Пораженные

САЙЛАС

— Что ты хочешь сделать?! — Сэм недоверчиво смотрит на меня. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

— У нее депрессия, и ей нужна передышка. — Ключи от грузовика позвякивают у меня в руке. — Да ладно, что она может сделать? Одолеть меня и убежать?

— Если другие люди узнают об этом, начнутся беспорядки. — Сэм скрещивает руки на груди. — Ни в коем случае.

— Сэм, серьезно, я выведу ее тайком, никто не заметит.

Она приподнимает бровь.

— Почему ты спрашиваешь меня? Почему ты не узнал у Андерсона?

— Ты, черт возьми, знаешь почему. — Я наклоняю голову, одаривая ее своей самой очаровательной улыбкой. — Да ладно тебе, Сэм.

— Не делай это сексуальное лицо, не сработает. — Она прищуривает глаза, затем закатывает их, качая головой. — Ради всего святого.

Я не могу удержаться от смеха, зная, что победил.

— Спасибо, Сэм.

— Да, да, иди повеселись. — Она машет рукой в сторону двери. — Только никому не говори, ладно?

— Без проблем. — Я торопливо выхожу из ее кабинета, направляясь в сад искать Джульетту.

Она должна быть где-то здесь. Я почти сразу замечаю белокурую шевелюру. Она склонилась над огуречной лозой, срывает ее и складывает в корзину у своих ног.

— Привет, — говорю я, подходя, и она бросает на меня нерешительный взгляд.

Я не должен удивляться, ведь я не видел ее с тех пор, как чуть не поцеловал в лесу два дня назад.

— Привет. — Она выпрямляется и отряхивает руки. — Как дела?

— Не хочешь прокатиться? — я показываю ключи от грузовика.

Она непонимающе смотрит на меня.

— Что?

— Мне нужно съездить в Саванну, они прислали нам недостаточно игл с последней партией, забыли около 20 коробок. Подумал, что ты, возможно, захочешь поехать со мной.

Она усмехается, качая головой.

— Да, конечно, они позволят мне уйти, да?

— Еще бы. У меня есть одобрение босса и все такое.

Мое сердце немного замирает, когда я думаю, что, возможно, она не хочет быть со мной в машине после того, как я загнал ее спиной к дереву и прижал к нему. Ненависть к себе просачивается в мои вены, когда мой член дергается при воспоминании об этом.

Она смотрит на меня, и ее губы кривятся, пока она раздумывает.

— Хорошо. — Она наклоняется, чтобы поднять корзину, берет ее и ставит себе на бедро. — Я только отнесу это на кухню.

— Дай мне. — Я беру корзину, и мы вместе идем на кухню.

***

Я проверяю подъездную дорожку, прежде чем мы выходим, и мотаю головой.

— Это что-то вроде миссии инкогнито.

— Так ты тайком повезешь меня? — она качает головой, улыбаясь. Но она забирается в грузовик, опустив голову.

Я забираюсь внутрь и завожу двигатель. Поворачиваю грузовик к воротам, машу охране. Они уже знают, что я уезжаю, так что нет необходимости проводить какие-либо проверки. Металлические ворота медленно отъезжают, и я выезжаю на дорогу, помахав рукой. Мы проезжаем территорию охраны и сворачиваем налево, на дорогу.

Я нажимаю на педаль, и грузовик мчится вперед по гладкой земле.

— Теперь ты можешь вставать. — Я смотрю на Джульетту сверху вниз. — Все в порядке, детка.

Она смеется, садясь и глядя в окно.

— Боже, как странно.

— Точно.

Она опускает стекло, откидывается на кожаное сиденье и делает глубокий вдох. Ее волосы развеваются на ветру, и я понимаю, что не смотрю на дорогу. Я чуть не пропускаю поворот на закрытую дорогу, старую межштатную автомагистраль, и голова Джульетты резко поворачивается, когда шины визжат.

— Перестал тренироваться, гонщик на скорость? — спрашивает она со смехом.

— Просто отвлекся.

— На что?

Я не могу смотреть на нее прямо сейчас, иначе мы разобьемся. Потому что она сидит там, закинув ногу на приборную панель, и ее волосы развеваются на ветру.

— Я думаю, ты прекрасно знаешь, на что именно.

Она усмехается.

— Клянусь своей тощей задницей, не знаю

— Разговоры о твоей прекрасной заднице не помогают.

