Подглядывающая

Глава 10. День 0

Я просыпаюсь в пять утра. Вернее, встаю с кровати – как и в прошлом году, ночь накануне второго января – бессонная.

Мое время расписано по минутам. Все подготовлено со вчерашнего дня: каждая вещь на своем месте – проверено дважды.

Теплый душ, косметические процедуры. Легкий завтрак. Я так тщательно протираю только что вымытую чашку, что она начинает поскрипывать.

Педикюр, маникюр.

Отрезаю ценник от шерстяного платья, продеваю через голову. Вожусь с застежкой на спине. Рукав до локтя – мне идет. Прячу ладони в карманы. Кручусь на носочках перед зеркалом – так, чтобы потом волосы упали на лицо. Заставляю свое отражение улыбнуться.

Меня знобит, будто я подхватила простуду. Год назад было то же самое.

Тоник, термальная вода, увлажняющий крем, тональный крем, консилер, пудра, сухой корректор, хайлайтер, румяна. Щеточка для бровей, карандаш, тени, гель для фиксации. База под тени, тени, карандаш черный, карандаш светло-розовый.

Теперь самое сложное – накрасить ресницы тушью. Внутри я кажусь себе спокойной, будто сделана изо льда, но руки дрожат.

Готово.

Бальзам для губ.

Очень аккуратно крашу губы помадой, чтобы от волнения не поломать ее, как в прошлый раз.

Создание «естественных» волн на прямых волосах убивает еще час.

Я одновременно и тороплю время, и мечтаю его замедлить.

Новые сапожки на каблуке. Новая курточка. Новый шарф. Новые перчатки.

У подъезда меня ждет такси. Спускаюсь по ступенькам с крыльца в таком состоянии, будто иду под венец.

Знаю, это глупо – до слез.

Но иначе – нельзя.

Иначе – будет хуже.

– На свадьбу собралась? – усатый таксист подмигивает мне.

Стискиваю зубы. Сжимаю ладонь в кармане так сильно, что чувствую ногти через перчатки.

Называю адрес. Таксист отворачивается, не дослушав до конца название улицы.

Даже таксист.

Но о нем я быстро забываю.

Пробка.

К этому я готова.

Я ко всему готова, кроме того, что произойдет в конце.

Поток машин то медленно ползет, то замирает.

Так же и время ведет себя с тех пор, как он уехал. Иногда мне кажется, время может ползти назад.

Сначала было слишком больно. Думала – не справлюсь. Больно думать, больно вспоминать, больно дышать, невозможно спать. Боль то затихала до постоянной пульсации, то выплескивалась ураганом, затапливала сознание, лишала возможности вздохнуть. Боль была такой сильной, что, когда она пошла на убыль, стало казаться, будто бы уже и не больно. Словно перегорели предохранители, и сожгло всю систему. Наверное, надо переболеть, сгореть дотла и воскреснуть, чтобы обрести это состояние – такое близкое к равновесию.

Я не тешу себя иллюзией, что боль исчезла. Она вернется – и не раз. Но я уже чувствую под ногами дно, от которого можно оттолкнуться, – и поплыть вверх. Туда, где блики солнца играют на неспокойной воде. Где можно лечь на спину, подставить лицо солнцу и, покачиваясь на волнах, просто ждать его.

Просто. Ждать. Его.

Я выхожу из такси возле бизнес-центра. В запасе – часа полтора. Поднимаюсь в кафе на втором этаже, сажусь за столик у окна, спиной к залу. Заказываю кофе, но не пью его – чтобы не стереть помаду.

Как же это волнительно! Кажется, сейчас – еще сложнее, чем в прошлый раз.

Сначала радуешься, что времени еще много. Потом – минуты тянутся медленнее, на душе становится тревожнее. А вдруг именно сегодня все пойдет по-другому? Ведь нет никаких правил, никаких гарантий.

Ближе к часу невольно облизываю губы, забыв про помаду. В прошлом году он приехал в час пятнадцать. В позапрошлом – в час тридцать пять.

