Пораженные

ДЖУЛЬЕТТА

Первый признак того, что происходит что-то странное, появляется в кафетерии. Кто-то врезается в меня, заставляя кофейную чашку на моем подносе закачаться, из-за чего коричневая жидкость переливается через край. Я поворачиваюсь к ним, по привычке бормоча извинения, и резко останавливаюсь, когда вижу их лица.

Мужчина, кажется, его зовут Джефф, выглядит испуганным. Его карие глаза широко раскрыты, когда он пятится от меня.

— П-прости, — заикается он, и на лбу у него выступают капельки пота.

— Никаких проблем.

Остальные проходят мимо меня, опустив головы, избегая смотреть на меня, почти убегая прочь. Я качаю головой, направляясь к месту у окна. Когда я сажусь на скамейку, люди поблизости шарахаются от меня.

Какого хрена?

Джина садится напротив меня, и несколько людей поднимают головы, а в их глазах тревога. Я встречаюсь с ней взглядом, и она хмурится.

— Что происходит? — тихо спрашиваю я.

— Я надеялась, что ты мне расскажешь, — отвечает она, наклоняясь через стол, чтобы взять меня за руку.

— Что ты имеешь в виду?

Она прищелкивает языком.

— Да ладно тебе, я видела, что этот вампир делал с тобой прошлой ночью.

— Он ничего не делал со мной.

Джина сжимает мою руку, наклоняясь вперед, и ее лоб озабоченно хмурится.

— Детка, я знаю, ты молода и хочешь любви, это нормально. Мы все видели, насколько близки вы стали с этим вампиром.

Я вырываю свою руку из ее хватки и окидываю взглядом кафетерий. Взгляды людей сразу опускаются на тарелки.

Я оглядываюсь на Джину, и у меня отвисает челюсть.

— Все ведут себя странно со мной из-за Сайласа?

— Они все думают, что ты его любимица, или домашнее животное, или что-то в этом роде. — Ее глаза бегают из стороны в сторону, и она наклоняется ближе. — Некоторые люди говорят, что он питается тобой.

Я откашливаюсь от смеха.

— Боже мой, это смешно. Все знают, что им нельзя нас кусать.

— Им также не разрешается заниматься с нами сексом. — Она тянется через стол, пытаясь взять меня за руку. — Я видела, как он снимал с тебя трусики. Он лежал прямо на тебе.

Я кладу руки на колени, отодвигаясь от нее.

— Ты этого не видела, этого не было. — Я не могу смотреть на нее, когда лгу.

Я опускаю глаза на стол и чувствую, как ее пристальный взгляд обжигает мое лицо.

— Pequeña, что происходит?

— Ничего.

Она тяжело вздыхает, всплеснув руками.

— Детка, я не смогу тебе помочь, если ты не будешь со мной разговаривать. Можно подумать, тебе уже хватило дерьма с этим другим мудаком.

— Сайлас совсем на него не похож, — огрызаюсь я, и когда поднимаю на нее взгляд, она скрещивает руки на груди и смотрит на меня взглядом матери.

Этот взгляд. Как будто она знает. Она точно знает, что происходит.

— Сайлас заботится обо мне, ясно? Он мой друг.

— Друг, который хочет трахнуть тебя в общежитии, полном спящих людей? — она наклоняет голову. — Детка, он тебе не подходит. Он твой чертов тюремный надзиратель.

— Он не такой. И он не собирался меня трахать.

— Как ты можешь позволять такому хищнику прикасаться к тебе? После всего, через что ты прошла.

— Он не хищник!

— Он угрожал мне. — Джина делает ударение на этом слове, и несколько голов поворачиваются в нашу сторону. — Тебе это нравится, да? Друг, который душит меня за то, что я застукала вас двоих…

— Ты нас не поймала! — я вскакиваю на ноги. — Ничего не случилось! Ничего!

Джина откидывается назад, качая головой. Я смотрю на все эти вытаращенные глаза. Во взглядах неверие, страх… и отвращение. Они все думают, что я какая-то шлюха вампира. Я не могу выносить, когда они все просто пялятся на меня. Я не могу выносить, когда они все так судят обо мне.