— Задница. — Она передразнивает мой акцент. — То, как ты это говоришь. Задница.

— Теперь смеешься над моим акцентом? — я качаю головой, когда она хихикает.

— Мне кажется, твой акцент очень сексуальный. — Она забрасывает ноги на сиденье, прижимая колени к груди.

— О, это правда? — спрашиваю я со смехом. — Да, вам, американским девушкам, всегда нравился британский акцент.

— Подожди, подожди, ты можешь сказать кое-что для меня?

— Я не говорю о Бонде, Джеймсе Бонде.

Она громко смеется, и, черт возьми, это прекрасный звук.

— Откуда ты знал, что я собираюсь попросить тебя сказать это?

— Потому что американские девушки всегда хотят, чтобы я это говорил.

— Попробовать стоило. — Она посмеивается про себя, снова глядя в окно. — И технически ты действительно сказал это за меня. Ха ха.

Я качаю головой, улыбаясь. Это слишком приятно.

Некоторое время мы едем в тишине, наслаждаясь открытым пространством и свежим теплым воздухом, который врывается в окна. Проезжаем несколько небольших городков, заброшенные заправочные станции. Это жутко завораживает, как будто внешний мир просто замер, затаив дыхание, пока не вернется в нормальное русло.

Не думаю, что это когда-нибудь случится.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — спрашивает она через некоторое время.

Я киваю, не отрывая глаз от дороги.

— Конечно.

— И ты не обязан отвечать на этот вопрос, это не мое дело. Но… Ты сказал, что кто-то однажды спас тебя. Так вот как ты завязал? Ты это имел в виду?

Я тяжело выдыхаю, одной рукой вцепляясь в верхнюю часть руля, а другую опускаю на сиденье рядом со мной.

— Ну, это большая история.

— У нас есть время. — краем глаза я вижу, как она смотрит на меня. — До Саванны все еще далеко.

— Это правда.

— Только если ты захочешь рассказать мне.

— Хочу.

Я искренне хочу сказать ей. Я ерзаю на своем сиденье. Она все еще смотрит на меня, все еще ждет.

— Я же говорил тебе, я был наркоманом. Раньше я вламывался в большие дома, когда хозяева уезжали. Я был экспертом по отключению систем сигнализации, поэтому меня так и не поймали. Сколотил состояние на воровстве, и все это потекло прямо в мои вены. — Я бросаю на нее взгляд. — Уверена, что хочешь это услышать?

Она кивает.

— Ммм.

Я снова смотрю на дорогу и делаю глубокий вдох.

— И вот однажды я вломился в один дом на огромном участке, окруженном парком. Внутри все было старым. Как будто под старину. Все окна занавешены тяжелыми бархатными портьерами, и весь дом пропах гардениями. Было темно и абсолютно тихо. Это пугало меня, но мне нужны были деньги, поэтому я продолжал. — Я тяжело выдыхаю. — И вот так я встретил своего создателя. В буквальном смысле.

Джульетта слегка ахает.

— О, вау.

— Да. Марго услышала мои шаги за милю и ждала меня в своей спальне. Я, блядь, чуть не умер, когда вошел и увидел обнаженную женщину, лежащую на кровати.

— Обнаженную? — спрашивает Джульетта, нервно смеясь. — Почему она…

Она замолкает, когда я ухмыляюсь ей.

— Ты хочешь сказать, что она…

— Ей понравился мой внешний вид. Сказала, что видит потенциал. Я не мог понять, почему эта богатая обнаженная женщина приставала ко мне, когда я буквально ворвался в ее дом. Потом я увидел ее клыки.

Джульетта тихонько вскрикивает.

— А что? Я имею в виду, было больно?

— Когда укусили? — я качаю головой. — Нет, вовсе нет. Совсем наоборот. — Я смотрю на нее, и она прикусывает губу. — Ты слышала, что это приятно, да?

Она медленно кивает, прочищая горло, когда я снова перевожу взгляд на дорогу.

— Я слышала, что это может заставить меня почувствовать…

— Удовольствие? — я не смотрю на нее, потому что эта тема, вероятно, не та, которую мне следует затрагивать, когда я пытаюсь не думать о том, насколько она близка мне прямо сейчас. — Это… да. По сути, оргазм.

— Но… как? Я имею в виду, это укус. Как это не больно?

— Яд. — Я указываю на свой рот взмахом руки. — Он во всех наших, гм, жидкостях организма. Слюна, кровь… Все остальные.

