Пораженные

САЙЛАС

Джульетта сидит напротив меня, подтянув колени к подбородку, в ее глазах отражается танцующий свет камина. Старый дом, в котором мы оказались, вряд ли можно назвать домом, скорее оболочкой, но это лучшее, что я смог найти до наступления ночи. Здесь бродят мародеры, как она, черт возьми, выяснила. Я не знаю, сколько их, но я знаю, что они, вероятно, разведывают колонию, надеясь напасть на прибывающий транспорт с припасами. Мы в десятках миль отсюда, но я все еще не доверяю нашему окружению.

— Ты уже перестал злиться на меня?

Я смотрю поверх огня, встречаясь с ее яркими глазами. Я не могу сказать ей правду. Вместо этого я стискиваю зубы и качаю головой. Потому что это не ложь. Я все еще зол на нее. Я чертовски взбешен.

Но я также испытываю такое облегчение, что готов разрыдаться.

Она выпячивает подбородок, опускает колени так, что они оказываются скрещенной крест-накрест, и скрещивает руки на груди.

— Ну, я тоже злюсь на тебя, так что меня это устраивает.

— Ты злишься на меня? — Я усмехаюсь. — За что, черт возьми?

— Ты бросил меня. — Ее губы дрожат. — За то, что, черт возьми, оставил меня там, с людьми, которых я даже не знала.

Я провожу рукой по волосам.

— Боже, ты невозможна.

Она что-то бросает в меня, палку или камешек, я не знаю. Это ударяет меня в грудь, и теперь ее глаза безумны.

— Пошел ты! — Она шипит сквозь стиснутые зубы, пальцем указывая в мою сторону.

Я поднимаюсь на колени, указывая пальцем прямо на нее.

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности. Я вытащил тебя из того лагеря, чтобы ты была в безопасности, а не окровавленной здесь, наедине с гребаной стихией и не была изнасилована и избита кучкой ублюдков!

— Пошел ты! — Теперь она на ногах, ее руки сжаты в дрожащие кулаки по бокам. — Ты не имеешь права решать за меня, как будто я ребенок!

Я тоже поднимаюсь на ноги, обхожу костер и хватаю ее за плечи.

— А теперь послушай меня…

Ее рука бьет меня по щеке.

— Нет! Я устала слушать вас, вампиров, вас, гребаных мужиков, которые думают, что знают лучше, и не спрашивают меня, чего я хочу.

Я, блядь, хочу вбить в нее немного здравого смысла.

— Я никогда не делал того, чего ты не хотела, никогда.

— Разве что бросил меня с какими-то незнакомцами, даже не поговорив со мной! — По ее щеке скатывается слеза, и она ударяет меня кулаком в грудь. — Ты клялся мне, ты обещал мне, что никогда не бросишь меня! Ты сказал, что умрешь без меня!

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности! Господи, Джульетта, как ты думаешь, что я сделал после того, как оставил тебя там?

— Мне, блядь, все равно! — Она вырывается из моих рук, ослабляя хватку настолько, что успевает отойти на несколько футов, прежде чем я возвращаю ее на место и прижимаю спиной к шаткой стене. — Отпусти меня!

— Ты думаешь, я бросил тебя?

— Ты действительно бросил меня! — Она начинает плакать, отворачивая от меня лицо. — Ты бросил меня, а я даже не… Я даже не могла…

Сдавленный всхлип заглушает ее слова, и она крепко зажмуривает глаза.

— Ты бросил меня, и я думала, что больше никогда тебя не увижу.

— Я не бросал тебя. — Я держу ее за щеку, заставляя повернуть голову, но ее глаза остаются крепко закрытыми. — Черт возьми, ангел, я заблудился. Я был гребаной развалиной. Я ходил вокруг этой колонии всю ночь, я, блядь, не знал, куда идти. Ты была всем, о чем я мог думать.

Ее глаза медленно открываются, еще больше слез стекает по ее лицу.

Она неуверенно поднимает руку к моему лицу.

— Правда?

— Черт… — выдыхаю я, на секунду прижимая ее руку ко рту. — Да. Боже мой, ты для меня все, ангел. А потом, когда я услышал этих людей, когда я почувствовал твой запах на ветру и понял, что ты в беде… Я так испугался, что не доберусь до тебя вовремя.

Она шмыгает носом, ее брови хмурятся.

— У меня все было хорошо. — Она толкает меня в грудь. — Я могу сама о себе позаботиться.