Я выхожу из кафетерия под дождь, бормоча что-то о том, что мне нужен свежий воздух, вампиру у двери. Он не останавливает меня, и теперь я действительно задаюсь вопросом, имею ли я привилегии офицерской шлюхи. По какой-то дурацкой причине от этой мысли у меня на глаза наворачиваются слезы.

Я смахиваю их, направляясь по траве. Утро туманное, и влага прилипает к моим щекам, покрывая горло, когда я глубоко вдыхаю, пытаясь сохранить самообладание. Я спускаюсь в сад, мои мысли лихорадочно работают. Люди считают меня предателем? И все потому, что я дружу с вампиром?

Друзья.

Мы с Сайласом больше не просто друзья. Как бы мне ни хотелось солгать Джине, как бы я ни пыталась убедить себя, что это неправда, мы хотим друг друга. Мы держались за линию, заряженную напряжением 10 000 вольт, ожидая удара, как будто он застанет нас врасплох. Но даже если мы чувствуем это сейчас, мы оба игнорируем это. Мы увязли слишком глубоко.

Я так старалась оттолкнуть его, так боялась, что из-за меня его поймают и причинят боль. Но в ту ночь, когда он поймал меня, мыслей о нем и о том, что я хотела, чтобы он сделал со мной, было слишком много. Шок, который я испытала, когда он внезапно оказался на мне, трепет, который я испытала, когда он прикоснулся ко мне, когда стянул с меня трусики…

От одной мысли об этом мой желудок сжимается от желания.

Я запускаю руки в волосы. Это неправильно. Я не должна так себя чувствовать. Я должна бояться его. Он должен вызывать у меня отвращение. Я не должна хотеть иметь с ним ничего общего. Джина сама это сказала — он хищник, монстр.

Но он совсем не похож на Мэтта. Он совсем не похож на Брауна. Он красив и опасен и смотрит на меня так, как ни один мужчина никогда на меня раньше не смотрел.

Он мне нравится. Он мне очень нравится.

Я останавливаюсь в саду, на деревьях вокруг меня нет ни плодов, ни листьев. Я поднимаю голову навстречу дождю, делая глубокий вдох. Дрожь пробегает по моей спине. Знакомая дрожь. От шока у меня покалывает в кончиках пальцев.

— Я знаю, что ты там.

Шаги Сайласа приближаются ко мне. Я открываю глаза и поворачиваю к нему голову. Дождь играет жемчужинами на его лице, капает с волос. Он смотрит на меня сверху вниз, излучая мягкость и темноту одновременно.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Нет.

— Что случилось?

Я прикусываю губу, пытаясь решить, о чем спросить в первую очередь.

— Той ночью ты потащил меня в душ, после того как застукал меня с Мэттом. Зачем ты это сделал?

Он вздыхает, опустив глаза в пол.

— Пойдем, мы должны укрыть тебя от дождя.

— Отвечай на вопрос.

Его взгляд возвращается ко мне.

— Как ты думаешь, почему?

Я с трудом сглатываю.

— Ты ревновал.

— Да.

— Ты чувствовал его запах на мне.

— Да.

— И ты не смог этого вынести, — я обхватываю себя руками. — Другие, они все думают, что я твоя. Как будто я твой питомец.

Он рычит.

— Они понятия не имеют. К черту то, что они думают.

— Да, пошли они нахуй, — я наклоняю голову, чтобы бросить на него косой взгляд. — Кстати, о сексе…

В его взгляде чистая похоть и тень, когда он смотрит на меня в ответ.

— О сексе?

— Той ночью, в общежитии… Когда ты поймал меня…

Слова повисают в воздухе, когда чувствуется, что между нами пробегают искры.

Его губы растягиваются в кривой усмешке.

— Я почувствовал твой запах, когда ты кончала.

Мои щеки горят от этой мысли, как и мой клитор. Черт возьми, от жара между моих бедер у меня почти перехватывает дыхание, когда Сайлас смотрит на меня. Я облизываю губы, потому что внезапно все становится горячим и напряженным. Он наблюдает за движением моего языка, и его глаза начинают менять цвет.

