Пораженные

ДЖУЛЬЕТТА

Следующие несколько дней проходят как в тумане. Мы встаем, едим, нам разрешают немного погулять. Обязанности садоводов строго регламентированы. Если последняя атака изменила настроение на территории, то беспорядки полностью уничтожили ее. Хрупкое доверие, которое существовало между нами и вампирами, каким бы ненадежным оно иногда ни казалось, по крайней мере, существовало.

Теперь на кладбище есть две свежие могилы и множество мрачных взглядов в сторону Кормящихся. Все находятся на взводе, постоянно ожидая, что другая сторона нанесет первый удар.

Это утомительно.

Я почти забываю о сдаче крови. Но потом наступает утро понедельника, и меня поднимают с постели сразу после рассвета и ведут в душ. Я стою под горячей водой, обхватив себя руками, и думаю, наблюдает ли Сайлас за мной через зеркало.

Я зажмуриваюсь, вспоминая выражение его лица, когда он обнимал меня во время беспорядков. Облегчение, когда он увидел, что я не пострадала. Ярость в его глазах, когда Мэтт причинил мне боль. Конечно, это был несчастный случай. Но для такого человека, как Сайлас, я сомневаюсь, что это имеет значение.

Почему он мне нравится?

Я открываю глаза, смаргивая капельки воды, прилипшие к ресницам. Впервые я признаюсь себе, что Сайлас мне действительно может нравиться. Это такое странное чувство. Я никогда раньше не чувствовала близости с вампиром — с чего бы мне? Но с ним все по-другому. С ним я чувствую себя в безопасности.

Но Мэтт ясно дал понять, что не хочет, чтобы Сайлас был рядом со мной. Я содрогаюсь при мысли, что случилось бы, если бы я не вмешалась. Мэтт жаждал крови, но Сайлас — единственный, у кого хватит сил выдержать это.

Мы все выполняем необходимые действия, вытираемся и одеваемся, направляемся в кафетерий за несвежим завтраком, который почти никто не проглатывает. Как овцы, заблудившиеся на новом поле, мы направляемся в клинику. Никто не разговаривает. Почти никто даже не поднимает глаз.

Это отстой.

Но мое сердце, черт возьми, чуть не выпрыгивает из груди, когда вместо обычных вампиров, которые занимаются с нами в клинике, Сайлас протискивается сквозь синюю занавеску.

— Привет. — Он улыбается мне, хотя его глаза темнеют, когда он смотрит на мой синяк под глазом.

— Привет. Ты сейчас на дежурстве у врача?

— Только для наших важных персон.

— И я одна из них? — я смеюсь. — Ну, ты можешь сказать им, что уборка перед сном — отстой.

— Я передам это, — он садится рядом со мной, поднимает глаза и смотрит на меня с легкой улыбкой, пока затягивает жгут на моей руке. — Ты в порядке?

Я киваю, подавляя вздох, когда он касается вены на моей руке. Его руки действительно теплые.

— Ты же знаешь, я так и не извинилась.

— За что? — спрашивает он, не поднимая глаз.

— В тот день возле душевой, когда я сказала, что ты холодный и бескровный.

Сайлас тихо смеется.

— Теперь небольшая царапина, — он вводит иглу, и я едва это чувствую.

Он смотрит на меня с почти злой усмешкой.

— Извини. Я сказал, что у меня будет достаточно стояка, чтобы заставить тебя кричать.

Я громко смеюсь, и у меня такое чувство, будто с моих плеч сваливается тяжесть.

— Ты действительно это сказал.

— Да.

— Ты действительно сожалеешь о том, что сказал это? — я поджимаю губы и оглядываю его с головы до ног. — Что-то подсказывает мне, что, когда такой мужчина, как ты, говорит что-то подобное женщине, он это и имеет в виду.

Он хмурит брови, на его лице пляшет фальшивый гнев, хотя он не может перестать ухмыляться.

— Ты спрашиваешь, могу ли я не только говорить, но и действовать?

Мои щеки пылают, я уверена, что я ярко-красная.

— Я имею в виду… Я не имела в виду…

Он наклоняется ближе.

— Ты спрашиваешь, какой я в постели?

— О боже, нет. — Я качаю головой, надеясь, что он не видит, как я сжимаю бедра. — Нет, извини. Я… я пошутила.

