Пораженные

САЙЛАС

Я смотрю, как Джульетта спит. Ее дыхание глубокое и ровное. Она проспала несколько часов, с тех пор как я трахнул ее до беспамятства на кухне нашего псевдо-сказочного дома. Мне следовало быть с ней нежнее. Я не должен был брать ее в задницу вот так, без предупреждения.

Но вырвавшийся у нее удивленный писк, запах ее желания и страха, смешанный с кислой ноткой боли — черт, что это со мной сделало. Моя идеальная, грязная шлюха. Моя идеальная девочка.

Моя девочка.

Она уже спала, когда я сказал ей, что люблю ее. Когда я пробормотал ей, что хочу от нее ребенка, чтобы она была моей навсегда. Я не могу сказать ей, что я не кончал в ее киску, потому что я боюсь того, чего хочу. Я не могу сказать ей, что мысль о том, чтобы наполнить ее своей спермой до тех пор, пока она не забеременеет, возбуждает меня настолько, что я не могу думать. Я не могу сказать ей, что впервые в жизни хочу такого будущего, о котором раньше и представить себе не мог.

Но теперь эти мысли не отпускают меня, и я перекладываю ее с руки, так, что она ложится на спину. Я нависаю над ней, дразня головкой члена ее клитор. Она шевелится, но не просыпается, ее губы слегка приоткрываются, когда она что-то бормочет во сне.

— Ты такая чертовски красивая, когда спишь, — говорю я ей.

Я просовываю в нее палец, сдерживая стон, когда обнаруживаю, что она влажная, практически истекает для меня. Она достаточно влажна, чтобы взять ее сейчас, чтобы я погрузился в нее, не разбудив.

Я целую ее шею, вдыхая запах крови, которая мягко пульсирует в ее теле. Я медленно скольжу в нее, наблюдая, как напрягаются ее соски, когда ее тело реагирует на меня. Она полностью расслаблена в своем состоянии сна, теплая и податливая, ее голова слегка наклонена в сторону, так что я вижу, как учащается ее пульс.

Я пока не трахаю ее, просто лежу вот так, наслаждаясь ощущением ее тела, обернутого вокруг моего члена. Я втягиваю в рот один из ее красивых загорелых сосков. Она слегка шевелится, это движение заставляет ее напрячься вокруг меня, и я стону. Я начинаю двигаться медленно, и она становится все влажнее и теплее.

— Я тебе снюсь? — Я шепчу ей на ухо. — Тебе снится, как я трахаю тебя, ангел?

Она издает тихие звуки, едва слышные вздохи и стоны. Ее ресницы трепещут, и она слегка хмурится.

— Ох.

Это больше похоже на вздох, чем на слово. Ее руки на моей спине, ее тело все еще такое мечтательно мягкое.

— Это не сон.

— Нет, это не так, ангел.

Я увеличиваю темп, и через несколько минут мы оба разгоряченные и вспотевшие. Теперь ее глаза широко открыты, она смотрит на меня, пока я жестко трахаю ее.

— Такая грязная шлюха, — выдыхаю я, мой член вонзается в нее, прямо до конца. — Мокрая для меня даже во сне.

Она стонет, ее глаза закатываются.

— О боже.

Я хватаю ее рукой за горло.

— Кто?

Она заикается, резко вдыхая, когда я сжимаю ее шею сбоку.

— О, черт!.. Сайлас.

Я мрачно усмехаюсь.

— Твоя задница все еще болит, ангел?

Она кивает, учащенно дыша.

— Не надо…

— Я хочу, чтобы моя сперма вытекла из этой киск, — я закидываю ее ногу повыше на свое бедро, и ее спина выгибается над кроватью. — Кончи ради меня, ангел.

Требуется всего несколько движений, чтобы ее влагалище затрепетало вокруг меня. Ощущения слишком сильные. Мое желание делает меня глупым. Я знаю, что не должен, но я рычу от наслаждения, изливаясь глубоко внутри нее. Ее пальцы сжимают край подушки, голова откинута в сторону, волосы закрывают лицо. С каждым глубоким вздохом пряди этих мягких золотых волос срываются с ее губ.

Черт, она идеальна.

Я выхожу из нее и опускаюсь между ее бедер. Она не протестует, когда я лижу и посасываю ее клитор, полный решимости снова довести ее до оргазма, вложив в нее всю свою сперму. Она делает один резкий, короткий вдох за другим, ее тело сжимается, и с пронзительным стоном она пульсирует на моих губах.