Она издает милое, смущенное хихиканье.

— О боже, хорошо.

— Мы можем контролировать его высвобождение, причинить боль при укусе и оставить шрамы, если захотим. Но в целом, нам также приятно выпускать яд. И очень полезно для людей.

Она выдыхает.

— Итак, э-э, как же тогда тебя обратили? Я так и не поняла по-настоящему, как это работает.

Смена темы, да, это хорошо. Я сжимаю руки на руле и пытаюсь промочить горло.

— Очень похоже на то, что показывают в фильмах, когда ты истощен до предела, а затем пьешь кровь своего создателя. Очень много.

— И это тоже не больно? — тихо спрашивает она.

— Это как… Когда ты ложишься спать, и тебе снится действительно яркий сон, пока ты еще в полусне, и он кажется реальным.

— А потом твоя нога делает этот странный толчок, и ты просыпаешься?

— Именно так. За исключением того, что когда ты просыпаешься, кайф заключается в том, что ты бессмертен и чертовски жаждешь всего, что только можешь себе представить. — Я улыбаюсь ей. — Все. Ты хочешь пить, трахаться и снести стену.

Она застенчиво улыбается.

— Ну, это звучит довольно безумно. Ты умираешь, а потом сразу хочешь сделать… это?

— Это ошеломляет, точно.

Я снова смотрю в лобовое стекло, когда мы проезжаем мимо остатков другого заброшенного города, название которого давно утрачено, поскольку вывеска выцвела и потрескалась.

— Так ты стал большим? — она протягивает руку и проводит по моему бицепсу, и мой член, блядь, снова дергается.

Я прочищаю горло.

— Да. Марго была старой, ее обратили во время Французской революции, поэтому она передала эти способности мне. Я был довольно тощим из-за, ну, неудачного жизненного выбора. Но я проснулся таким.

— Неудивительно, что она хотела тебя трахнуть.

Я киваю, смеясь.

— Что ж, спасибо. Она согласилась. На три дня.

— Три дня? — Джульетта откидывается на спинку сиденья. — Господи.

— Это было похоже на лихорадочный сон. И тут до меня как бы дошло, что все это значит.

Глубокое чувство страха поселяется у меня в животе, даже спустя все эти годы. Джульетта терпеливо ждет, пока я продолжу, пристально глядя на меня, в то время как ветерок продолжает подхватывать пряди ее золотистых волос и бросать их вокруг веснушчатого лица.

— Я потерял себя. Я убежал и неделю прятался в своей квартире. Никого не видел и ни с кем не разговаривал. Это было глупо, Марго все это время знала, где я находился.

— Но она дала тебе свободу действий?

— Да. Полагаю, она поняла, что со мной происходило.

— Ты, я имею в виду, извини, если бестактно спрашиваю. — Джульетта нервно теребит пальцы. — У тебя была ломка? От наркотиков?

Я тяжело выдыхаю, делая плавный поворот на дороге, когда мы проезжаем желтеющий участок леса.

— Сложно объяснить. Когда ты становишься вампиром, ты как бы отстраняешься от всего. Ты привыкаешь не нуждаться в еде и как можно большем количестве сна, даже воздуха. У меня было желание сделать укол, просто почувствовать себя человеком, просто сделать что-то, что имело смысл.

— Полагаю, это не сработало?

— Нет. — Я смотрю на нее, эти серые глаза смотрят на меня с мягкостью и пониманием. — В конце концов, я вернулся домой к своим родителям. Я хотел показать им, что я чист, и что, возможно, быть вампиром — это хорошо.

— Как все прошло?

Я тяжело сглатываю, мое горло сжимается.

— Плохо.

Она протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими.

— Прости.

— Это было очень давно. — Я осторожно убираю свою руку из ее, не потому, что не хочу больше держать ее, а потому, что прикосновение этой теплой кожи слишком сильное.

— И что случилось потом? — спрашивает она, снова обхватывая ноги руками.

Я пожимаю плечами, опуская козырек, когда мы меняем направление, и солнце светит мне в лицо.

— Я пытался быть человеком. Я познакомился с девушкой, милой маленькой готичкой, которая работала в музыкальном магазине в Лондоне. Вампиры постепенно становились достоянием общественности в определенных кругах, и ей они нравились.

— Как ее звали?

— Вивьен.

— И что с ней случилось?