Он смеется, и, срань господня, он великолепен, когда делает это.

— Я знаю, просто нравится возбуждать тебя.

— Ну, ты, конечно, это сделал. — Я тяжело выдыхаю и расслабляюсь на сиденье. — Но ты также заставил меня рассмеяться, так что спасибо тебе.

Он кивает мне, откидываясь на спинку стула и вытягивая перед собой длинные ноги. Я еще раз поражаюсь тому, какой он высокий.

— Ты весь в татуировках?

Мгновенно эта ухмылка возвращается, полная развязности и нахальства. Он проводит языком по зубам, и я просто чувствую приближающийся намек.

— Сейчас пытаешься меня раздеть?

Я закатываю глаза, пытаясь скрыть, насколько мне это нравится.

— Да, безусловно. Ты видел мое тело, пришло время мне увидеть твое, верно?

— Хорошо, если ты настаиваешь. — Он начинает расстегивать свою рубашку цвета хаки, смеясь и обнажая клыки, когда я вскрикиваю и прикрываю глаза. — Раз уж тебе так любопытно, скажу, что выше пояса я весь в чернилах.

— Ну, за исключением этого хорошенького личика. — Я делаю жест рукой, и он поднимает брови, явно довольный тем, что я только что сказала.

— Ты считаешь меня красивым, Джулс?

Я закатываю глаза.

— У тебя ведь есть зеркало, верно?

— Ну что ж, большое спасибо. — Он скрещивает руки на груди. — Рад, что ты считаешь меня красивым.

— Значит, ты покрыт чернилами выше пояса. А что насчет…ниже?

Господи, что со мной не так? Почему я флиртую с ним? У меня есть парень. Это так неправильно. Я быстро качаю головой, надеясь, что вопрос, который я только что задала, каким-то образом растворится в эфире, и Сайлас забудет о нем.

Вместо этого вселенная посылает мне отвлекающий маневр в виде громкого грохота. Но потом слышится звук выстрелов, от которого все в клинике кричат. Мы связаны, в наших руках трубки, и мы не можем убежать.

— Эй, теперь ты в порядке, я держу тебя, — говорит Сайлас, стоя надо мной, его руки нежно сжимают мои плечи. — Это всего лишь испытание оружия, на самом деле все в порядке.

— Испытание оружия? — Я осознаю, что на моей верхней губе выступил пот, и хватаюсь за руку Сайласа той рукой, которая не пристегнута. — Что ты имеешь в виду?

— Просто новые заряды по периметру, они звучат страшнее, чем есть на самом деле.

Я хватаю ртом воздух, сосредотачиваясь на его глазах, на их цвете. Они скорее карие, чем красные, действительно красивого цвета ржавчины. Он мягко улыбается, поглаживая большим пальцем мою шею сбоку. Все мое тело расслабляется от этого прикосновения, и я вздыхаю, пытаясь выровнять дыхание.

— Похоже на светошумовую вспышку, верно?

Сайлас смеется.

— Да, именно так. — Его большой палец снова пробегает вверх по моему горлу, и снова опускается. — Все в порядке. Ты в безопасности. Я обещаю.

— Мой отец был полицейским. — Слова вырываются у меня сами собой. — Он научил меня стрелять. Я…я раньше была действительно хороша. Меня никогда не пугало, насколько это было громко.

Сайлас кивает.

— Ну, тогда я знаю, что никогда не стоит перечить тебе. Ты и вся эта наглость, и пистолет? Нет, спасибо.

Я разражаюсь нервным смехом, и звук получается немного дрожащим, с оттенком истерии.

— Они, вероятно, просто отскочат от тебя.

Сайлас громко смеется, все его лицо светится, и если бы я стояла, у меня бы задрожали колени. Боже, все это начинает путаться у меня в голове. Я схожу с ума, потому что, глядя на него прямо сейчас, я убеждаюсь, что Сайлас — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела в своей жизни. Я поднимаю руку, кончиками пальцев едва касаясь линии его подбородка, и он замирает.

— Почему ты заставляешь меня так себя чувствовать?

Его кадык ходит вверх-вниз по горлу, татуировки на шее смещаются.

— Что чувствовать?