— Хорошая девочка, — бормочу я в ее мокрую киску. — Какая же ты, черт возьми, хорошая девочка.

Я провожу языком по шрамам на ее половых губах, вниз по бедру, по моей метке, моему клейму. Мне приходится сделать ровный вдох, потому что ощущение этой приподнятой кожи на моем языке возбуждает меня, и я знаю, что ей нужно отдохнуть и поесть, прежде чем я перегну ее через кухонный стол и трахну снова.

— Шторм все еще продолжается? — ее голос хриплый и усталый, и она моргает, когда я убираю волосы с ее лица.

— Да, ангел. — Дождь барабанит в окно, когда я приникаю губами к ее губам. — Торнадо нет, но шторм все еще продолжается.

— Тогда нам лучше остаться здесь.

Она притягивает меня к себе, и мы вместе ложимся в кровать, мои руки крепко обнимают ее. Мы оба ненадолго засыпаем, но я сплю не очень крепко. Я даже не устал. Я просто счастлив и чувствую себя более комфортно, чем когда-либо за последние годы.

Когда я просыпаюсь некоторое время спустя, небо едва заметно проясняется, все еще затянутое сердитыми тучами. Джульетта переворачивается в моих руках и улыбается мне.

— Еще раз доброе утро, — она целует меня в ключицу. — Немного разочарована, что не просыпаюсь с твоим членом внутри меня.

Я смеюсь и потягиваюсь, закидывая руку за голову.

— Должен сказать, мне нравится делать с тобой все, что я захочу.

— Мне тоже. — Она кладет подбородок мне на грудь, пристально глядя на меня своими большими серыми глазами. — Но не анал. Я не возражаю против всего остального, но анальный секс — это ободряющая штука. Заставляющая полностью проснуться.

— Понял, ангел. — Я глажу ее лоб кончиками пальцев. — Ты чувствуешь себя в раю, когда спишь.

Она улыбается мне, ее глаза выдают всю ту кипящую похоть, которая скрывается под поверхностью.

— Мне нравилось вот так просыпаться. Твой рот. — Она целует мою грудь. — Твои пальцы. — Ее язык скользит по пирсингу в моем соске. — Твой член. Что бы ты ни хотел ввести в меня, пока будишь, я не возражаю.

Я стону, когда ее язык снова исследует мой пирсинг.

— Сначала тебе нужно поесть.

— Что? — Она начинает двигаться вниз по моему животу, облизывая и целуя по ходу движения.

— Ангел, я серьезно.

Но я перестаю протестовать, когда она движется вниз по моему телу, и когда ее рот опускается на мой член. Я просто поддаюсь ощущениям. Ее язык исследует мою длину, двигаясь вверх и вниз, ее зубы покусывают мой пирсинг. Она берет меня глубоко, ее головка слегка покачивается вверх и вниз.

— Давай просто останемся здесь навсегда, — говорю я со стоном, запуская пальцы в ее волосы.

Она издает негромкий задыхающийся звук, когда я засовываю свой член ей в горло, и ее руки впиваются в мои бедра, призывая меня трахнуть ее в рот.

— Черт возьми, давай просто останемся здесь, ангел.

Она мычит, звук вибрирует прямо во мне, и я взрываюсь у нее во рту. Она проглатывает все, нежно облизывая мой член, прежде чем выпустить меня с мягким хлопком. Она улыбается мне, облизывая губы.

— Жаль, что ты мало спишь, я могла бы разбудить тебя вот так.

Я смеюсь, притягивая ее в свои объятия.

— Тогда мне придется начать больше спать. — Я целую ее в лоб, и она счастливо вздыхает. — Пойдем, тебе нужно позавтракать.

— А как насчет тебя? — она поднимает на меня взгляд, внезапно полный беспокойства. — Я имею в виду, тебе нужно больше крови, чем ты принес с собой, верно?

— Со мной все будет в порядке. Если ты будешь много есть, пока мы здесь, я смогу спокойно выпить твою. Я просто не хочу причинить тебе боль.

— Ты хочешь сказать, что я получаю больше оргазмов за день? — она смеется, когда я шлепаю ее по заднице. — Я согласна с этим.

— Ладно, а теперь вставай.

Мы натягиваем одежду и направляемся на кухню, где я готовлю ей еще одну причудливую банку полуфабрикатов, которая заставляет ее радостно хлопать в ладоши. Она съедает все это, и ее щеки розовеют, губы пухлые, и она выглядит намного лучше, чем когда-либо в поселении. Она всегда была красива, но всего в двух днях пути от этого места, и она больше не похожа на пленницу.