Я бью кулаком по стене рядом с ней.

— Черт возьми, черт возьми, ты просто кошмар.

— Ты бросил меня! — Слезы ярости текут по ее щекам. — Ты не спросил меня, ты не поговорил со мной, я даже не успела попрощаться с тобой, и ты просто оставил меня там с людьми, которых я даже не знала! Их ты даже не знал!

— Там ты была бы в безопасности!

Она толкает меня в грудь раскрытыми ладонями.

— Откуда, черт возьми, ты знаешь?

— Потому что ты была далеко от меня!

Ее глаза расширяются, и она судорожно втягивает воздух. Мои плечи вздымаются, и обжигающе горячая слеза бежит по моей собственной щеке. Я с трудом сглатываю под ее пристальным взглядом и вытираю слезу большим пальцем.

— Почему… почему ты так говоришь? — она слегка икает, ее остаточные рыдания стихают, когда она смотрит на меня в замешательстве. — Почему ты говоришь что-то подобное?

— Я не в безопасности, я никогда не был в безопасности. — Слова горчат у меня во рту. — Я никогда не мог никого обезопасить. Я знал это, когда забирал тебя из Джорджии. Я надеялся… Я надеялся, что смогу остаться с тобой, но…

— Это из-за Марго? — Джульетта поднимает руки, чтобы обхватить мое лицо. — Сайлас, я не она.

Я отталкиваю ее руки, внезапно теряя способность выносить ее прикосновения, страдание и печаль обрушиваются на меня.

— Дело не только в этом.

— В чем тогда?

— Я, блядь, не знаю! — я запускаю руки в волосы. — Я…я же говорил тебе, я нехороший. И рано или поздно я бы что-нибудь натворил, я бы все испортил, я бы споткнулся и не присмотрел за тобой, не обеспечил твою безопасность, и я бы погубил тебя.

Джульетта моргает, глядя на меня, качая головой.

— Откуда это? Кто тебе это сказал?

Мои плечи опускаются.

— Это не имеет значения.

Она прижимается ко мне, поглаживая пальцами мою челюсть.

— Я сказала той женщине в колонии и собираюсь сказать тебе сейчас — мне все равно, даже если я умру.

— Джульетта, ты не понимаешь.

— Нет, послушай меня. Мне все равно. Потому что я не хочу прожить всю жизнь вдали от тебя. Меня ничего не волновало, пока не появился ты. Я перестала жить много лет назад.

Я горько смеюсь.

— Даже Мэтт?

Она хмурится, качая головой.

— Это было отчаяние. Это было одиночество. Это… — она кладет руку мне на грудь. — Ты и я, это реально. И тот, кто сказал тебе, что ты все разрушаешь, они тебя не видели. Не совсем. Но я вижу. Я вижу тебя.

Я обнимаю ее, прижимая к себе.

— Мне так жаль. Мне так жаль, ангел.

Она глубоко вздыхает.

— Я не Марго. Тебе нужно перестать видеть ее, когда ты смотришь на меня.

— Я не знаю. Ни разу, все не так.

— Тогда в чем дело? — она наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. — Я хочу понять.

Я жестом указываю на огонь, и мы садимся бок о бок, ее руки крепко сжимают мои. Ее глаза широко раскрыты и ищут, открыты и не осуждают меня, просто ждут, когда я объясню.

— Через шесть месяцев после обращения я вернулся домой. — Я провожу тыльной стороной пальцев по ее запястью. — Я был чист, я бы… Мне удалось взять себя в руки после того, как я совершил несколько… ужасных поступков. Марго, она спасла меня во многих отношениях. А потом я был готов отправиться домой. Чтобы показать своей семье, что я другой человек. Да, я был вампиром, но это было хорошо. Я хотел показать им это.

Джульетта молчит, отблески камина отражаются в ее серых глазах.

Я проглатываю комок, образовавшийся у меня в горле.

— Дверь открыла моя младшая сестра. Она… Она сначала не узнала меня. Когда она видела меня в последний раз, я был тощим героиновым наркоманом, укравшим семейный видеомагнитофон. А теперь я был… ну. Это…

— Она, должно быть, была так счастлива.

— Так и было. Завизжала от счастья, бросилась мне на шею. «Си дома!» Она просто повторяла это снова и снова. Я не видел ее почти год. Она была такой красивой, такой счастливой.