Секунду я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

— Я убил ее.

Джульетта замолкает, и мне требуется мгновение, чтобы набраться смелости и посмотреть на нее. Ее глаза немного расширены и наполнены смесью страха и любопытства.

— Это был несчастный случай. — Тошнотворное чувство той ночи захлестывает меня. — Мы были… мы занимались сексом, и я укусил ее, как только кончил. Это было ошибкой.

— Ты взял слишком много крови? — Джульетта спрашивает тихим голосом.

Я разорвал ее гребаное горло.

— Что-то вроде этого.

Я не могу сказать ей правду. Это привело бы ее в ужас. Годы спустя это все еще приводит меня в ужас. Там было так много крови.…

Я отгоняю от себя этот образ и ужас.

— После этого мне пришлось признаться себе, что все не вернется на круги своя. Я больше не был тем человеком. Та жизнь закончилась. Так что я вернулся к Марго.

Мы ненадолго замолкаем, оба погруженные в свои мысли. Я вспоминаю тот день, когда я вернулся к ней. Ее лицо, когда я вошел, полное радости, любви и беспокойства. Она налила мне ванну, вымыла мне волосы и обнимала меня, пока я оплакивал свою старую жизнь.

— Я знаю, любовь моя. — говорила она. — Я знаю, это больно. Но у нас с тобой будет целый мир. Все это есть для нас с тобой.

— Она умерла от этого Недуга. — Голос Джульетты возвращает меня в тот момент, обратно в грузовик, когда теплый ветерок врывается в открытые окна.

— Да, из-за него. Четыре года назад.

— Должно быть, это было тяжело.

Она снова тянется, чтобы взять меня за руку, но отдергивает ее. Мне нравится, что она все время хочет прикасаться ко мне. Я ненавижу то, что чувствую потребность оттолкнуть ее.

После того, как я чуть не поцеловал ее в лесу на днях, я знаю, что мне нужно быть осторожнее. Слишком частые прикосновения к ней сведут меня с ума. Я держусь одной рукой и прикусываю губу, удерживаясь от того, чтобы не остановить машину и не перегнуть малышку через капот.

Прекрати ЭТО, черт ВОЗЬМИ.

Кажется, она чувствует перемену в моем поведении, отворачивается от меня и смотрит в окно. Ее спина находится в нескольких дюймах от моей руки, ее волосы разметались, развеваясь на ветру.

Тишина, наконец, становится невыносимой, и я наклоняюсь, чтобы включить древний айпод, который я подключил к стереосистеме грузовика. Джульетта чуть не выпрыгивает из своей кожи, когда из динамиков раздается песня Майкла Джексона «Black or White» с громкостью, которой никто из нас не ожидал. Я быстро выключаю звук, и Джульетта начинает смеяться.

— Боже мой, у тебя есть музыка? — она берет неоново-зеленый айпод и вертит его в руках. — Я не видела ничего подобного с тех пор, как была ребенком.

— Да, ну, это единственное, за что мне удалось ухватиться, и каким-то чудом это все еще работает.

Я смеюсь, когда она продолжает пялиться на него.

— В те дни, когда у всех не было музыки на телефонах.

Она издает задыхающийся смешок и кладет айпод обратно на приборную панель.

— Вот это были деньки, да? — она сгибает пальцы ног на сиденье, затем вытягивает ноги перед собой. — Это старая песня, верно?

Я поднимаю палец в ее сторону.

— Эй, эй, теперь будь осторожна.

Я чувствую, как от нее исходит дерзость, когда замечаю ее усмешку.

— Мои родители раньше слушали эту музыку. — Тихо растягивает она слова.

Я прижимаю руку к груди и издаю сдавленный стон.

— Жестоко. Прямо в гребаное сердце, Монро, Господи.

Она ахает, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее.

— Ты в порядке?

Она медленно кивает.

— Ты знаешь мою фамилию?

Черт. Способ сообщить ей, что ты был подонком и просматривал ее досье.

Я снова смотрю на дорогу.

— Э-э, да. Я искал тебя. Мне было любопытно. Извини.

— Что говорится в моем досье?

— Там написано, что твой день рождения 13 марта. Родилась в 1999 году. — Я улыбаюсь ей.

Она все еще смотрит на меня тем несколько недоверчивым взглядом.

— Тебя забрали из США и доставили сюда, в лечебницу. В то время тебе было 19 лет, и ты была в добром здравии.