— Была ночь, когда кто-то стоял над моей кроватью и нюхал меня после того, как я кончила. Это был…

Мой вопрос обрывается, когда он хватает меня за руку и тянет в один из деревянных сараев на краю сада. Он захлопывает за нами дверь и прижимает меня к жесткому краю скамейки. Я поднимаюсь на руки, тяжело дыша, и смотрю на него снизу вверх.

Его руки удерживают меня по обе стороны скамейки, а его тело так мучительно близко. Он потрясающий и ужасающий одновременно. Он мог разорвать меня надвое, разрубить пополам, так легко.

Черт возьми, я надеюсь, что он это сделает.

— Таким я был той ночью. — Его глаза блуждают по моему лицу, и его челюсть тикает, как будто он ведет какую-то внутреннюю битву с самим собой. — И с тех пор каждую ночь. Я бы стоял над твоей кроватью, вдыхал твой запах и думал обо всем, что бы я сделал с тобой, если бы ты была моей.

Я поднимаю руку, чтобы дотянуться до него, но он отдергивает голову от моего прикосновения, не отрывая взгляда от моего лица.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла обо мне, — говорит он низким голосом. — Я хочу тебя так сильно, что это чертовски пугает меня. Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя.

Я открываю рот, чтобы заговорить, возразить, сказать ему, что хочу, чтобы он это сделал, но он хватает меня за подбородок.

— Я, блядь, хочу владеть тобой. — Его взгляд опускается на мои губы, когда его большой палец проводит по ним. — Я хочу владеть каждым гребаным дюймом тебя. Я хочу убить каждого мужчину, который когда-либо прикасался к тебе до меня. Я хочу вытравить из тебя все их следы. Потому что я хочу, чтобы ты была моей.

Мои губы дрожат от его прикосновения, и его челюсть сжимается. Отвращение к самому себе искажает его лицо, глаза наполняются чем-то вроде тихого, но яростного поражения. Он ожидает, что я почувствую к нему отвращение. Он ожидает, что я оттолкну его, убегу и скажу, чтобы он никогда больше не приближался ко мне.

— А что, если я захочу быть твоей?

Мы оба словно перестаем дышать на секунду. Я поднимаю руки к его лицу, поглаживая тыльной стороной пальцев его щеки. Его глаза на мгновение вспыхивают, и он тяжело выдыхает.

— Я хочу тебя, Сайлас. — Я обхватываю его лицо руками. — Я поняла это в тот момент, когда выбралась из того озера. Это было не просто то, чем ты накачал одеяло. Это был ты. С тех пор я хочу тебя. Ты — все, о чем я думаю.

— Я нехороший человек, Джульетта.

— Мэтт был хорошим человеком? — я качаю головой. — Ты ожидаешь, что я не увижу ничего, кроме монстра, когда смотрю на тебя. Но это не так. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне боли. Ты мог сделать это много раз. И ты никогда этого не делал. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне боли. Я верю в это.

— Я бы никогда не причинил тебе боль, ангел. — Его руки обнимают меня за талию. — Я клянусь в этом. Я бы убил любого, кто причинил бы тебе боль.

— С тобой я чувствую себя в безопасности. — Я обвиваю руками его шею, прижимаясь к нему всем телом.

— Я убил Мэтта.

Воздух вырывается из моих легких. Я подозревала. Я задавалась вопросом. Все это было слишком странно, слишком удобно. Теперь я понимаю, как он отреагировал, когда держал меня на больничной койке, и его снедало чувство вины, поскольку он думал, что вынудил меня сделать то, что я сделала. Не понимая, что именно он спасал меня.

Он не сводит с меня глаз, внимательно наблюдая за мной.

— Я убил его из-за того, что он сделал с тобой. — Его руки на моей спине не дрогнули, он все еще прижимал меня к себе. — Он должен был умереть. То, как он говорил о тебе, ради чего пожертвовал тобой.… Я не мог оставить это безнаказанным.

— То, как он говорил обо мне?