Боль впивается пиявками в мои кости, и я зажмуриваю глаза, спасаясь от покалывания, угрожающего пролить еще больше горячих слез по моему лицу.

— В дверях кухни появился мой отец, мой брат был прямо за ним. Мама вышла из гостиной. Они все просто стояли и смотрели на меня. Папа первым увидел клыки.

— Они думали, что ты представляешь для них опасность?

— Мой отец, он сорвался, оторвал мою сестру от меня, сказал ей и моему брату подниматься наверх. Мама разрыдалась, спрашивая, что они со мной сделали. — Я пожимаю плечами. — Вампиры становились достоянием общественности, но было так много страха, что они не понимали. Они думали, что я чудовище.

— Однако это не так.

Я встречаюсь с ней взглядом и вздыхаю.

— Я убивал людей, Джулс. И не просто случайно. Я убивал их, потому что был одержим, из-за того, чего хотел. Я сломлен. Я наркоман.

— Нет. — Она обхватывает мое лицо руками. — Ты не сломлен. Ты не просто наркоман. Перестань так говорить.

Я издаю циничный смешок.

— Может, это и есть мой недуг, а? — Я убираю волосы с ее лба. — Любить. Марго часто шутила по этому поводу, о моей навязчивой природе. Это часть меня, и это разрушало меня снова и снова. Я не хочу, чтобы это погубило и тебя тоже.

— Слишком поздно. — Джульетта нежно целует меня в губы. — Если это разрушение, я приму его. Я заберу тебя, и твое разрушение, и твою одержимость, и все, что с этим связано. Потому что я хочу тебя, Сайлас. Всего тебя.

Я сажаю ее к себе на колени, обнимаю за талию и утыкаюсь носом в мягкий изгиб ее шеи.

— Я тебя не заслуживаю.

— Это не так. Мы заслуживаем друг друга.

Я глубоко вдыхаю и не могу удержаться от смешка.

— Ты пахнешь зелеными яблоками.

— Это шампунь из колонии. — Она нежно гладит меня по волосам. — Когда я наконец перестала звать тебя, я вымыла голову.

Я отстраняюсь с резким вздохом, готовый извиниться за то, что оставил ее там, за свою слабость и отвращение к себе, за то, что причинил ей еще большую боль. Но она заставляет меня замолчать поцелуем, ее пальцы запускаются в мои волосы.

— Хватит, — шепчет она мне в губы. — Ты, должно быть, умираешь с голоду. Тебе следует выпить.

Спина Джульетты прижата к моей груди, мои руки крепко обнимают ее. Ее дыхание глубокое и ровное, сон овладел ею несколько часов назад. Я обнимаю ее и благодарю свою счастливую звезду за то, что она здесь, со мной. Я целую ее за ухом, и она мягко шевелится в моих руках.

— Сейчас еще ночь? — сонно спрашивает она.

— Да, ангел. Иди обратно спать.

— Что? — бормочет она и обхватывает меня руками. — Ммм, как мило.

Я смеюсь.

— Спать на земле в заброшенном фермерском доме? Очень мило.

— По крайней мере, здесь тепло. — Она переворачивается в моих объятиях, ее глаза все еще закрыты. — Ты всегда такой теплый.

Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, и она вздыхает.

— Так что же нам теперь делать?

— Я не знаю. — Я целую ее в лоб. — Продолжим двигаться на север, найдем где-нибудь убежище, и, может быть, однажды мы найдем колонию, где сможем жить в безопасности.

— Хорошо. — Она прижимается ко мне, просовывая руку мне под рубашку. — Может быть, мы сможем найти еще один маленький домик мечты, а?

— Ммм, может быть.

Я выдыхаю, когда ее рука пробегает по моему животу, скользит по бедру, чтобы она могла притянуть меня ближе.

— Ты назвал меня своей женой. — Она улыбается, ее глаза все еще закрыты. — Когда те мародеры напали на меня, ты сказал, что я твоя жена.

— Ты назвала меня своим мужем.

Внезапно я осознаю тот факт, что на ней только футболка и трусики, она свернулась калачиком вокруг меня под одеялом. Я провожу рукой по ее обнаженному бедру.

— Я слышал, как ты это сказала, и, черт возьми, ангел, ты понятия не имеешь, что это со мной сделало.

— Полагаю, я не единственная, кому нравятся прозвища, да? — она хихикает, когда я оставляю поцелуи на ее шее, прижимаясь к моему члену. — Но это неофициально, пока мы не произнесем клятвы, верно?