— Ты это серьезно? — она спрашивает меня.

— Что это значит?

— То, что ты сказал, пока я сосала твой член. — Она ухмыляется мне. — Насчет того, чтобы остаться здесь навсегда?

Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю в окно. Дождь тяжелой пеленой хлещет по открытому полю, в верхушках деревьев клубится туман.

— В другой жизни, да. Ты и я, мы бы остались здесь. У нас был бы наш милый маленький дом. Может быть, собака. Ферма. И мы бы трахались каждую ночь.

Когда я снова смотрю на нее, выражение ее лица находится где-то между удовлетворением и печалью.

— Звучит заманчиво. — Она опускает взгляд на свои руки. — Ты же знаешь, что мне давно не делали укол «депо», верно?

— Да.

Ее глаза остаются опущенными.

— Ты сказал, что человеку трудно забеременеть от вампира.

— Так и есть. — Я наклоняюсь через стол, протягивая руку, которую она берет, но по-прежнему не смотрит на меня. — Ты не хочешь, чтобы я кончал в тебя? Ты это хочешь сказать?

Она качает головой, затем пожимает плечами.

— Я не знаю. Что ты имел в виду, когда сказал это? Например, насколько серьезно мы здесь разговариваем? Это как один шанс из миллиона?

— Я слышал об этом всего несколько раз. Я не могу быть уверен в вероятности. Ты молода и здорова, может быть, ты будешь достаточно фертильной… Я не знаю.

Я сжимаю ее руку, и она смотрит на меня, в ее глазах блестят слезы.

— Ангел, если ты не хочешь так рисковать, я уйду. Я не хочу, чтобы ты волновалась.

— Но тебе ведь нравится эта идея, не так ли?

Я ошеломлен, роюсь в своих воспоминаниях, чтобы подумать, не сказал ли я чего-нибудь такого, что выдало бы, насколько дикой делает меня мысль о том, что она носит моего ребенка.

— Ничто из того, что делает тебя несчастной, не делает меня счастливым.

Она шмыгает носом и кивает.

— Хорошо. Может быть, в другой жизни, но прямо сейчас…

Над головой раздается громкий раскат грома, и она подпрыгивает. Я беру ее за руку обеими руками.

— Полагаю, мы останемся здесь еще немного, да?

Она улыбается мне, сначала застенчиво.

— Наверное, да. Я уверена, мы найдем способ развлечься.

Шторм бушует несколько дней. Торнадо не возникает, но я уверен, что один из них проходит недалеко от нас на второй день после нашего прибытия. Воет ветер, а раскаты грома громче всего, что я когда-либо слышал в своей жизни.

Мы с Джульеттой остаемся в нашем маленьком фермерском доме и совершаем прогулки, чтобы размять ноги, когда ветер перестает завывать достаточно надолго. Дождь ее совсем не беспокоит, на самом деле она предпочитает гулять под ним, запрокинув голову навстречу падающим каплям, с закрытыми глазами и выражением чистого блаженства на лице.

Мы не видим ни одного Пораженного, и мне интересно, добралась ли орда, которую мы видели во время той последней неудачной поездки в Саванну, до лагеря. Они прошли не этим путем, и это большое облегчение. Сначала я беспокоился, что фермерский дом был своего рода убежищем для мародеров — людей, которые сбежали из лагеря и теперь живут в дикой природе, избегая вампиров и нападая на любого человека, который попадался им на пути.

Но никто не возвращается в дом, и однажды мое исследование главного дома показало мне, что там даже никто не грабил. На столе все еще стояли тарелки, как будто гостей прервали и утащили во время трапезы. Это заставляет меня содрогнуться, но также наполняет меня облегчением от того, что, кажется, никто не знает об этом месте.

Я несколько раз подумываю остановиться здесь, когда погружаюсь в Джульетту. Я знаю, что мне нужно отвезти ее в Роанок. Я знаю, нам нужна безопасность в виде решеток, оружия и колючей проволоки. Я не могу держать ее здесь изолированной вечно, как бы мне этого ни хотелось.

Когда не трахаемся, мы с Джульеттой проводим время за рисованием или чтением одной из множества книг, которые нашли в главном доме. Джульетта читает мне Шекспира с театральным британским акцентом, который заставляет меня выть от смеха.

Я ненавижу это чувство. Я ненавижу то, насколько довольным я себя чувствую. У нас здесь так много времени, чтобы исследовать друг друга, открывать друг друга так, как мы не могли раньше. Я уважаю желание Джульетты не кончать в ее влагалище, но кончать в ее задницу или рот, даже хлестать ее по животу или спине своей спермой — все это божественно. Я будил ее своим членом или ртом почти каждое утро, не в силах сопротивляться ее теплу.