Его челюсть приподнимается, когда он закрывает глаза, кажется, пытаясь выровнять дыхание. Когда его глаза снова открываются, они пылают алым.

— Я нехороший человек, и я продолжу оставаться нехорошим человеком, если это значит, что я смогу защитить тебя. — Одна его рука пробегает вверх по моему позвоночнику, пока не останавливается у основания черепа, обнимая мою голову, когда он наклоняется надо мной. — Ты знаешь, как это тяжело — наблюдать за тобой и не иметь права прикасаться к тебе? Не иметь права брать от тебя то, что я хочу?

— Я бы хотела, чтобы ты мог. — Я притягиваю его ближе к себе. — Я бы позволила тебе делать со мной все, что ты захочешь.

Его глаза вспыхивают.

— Правда?

— Я знаю, что с тобой мне было бы хорошо.

— Я бы заставил тебя чувствовать себя так чертовски хорошо, ангел. — Его губы касаются моих.

Я закрываю глаза, ощущая прилив возбуждения, когда его рука скользит по моей спине. Я почти стону от этого прикосновения и чувствую, как его губы растягиваются в улыбке.

— Сайлас, — шепчу я. — Если ты не поцелуешь меня сейчас, я сойду с ума.

Его рука скользит под мой свитер по разгоряченной коже.

— Мне нравится мысль о том, что ты сходишь с ума. Держу пари, с тобой было бы очень весело сходить с ума. — Его хватка на моем затылке становится крепче, когда он удерживает меня на месте. Его тело все еще прижимает меня к скамейке, и я задыхаюсь, когда его рука обхватывает мою грудь. — Я безумно хочу тебя. Я хочу, чтобы ты сгорала подо мной. Чтобы разрывалась от возбуждения. Чтобы кричала мое имя, пока я буду жестко трахать тебя.

— Большинство парней говорили мне, что они будут нежными, — говорю я, втягивая воздух, когда он сильно щиплет мой сосок.

— Я не собираюсь быть нежным с тобой, ангел, — он мрачно смеется мне в ухо. — Потому что я чувствую, что ты отчаянно хочешь, чтобы тебя уничтожили.

От его слов мою киску заливает жаром, и я немного выгибаюсь в его объятиях.

— Сайлас, пожалуйста.

В одно мгновение он поднимает меня и сажает на скамейку. Его бедра раздвигают мои, и я обвиваюсь вокруг него, пока его руки держат мою голову. Его рот опускается на меня, и огонь проносится по мне, потому что он целует меня. Он наконец-то целует меня. Его клыки впиваются в мою нижнюю губу, но боль заводит меня еще больше. Его язык скользит у меня во рту, и я вся раскрываюсь для него. Я хочу его так же, как он хочет меня.

Я таю в его объятиях. Никто никогда не целовал меня так раньше. Шок пробегает по моим венам, потому что черту, которую нам не суждено было пересекать, мы преодолели штурмом. Теперь пути назад нет.

Это недопустимо, это недопустимо, это недопустимо.

Слова эхом отдаются в моей голове снова и снова, но любой здравый смысл, который мог быть у меня, любой самоконтроль, который был у него, стерлись. Исчезли. Растворились.

— Что они с тобой сделают? — бормочу я, когда он отпускает мой рот.

Он качает головой.

— Мне все равно.

— Но…

— Если это все, что у нас есть, мне все равно. Если это все время, которое мы проводим вместе, мне все равно.

Он целует мою шею, и его клыки сильно царапают мою кожу, из-за чего боль заставляет мои пальцы на ногах поджаться. Я дергаю за пуговицы на его рубашке, когда наши пальцы отчаянно борются за то, чтобы снять с него одежду.

Он сбрасывает рубашку и стягивает с меня свитер через голову. Он обхватывает мою грудь, опускаясь губами к соску. Мои пятки поднимаются вверх по его ногам, когда я стону, обхватывая ногами его талию. Я пытаюсь удержаться, опираясь на руки, затем на локти, когда его тело нависает надо мной. Я не могу сопротивляться. Я не хочу. Его клыки касаются моего соска, когда он сильно сосет, а другая его рука спускается по моему животу в штаны.