— Они так говорят? — она усмехается. — У меня было хорошее здоровье?

— Да. Для вампиров главное — здоровье.

— Да.

Все ее настроение изменилось. Она молча сворачивается калачиком на сиденье и поднимает стекло. Она смотрит на меняющийся пейзаж, на ветхие здания, вырастающие по обе стороны от нас по мере того, как мы приближаемся к Саванне.

— Я не хотел ставить тебя в неловкое положение.

Она машет рукой, не глядя на меня.

— Это не имеет значения.

— Ну, это так и есть.

— Я просто номер, Сайлас.

Нет, это не так. Протест замирает у меня на языке, когда она отказывается оборачиваться.

Я хочу объяснить ей, почему я искал ее. Что я отчаянно хотел узнать больше. Что у меня защемило сердце, когда я увидел фотографию, прикрепленную к файлу. Широко раскрытые от ужаса глаза. Размытые отпечатки пальцев, так явно оставленные дрожащей рукой. Люди знали о нашем существовании всю ее жизнь — но внезапно оказаться пленницей, быть связанной и добытой для крови, кто мог это предвидеть?

Но я ничего не говорю, оставляя ее наедине с ее мыслями.

— Джульетта, — тихо говорю я, когда мы приближаемся к периметру объекта в Саванне. — Когда мы приедем туда, просто оставайся в грузовике, хорошо? Залезай на заднее сиденье и ложись. Там есть одеяло, под которым ты сможешь спрятаться. Ты будешь в полной безопасности.

— Прекрасно. — Она скрещивает руки на груди, откидывая голову на спинку сиденья так, что проступают тонкие вены на ее шее.

У меня слюнки текут от этого зрелища.

Я встряхиваюсь и сосредотачиваюсь на дороге. Когда мы подъезжаем ближе, Джульетта забирается между сиденьями на заднее сиденье, открывая мне идеальный вид на ее длинные ноги и задницу, когда она проходит мимо моей головы. Черт возьми.

— Сайлас? — шепот доносится из-под одеяла на заднем сиденье.

Я наклоняю голову.

— Да?

— Ты собирался поцеловать меня в лесу?

Мои руки сжимают руль. Видно ограждение по периметру. Сейчас не время для этого разговора.

— Мне жаль, что так получилось.

Она издает раздраженное ворчание.

— Это не ответ.

— Джульетта…

— Да или нет?

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Охранники впереди замечают меня, выстраиваются в очередь у ворот, готовясь впустить.

— Да, возможно. Я не знаю.

— Да, это так.

— Джульетта, не время, черт возьми. А теперь помолчи.

— Я бы тебе позволила.

Я чуть не вырываю чертов руль из приборной панели. Кровь бурлит в моем теле, когда я вспоминаю ощущение ее тела, податливого и желанного. Ее рука была зажата над ее головой, глаза закрыты, пока она ждала, когда я ее поцелую. Я не могу сказать ей, что хотел большего, чем просто поцеловать ее. Я хотел поддаться всем развратным фантазиям, которые у меня были о ней.

Я тяжело вдыхаю и выдыхаю, пытаясь успокоиться. Я поднимаю руку в знак приветствия другим вампирам, которые машут мне рукой, пропуская через ворота, совершенно не подозревая об эмоциональных и физических мучениях, через которые я сейчас прохожу. Я спрыгиваю с грузовика, быстро захлопывая дверцу. Одеяло покрыто феромоновым маслом, так что я уверен, оно избавит от запаха Джульетты, но я все равно чувствую себя лучше, зная, что она внутри, за тонированным стеклом.

Вампиры помогают мне загружать припасы, сетуя на растущее число нападений и принося извинения за ненужную поездку. Я поддерживаю столько светской беседы, сколько могу вынести. Мои ступни горят от необходимости увести ее отсюда к чертовой матери. Возможно, это была плохая идея.

Но вампиры, похоже, не замечают моего беспокойства, хлопая меня по плечу, когда я говорю, что мне следует возвращаться, пока не стало слишком поздно, не хочу сейчас застрять на этих дорогах, ха-ха.

Наконец я возвращаюсь в грузовик, завожу двигатель и выезжаю с территории предприятия. Джульетта долго остается на заднем сиденье, пока мы не оказываемся почти на окраине Саванны, и я задаюсь вопросом, не заснула ли она.

— Теперь ты можешь выходить, — говорю я тихо, не желая ее будить.