Я пожимаю плечами.

— Безопасность.

Занавес отдергивается, и Сайлас быстро выпрямляется, в одно мгновение увеличивая расстояние между нами. В кабинку заходит еще один Кормящийся и тычет большим пальцем через плечо, когда смотрит сверху вниз на Сайласа.

— Ты нужен обсерватории, давай.

— Да, не беспокойся, я просто закончу здесь, а потом подойду.

Вампир кивает, разворачивается и уходит, не закрыв занавеску. Сайлас опускает взгляд на мою руку, мгновение колеблется, прежде чем начать извлекать иглу, прижимая ватку к вене.

— Вот, продолжай давить на нее. — Он опускает глаза, и его пальцы задерживаются, даже когда я просунула свои под его, чтобы удержать марлю на месте.

Его пальцы нежно касаются моих, и по моей спине пробегают мурашки.

— Он… — он прочищает горло. — Он добр к тебе, не так ли?

— Кто? Мэтт?

Он кивает, его глаза по-прежнему устремлены вниз.

— Да.

— Хорошо. — Он убирает свою руку с моей, берет рулон скотча и закрепляет марлю на проколе в моей руке.

Теперь, когда его руки больше нет, моя рука холодная, и я чувствую себя такой глупой, желая, чтобы он прикоснулся ко мне снова. Он поднимается на ноги, засовывая руки в карманы.

— Я рад, что благодаря мне ты чувствуешь себя в безопасности. Ты заслуживаешь этого.

Прежде чем я успеваю ему ответить, он выходит из кабинки, оставляя меня в одиночестве гадать, что, черт возьми, только что произошло.

— Ты в порядке, детка? — Мэтт спрашивает меня, когда мы убираем тарелки после ужина.

Я тяжело вздыхаю.

— Ты спрашивал меня об этом уже раз четырнадцать.

— Извини. — Он прислоняется к стене рядом со мной, проводя рукой по волосам. — Просто ты сегодня какая-то очень рассеянная.

— Можешь ли ты винить меня? Здесь было не совсем весело. — Мой голос звучит резче, чем я намеревалась, и я встречаю его взгляд, пожимая плечами. — Прости. Я не хотела срываться. Я просто… измотана.

Он протягивает руку и гладит меня по плечу.

— Ты напряжена, вот и все. Я понимаю.

Я больше не хочу обсуждать свое напряжение, я не хочу рассказывать Мэтту о том, что Сайлас был добр ко мне и помогал чувствовать себя в безопасности. Мне не нужен этот спор снова. Вместо этого я просто слабо улыбаюсь ему и киваю.

Мэтт оглядывается через плечо, затем наклоняется ко мне поближе, ухмыляясь.

— Я знаю, что тебе нужно, — бормочет он.

— И что же это такое?

— Пойдем. — Он хватает меня за руку и выводит из кафетерия, пока все заканчивают убирать.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я.

— Увидишь. — Он кивает вампирам у двери, которые едва обращают на нас внимание.

Мы спускаемся по ступенькам, но вместо того, чтобы направиться обратно в общежитие, Мэтт поворачивает налево и начинает идти быстрее.

— Мэтт. — Я нервно хихикаю, оглядываясь через плечо. — Куда ты меня ведешь?

Он не отвечает, ведя меня за угол кафетерия, направляясь к душевой. Мы доходим до ниши в дальнем конце здания, и он втягивает меня в нее, прижимая спиной к стене.

— Что ты делаешь? — Я смеюсь, затаив дыхание, когда он целует меня в шею. — Они будут искать нас.

— Т-с-с. — Он стягивает топ с моей груди и опускает рот к моему правому соску, сильно посасывая.

Я ахаю и запускаю руки в его волосы.

— Мэтт, кто-нибудь нас увидит.

Но даже несмотря на мой протест, я стаскиваю с себя шорты и трусики. Мэтт следует моему примеру, сбрасывает свои спортивные штаны и поднимает меня за талию.

Стена за моей спиной шершавая, впивается в кожу, но как только Мэтт погружается в меня, мне все равно, ведь дискомфорт сменяется удовольствием. Эта поза намного лучше, чем лежать на спине на крошечной кровати. Его толчки вот так касаются моего клитора, и это так приятно, что я впиваюсь пальцами в его плечи. Я умирала от нетерпения к этому моменту, просто хотела забыть последние несколько дней и насладиться этим кайфом.

