Подарок для Императора. Меж двух огней

27

Плеча нежно коснулись горячие пальцы. Слипшиеся глаза открылись с трудом. Тело будто всю ночь подвергалось пыткам. Я приподнялась и поёжилась от прохладного воздуха в комнате.

Хельвдан отреагировал мгновенно: закинул пару дров в уже тлеющие угли и ловко разжёг огонь. Сразу стало теплее.

— Калантиэль письмо передал, вот. — С самым мрачным видом он сел рядом и протянул мне чёрный конверт с серебряными вензелями. — Не нравится мне, куда всё катится.

— Хел, я…

— Я не на тебя злюсь, не оправдывайся. Мне страшно, что я могу потерять тебя. Злюсь на него, что он не хочет тебя отпускать, и на себя, что не могу ничего сделать. — Прислонился лбом к моему. — Или могу. Но пока не готов.

— Что ты задумал?

Вдруг стало тревожно и неуютно.

— Ты правда хочешь уехать домой?

— Хочу, но я не собиралась бросать тебя. Съездила бы повидать тётю Анну, Сальвию, Альвану, а там бы вернулась. Уже как свободный человек. И мы бы придумали как дальше быть.

Он слегка расслабился, и складочка между бровей разгладилась.

— Слишком рано говорить о моих планах. Но, когда придёт время, я тебе всё расскажу. Пока что не уверен. — Невесомый поцелуй, и он поднялся. — Но есть и другая проблема. Война на носу, я уеду рано или поздно. Пока будет горячо, тебе лучше отсидеться здесь. Как бы мне ни было неприятно оставлять тебя здесь одну, это самое безопасное место в империи. Да и Кал тебя будет оберегать как зеницу ока. Я точно вернусь, если буду знать, что ты меня ждёшь живая и невредимая.

— Я сделаю всё, как ты скажешь. Но как же мои в Меране?

— Переселим временно в горы. В Лайгор беорхийцы не сунутся. В каждой провинции будет усилена охрана. И я постараюсь не допустить, чтобы место битвы сдвинулось дальше уже пострадавших провинций. У меня есть большой план, подготовку к которому веду уже очень давно. Даже если что-то пойдет не так, у нас есть запасные варианты. Достаточно связей, ресурсов и подготовки, чтобы закончить наконец кризис во всеобщую пользу.

Я тоже поднялась и обняла его сзади, втягивая носом родной запах. А он обхватил мои руки.

Кто знает, сколько мы ещё так стояли, но отпускать его не хотелось. Будто он сейчас уйдёт, и не вернётся больше. Он очень уверен в своих силах, но всегда есть вероятность, что может что-то случиться. Я не могу потерять его, не сейчас. Войны — это так страшно. Нахлынули воспоминания о родителях, о той боли, которую я пережила, когда мои надежды увидеть их снова рухнули в бездну, когда я узнала об их гибели.

Хельвдан развернулся, подхватил меня на руки, бережно прижимая к себе, и чему-то тепло улыбался. Обвила руками крепкую шею. Вдохнул аромат моих волос. Чувствовала его учащённый пульс. Нежно касался губами макушки. Растворились в моменте, перестали ощущать время, мир вокруг исчез. Только он. Только я. Два сердца, что бились в унисон. Две души, что переплелись навек крепким узлом. Я люблю тебя, Хел. Надеюсь, ты это чувствуешь.

Будто в ответ, он прижал меня крепче к широкой груди и захватил в сладкий плен губы. Невесомость сменилась мягкой периной под спиной. Он навис сверху, не прерывая поцелуй. Долгий, томительный поцелуй, жадный, властный. Волна мурашек накрывала от каждого прикосновения. Лицо, шея, рука, талия. Кожа горела под его пальцами, а низ живота всё туже стягивало болезненным узлом. Я выгибалась, чтобы сократить расстояние и почувствовать его тело ещё ближе. Хотелось раствориться в нём, ощутить каждой клеточкой. Тихий стон сорвался с губ, когда Хельвдан отстранился.

— Нужно остановиться, — сказал хрипло, почти задыхаясь. — Рана ещё не зажила. И не хочу тебя торопить.

Я смогла только прикрыть раскрасневшееся от желания и стыда лицо руками. Что он обо мне подумал? Что я развратная девка? Ни капли приличия! Я была почти готова ему отдаться, жаждала большего. Это безумие остановил он, а не я! Боги, ужас какой!

— Мира, посмотри на меня, — серьёзным тоном попросил, и, не получив в ответ реакции, силой убрал руки от лица, переплетая наши пальцы.

Я крепко зажмурилась.

— Ты чего? — спросил, но я только помотала головой. — Раньше подобных ситуаций в твоей жизни не бывало?

Ответила тем же.

