Пораженные

САЙЛАС

Наблюдать за тем, как женщина, которую ты трахнул, выполняет свои повседневные обязанности — это пытка.

Я стою на краю сада, пока Джульетта копается на грядке с остальными, пока они готовятся к сбору урожая, и все, на чем я могу сосредоточиться, — это изгиб ее бедер. Я вспоминаю, каково было ее ощущать. На что было похоже ее влагалище, когда я вонзал в него свой член. Какой на вкус была ее кровь, когда она стекала по моему горлу.

Она была совершенна. Я знал, что так и будет, но она была даже больше, чем я думал. Она умоляла, чтобы ее взяли, чтобы ее трахали и боготворили. Она вызывает зависимость самым опасным из возможных способов. Эта единственная встреча заставляет меня желать большего, мне нужно заполнить ее всю, мне нужно отметить ее как свою.

Вместо этого я должен стоять здесь и смотреть, как она усердно работает, ухаживая за растениями и перекидывая свои светлые волосы через плечо. Сейчас они собраны в конский хвост, и я представляю, как наматываю их на кулак, погружаясь в нее.

Обладание ею в тот единственный раз ничего не насытило. От этого все стало еще острее.

Время от времени она поднимает голову и ловит мой взгляд. Она одаривает меня своей медленной улыбкой, при этом веснушки вокруг ее рта танцуют. Мне приходится сжать кулаки, чтобы не броситься через двор и не схватить ее в объятия.

Я до сих пор чувствую жар ее крови, когда она заливает мое горло. Самый сладкий вкус, который я когда-либо испытывал. Я хочу укутать ее, спрятать подальше, проводить наши дни, трахаясь и пробуя друг друга на вкус.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, думая о том, как она плачет. Ненавижу эту жизнь. Хочу быть подальше отсюда. Джульетта желает быть со мной, только со мной.

Как мне обеспечить ее безопасность?

— Сайлас! — голос Сэм разносится по саду, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как она машет мне рукой, подзывая к себе.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Я толком не разговаривал с ней с тех пор, как она пристала ко мне в своем офисе, но если она и чувствует себя неловко, то не показывает этого. Ее лицо нейтральное, почти дружелюбное.

— Эй, некоторые датчики на сетке не отображаются, — говорит она, указывая на главные ворота. — Объявлено серьезное штормовое предупреждение, и последнее, что нам нужно — это сбой в системе.

— Э-э, да, конечно, я съезжу и проверю, как они.

— Как она? — ее взгляд остается спокойным, когда я поворачиваю голову в ее сторону.

— Что?

Она мотает головой в сторону сада.

— Девочка, ей лучше?

— С ней все в порядке, а что?

Сэм приподнимает бровь.

— Ты странно себя ведешь, все в порядке?

Все в порядке, я просто нарушил все правила, которых мы должны придерживаться, и я не только укусил человека, я трахнул ее и заставил кончить несколько раз, ничего особенного.

— Я в порядке, просто беспокоюсь из-за этой бури, понимаешь?

Словно по сигналу, вдалеке прогремел гром.

— Да, тогда иди и проверь эти датчики, надеюсь, сеть выдержит. — Она делает шаг ко мне ближе. — Если отключат электричество, может быть, мы сможем развлечь друг друга.

Я засовываю руки в карманы и отступаю от нее.

— Мне лучше уйти.

Она издает тихое ворчание, когда я отворачиваюсь от нее. Я направляюсь прямиком в офис, чтобы взять ключи от грузовика и свой ноутбук, когда моя голова кружится от мыслей о Джульетте. Эти грязные мысли смешиваются с тяжестью последствий того, что я натворил.

Мне должно быть стыдно за нарушение моего положения. Я ее похититель. У нее здесь нет власти.

Но я не могу заставить себя запятнать свои чувства к ней. Я не насиловал ее. Я не оскорблял ее. Если уж на то пошло, она более чем ясно дала понять, что хочет меня.

Трахай меня, пока мне не станет больно.

Гребаный Христос. Моя девочка — страсть и грех, как я и думал. Она хочет быть моей, она хочет, чтобы я овладел ею.

Я не могу чувствовать себя плохо из-за этого.

Но если нас обнаружат…

Я выдыхаю с шипением сквозь стиснутые зубы и поворачиваю обратно к садам, вместо того чтобы направиться к грузовику, как следовало бы. Горизонт затянут угрожающими черными тучами, воздух гнетущий и плотный.

Ты идиот, Сайлас. Разворачивайся. Возвращайся к грузовику.

