коркой льда, пока не обросло совсем, пока не стало холодной глыбой, запечатавшей внутри все горевания. Слёзы на глазах иссохли. Сидеть затворницей и плакать больше не хотелось, но очень хотелось заглушить чувство неопределённости. Я вскочила с кровати, и, как есть, в мятом платье, рванула на выход. Мне жизненно необходимо было поговорить с Парисой. Только её мудрость могла мне сейчас помочь найти нужный путь и понять, что делать дальше. Что будет правильным. Что, наконец, прервёт череду моих неудачных попыток выбраться из тьмы.

— Ты куда? — поднялся вслед за мной Калантиэль.

— Принимать реальность, — отчеканила твёрдо и развернулась к выходу.

— Постой! — остановил Император. — Прежде, чем уйдёшь, я обязан сказать, — он запнулся, неуверенно мазнув взглядом по комнате. — Мирана Фарр, я прошу твоей руки.

— Что? Руки? — застыла в недоумении.

— Де-Мирта больше нет, мы уже ничего не сделаем с этим. Я не буду требовать и ждать твоей любви. Это по-прежнему деловое предложение лишь с той разницей, что в этот раз я могу предложить свои чувства, если они будут тебе угодны. Я не буду торопить тебя, настаивать, принуждать. Лишь покорно буду ждать твоего решения, — он изучающе вглядывался в моё лицо. — Тебе не нужны богатства и роскошь, но при власти у тебя будет возможность отомстить за всех, кто был тебе дорог, вернуть свой дом, изменить мир к лучшему, в конце концов. После Хельвдана, ты — второй человек, которому я готов позволить всё.

— А Вам это зачем, если знаете, что сердцем я всё равно принадлежу другому?

Калантиэль досадливо поморщился.

— Ты — наследница Эллесана. А кроме того, весьма не глупа. Сейчас — самое время укреплять Иллеману, и наш брак — великолепный шанс. Я смогу отдать тебе часть правления, а сам всецело займусь вопросами обороны империи. Мы можем даже почти не видеться, если ты так пожелаешь. Но Иллемане нужна вторая твёрдая рука. Раньше ею был де-Мирт, теперь же предлагаю тебе. Просто подумай об этом. Союзы правителей редко бывают заключены по любви. Наши цели никак не конфликтуют, я бы даже сказал вполне пересекаются и «дружат». И мы можем помочь друг другу их достичь. Холодный расчёт.

— Подумаю, — пообещала и скрылась за дверью.

К своему ужасу поняла, что подобные перспективы больше меня не пугали. Страшно ли мне было стать женой человека, которого я опасалась столько месяцев, который был мне противен? Нет, скорее безразлично. Боялась ли я за своё будущее рядом с ним? Плевать на будущее. Всё, что я могла себе напридумывать и напланировать — всё в один миг могло безвозвратно просыпаться сквозь пальцы. Даже смерть не вызывала никакого трепета или даже малейшего волнения в душе. Видимо, у богов на нас свои планы. Видимо, боги любят забавляться нашими мучениями. Нет никакого Светлого, нет никакого Тёмного. Они оба чернее бездны.

Дверь на кухню была приоткрыта. Париса сидела на лавке спиной ко входу и на мгновение обернулась, услышав тихий скрип половиц.

— Уходи, Мирана. И больше не приходи сюда, будь так любезна, — холодный тон женщины резанул по сердцу. Почти не больно.

— Что случилось? Почему? — я уже догадывалась, но хотелось верить, что Париса хотя бы выслушает меня.

— Да уж, девка. Никогда я ещё так не ошибалась в людях. Думала, тебе хотя бы ума и совести хватит самой понять, — она раздосадовано покачала головой.

— Понять что?

Кухарка вскочила, грюкнув кулаками об стол, и зло сверкнула глазами.

— Пока мы тут оплакиваем Хельвдана, ты, только узнав, что его не стало, прыгаешь в постель этого ирода! И хватает же смелости и наглости заявиться после такого сюда, да ещё и спрашивать, что не так! Играешь на публику с первых минут, как появилась здесь, под стать тому, с кем связалась! Уходи! Глаза б мои тебя не видели…

— А мою версию не интересно узнать? Послушали одну служанку, сделали выводы и возненавидели, значит, не дав даже шанса оправдаться. Хельвдан бы выслушал всех, и только потом искал правду, — я распалялась всё больше. — А вы с порога рот затыкаете, не зная всего, что случилось за той клятой дверью!

