Подглядывающая

Глава 15. День 327

Я нависаю над закрытым ноутбуком, опираясь ладонями о стол. Утро только началось – а для меня и вовсе плавно вытекло из ночи.

Не спится.

Душу штормит.

Как соединить воедино все, что произошло со мной за последние сутки, – и при этом не потерять себя?

Двадцать часов назад мы лежали с Эем на кровати после бурного окончания его рассказа. Он опирался о локоть, водил пальцами по моему животу и груди – и улыбался, глядя, как мое тело мурашками откликалось на его прикосновения.

– Знаешь, Эм, ты жутко не понравилась мне вначале. Ты показалась мне холодной и слизкой, как только что пойманная вобла.

Из меня вырывался смешок. Уголок губ Эя пополз вверх.

– И я тоже тебе сначала не понравился, знаю. Но теперь – нравлюсь, – он театрально приподнял подбородок. – Потому что я не могу не нравиться – я же идеальный мужчина, правда, Эм? – тон его голоса был ироничным, даже чуть издевательским, но, думаю, Эй на самом деле так считал.

Эй прав. Он нравится мне. Это пугает, делает меня уязвимой.

Влюбляться надо в правильных людей. В тех, с кем спокойно, кто не подведет. А Эй то вор, то полицейский, то шантажист, то Робин Гуд.

Он ненадежный, он слишком упрямо идет к своей цели – для таких все средства хороши. Я это знаю, знаю, знаю! Но вот его ладонь гладит мое плечо – и я улыбаюсь, жмурюсь от удовольствия, жмусь к его бедру. Я почти мурлыкаю. Меня будоражит то, что я чувствую, – так незнакомо... Тянусь к его губам. И получаю в ответ такой медленный, и такой настойчивый поцелуй, что внутри все скручивается в жгут. Не успеваю пережить это чувство, как Эй мягко перекатывает меня на спину и оказывается сверху. Я хочу его до дрожи, до исступления. Хочу так сильно, что это затмевает все остальные чувства, все страхи, все сомнения.

Намного позже, уже в машине, по дороге домой, Эй рассказал, как закручивается его история сейчас. Что он держится поближе к брюнетке из бара – к Ренате, чтобы узнать ее планы со Стропиловым.

– Не сказать, что я достиг огромных успехов, Эм. Не больно-то они верят в возобновление дружеских отношений. Я даже не осуществил мечту моей юности – не получил от Ренаты то, чего так жаждал. Из-за тебя, кстати, – Эй скосил на меня взгляд. – Я договорился с ней о свидании. И она пришла. Прелюдия в баре была разыграна, как по нотам, я уже готовился отвести Ренату в укромный уголок – и, Эм, она бы пошла. Но тут, в самый неподходящий момент, я замечаю, что какая-то девица за столиком пялится на меня. Я столько лет выслеживал людей, что легко чувствую, когда меня пасут, – впрочем, как и ты. Так что, я ринулся за тобой – чтобы понять, какого черта тебе от меня нужно. Ну, а дальше ты и сама все знаешь. Выяснилось, что от меня ты ничего не хотела, зато я придумал, как здорово ты могла бы помочь мне в моей миссии Робин Гуда.

Я вскинула на него взгляд. Недавно так про себя называла его я.

– Я знал, что у Стропилова не было открытия выставки в тот день, когда подослал тебя, – продолжил исповедоваться Эй. – Я хотел поймать его «на живца». Если бы он тебя сфотографировал, я добыл бы доказательства. Еще одна папка в деле о «тайных фото». Но он и в самом деле удалил снимки – как показало общение с его матерью. Возможно, заподозрил неладное. Кстати, приема в доме старушки тоже не было – просто хотелось посмотреть на тебя в вечернем платье. И сестры у меня нет. Прости уж.

Я легко могла простить ему то, что у него не было сестры. Но вот все остальное!.. Мне понадобилось время, чтобы переварить эту информацию.