Одеяло шевелится, и между сиденьями просовывается длинная нога, за которой следует маленькая попка и еще одна нога. Она разворачивается и плюхается на сиденье рядом со мной, ее волосы прилипают к лицу. Она потная и фантастически пахнет. Ее щеки раскраснелись, а губы пухлые.

Какого черта она выглядит возбужденной?

— Ты в порядке?

Она кивает, прикусив губу.

— Я в порядке. Просто… жарко.

Моему тупому мозгу требуется секунда, чтобы осознать, какого хрена я натворил. Я бросаю взгляд на заднее сиденье, на одеяло, пропитанное феромоновым маслом. Мои феромоны.

Ты гребаный идиот. Мне даже в голову не приходило, что, хотя это собьет охрану с ее следа, Джульетта сойдет с ума.

— Все в порядке, — быстро говорю я, стараясь не зацикливаться на ее бедрах, когда она сжимает их вместе, на ее сосках, которые выступают из-под ее рубашки.

Черт. Что, черт возьми, я наделал?

— Это масло на одеяле, оно только усилит твое настроение. Просто дыши через рот и выдыхай носом.

Да, просто дыши через свою эрекцию, Сайлас.

Джульетта резко вдыхает и кивает.

— Да, хорошо. — Она проводит тыльной стороной ладони по бедрам. — Можешь включить кондиционер, пожалуйста? Мне нужно остыть.

Я включаю кондиционер, который распространяет аромат ее возбуждения, когда воздух вырывается из вентиляционных отверстий. Кровь приливает к моему члену, и я крепко хватаюсь за руль, чтобы не протянуть руку и не схватить ее.

Она берет бутылку воды с приборной панели, откручивает крышку и выпивает ее тремя долгими глотками. Капли стекают по ее подбородку, и она облизывает губы. Это плохо. Я идиот. Это была плохая идея.

Я замечаю впереди вывеску, белая надпись отслаивается от зеленого фона, но все еще разборчива. Озеро Ансом. Я выворачиваю руль вправо, и мы летим по неровной грунтовой дороге.

— Куда мы едем? — спрашивает Джульетта, ее голос все еще хриплый и сексуальный.

— Куда-нибудь, где можно остыть.

Это всего в нескольких минутах езды по дороге, и лес расступается, открывая взору мерцающее темно-зеленое озеро. Шины с визгом останавливаются, когда я подъезжаю, и, заглушив двигатель, я понимаю, что мы оба тяжело дышим. Джульетта смотрит на меня, ее руки сжаты между бедер.

— Что ты со мной сделал?

— Я хотел замаскировать твой запах, — говорю я, махнув рукой в сторону заднего сиденья. — По сути, это концентрированный вампирский аромат.

— Ну, вы все очень вкусно пахнете.

Она проводит рукой по своему раскрасневшемуся лицу, откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза. Ее грудь быстро поднимается и опускается, соски все еще торчат под белой тканью рубашки. Она поворачивает голову и открывает глаза, пристально глядя на меня.

Было бы так легко заполучить ее прямо сейчас. Я мог бы посадить ее к себе на колени, сорвать эти промокшие трусики в сторону и погрузить свой член в эту киску, которая жаждет, чтобы ее хорошенько оттрахали. Я мог бы прижать ее к себе и пососать ее пульсирующий клитор и не отпускать ее, пока она не кончит мне в рот три раза. Я мог бы окунуть свой член во все это возбуждение, скопившееся у нее между ног, и трахнуть ее в задницу так, что завтра она не сможет ходить.

Прямо сейчас я могу делать с ней все, что захочу. Она была бы открыта для всего, ее тело так трепещет от моего запаха.

И все это было бы не потому, что она этого хотела. Она одурманена наркотиками.

Я распахиваю дверь грузовика и спускаюсь вниз, тяжело вдыхая теплый воздух.

Дверь с другой стороны открывается, и оттуда вылезает Джульетта, немного нетвердо держась на ногах, когда она обходит меня сбоку. Она останавливается прямо передо мной, пристально глядя на меня. Ее зрачки расширены, на лбу все еще выступают капельки пота.

— Почему бы тебе не пойти поплавать?

Ее брови хмурятся, когда она смотрит на меня.

— Поплавать?

— Конечно. Отвлекись. Я буду начеку.