Час пятнадцать.

Час тридцать пять.

Я не отвожу взгляда от подъезда через дорогу, даже когда перед глазами мелькает рука официантки, убирающей чашку с нетронутым кофе.

Час сорок восемь.

Такси паркуется у обочины, включается «аварийка». Я все еще не вижу его, но чувствую – он там, в салоне машины.

Открывается передняя дверь.

Его макушка. Его уши. Его светлый шарф – тот же, что и в прошлом году.

Его профиль.

Сердце выскакивает из груди – кажется, в буквальном смысле.

Он наклоняется, что-то говорит водителю. Захлопывает дверь.

В руках – коробка в новогодней упаковке.

Как же я хочу вскочить из-за стола! Подойти к этому огромному окну – тогда он увидит меня. Наверняка.

Но я заставляю себя оставаться на месте.

Пальто другое, чуть длиннее и чуть темнее, – солиднее.

Три ступеньки.

Волосы короче – ему идет.

Ему все всегда шло.

Нажимает кнопки на домофоне.

Чуть сутулится.

Я все помню: каждое мгновение, каждое движение, каждый взгляд.

Что происходит в твоей жизни? Какое у тебя настроение? Какие сны тебе снятся? Какую музыку слушаешь, когда льет дождь? О чем мечтаешь, засыпая? Какую книгу читаешь? Чем пахнет твой шарф? Какой принт на майке, которую ты носишь дома? Все еще бегаешь по утрам? Какой вид открывается у тебя из окна? Помнишь, как падал снег первого декабря? Думаешь обо мне?..

Дверь распахивается...

Подожди!

…и закрывается.

Я снова остаюсь одна.

Последний человек на земле.

Самое сложное – встать и уйти.

Не ждать, когда он снова появится на крыльце, не подглядывать в окна.

Просто отодвинуть стул, который словно прирос к полу. Подняться, опираясь о край стола. Отвести взгляд от подъезда.

Теперь все становится проще. Я чувствую под ногами мягкость ковровой дорожки. Улыбаюсь администратору, хотя она даже не смотрит на меня.

На первом этаже вспоминаю, что забыла куртку. Возвращаюсь.

Выхожу на улицу.

Оказывается, солнечно.

Это неправдоподобно, почти нечестно. Я злюсь на погоду. Но не даю самой себя провести – не сворачиваю к дороге, ведущей к тому подъезду. Смеюсь. Я сделала это! Я смогла! Да, я могу справиться с любой из своих зависимостей!

На кураже покупаю хот-дог в забегаловке – я же часов пять, как ничего не ела. Откусываю, жую – и улыбка отклеивается от моего лица. Выбрасываю хот-дог в мусорную корзину.

Кого я обманываю?..

Мне плохо до тошноты, до какого-то внутретрясения. Я хочу забиться в угол балконом ближайшей девятиэтажки, выть и плакать.

Разве это жизнь – две минуты в год?

Зачем мне это надо?

Ускоряю шаг, чтобы убежать от этих мыслей. Надо постараться вообще не думать. Кажется, это еще сложнее, чем встать и уйти из кафе.

Смотрю под ноги, смотрю на хрусталь неба.

Дышу в ладони. У меня же есть перчатки!

Но холод уже внутри – настаивается, бродит.

Темнеет.

Сколько времени прошло?

Где я?

Иду в толпе, пока она не выносит меня к проспекту.

Неужели все закончилось?

Неужели снова ждать год?

Триста шестьдесят пять дней.

Как же это достало!

Врываюсь в квартиру. Теперь мне жарко, перед глазами – все туманится, плывет.

Не снимая куртки, влетаю в ванную, набираю полные ладони холодной воды из-под крана и выливаю себе на лицо. Еще. Еще. Недостаточно. Хочется накрошить в нее лед. Прикладываю холодные пальцы к щекам, заставляя дышать себя глубже и медленней. Края рукавов намокли, капли ледяными змейками стекают к локтям.

Снова этот дом. Эта квартира. Эта ванная.

Все заново.