Все, что Эй рассказывал, легко складывалось в общую картину, сплавлялось с моими выводами и ощущениями. Он обманывал меня. Это отвратительно. Это подло! Но он признался в этом.

Эй умеет быть первоклассным мерзавцем. Но, возможно, он и в самом деле не мошенник. Мне чертовски хотелось в это верить.

Я набрала в легкие побольше воздуха – и все-таки произнесла:

– Ппомочь тебе?

– Со Стропиловым? – Эй мельком глянул на меня – и перевел взгляд на дорогу. – Нет. Сам справлюсь.

– Ппроследить?

– Я же говорю – нет, Эм! – он будто и в самом деле злился. – Все изменилось. Я больше не собираюсь ни шантажировать тебя, чтобы провести с тобой время. Ни спаивать тебя, чтобы поцеловать. Все честно.

«Ты – Эй. Все не может быть честно», – подумала я, но вслух сказала:

– Я ппрослежу зза ней.

– Да нет же, Эм! Слишком опасно. В этой истории замешаны большие деньги и оглушительная слава. Теперь, – он выделил последнее слово, – я не могу тобой рисковать, – Эй посмотрел на меня улыбчиво и ласково. Я почти ему поверила. – Ну, сама подумай, где я еще найду себе немую женщину? А меня так утомляет эта вечная женская трескотня!

Я улыбаюсь и легонько толкаю его кулаком в плечо.

– Я… вв дделе.

– Я не для этого тебя позвал, Эм. История была только поводом, чтобы тебя увидеть. Я соскучился – вот и все.

– Ккогда начнем?

Эй выдыхает с таким стоном, будто я порядком его утомила. Упирается лбом в тыльную сторону ладоней, лежащих на руле. Когда Эй поднимает голову, его взгляд по-прежнему мученический.

– Я правда не хочу этого, Эм. То есть, конечно, хочу. Да я мечтаю об этом! Но пусть это останется только мечтой. Ты стала мне ближе, чем просто напарница. Я не смогу быть хладнокровным рядом с тобой. Я не хочу тобой рисковать. Уже – не хочу. Тема закрыта.

И все же Эй чертовски умен. Он заставил меня саму предложить ему помощь. И, более того, уговаривать его эту помощь принять. Попалась, как девчонка. Одно меня радует – люблю умных мужчин.

Мне оставалось лишь пойти у него на поводу и поставить перед ним такое условие, чтобы Эй не мог увернуться, чтобы он вышел из этой ситуации в белом пальто – при всей его любви к черному цвету. Долго думать не пришлось. «Либо я помогаю тебе – либо мы больше не видимся», – заявила я, потратив на эту реплику с полминуты.

Уверенность парня в белом пальто пошатнулась, и он обещал, что подумает.

Возле арки Эй посмотрел на меня с вопросом, но я сделала вид, что не заметила этого. Нет, тайну своего адреса я открывать не собиралась. Это мой последний бастион.

И вот я снова дома.

Ощущение было такое, будто я отсутствовала несколько лет, – столько всего произошло в моей жизни и в моей душе за это время.

Не снимая куртки, я села на стул перед ноутом. Прилипнув к компу взглядом, расстегнула куртку. Помедлив, стянула с шеи шарф.

Сергей... Какие сообщения меня ждали?

Я не хотела его терять. Но и не имела права его держать.

Затаив дыхание, я зашла в соцсеть. И, улыбаясь, откинулась на спинку стула.

Серый: Доброе утро, Эмма.

Серый: Добрый день, Эмма.

Серый: Добрый вечер, Эмма.

Серый: Я скучаю без тебя.

Серый: Как все же хорошо, что ты затеяла эту игру с одним постом каждый день. Я точно знаю, что ты появишься. Я жду тебя.