Она покачивает бедрами, когда я запускаю руку в ее трусики, помогая стянуть их с ее ног.

— Думаю, что нет. — Я расстегиваю молнию, освобождая свой член.

Я плюю себе на руку, потирая чувствительный кончик, из которого уже вытекает предварительная сперма, потому что ее запах сводит меня с ума. Глаза Джульетты все еще закрыты, когда я закидываю ее ногу себе на бедро и с рычанием толкаюсь в нее.

— О, черт, — она ахает. — Это не та церемония, о которой все говорят, что ты должен мечтать, когда ты ребенок.

— Но так намного веселее. — Я медленно вхожу в нее и выхожу из нее, наблюдая, как приоткрываются ее губы, как хмурится ее лоб. — Священник уже лежал бы на полу от стыда.

Джульетт смеется сквозь стон.

— Тогда просто частная церемония для двоих. — Ее пальцы впиваются в мое плечо, и ее глаза медленно открываются. — Как они проходят?

Она задыхается, когда я толкаюсь сильнее.

— В… В…

— Делить хорошее и оберегать от плохого.

Она улыбается.

— В богатстве… Ох…в бедности.

— В болезни и здравии. — Я кладу руку ей на затылок, другой впиваюсь в бедро.

— Пока смерть не разлучит нас.

— Нет, даже тогда. — Я переворачиваю ее на спину, прижимая ее руки к земле.

Она выгибает спину, громко постанывая.

— Нет?

— Я бы сломал врата рая или исследовал глубины ада, чтобы найти тебя.

Я трахаю ее сильнее, когда ее ноги обвиваются вокруг моих бедер, а ее тело извивается под моим.

— Потому что ничто, ни Бог.

Она кричит, когда мой член входит в нее и выходит из нее, аромат ее любви ошеломляет.

— Ни смерть, ни этот гребаный мир, ничто не может удержать меня от тебя.

Она всхлипывает, обхватывая ногами мои бедра.

— Я твоя, Сайлас.

— Да, ангел. Моя. — Я жадно целую ее, ее стоны и вздохи встречаются с моими губами. — Моя жена. Вся для меня. Я люблю тебя. Черт, я люблю тебя.

Она вздрагивает, ее руки борются с моими.

— Я тоже тебя люблю. Позволь мне обнять тебя, о боже, пожалуйста.

Я отпускаю ее, и она полностью обвивается вокруг меня, ее дыхание смешивается с моим. Я полностью растворяюсь в этом моменте, в ее теле, в звуках, которые она издает, и в осознании того, что она моя, моя. Не имеет значения, что мы не в церкви, что на ней нет белого платья. Нет, мы произнесли эти клятвы на одеяле на полу заброшенного фермерского дома, покрытые потом и выкрикивающие имена друг друга. Вместо того чтобы обменяться кольцами и сказать, что согласен, я кончаю в нее, когда она кричит. Ее тело горячее и напряженное, когда оргазм прокатывается по ней.

Это значит больше, чем если бы священник объявил, что мы теперь муж и жена, сказав мне, что теперь я могу целовать то, что уже принадлежит мне. Когда Джульетта наклоняется, чтобы поцеловать меня, на ее губах выступает пот, я чувствую вкус всего, чего никогда не знал, чего хотел.

Моя жена.

Мы еще долго лежим так, переплетенные, целуясь и что-то бормоча друг другу, а отблески огня танцуют на разрушенных стенах вокруг нас. Когда мы сворачиваемся калачиком вместе, обнаженные и блаженные, Джульетта прижимается спиной к моей груди и счастливо вздыхает.

— Я слышала тебя той ночью, — шепчет она. — Той ночью на ферме, когда ты сказал, что любишь меня.

— Я думал, ты спишь. — Я провожу пальцами по изгибу ее плеча.

— Я думала, мне это приснилось. — Она утыкается носом в мои объятия. — Но это не так.

— Я люблю тебя. — Я целую ее в шею. — Я люблю тебя больше жизни.

— Я тоже тебя люблю, — сонно бормочет она и через несколько минут начинает глубоко дышать.

Я обнимаю ее, когда рассвет начинает окрашивать небо. Я не знаю, что принесет этот день и где мы окажемся в конечном итоге. Но я знаю, что она будет в безопасности.

Что бы ни случилось, я позабочусь о ее безопасности.