Несколько раз я без предупреждения перегибал ее через диван или стойку, срывал с нее одежду и трахал ее, затаив дыхание. Ей это нравится, огонь в ее глазах от того, что я трахаю ее, разгорается каждый раз.

Я мог бы прожить так всю оставшуюся жизнь.

— О чем ты думаешь? — Джульетта лежит обнаженная на животе на кровати и читает, отрывая меня от моих мыслей.

— Я просто подумал, что дождь прекратился.

Она сразу понимает, что я имею в виду, и смотрит в окно.

— О. Думаю, так и есть.

— Но генераторы нужно заряжать, ты же знаешь. Поэтому им понадобится целый день солнечного света, прежде чем я снова смогу завести грузовик.

Джульетта энергично кивает.

— Да, безусловно.

— И, возможно, снова пойдет дождь. — Я указываю на серое небо. — Там, похоже, пасмурно.

— Так и есть.

Некоторое время мы смотрим друг на друга. В конце концов, Джульетта слезает с кровати, пересекает комнату и садится верхом на меня, когда я сажусь в кресло.

— У тебя сегодня не было крови, не так ли?

— Я в порядке, ангел. — Я откидываю ее волосы на плечи, пробегая по ним пальцами.

— Ты нужен мне большим и сильным, — говорит она, кладя руки мне на плечи. — Тебе нужна кровь.

— Ммм, хорошо, но не из твоей шеи.

Ее брови удивленно взлетают вверх.

— Тогда откуда?

Я обнимаю ее за талию, опускаю на пол и укладываю на спину. Она прерывисто дышит в предвкушении, когда я раздвигаю ее бедра.

— Ты хочешь, чтобы было немного больно, ангел?

Она прикусывает губу и кивает.

— Такая отчаянная маленькая шлюшка. — Я провожу губами по ее бедрам. — Ты даже позволишь мне причинить тебе боль, просто чтобы ты могла кончить. — Я засовываю в нее два пальца, и она ахает. — Трахни мою руку, хорошая девочка.

Она приподнимает бедра и покачивает ими под моей рукой. Ее руки лежат на полу, пока она держит себя ровно.

— Вот и все. Черт, твоя киска такая красивая, ангел.

Я смотрю, как ее киска вбирает в себя мои пальцы, чувствую, как она становится все влажнее по мере того, как Джулс продолжает двигаться. Я сжимаю пальцы, и она стонет, когда я нахожу ее точку g.

— Хорошая девочка, заставь себя кончить, я хочу почувствовать эту киску, когда ты кончишь.

— Мне нужно больше, — выдыхает она. — Мой клитор, пожалуйста.

Я потираю ее клитор большим пальцем.

— Вот так?

— Ооо, да. Вот так. — она раскачивается сильнее, ее тело неистово двигается, умоляя об освобождении. — О, черт, черт, черт.

Она крепче сжимает мою руку и дрожит, когда оргазм подводит ее к развязке. Я поглаживаю ее внутри, прежде чем убрать пальцы, взять их в рот и отсосать их. Она прекрасна на вкус, и ее сладость пронзает мое собственное возбуждение так резко, что я даже не предупреждаю ее, прежде чем вонзить клыки в верхнюю часть ее бедра.

Она вскрикивает, яростно выгибаясь над полом, и волна жара омывает мою грудь. Мой триумф такой громкий, что я практически слышу, как он эхом отдается в моем черепе. Я глотаю ее кровь, горячую и сладкую, прежде чем зализать раны. Я смотрю на ее тело, на трепещущий живот, на ее раскрасневшееся лицо.

— О, черт, что за..? — ее голова откидывается на пол. — Что, черт возьми, это было?

— Ты промочила меня насквозь, ангел.

Ее голова вскидывается, глаза расширяются от тревоги.

— Я что?

— Ты кончила так сильно, что брызнула кровь.

Она вскрикивает, пытаясь вывернуться, но ее тело пока не слушается ее.

— Мне так жаль!

— Это хорошо, ангел. Никогда не извиняйся за то, что тебе хорошо.

Она закрывает лицо руками.

— Боже мой, как неловко.

Я смеюсь и поднимаю ее, держа, пока она покачивается в моих руках.

— Ангел, я пью кровь. Небольшое брызгание ничуть не остановит меня. Наоборот. А теперь пойдем, приведем себя в порядок.