Серый: Знаешь, вчера я освободился пораньше. Я ужинал с женщиной, о которой тебе говорил, но мне безумно не хватало общения с тобой. Так что я обнаглел и без предупреждения заявился к тебе в гости. Сказать, что ты была удивлена, – значит, промолчать)) Но все же ты меня впустила. И вечер получился отличный – как я и думал. Мы пили вино в комнате для чтения. Видела бы ты свое выражение лица, когда подносила к губам бокал, чтобы сделать первый глоток! Как будто там червяки плавали)) Но потом дело наладилось, и мы приговорили всю бутылку. Мы разговаривали, молчали, слушали музыку. Спасибо за этот вечер, Эмма.

Я читала его сообщения и испытывала невероятную смесь благодарности и восторга. Я думала, что потеряла его. Но он вел себя так, будто ничего не изменилось. Он по-прежнему оставался близким мне человеком.

Never111: Кажется, ты забыл, что у меня проблемы с речью) Наверняка, это подпортило наш идеальный вечер.

Серый: Проблемы с речью? Я не заметил, Эмма. Возможно, ты делаешь из мухи слона)

От этой шутки мне было и горько, и радостно одновременно.

Never111: Я очень рада видеть тебя в сети, Сергей.

Never111: Нам нужно поговорить.

Серый: О женщине, с которой я встречаюсь?

Что-то болезненно кольнуло между ребер – и успокоилось.

Never111: Да. И о мужчине, с которым встречаюсь я.

Серый: Я сильно тебя расстроил?

Never111: Было бы хуже, если бы ты мне соврал.

Серый: Я не буду тебе врать.

Never111: Хорошо. Я тоже не буду тебе врать. Хотя ты и не просил меня об этом:))

Серый: Эмма…

Never111: Все в порядке. Твое признание было неожиданным в той же степени, что и ожидаемым.

Серый: Это хорошо. Учитывая обстоятельства, нам с тобой надо научиться разграничивать виртуальную жизнь и реальную.

Мне захотелось захныкать, как ребенку. Мой идеальный незнакомец в сети предлагает мне согласиться с тем, у него может быть другая женщина. И он не против того, чтобы у меня был другой мужчина. Это мучительно. Но с этим надо смириться. Мы с ним не пара. Я ему не пара – в сети с ним общаюсь не я, а прекрасная незнакомка. И то, что я призналась в своем дефекте речи, не значит, что Сергей на самом деле понимает, что его ждет. Ждало бы. Если бы я не струсила.

Не сказать, что наш первый по-настоящему откровенный разговор был простым. Ведь, по сути, мы с Сергеем никогда не признавались в своих чувствах друг к другу. А теперь должны были их обсуждать.

Мы проговорили до трех часов ночи. Я то умирала от разочарования, то искрилась от радости, будто бенгальский огонь. Радости было больше.

После этого разговора я почти не спала. Меня переполняло счастье, оно выталкивало меня из сна, как спасательный круг выталкивает из воды. Я столько времени была фатально одинока, а теперь в моей жизни уместилось сразу двое удивительных мужчин: Эй – мой герой и злодей из реала. И Сергей – мое альтер эго, мой лучший друг.

А теперь наступило утро.

Я нависаю над ноутом, покусывая губу.

Ведь ночь ничего не изменила, верно? Я зайду в сеть – и снова увижу сообщения от Сергея? Теперь я знаю, что могу потерять, – и от этого мне не по себе.

Захожу в свой аккаунт. Сергей в сети. В семь часов утра.

Серый: Доброе утро, Эмма.

Вот так, без восклицательного знака. Это что-то значит? Каким же сложным становится виртуальное общение, когда прикипаешь к человеку. Буквы не передают нюансов, они лживы, даже если написанное – правда.

Итак, доброе утро, Сергей.

Я смотрю на его единственное сообщение за сегодня, грызя ноготь. В пижаме прохладно, но как теперь оторваться от компа? Тру одну замерзшую ступню о другую.

Мои страхи – мои проблемы. Разве я имею право заставлять Сергея ждать?

«Доброе утро», – пишу я и наживаю кнопку отправить таким торжественным жестом, будто ставлю точку в конце только что написанного романа.