Голова тяжелая от недосыпания и пережитых эмоций – но я знаю, что не засну.

Надо чем-то себя занять. Книги, фильмы, переводы – все не то. Это не позволит забыть.

Медленно убираю ладони от лица. Смотрю на свое отражение. Тушь потекла. Черные разводы на бледном лице. Паника в глазах. Растрепанные волосы. Я – пугало. Уродливое и немое. Кому я нужна? Какого черта все это нужно мне?!

В груди начинает клокотать. Из нее пытаются вырваться слова, но для меня выражать свои мысли вслух – это как пытаться катить квадратное колесо. Только если…

А если выражать мысли буквами?

Разуваюсь на ходу. Бросаю куртку на спинку стула. Размазывая слезы по скулам, открываю ноут.

Я так тороплюсь набирать пароль, что мне приходится повторять попытку трижды.

Захожу в аккаунт – и на меня сыплются сообщения от Сергея: «Как прошла ваша первая ночь в новом году?», «Эмма. Приходите, я очень жду», «Уже полдень, вы все еще спите?», «Просыпайтесь, я приготовил вам кофе». Фотография большой кружки кофе, а рядом, на столе, – солнышко из желтых скрепок, сцепленных друг с другом. «Сегодня в Питере – солнечно. Я смотрел прогноз – у вас тоже)», «Эмма. Я заказал себе пиццу на обед. Оставить вам кусочек на завтрак?», «Эмма», «Эмма», «Эмма», «Уже почти полночь, наступает день номер 0», «Спокойной ночи, Эмма», «Доброе утро!», «Я просто вас жду», «Нет, вру. Я не нахожу себе места. Где вы? Как вы?», «Эмма!», «Эмма, Эмма, Эмма, Эмма», «Я буду ждать, пока вы не придете, я никуда не денусь», «Сегодня снова солнечно», «Еще четыре часа – и будет ровно двое суток без вас», «Я жду вас», «Я жду вас…», «Если бы вы только знали, как сильно я вас жду».

Never111: Я здесь.

Серый: Эмма! С вами все в порядке?

Never111: Нет. Не в порядке.

Серый: Рассказывайте. Все.

Серый: Не молчите, Эмма!

Серый: Давайте, я буду задавать вам вопросы. Ладно? Ну, хотя бы кивните)

Серый: Эмма, я бы очень хотел оказаться рядом с вами. Но… вам придется это представить. Где вы находитесь прямо сейчас?

Never111: За своим рабочим столом.

Серый: У вас ноут?

Never111: Да.

Серый: Берите его и идите на кровать в спальню.

Серый: Эмма.

Серый: Берите ноут.

Never111: Беру...

Серый: Идите. Включайте в спальне свет. Включили?

Never111: Да.

Серый: Я сажусь у изголовья кровати, подкладываю подушку себе под спину. Вторая есть?

Серый: Эмма!

Серый: Вторая подушка есть?

Never111: Да.

Серый: Тогда я взбиваю ее и кладу возле себя. Теперь иди ко мне. Садись рядом. Села?

Never111: Да.

Серый: Хорошо. Теперь я обнимаю тебя – клади голову на мое плечо.

Never111: Так неудобно набирать текст.

Серый: Устраивайся, как удобно. Но я обязательно должен тебя обнимать. Напиши, когда получится.

Never111: Получилось.

Серый: Итак, Эмма. Что происходит с тобой каждый год 2 января?

Я тяжело вздыхаю. Касаюсь пальцами клавиш, но не знаю, что написать.

Серый: Эмма. Пиши первое, что приходит на ум. Я разберусь.

Свет лампы режет глаза. Но хорошо, что Сергей заставил ее включить. В темноте все было бы иначе. Стягиваю покрывало – и укутываю им плечи. Теперь объятия Сергея ощущаются лучше.

Never111: Второго января обостряется еще один мой дефект.

Серый: Еще один?

Never111: Да. Я не говорила тебе, но у меня проблема с речью.