Она отступает от меня на два шага, затем задирает футболку. Черт. Она стягивает его через голову и протягивает мне. Ее глаза не отрываются от меня, когда она спускает шорты и трусики по ногам, подбирая их ногой. Она протягивает их и мне, и удар, который я получаю, когда ее запах доносится до моего лица — ни один наркотик не может быть настолько хорош.

Она стоит передо мной совершенно обнаженная, руки по швам. Ее длинные светлые волосы ниспадают на плечи, частично прикрывая грудь. Она похожа на ангела. Мой ангел. Может быть, всего один раз…

Но это будет не один раз. Это будет навсегда. Если я попробую эту женщину, я знаю, что она — единственное, чего я буду хотеть всю оставшуюся жизнь. Я не могу заполучить ее. Я не могу так поступить с ней. Я не могу так поступить с собой.

— Давай. — Я наклоняю голову к воде. — Иди остынь. Поплавай. Ты говорила, что когда-то была хорошей пловчихой.

Я криво улыбаюсь ей.

Туман, кажется, немного рассеивается, на ее лице появляются морщинки, когда она хмурится. Она смотрит на воду, наконец отрывая от меня взгляд, и медленно приближается к ней. Я смотрю, как она пересекает небольшой песчаный пляж, и вспышка паники проходит через меня, когда она колеблется на краю сверкающих глубин. Собираюсь ли я спровоцировать приступ ПТСР? Черт. Она не была в воде с того самого дня.… С того самого дня. Я делаю два шага вперед, готовый схватить ее, если понадобится.

Но через мгновение она входит в воду, и ее руки ласкают поверхность воды, когда она соприкасается с кончиками ее пальцев. Ее ноги почти полностью погружены в воду к тому времени, как она опускает свое тело, ее волосы разметались позади нее, как какие-то небесные лилии.

Я прислоняюсь спиной к дереву, вздыхая с облегчением, наблюдая, как она плывет. Она движется по воде быстро, естественно. Как будто никогда и не покидала ее. Ее длинные руки блестят на солнце, когда они поднимаются, а затем снова погружаются в глубину, толкая ее вперед.

Постепенно мое собственное возбуждение спадает, с несчастным видом покидая мои кости. Я хочу ее. Я хочу владеть ею, попробовать ее на вкус и поглотить. Когда я чуть не поцеловал ее в лесу, мне пришлось остановить себя, потому что я знаю, что я за мужчина, когда переступаю эту границу.

Парень Вивьен обнаружил это. С болью.

Марго часто смеялась надо мной.

— Мой маленький любовный маньяк, — поддразнивала она, гладя меня по волосам. Она была права.

Я трахнул Вивьен на задворках музыкального магазина, где она работала, это должно было быть обычным делом. У нее был парень. Большего она и не хотела.

Но я это сделал.

Как только я попробовал ее влагалище, ее кровь, ее рот, я был готов. Я должен был обладать ею. Я должен был владеть ею.

Я выследил ее парня, разорвал его на куски и выбросил в канал. Вивьен думала, что он уехал из города. Я был там, чтобы утешить ее. Она охотно согласилась. Мы жили в нашем маленьком пузыре крови и секса три месяца, прежде чем я разорвал ей горло, все еще находясь внутри нее.

К тому времени, когда люди нашли тело ее парня, она была уже мертва.

Когда я смотрю, как Джульетта плывет по воде, как нимфа, которая наконец нашла свой путь домой, я знаю — эта девушка слишком чиста для меня. Я чувствую к ней то, чего никогда ни к кому раньше не испытывал, даже к Марго. В другой жизни, может быть. Но не здесь, не так. И что бы она ни думала, что чувствует ко мне, это не что иное, как страх. Она напугана и одинока.

Вот и все, что в этом есть.

Через час солнце начинает заливать лес золотистым светом, и Джульетта выходит из воды. Она стряхивает капли с волос и широко улыбается.

— Это было потрясающе, — говорит она, затаив дыхание. — Боже мой.

Я улыбаюсь в ответ.

— Ты действительно потрясающая пловчиха.

— Спасибо. — Она натягивает одежду на мокрое тело, хихикая. — Надеюсь, я высохну к тому времени, как мы вернемся.

Я ничего не говорю, просто продолжаю улыбаться ей.

По дороге домой я остро осознаю тот факт, что она продолжает смотреть на меня. Ее лицо мягкое и счастливое.

И я понимаю, что только что понравился ей еще больше.