Его стон отдается эхом на моей коже, когда его пальцы гладят мои трусики.

— Такая влажная для меня, ангел, — говорит он, поднимая голову. — Эта нуждающаяся маленькая девочка так отчаянно хочет, чтобы ее трахнули.

Я двигаюсь, чтобы снять брюки, и Сайлас цепляет пальцами мой пояс, стаскивая их с моих ног. Я лежу на скамейке в садовом сарае, совершенно голая, перед вампиром, который выглядит так, словно раздумывает, какую часть меня съесть первой. Он проводит руками вверх по моим бедрам, и я дрожу от его прикосновений.

— Я тоже хочу тебя видеть, — выдыхаю я, приподнимаясь на локтях. — Я хочу видеть тебя всего.

Пряжка его ремня звякает, когда он расстегивает его, и у меня немного перехватывает дыхание, когда его член вылезает из штанов. Он огромный — я уже знала это. Но его член проколот. Два металлических шарика украшают розовую широкую головку, и он улыбается мне, когда наши глаза снова встречаются.

— Так будет лучше для нас обоих, поверь мне.

Я издаю задыхающийся смешок, и он приближается ко мне. Он наклоняется надо мной, когда его руки ложатся на мою грудь, а рот скользит по животу. Его губы мягкие, но время от времени он остро царапает кожу клыками, и это сочетание полностью выводит меня из себя. Кого я, блядь, обманываю, я и так на взводе. Я стону и извиваюсь под его руками, под горячим дыханием, омывающим мою кожу. Я не могу сказать, грохочет ли у меня в ушах моя собственная кровь или оглушительный стук дождя по крыше.

— Ты собираешься меня укусить?

Он выпрямляется, проводя руками по моему телу.

— Я уже много лет никого не кусал. — Его глаза встречаются с моими. — Я хочу попробовать тебя на вкус, ангел, но, черт возьми, если я сделаю это сейчас, ты кончишь сильнее, чем когда-либо в своей жизни, и я хочу почувствовать тебя первым.

Его слова заставляют мое сердце почти болезненно биться о грудную клетку. Я тяжело выдыхаю со стоном, когда Сайлас прижимается к моему входу, но вместо того, чтобы войти в меня, он дразнит мой клитор головкой своего члена. Его пирсинг поражает меня снова и снова именно таким приятным способом, и мои бедра сжимаются вокруг его бедер.

— О, блядь, блядь, Сайлас, святое дерьмо. — Я тяжело дышу, когда моя спина выгибается, пока он продолжает трахать мой клитор. — Ах, о боже мой.

— Вот и все, ангел. Черт возьми, я хочу тебя послушать.

Мои бедра начинают дрожать, сжимаясь по обе стороны от него. Мой оргазм нарастает.

— Не останавливайся, — стону я. — О боже, не останавливайся.

Я смотрю на него, в его пылающие красные глаза, и вскрикиваю, когда мой оргазм сотрясает меня. Сайлас едва дает мне секунду, чтобы отдышаться, проводит рукой по моей спине и поднимает меня вертикально. Он смотрит вниз, его дыхание прерывистое, когда он толкает свой член в меня. Боже, он такой твердый. Я хнычу и постанываю, когда он толкается все сильнее. О, черт, я все еще не вобрала его всего.

— Твой член слишком большой, — выдыхаю я, и его хватка на моем затылке усиливается.

Его глаза встречаются с моими, и он немного отстраняется.

— Ты можешь принять его, ангел, — он раздвигает мои бедра еще шире, не сводя с меня глаз, пока снова скользит в меня.

На этот раз он толкается до упора, и, черт. Он целует меня, проглатывая крик, срывающийся с моих губ.

— Ты в порядке? — спрашивает он, нежно покусывая мою нижнюю губу.

— Да. Я в порядке.

Прямо сейчас я гораздо больше, чем в порядке. Наполнена им, его тело такое горячее рядом с моим.

— Тебе следовало сказать мне остановиться, ангел, — он стонет, входя в меня.