Сергей тотчас же откликается.

«Что тебе снилось? Какое у тебя настроение? В чем ты сегодня одета?», – продолжает Сергей нашу привычную ежедневную игру. Будто ничего не случилось.

У меня тихонько ноет в груди. Так чувствуешь себя, надолго прощаясь с близким человеком, когда знаешь, что он обязательно вернется.

Сегодня мне снова снились очень неприятные сны, и это послевкусие еще во мне. Но Середе вовсе не нужно об этом знать.

Never111: Мне снились розовые щенки и солнечные зайчики.

Never111: На мне чулки с подвязками, корсет, широкополая шляпа – все черного цвета, а в руках – дизайнерская метла. Очень люблю дизайнерские метлы)

Never111: Думаю, мое настроение тебе понятно)

Серый: Так! Мосты, перекрытия, чугун… Белье Эммы, прочь из моей головы!

Серый: Надеюсь, в таком виде ты находишься дома.

Never111: А в чем одет ты?

Серый: Кто тебе сказал, что я одет?)) Да, я одет. Я на работе. На мне белая рубашка в синюю полоску и темно-серые брюки. Но рядом с тобой я чувствую себя так, словно собрался в экспедицию на Северный полюс)

Серый: На экране ноута появляется фото экрана монитора: на черном фоне – тонкие салатовые линии то соединяются, то разбегаются, то наслаиваются друг на друга, вычерчивая прямоугольники и квадраты.

Never111: Красиво…

Справа от монитора – металлический стакан с ручками и карандашами. Карандаши только простые, на вид, очень острые, с грифелями разных оттенков – от светло-серого до почти черного.

Never111: Зачем тебе столько карандашей?

Серый: Я люблю их точить. Это направляет мои мысли в нужное русло.

Never111: Итак, ты сидишь в офисе, точишь карандаши, рисуешь салатовым по черному и общаешься со мной по сети.

Серый: Черчу, Эмма. Архитекторы не рисуют, а чертят. Это очень важно)) А теперь дай мне посмотреть на тебя.

Мне жутко не хочется рассказывать, как я мерзну в пижаме у стола, но врать мне тоже не хочется, так что хватаю ноут, несусь в спальню и плюхаюсь на кровать.

Never111: Я недавно проснулась. Валяюсь в кровати, на коленях – ноут. Тишина. Только слышу, как гудит ветер за окном и тихонько работает комп. От него у меня греются коленки.

Серый: А теперь расскажи о мужчине, с которым ты встречаешься.

Мои брови взлетают.

Мне совсем не нравится, что Эй пробрался в мой разговор с Сергеем. Чувство от этого крайне неприятное. Я невольно бросаю взгляд на дверь, будто Эй может за мной подглядывать.

Never111: Он умный, интересный, красивый. Работал в полиции, теперь занимается частным сыском.

Серый: Еще.

Еще? Я и так выжала из Эя все, что можно. Сосредоточенно разглядываю потолок.

Never111: Иногда он бывает чертовски мил. Иногда – восхитительно чуток и заботлив.

Даю себе секундную паузу на размышления, но все же пишу:

Never111: И нам невероятно хорошо в постели.

Внутренне сжимаюсь в комок, ожидая ответа. Я могла бы это не писать, но дело не в моих сексуальных отношениях. Дело в той степени открытости и доверия, которую мы с Сергеем обозначили друг для друга прошлой ночью.

Сергей отвечает не сразу. Несколько раз начинает писать сообщение – и останавливается. Я в напряжении жду.

Серый: Теперь я за тебя почти спокоен. Хорошо, что он мент, пусть и бывший.

«А еще он бывший вор. Шантажист и одержимый», – пишу и стираю. Пишу – и снова стираю. Говоришь, открытость и доверие, Эмма?

Never111: Да, хорошо.

Мне так за себя обидно, что я почти готова прервать разговор.