Серый: Серьезная? Не заметил у тебя никакого дефекта)

Never111: Более чем серьезная. Такая, что, пока я спрашиваю на остановке, куда идет автобус, уже приходит следующий. Я заикаюсь, запинаюсь – и черт знает, что еще я делаю со словами.

Серый: Это врожденный дефект?

Never111: Нет.

Серый: Что же с тобой произошло, Эмма?

Вот он – этот вопрос.

Сглатываю ком в горле.

Я даже в мыслях отвечаю на него, запинаясь.

Собираюсь духом, будто перед прыжком в ледяную воду.

Never111: Это случилось восемь лет назад.

Never111: Я возвращалась из универа. Второй курс. Март. Солнце. Помню, ботинки намокли, но все равно радостно. Пахло весной – впервые в том году. Такой запах… словно впереди ждет только хорошее.

Never111: Подхожу к своему дому. Возле моего подъезда – толпа. Сразу холодок внутри... Словно вдруг зима вместо весны.

Я прижимаю руку к груди. Ладонь, словно свинцовая, – тяжелая, давит.

Never111: Мне кто-то кричит: «Не ходи!», но я уже там, внутри кольца. Я уже вижу его. Он лежит вниз лицом, но я знаю, что это он. Самых близких людей – чувствуешь.

Перестаю строчить по клавишам. Что-то душит внутри, не дает дышать. Больно.

Серый: У тебя стоит звуковое оповещение моих сообщений? Если нет, то поставь.

Серый: Эмма.

Серый: Пожалуйста.

Ставлю – машинально, не отдавая себе отчета. Прикрываю глаза.

Сигнал. Сигнал. Сигнал.

Вытираю слезы.

Серый: Кто это был?

Серый: Твой парень? Друг?

Серый: Эмма, не молчи!

Never111: Брат. Старший. Он мне и за отца был, которого я не помню. И за мать, которая разрывалась на двух работах.

Серый: Что с ним произошло?

Never111: Не знаю. Никто не знает. Упал с крыши – вот и все. Что он там делал? Почему полез?.. Да это и неважно уже.

Never111: Когда я это увидела... я какое-то время дышать не могла. Потом дыхание вернулось. А речь – нет.

Never111: Несколько дней я вообще не говорила. Такое ощущение было… будто я превратилась в звук – как в снятой телефонной трубке. Пиииииии… Я не знаю, как это лучше описать. Звук и чернота.

Never111: Из этой черноты меня вытащил Костя – лучший друг брата, его однокурсник. Он все время был рядом со мной – разве что ночевать не оставался. Приходил – и просто сидел возле меня – часами. Что-то по дому помогал. Помню, кормил меня супом. Я снова говорить начала благодаря Косте. Ну как говорить – произносить звуки.

Never111: Потом – шаг за шагом. Он читал мне книги. Мы стали ходить на прогулки. Он из-за меня едва защиту диплома не провалил. Потом каким-то образом договорился, чтобы я сдала сессию осенью. И я сдала – тоже благодаря ему. В общем-то, кроме него и мамы, у меня тогда больше никого не осталось. Друзья разбежались, родственники рассыпаны по странам. Но благодаря Косте я не чувствовала себя одинокой.

Never111: Рядом с ним я даже не чувствовала себя неполноценной. Мы не могли вести настоящие беседы, но это не мешало нам общаться другими способами. Так у нас появилась своя игра. Мы приходили в кафе и придумывали истории для самого харизматичного из посетителей. Потом Костя рассказывал мне свою историю, а я кивала ему в ответ или качала головой. Обычно кивала. А если нет, мы пытались выяснить, кто же прав. Иногда знакомились с нашей «жертвой», и Костя спрашивал напрямую – ему редко кто отказывал. Он такой – располагающий, обезоруживающий. А иногда мы устраивали слежку. В общем, развлекались по полной.

Never111: Конечно, я в него влюбилась. Любая бы влюбилась на моем месте. Но я эти чувства держала под десятью замками, потому что он ко мне относился, как к сестре.

Never111: Он постоянно с кем-то встречался, девчонки вокруг него вились – но они появлялись и исчезали, а я оставалась.