— Тебе нечего стыдиться, я ведь тоже чувствую влечение. Одно твоё слово, и мы продолжим, или прекратим. Я сделаю всё, что ты захочешь, только не бойся меня, открой глаза, — вкрадчиво шептал на ухо.

И я послушно открыла глаза, превозмогая дикое стеснение. Наши взгляды встретились, и рот снова накрыл поцелуй. В этот раз нежный и безумно чувственный.

— Спасибо, Хел, — я уткнулась носом в его плечо. — Спасибо, что ты со мной такой…

— С тобой нельзя иначе. — Нежно поцеловал тыльную сторону ладони, слегка отстранившись. — Отдыхай, Мира. Набирайся сил, пожалуйста. Я ещё зайду.

Когда осталась одна, развернула конверт. Листок был исписан ровным витиеватым почерком, идеальным, выверенным до миллиметра.

'Прекрасная Мирана!

Я искренне прошу прощения за безобразное поведение. Мне жаль, что я не сдержал шквал эмоций, взвалив на твои хрупкие изящные плечи столь непосильную для них ношу в виде моих чувств к тебе. Я совершенно не желаю обременять тебя или приносить неудобства. Поверь, птичка, я пытаюсь меняться ради тебя, но за один день невозможно стать другим человеком. Смею надеяться на твоё великодушие и понимание.

Ты ничем мне не обязана. Я не намерен тебя ни к чему принуждать более. Ты свободный человек. По закону и по сердцу.

Я лишь смею тебя просить дать мне шанс. Ты вольна выбирать оставаться или нет. Но, прошу, останься хотя бы до окончания зимы. Если за это время ничего в твоём отношении ко мне не изменится, я не посмею более удерживать тебя в Солнечном Дворце, в Валлоне или где-либо ещё. Вы с де-Миртом получите моё благословение на ваш союз, если твоё сердце всё ещё будет отдано ему.

Никакого давления, клянусь. Это моё слово тебе.

Навечно твой Калантиэль де-Сурт'

Он попросил остаться. Дал выбор. И я останусь, но не по его просьбе. Хел считает, что мне лучше переждать бурю здесь. А Калантиэль, наверняка, расценит это в свою пользу и решит, что я даю ему ещё одну возможность. Нет. Так не пойдёт. Нужно поговорить с ним и расставить все точки.

Преисполненная решимости я привела себя в порядок, сменила вымятое платье на свежее и направилась в покои Императора, превозмогая остаточную слабость. С каждой секундой уверенность таяла, но я делала глубокий вдох и настраивала себя заново. Мысли не хотели формулироваться, витая в голове бесформенными ощущениями. Что говорить?

Краем глаза заметила яркое красное пятно, что выбило из глубокого потока размышлений. Подняла взгляд… Девушка? Она резво шагала в другую от меня сторону. Тёмные волосы подскакивали на каждый шаг, невесомая ткань наряда развевалась словно на ветру. Не та ли это Шайла из гарема, что хотела познакомиться? Вот значит как. Ни одной наложницы, значит, не было в императорских покоях… Видимо, до этого дня.

— Повелитель не желает видеть своих женщин сегодня, — пробасил стражник, когда я подошла к двери в покои.

— Я только поговорить пришла. Это важно.

— Нет, — глухо отозвался второй.

Что ж, если ему хватило этой бестии, я лезть не буду. Может, хоть так отвлечётся от меня и оставит в покое. Я развернулась и направилась обратно.

Но саму, почему-то, грызло непонятное чувство. Ревность? Но ведь он мне не нужен. Или мне просто хочется чувствовать себя выше и лучше девиц из гарема? Пожалуй, кому было бы приятно, если бы ему признавались в чувствах, но шли спать с другой. Отдали предпочтение другой. Интересно, Лея чувствует себя сейчас так же? Нет, наверное, ей гораздо хуже, ведь у меня к Калантиэлю чувств нет, а у неё к Хельвдану есть. Клятое чувство вины!

Не успела я сделать и пары шагов, как дверь резко распахнулась.

— Она не из гарема, идиоты! — отчитал стражу Калантиэль и уже учтиво склонил голову ко мне. — Прошу простить, Мирана, проходи. Ты хотела поговорить?

Мне не послышалось? Он перестал меня считать наложницей? Я вежливо кивнула ему и направилась в комнату. Калантиэль был взволнован, волосы беспорядочно лежали на плечах, чёрный шёлковый халат был завязан неаккуратно, из-за чего сидел складками, добавляя неопрятности образу.

Я позволила себе без приглашения сесть в кресло у камина. Огонь меня всегда успокаивал, я надеялась, что и сейчас он поможет мне сохранять самообладание. Император, по своему обыкновению, предпочёл мягкий ковёр и развалился рядом, упираясь спиной во второе кресло.

— Я получила письмо, — нарушила неловкое молчание.