— Нет, никогда. — Я прижимаю его ближе бедрами. — Ты нужен мне.

Я всхлипываю, когда он снова входит в меня, и его брови хмурятся, когда он прижимается к моим губам.

— Я делаю тебе больно?

Я рычу, покусывая его губы.

— Трахай меня, пока мне не станет больно. Пожалуйста.

Этот мрачный, угрожающий смешок вырывается из его груди.

— Такая грязная малышка.

Он отстраняется от меня, стаскивает меня со скамейки и разворачивает к себе. Он наклоняет меня, проводит рукой по моей спине, когда я прижимаю ладони друг к другу, глядя на него через плечо.

Когда он снова погружается в меня, мы оба стонем. Я тянусь к нему, и он выворачивает мою руку так, что она оказывается прижатой к моей спине. О, черт, да. Я завожу другую руку назад, чтобы он мог полностью удерживать меня. Другой рукой он хватает мои волосы, наматывая их на кулак. Я хочу быть в его власти. Я хочу, чтобы он трахал меня, использовал мое тело и заставил меня кончить.

Я хочу чувствовать, что я принадлежу ему.

Он жестко трахает меня, проникая так глубоко внутрь, что это почти причиняет боль. Но когда я выдыхаю, расслабляясь и полностью отдаваясь ему, это так чертовски приятно. Я закрываю глаза, открываясь для него, позволяя ему входить в мое тело снова и снова.

Теперь пути назад нет.

— Черт, так чертовски туго, — бормочет он, врезаясь в меня, хватая за руки и дергая за волосы. — Черт.

Мои пальцы на ногах сжимаются, заставляя еще теснее прижаться к нему, и я чувствую, как приближается мой следующий оргазм.

— Оооо, боже, Сайлас, я собираюсь… О боже.

У меня дрожат ноги, и я едва могу держаться прямо.

— Отпусти, ангел, позволь этой киске кончить на мой член, — он шипит на выдохе.

Даже когда я такая влажная, трение все еще ощущается, и прикосновение его пирсинга прямо к моей точке g. Как секс может быть таким приятным?

Сайлас задыхается и стонет. Я никогда не была с мужчиной, который дарил бы своему удовольствию такой голос, как этот. Слышать, как сильно он наслаждается этим, делает все намного горячее. Как сильно он наслаждается мной. Его хватка на мне не ослабевает ни на йоту, и это заставляет меня кончать еще сильнее. Мой второй оргазм захлестывает меня, и я кончаю вместе с Сайлосом внутри себя, чувствуя пульсацию своего тела вокруг его члена, усиливая каждое отдельное ощущение.

Сайлас отпускает мою руку, притягивая меня к себе за волосы. Его клыки касаются моей шеи, как будто он колеблется.

— Пожалуйста, — бормочу я. — Сделай это, пожалуйста.

Со стоном он кусает, как раз в тот момент, когда снова наполняет меня.

Я знала, что укус будет приятным. Сайлас это говорил. Он говорил, что это заставит меня кончить. Но я не была готова к тому, что его укус вызовет самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывала. Это достигает пика во время моего последнего оргазма, зажигая все мое тело, заставляя его рушиться и разбиваться вдребезги, разваливаясь на части для него. Он пьет мою кровь, его язык смакует ее долгими, горячими движениями по моей коже.

Его клыки вырываются из моей шеи, и он вгрызается в меня, когда я достигаю максимума, чувствуя, как он напрягается у меня за спиной. Я чувствую, как он входит в меня, чувствую, как его тепло наполняет меня, изливается из меня. Он стонет от наслаждения у моей шеи, поворачивая мое лицо к своему, целуя меня так, что я ощущаю медный привкус своей крови, покрывающий его язык.

Он тяжело дышит у моего рта, бормоча проклятия и похвалы, говоря мне, какая я красивая, какая чертовски сексуальная, как я была создана для него. Я погружаюсь в эйфорию, в ту дымку после секса, которая заставляет мое сердце бешено колотиться, а кровь становиться сладкой. Его пальцы все еще запутываются в моих волосах, а другая рука обхватывает мое горло. Его член все еще находится глубоко внутри меня. Я чувствую себя совершенно одержимой и странно цельной, чего никогда раньше не испытывала.