Never111: Когда я защитила диплом, мама сообщила, что выходит замуж и уезжает в Мюнхен. Вместе со мной. Я – к Косте. Что делать? А он говорит – поезжай. Потому что осенью он уедет в Москву открывать свой бизнес. Оказалось, он и про маму знал. Они оба ждали, пока я получу диплом. Вроде как заботились обо мне.

Свет внезапно гаснет. Первые секунды я ничего не вижу. На ощупь добираюсь до выключателя. Щелкаю – ничего. Сигналит оповещение: раз, второй, третий. Возвращаюсь в кровать.

Серый: И что было дальше?

Серый: Эмма.

Серый: Куда ты исчезла?

Never111: У меня в доме свет вырубили. Заряда мало, так что, не пугайся, если я исчезну.

Серый: Так что же было дальше?

Never111: Мне было обидно, тоскливо и… в общем, хреново мне было. Но он же мне не нянька. Он и так сделал для меня невозможное, невероятное. Так что, в итоге, я могла только смириться с тем, что нам пора разлететься.

Never111: И вот последний вечер – завтра я уезжаю. Идем в кино. Гуляем допоздна. Потом он провожает меня домой, дарит мне подарок: смартфон. Чтобы я почаще отправляла ему фото. Мама на ночной смене в больнице, торопиться некуда, но все же – поздно, пора прощаться. Последние минуты.

Never111: Мы оба понимали, что лучше бы нам обняться по-дружески – и разойтись. Мы ведь уже приняли все, как есть. Согласились с обстоятельствами. Мы вообще были очень понимающими, благоразумными. Так что мы так и сделали: обнялись по-дружески. Но потом… что-то сломалось, какой-то предохранитель. Никто из нас не разомкнул объятия первым. И тогда каждый понял, что не хочет быть благоразумным.

Never111: Он не был моим первым мужчиной, но в ну ночь со мной словно все происходило впервые. Потому что каждое прикосновение было не только тела к телу – но и нерва к нерву. То, что раньше доставляло удовольствие, теперь заставляло кричать и плакать. Просто короткий поцелуй возле уха – а тело ломает. Слезы в глазах. Откуда слезы, если так хорошо? Ведь в момент близости и мысли не было о расставании. Все происходило здесь и сейчас. Только в этот момент.

Never111: Утром он ушел. Забыл свой свитер. Я до сих пор ношу его дома, хотя теперь он пахнет только мной.

Серый: Почему ты вернулась?

Never111: Не прижилась я в Мюнхене. С моим дефектом речи сложно завести друзей, а сами люди – они совсем чужие. Подглядывать за ними – никакого удовольствия. Там все – чужое. А здесь – хотя бы есть, за что зацепиться памяти. Улицы, кафе, кинотеатры. Дом, где он жил. И, если не врать, я надеялась… Хотя, на что? У него быстро появилась невеста – теперь уже жена. Она – красивая, даже очаровательная. Веселая. Умная. Это то, что мне рассказал инет. Костя с женой здорово смотрятся вместе. На фото они часто держатся за руки.

Never111: Постепенно мы стали общаться реже. Я не сказала ему, что вернулась. Все мои мысли и чувства хранились во мне. И я снова стала ходить в кафе подглядывать – теперь уже одна. В общем-то, этим я и занимаюсь сейчас по ночам. Придумываю истории и проверяю их. Иными словами – подглядываю. Вы все еще хотите со мной общаться?

Серый: Продолжайте.

Never111: Иногда я баловала себя: бродила возле его дома. Несколько раз даже в подъезд проскальзывала, подходила к двери его квартиры. Прикладывала ладонь к обивке, гладила ручку. Это не было сумасшествием. Просто так он становился мне ближе. И вот однажды, два года назад, я увидела Костю, выходящего из такси возле его дома, – с большой коробкой в праздничной упаковке. У его отца 2 января день рождения. А еще тогда я увидела Костину жену. И его маленького сына.