Мэтт улыбается мне, тяжело дыша.

— Тебе приятно?

— Да, ты чувствуешься так хорошо.

— Держу пари, что так оно и есть.

Голос заставляет нас обоих подпрыгнуть, и мы с Мэттом оборачиваемся, чтобы увидеть большого Кормящегося с рыжеватыми волосами, стоящего в нескольких футах от нас. Он прислоняется к стене, скрестив руки на груди. Он оглядывает нас с ног до головы, и его клыки сверкают, когда он ухмыляется.

— О, пожалуйста, не останавливайтесь из-за меня, — говорит он. — Леди, похоже, это нравилось.

Я убираю ноги с талии Мэтта, и мы оба двигаемся, чтобы подобрать нашу одежду.

— Мы как раз возвращались в общежитие, — тихо говорю я.

Вампир смеется.

— Да, я вижу, именно это и делали. — Он делает шаг ближе к нам, его руки сцеплены за спиной. — Хм, и что же мне теперь с вами обоими делать?

Я быстро натягиваю шорты обратно, засовываю трусики в карман и подавляю крик, когда Кормящийся бросается на меня. Он смотрит на меня сверху вниз, его красные глаза светятся ярко-малиновым.

— Я возьму это, если ты не возражаешь, — говорит он, вытаскивая мои трусики из шорт и поднося их к своему носу.

Его глаза закрываются, когда он глубоко вдыхает, и мой желудок скручивается в ледяной комок.

Мэтт просто стоит там, почти… почти небрежно. Паника закипает во мне. Почему он ничего не делает?

— Черт возьми, девочка, — говорит вампир со вздохом. — Твоя сладкая киска пахнет невероятно.

Он снова смотрит на меня сверху вниз и поднимает руку к моему лицу.

— Мне было бы очень весело с тобой, малышка.

Я отбрасываю его руку.

— Не прикасайся ко мне, черт возьми.

Он двигается так быстро, что я даже не замечаю этого, но внезапно я оказываюсь прижатой к стене, и его огромная рука сжимает мое горло. Он надвигается на меня, его губы растягиваются, обнажая клыки.

— Мэтт, — слабо произношу я, когда рука Кормящегося выдавливает воздух из моего горла. — Позови на помощь.

Мэтт оглядывается и кивает вампиру.

— Я буду наблюдать здесь.

Воздух выбивает из моих легких. Взгляд Мэтта скользит по мне, такой равнодушный, что почти холодный. Я слабо качаю головой. Этого не может быть.

— Мэтт, — умоляю я, слезы жгут мне глаза. — Мэтт, позови на помощь.

Он прислоняется спиной к стене, руки в карманах, глаза осматривают двор.

Кормилец поворачивается ко мне и прижимается губами к моей щеке.

— А теперь, милая, мы с тобой немного повеселимся.

Он отпускает мое горло, и я пытаюсь закричать, но его рука врезается мне в висок, и мое зрение затуманивается.

Земля приближается, и моя голова начинает раскачиваться взад-вперед на его спине. Он перекидывает меня через плечо. Он куда-то несет меня.

— Будь начеку, — говорит он.

Он продолжает идти, и его рука скользит в мои шорты. Он грубо вводит в меня палец, и у меня даже не хватает присутствия духа вздрогнуть. Как будто я наблюдаю, как это происходит с кем-то другим, как будто я иду за этим огромным мужчиной с неподвижной фигурой, перекинутой через его плечо, и тащу ее прочь.

Он убирает палец, и раздается отвратительный сосущий звук.

— Восхитительно, — протягивает он.

Дверь скрипит по бетону и тяжело захлопывается за нами. Затем я оказываюсь распластанной на полу, и бетон прижимается к моей заднице. Моих шорт нет. Я не могу координировать движения своих конечностей. Они сделаны из камня, они принадлежат кому-то другому. Я открываю глаза, и боль простреливает висок.

Сквозь дымку я вижу, как вампир расстегивает свой ремень.

— О, мы с тобой отлично проведем время, черт возьми, — говорит он.

Я не могу кричать.

Он бросается на меня.

Я теряю сознание.