— Черт бы тебя побрал, ангел.

— Мы можем сделать это снова?

Он опасно смеется, покрывая поцелуями мое горло.

— Моя маленькая нуждающаяся куколка.

Я стону, прижимаясь к нему бедрами.

— Тебе нравятся прозвища, не так ли? — он рычит у моей кожи.

— Да.

Он все еще тверд, и я покачиваю бедрами, насаживаясь на него.

— Мне… мне это нравится только от тебя. Я не… — о, черт. Я всхлипываю, когда он удерживает меня неподвижно, обнимая за талию. — Я не хочу останавливаться.

— Я тоже, но мне это нужно.

Он отстраняется от меня, нежно поворачивая в своих объятиях, пока я дрожу. Кровь стекает по его губам, а глаза все такие же ярко-красные. Он проводит пальцами по моему пульсу, по тому месту, куда укусил меня, и тяжело вдыхает.

— Я чуть не укусил тебя, когда кончил, и…

Плохие воспоминания. Я обнимаю его за талию, притягивая ближе к себе. Я утыкаюсь носом в его широкую, теплую грудь, темную от татуировок.

— Я же сказала, что доверяю тебе.

Он проводит руками по моим волосам.

— Я знаю, ангел.

Над головой грохочет гром, и внезапно слезы наворачиваются мне на глаза. Я шмыгаю носом, и все тело Сайласа напрягается.

— Что случилось? — он приподнимает брови, кончиками пальцев проводит по моим щекам. — Джулс, что случилось?

Мои губы дрожат.

— Я хочу остаться с тобой. Я хочу быть с тобой, но не могу, — я обнимаю его за шею, рыдания подступают к моему горлу. — Я, блядь, ненавижу эту жизнь. Я ненавижу это место. Я ненавижу то, что мы не можем быть вместе.

Он отстраняется от меня, берет мои руки и убирает их со своей шеи. На мгновение я паникую, думая, что он отталкивает меня. Но затем он подносит одну руку ко рту, нежно целуя мою ладонь. Он повторяет действие с другой моей рукой, и его мягкие губы прижимаются к моей коже.

Я начинаю плакать еще сильнее.

Его глаза снова приобретают свой обычный цвет ржавчины, когда они встречаются с моими.

— Если ты думаешь, что я пожалею об этом, я этого не сделаю. Даже если это делает меня эгоистом.

Я качаю головой, горячие слезы струятся по моим щекам.

— Ты не эгоист. Я не жалею об этом. Я просто хочу… Я хочу большего, чем то, что у нас есть. Больше, чем просто это.

— Я знаю, — он притягивает меня ближе к себе, обнимая своими огромными руками.

Это самое безопасное, что я когда-либо чувствовала в своей жизни, кожа к коже с хищником, который мог разорвать меня в клочья.

— Может быть, ты мог бы сказать им, что я твой питомец. — Я цинично смеюсь, смахивая слезы тыльной стороной ладони. — Мы на самом деле не люди, не так ли? Мы просто мешки с кровью. Какая разница, если…

Он прерывает меня, наказывая мой рот обжигающим поцелуем.

— Не говори так, — бормочет он, качая головой. — Не смей, блядь, так говорить.

Я позволяю ему обнять меня, прижимаясь к нему, вбирая в себя все тепло его тела и позволяя ему согреть меня. Он продолжает целовать меня, сильно, но медленно, и с каждым движением своего языка он заявляет права на новую часть меня. Я принадлежу ему навсегда, что бы это ни значило.

Но даже когда он затягивает меня обратно в теплую дымку, даже когда я обнимаю его и клянусь никогда не отпускать, я знаю. Я знаю, что впереди меня ждут неприятности. Я чувствую, как грозовые тучи сгущаются на горизонте.

Возможно, мы и перешли черту, но реальность будет тянуть нас назад, назад, назад. Пока конец не настигнет нас.