— Надо же! Я думал де-Мирт его сожжёт, — невесело усмехнулся Калантиэль.

— Мне приятно, что Вы, наконец, стали воспринимать меня как свободную личность, — проговорила, не отрывая взгляд от пламени.

— Я осознал свою ошибку. Дорогая Мирана Фарр, властительница земель Эллесана, дочь погибших Эйна и Лауры Фарр, — почти прошептал мужчина.

Откуда… он… знает… Имена родителей эхом пронеслись в голове, на глаза выступили слёзы, пальцы впились в подлокотники, дыхание сбилось. Еле подавила всхлип, что так и остался горьким комом в горле.

— Прими мои сильно запоздалые соболезнования, — на серьёзном лице пролегла тень сожаления. — Пусть и случилось это очень давно, я обязан был это сказать. Мне жаль.

— Мой разрушенный дом… — горько всхлипнула, не сдержалась.

Я прокручивала в голове разные варианты, но не ожидала, что диалог зайдёт в такое русло. Меня колотило, и огонь совершенно не справлялся со своей задачей успокаивать.

— Мира, позволь тебя… обнять… — Калантиэль оказался на коленях передо мной.

Но я молчала, упорно вперив взгляд в пламя, сосредоточившись на том, чтобы всеми силами сдержать рыдания. Чужие руки осторожно потянули вперёд, и я утонула в тёплых объятиях. Плач вырвался наружу, высвобождая долгие годы надежды и разочарования, боли потери и жалости к себе. Накопленное напряжение выходило болезненно и тяжело, разрывало изнутри.

— Ненавижу, как же я ненавижу! — кричала, барабаня кулаками по широкой груди. — Зачем ты отдал тварям мой дом… — жалость к себе поглотила меня полностью, и я отдалась ей, но властные руки только сильнее вжимали меня в горячее тело.

— Мы всё исправим. Мы победим в войне, ты станешь во главе Эллесана, по праву это твоё место. Мы вернём твой дом, обещаю, — утешал Калантиэль.

И на мгновение я поверила ему. Тепло его тела уже не казалось настолько чужеродным и отталкивающим. Сейчас он был другим человеком. Не заносчивым, не самовлюблённым, не дерзким. Простым, участливым, заботливым. А затем вспомнился образ уходящей от его покоев девушки. Нет, лжецам верить нельзя.

— Как я могу Вам верить⁈ — оттолкнула Калантиэля, и тут же осталась беззащитной и одинокой. Тепло бережных объятий сменил холод, что пробирался под кожу. — Как Вы можете что-то обещать, солгав мне в лицо накануне!

— Солгав? — растерялся мужчина. — Ты можешь думать обо мне что угодно твоей душеньке, птичка, но я не солгал тебе ни одним словом, — он гордо выпрямился.

— Да? — продолжала давиться слезами. — Значит до сегодня Вас девицы из гарема не посещали, а сегодня акция праведности окончилась?

Глаза Императора округлились, он мягко взял за плечи и сверкнул уставшими глазами.

— Я не лгал, и сегодня тоже не принимал никого. И не собираюсь, — холодно отчеканил. — Я не желаю тревожить твою ревность, и уж тем более делать тебе больно похождениями.

— Да что б Вас, Повелитель! — пыталась вытереть лицо рукавами. — Это уязвлённая гордость, а не ревность.

Я пыталась успокоиться, глубоко дышала, собирала мысли по одной из безумного вихря в сознании. Я должна сейчас причинить боль человеку, что нежно поглаживает мои плечи и смотрит внимательными преданными глазами. Как бы он меня не раздражал раньше, сколько бы не пугал и не давил на меня, боли я ему не желала. Возможно, это его первые проблески любви к женщине, и я должна сейчас разбить только ожившее сердце.

— Я не могу Вас ревновать, потому что ничего не чувствую к Вам, как к мужчине.

— Значит, не останешься?

— Останусь, — устало вздохнула, а в его глазах вспыхнул огонёк надежды. — Но это была просьба Хельвдана. — И вмиг потух. — Я не могу предложить Вам чувства, но вполне могу стать Вашим другом.

Пальцы на плечах на мгновение сжались чуть крепче, но Калантиэль сразу же их отпустил, чтобы встать и протянуть руку для рукопожатия.

— Что ж, птичка. Дружба — это лучше, чем презрение или ненависть. Значит, отныне друзья.

Его лицо приняло нечитаемое выражение, но я знала, что это маска, за которой скрывается буря. А у меня отлегло. Я мягко пожала руку Императора и откланялась. Уже у двери услышала вслед:

— Я не забираю слов обратно. О том, что Эллесан будет твоим.

Сердце дрогнуло. А затем остановилось, когда выходя из покоев я наткнулась на Хельвдана. Он стоял в метре от входа и был чернее ночи.