Never111: И вот тогда во мне что-то снова перемкнуло. Я словно только в тот миг ощутила, что потеряла, и какой могла бы стать моя жизнь рядом с ним. И завидовала его жене, ненавидела его ребенка, ведь из-за ребенка Костя никогда не бросит свою жену… В общем, через какое-то время меня отпустило. Я осознавала, что мои мысли были уродливыми и отвратительными. И что мне совершенно точно нужно держаться от этой семьи подальше.

Never111: Я дала себе слово: постараюсь не думать о нем, выкину из головы. И, если справлюсь, – я вернусь сюда через год, 2 января. И, если повезет, снова увижу Костю, который приедет на день рождения своего отца. Вот такой вот приз.

Never111: Так что каждый год 2 января я проверяю расписание самолетов из Москвы – и жду его в кафе, на втором этаже бизнес-центра. Дом Кости как раз через дорогу. Я жду, когда Костя выйдет из машины, и потом еще несколько секунд, пока он войдет в подъезд. Если мне везет, дверь ему открывают не сразу. И тогда он оглядывается, и я могу рассмотреть его лицо. Потом он исчезает. И я ухожу, потому что на ближайший год получила свою порцию боли. Я понимаю, как это выглядит со стороны...

Серый: Вряд ли.

Серый: Это выглядит крайне глупо.

Я настолько не ожидаю такой реакции, что перечитываю сообщение.

И все равно не верю своим глазам.

Я возмущена и обескуражена. Может, он перепутал? Может, сообщение адресовано не мне?!

Серый: Ты что, подсажена на боль? Зачем ты ходишь туда? Если он так важен, почему просто не поговоришь с ним? Тебе же не составит труда узнать, где он живет в Москве. Выследить его, в конце концов. Со стороны твои действия выглядят крайне бредово.

Нет, Сергей не ошибся сообщением.

Но как он мог так превратно, так извращенно меня понять?!

Never111: Ты когда-нибудь был одиноким?! Тотально одиноким?! Знаю, что не был. Если люди соглашаются на одиночество по доброй воле – это не больно. А чтобы испытать такое без согласия, надо, чтобы тебя крепко прижало! Желательно, быть немой. Или что-то вроде этого!

Серый: Ты можешь общаться с людьми по инету – как со мной.

Never111: Это не общение! Вернее, не настоящее общение. Это суррогат!

Я замолкаю. Он тоже очень долго не пишет. Я чувствую себя неуютно, хочется извиниться. Но за что? Все, что написала, – правда.

Серый: Наше общение тоже суррогат?

Я вздыхаю.

Never111: Да. Суррогат. Очень хороший, качественный, приятный суррогат. Потому что я не знаю, кто ты. Все, о чем ты пишешь, может оказаться фантазией. Это все не по-настоящему. Не настоящие свидания. Не настоящие прогулки. Не настоящий Новый год. Все это – иллюзия!

Серый: Хорошо.

Хорошо? Я отодвигаюсь от лэптопа. Хорошо?!

Серый: Давай, встретимся.

Я замираю.

Не дышу.

Не моргаю.

Для пущего эффекта включается свет, и на мгновение я теряюсь во времени и пространстве.

Never111: Как?

Серый: Я приеду к тебе. Какой у тебя адрес?

Молчание по интернету еще более тягостное, чем в реале. В реале собеседник может отвлечься на твою мимику, скосить взгляд на ножки проходящей мимо старлетки в короткой юбке. А во время такого разговора за компом Сергей смотрит в монитор. Просто сидит и смотрит в монитор. И даже, если на самом деле он смотрит на ножки старлетки в короткой юбке, все равно кажется, будто он смотрит лишь на мои буквы. Точнее, на то место, где они должны быть.

А их нет.

Я понятия не имею, что ему ответить.

Мне радостно и страшно. Я считаю это прекрасной затеей в той же мере, что и беспросветной глупостью.

В итоге я поступаю, как настоящая женщина.

Захлопываю ноут.

Допустим, сел аккумулятор...

И с головой залезаю под одеяло.