— Не смей своим грязным ртом, девка, имя его упоминать! Да простят меня боги, — она толчком выпроводила меня наружу и заперла дверь, за которой тут же послышались глухие завывания.

— Да твою ж… — руки дрожали, сердце ухнуло в пятки.

— И правильно она тебя выставила, — раздалось за спиной.

Тонкий голос девушки был неровным и резким, словно звон металла.

— Лея, ты всё не так поняла, — стиснув зубы, старалась сохранять тон ровным.

— А по-моему, там иначе нельзя было понять, — личико скривилось в отвращении. — Я уступила тебе его, ведь верила в вашу светлую взаимную любовь, верила, что он будет счастлив, а ты просто предала его.

— Лея, — угрожающе зашипела. — Не было никакого предательства! Я понимаю, как это выглядело, но это был единственный короткий поцелуй, который я не ожидала, не хотела и понять ничего не успела. Больше ничего не было! Я же оттолкнула его!

— Поэтому ты провела в покоях Его Величества всю ночь? — тонкая бровка взмыла вверх.

— Он спал на полу, отдельно! — кровь вскипала в венах, пробуждая натуральный гнев.

— Император? На полу? Не смеши. Кто поверит в эти жалкие оправдания? — скепсис в её голосе смешался с горечью. — Оставь нас всех в покое, Мирана, дай спокойно проститься с Хели. Не мозоль глаза, не делай нам больнее. Ты предала не только господина де-Мирта, ты предала и Парису, и всех, кто хорошо к тебе относился. Никто из нас не ожидал, что ты окажешься такой…

— Так значит? Вы здесь все святые, а я предательница? Хорошо. Будь по-вашему. Если уж вы обвинили меня, то пусть это не будет беспочвенно! — чуть ли не плюнула в неё и почти бегом рванула в темноту коридора.

Да что они вообще вообразили⁈ Выставили меня продажной тварью! Вот именно! Пришла бы я к Парисе, если бы действительно было так, как рассказала Лея? Да я… Да мне бы духу не хватило показаться им на глаза. Какой же нужно быть падшей, чтобы сотворить такое. Неужели Париса и впрямь поверила в то, что я могла бы так поступить?

Выбежала на улицу. По узкой тропе сада, подальше от случайных взоров, добралась до площадки на высоком утёсе. Дошла до края. Вдохнула полной грудью. Внизу плескались штормовые волны, а высоко в небе тревожно кричали птицы. Прохладный ветер ловил растрёпанные волосы, игрался ими, перебирая, ласкал лицо прядями. Потемневшие тучи клубились над головой. Первые капли траурного дождя тронули кожу, утихомиривая бурлящий внутри гнев.

Отчаянье поглотило полностью. Наверняка и Вэну на хвосте весточку уже принесли, так что нет даже смысла идти к нему за помощью. Меня ненавидит весь дворец. У меня не осталось союзников. Я осталась одна. А была ли я хоть когда-нибудь по-настоящему не одна? Спросила у океана. А в ответ он лишь маняще пенил волны, то скрывая, то открывая свою глубинную темноту. Призывно бил в скалу, то с одной стороны, то с другой. Прикрыла глаза и почувствовала, как дрожит земля под ногами от каждого удара водной стихии.

— Прости меня, Хельвдан. Я всё время ошибаюсь. Будто проклятье. Будто болото, в котором я лишь глубже тону от любой попытки выбраться. Чем сильнее гребу, тем быстрее затягивает ко дну. А есть ли дно у этой трясины? Или мне теперь вечно тонуть? Как бы там ни было, я всё равно не могу сидеть сложа руки и наблюдать, как в лёгких кончается воздух. Надеюсь, ты оттуда видишь, что я не предавала тебя. Надеюсь, веришь, что я твоя. Была, есть и всегда буду. Хотя бы ты… Я клянусь тебе. Клянусь…

Подставила лицо небу, раскинула руки в стороны. Дождь послушно смывал тяжесть сомнений и страха. С каждой каплей тело становилось легче, а чувство вины растворялось холодной водой и стекало к ногам.

— Мира! — крепкие руки обхватили сзади и дёрнули назад. — Ты в своём уме? Ты что делаешь? — испуганный взгляд Калантиэля наткнулся на мой, абсолютно спокойный.

— Я согласна.

— Что? — он непонимающе уставился, крепко удерживая меня за плечи.

— Я согласна, Калантиэль.