Себе-то врать точно смысла нет. Я хочу нравиться Сергею, хочу, чтобы он ревновал. Это нечестно, неправильно, это – слишком по-женски. Но я и есть женщина. Да, сначала я струсила, но потом я готова была с ним встретиться. Все еще могло измениться – и тогда мне бы не пришлось рассказывать моему идеальному незнакомцу об Эе. Будем считать, что я имею право сузить рамки доверия и открытости. Как бы дико это ни звучало.

Нет, так нельзя.

Да, так можно. Я не знаю Сергея. В «идеальном незнакомце» ключевое слово – незнакомец.

Нет…

Да…

Never111: Теперь твоя очередь. Расскажи о женщине, с которой ты встречаешься.

В отличие от меня, Сергей не делает паузы – и от этого я чувствую легкий укол ревности. Хорошо, что легкий. Но как же плохо, что я вообще это чувствую!

Серый: Описывая ее, я вполне мог бы скопировать твое первое сообщение про «умного и красивого». Разве что поменять окончания и удалить информацию про мента)

Never111: Как насчет моего второго сообщения с описанием?

Серый: Удалил бы слово «иногда».

Never111: А третьего?

Вот сейчас мне будет больно.

На тумбочке барахтается на виброзвонке телефон. Не отрывая взгляда от экрана компьютера, нащупываю мобильный и только тогда отрываюсь от созерцания точек, бегающих в окошке чата. Сергей пишет… Читаю сообщения от Эя: «Через час возле арки». «Надень корсет и чулки с подвязками. Это необходимо для слежки». «Шутка. Просто оденься. Корсет и чулки возьми с собой». Улыбаюсь. И сквозь призму улыбки сообщение от Сергея воспринимается не так болезненно.

Серый: Третье предложение я бы просто скопировал.

Спешу на встречу с Эем. Гололед, сыплет снег, похожий на сахар. Ветер. Тучи такие плотные, тяжелые, будто сделаны из металла.

Я прихожу на десять минут раньше запланированного срока – как настоящая шпионка. Когда подъезжает Эй, молча, даже не здороваясь, сажусь на переднее сидение. Сосредоточенно смотрю в лобовое стекло. То, что я могу уловить боковым зрением – напряженная поза, рука, замершая на рычаге коробки передач, – говорит: Эй в замешательстве. Тогда я добавляю последний штрих – достаю из сумки огромные солнцезащитные очки и напяливаю их.

Все, предел. Пытаюсь сдержаться, но из меня вырывается смешок. Секундная попытка вернуть лицу серьезное выражение – и меня от смеха перегибает пополам. Эй тоже хохочет, громко, – впервые слышу, чтобы он так смеялся. Мы подгоняем друг друга этим смехом, пока не выдыхаемся. Еще пара смешков, и, мы, наконец, успокаиваемся.

Сидим, улыбаясь, в тишине.

– Дай примерить, – не спрашивая моего разрешения, Эй стягивает с меня очки.

В них он выглядит, как слепая стрекоза.

Сообщаю ему об этом. В ответ он вертит головой, шарит руками в воздухе – будто и в самом деле слепой. Делает вид, что летит, ударяется о стекло – и обмякает. Конец стрекозе.

Я снова хохочу, будто ребенок.

Эй улыбается глазами. Протягивает мне очки.

– Иди домой, Эмма.

Улыбка мгновенно исчезает с моего лица. Что не так?!

– Очевидно, что ты не готова.

Я пытаюсь возразить, но Эй перебивает меня жестом.

– Я веду незаконное наружное наблюдения. Я нарушаю закон! А ты считаешь, что это такая шутка, что это игра?

Я изо всех сил качаю головой.

– Серьезно, это плохая затея, Эм.

Закладываю руку за руку с таким грозным видом, чтобы не пришлось объяснять мои чувства словами.

Эй откидывается на спинку кресла.

– Я пожалею об этом.

Он согласен!

Но все же выдерживает театральную паузу.

– Значит так, Эм. Это последняя попытка. Вытворишь еще раз подобное, признаю тебя профнепригодной и отправлю домой.

Поспешно киваю.

– Ладно, поехали.

Мы заезжаем за бургерами, затем колесим по городу, пока не въезжаем в район стареньких желтых двухэтажек с эркерами. Дорожки узенькие, парковаться негде, кое-как втискиваемся между двумя «Жигулями», но двери теперь не открыть ни с одной стороны.

Эй протягивает мне бургер, откусывает свой.

– Видишь дом, крайний справа? Второй этаж, два окна со стеклопакетами. Это квартира Ренаты.

На несколько секунд перестаю жевать. Я словно только в этот момент окончательно поняла, что происходит. Брюнетка из бара перестала быть для меня фантомом, наваждением. Вот ее дом, вот ее окно. Возможно, сейчас она стоит за светлой занавеской, пьет чай из большой кружки и смотрит на тонкие черные дорожки, проступающие из-под тонкого снега.

Или смотрит на меня.

Невольно вжимаюсь в спинку кресла.

Нет, она не может меня увидеть. Вокруг – деверья. Ветви и облака отражаются в лобовом стекле. Она может видеть только машину. Которая припаркована слишком странно – не выйти из нее, не войти. Собираюсь сказать об этом Эю, но он опережает меня.

– Сейчас ее нет дома, – Эй рассматривает окна через бинокль. – Каждый день с двенадцати до четырех она торчит у Стропилова в фотостудии. Так что сейчас мы обыщем ее квартиру.

Кусок бургера застревает у меня в горле. Я с трудом пропихиваю его дальше.

Эй поворачивается ко мне. Ухмылочка у него такая, что хочется взять его за грудки и хорошенько встряхнуть.

– Не боись, – он подмигивает мне. – Не будет никакого обыска. Пока что. На сегодня у тебя две миссии: есть бургер и слушать меня. Колу будешь?

Потягиваю колу из трубочки и ловлю каждое слово Эя.

– Есть одна загвоздка, Эм. Когда преступники что-то планирует – а Рената со Стропиловым преступники, будем называть вещи своими именами… Так вот, когда преступники что-то планируют, сначала они собирают информацию об объекте. Что у него за друзья, где бывает, работа, увлечение. Ведь они – или кто-то один из них – должен втереться в доверие, заставить жертву чувствовать себя в безопасности. Но все два месяца, что я слежу за ними, ни Рената, ни Стропилов никем не интересовались, кроме как друг другом. До выставки осталось меньше трех недель. Наверняка, все кадры отсняты и ждут своего часа. Как мне вывести преступников на чистую воду – если они пассивны? Оставь мне колы… Так вот, напрашивается ответ – никак. Мол, они затаились. Но... Есть одно очень важное «но», Эм. Стропилов запал на тебя – в фотографическом плане. Он был готов выйти из тени – только ты испугалась. Так что, не все потеряно, могут быть и другие жертвы, время есть. Одному мне сложнее. Во-первых, я не могу одновременно следить за ними обоими, когда они не вместе. Во-вторых, я не могу попадаться им на глаза. С тобой слежка упростится, это факт. У тебя нет особых примет – это отлично. Твоя одежда тоже должна быть неброской. В следующий раз возьми несколько комплектов. И джинсы, и юбку – хотя не факт, что будет время переодеваться. Пару курток. Прихвати парик – тот, который был на тебе, когда мы познакомились. Обувь неважна – на обувь никогда не смотрят.

После длиннющего монолога пауза кажется долгой и весомой.

– Эм, предупреждаю тебя в последний раз. Наружное наблюдение частным лицам запрещено законом. Ты становишься моей пособницей. Ты точно к этому готова? Последний шанс передумать.

Не нагнетай обстановку, Эй. С шумом втягиваю через соломинку остатки колы – чем рискую быть направленной домой – за несерьезное отношение к моменту. И за то, что не оставила колы Эю.

– Значит, не передумаешь. Ладно. Тогда стартуем завтра.