Как истинный наркоман, я говорю голосу, чтобы он шел к черту.

Джульетта выходит из сарая, отряхивая сено с одежды, когда я хватаю ее за талию, зажимая ей рот одной рукой. Я тащу ее за здание, подальше от глаз остальных.

— Ш-ш-ш, это я. — Я покусываю мочку ее уха, чувствуя биение ее учащенного пульса всего в дюйме от моих губ. — Мне нужно выехать до шторма, пойдем со мной.

Она качает головой, ее рот все еще прикрыт, что-то невнятно протестуя против моей ладони.

— Я не принимаю «нет» в качестве ответа. — Я провожу рукой по ее груди, и она всхлипывает. — Давай.

Я отпускаю ее, беру за руку и тащу за собой.

— Сайлас, ты сумасшедший, — шипит она у меня за спиной, но не сопротивляется.

Я останавливаюсь на каждом углу, проверяя, свободен ли берег, прежде чем тащу ее за собой. В комплексе оживленно, но все кажутся озабоченными, обеспокоенными надвигающимся штормом. Они даже не замечают нас.

Мы подходим к грузовику, и я открываю заднюю дверцу для Джульетты.

— На этот раз никаких секс-одеял? — она хихикает, когда я запихиваю ее внутрь.

— Просто пригни голову, — говорю я ей и захлопываю дверь.

Я забираюсь на водительское сиденье и делаю глубокий вдох, оглядываясь через плечо на нее, свернувшуюся калачиком за пассажирским сиденьем. Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ.

— Сиди тихо, мы выйдем отсюда через минуту.

Охранники у ворот так же озабочены, как и остальные на территории комплекса, и нетерпеливо отмахиваются от меня. Солнце все еще палило, но черные тучи манили к себе в зеркале заднего вида по мере приближения шторма. Мы отъезжаем от территории примерно на милю, прежде чем я сбавляю скорость и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Теперь ты можешь выходить.

Она перелезает через заднее сиденье, но шокирует меня до чертиков, становясь на колени на пассажирском сиденье и расстегивая молнию на моих брюках.

— Откуда я знала, что у тебя уже встанет? — говорит она с усмешкой.

Она отодвигает мою руку в сторону, чтобы уткнуться лицом мне в колени.

— Блядь! — я шиплю, запуская пальцы в ее волосы, когда ее рот опускается на мой член. Моя голова откидывается на подголовник. — Такая грязная маленькая шлюха, не так ли? Черт возьми, ангел. Такая чертовски жадная до моего члена.

Она стонет, звук вибрирует во мне и заставляет стиснуть зубы, чтобы не оторвать руль от приборной панели. Девушка, которая вчера беспокоилась о том, что не сможет принять весь мой член целиком, теперь принимает его так глубоко, что ее щеки впадают, когда она покачивается вверх-вниз. Я толкаю ее на себя, и она снова стонет.

— Тебе нравится, когда тебя трахают в рот, не так ли?

Ее язык кружит над моей головкой, касаясь пирсинга, и я не знаю, как мне все еще удается вести машину. Я смотрю вниз и вижу, как эта хорошенькая головка яростно дергается, ее горячий влажный рот тянет меня ближе к краю. Я хватаю ее за волосы и наклоняю ее голову, чтобы видеть, как эти розовые губы обхватывают меня. Черт, она идеальна. Моя грязная куколка.

Я останавливаю грузовик, нажимая ногой на тормоз. Я смотрю, как она двигается, как сильно сосет член. В уголках ее глаз выступают слезы, но она не останавливается. Я бью ее по задней стенке горла, и она немного задыхается, но продолжает двигаться.

— Черт возьми, да, именно так. Не останавливайся. Не останавливайся, блядь.

Я стону, когда моя кульминация пронзает меня, и мой живот напрягается, прежде чем я тяжело выдыхаю и изливаю горячие потоки своего оргазма ей в рот. Она мягко покачивается, проглатывая и слизывая все, что я ей даю.

Когда она поднимает голову, ее глаза сияют, определенно торжествуя. Я качаю головой, улыбаясь, и протягиваю руку, чтобы погладить ее губы.

— Ты полна сюрпризов, не так ли?

Она с усмешкой прикусывает мой большой палец.

— Я не могла перестать думать о тебе. Я провела всю ночь в этой гребаной постели в полном одиночестве, думая обо всем, что хотела сделать с тобой.

Я хочу спросить ее, что она делала, сколько раз она заставляла себя думать обо мне, но моя нога все еще на тормозе, а грузовик работает на холостом ходу. Я нажимаю на газ, и грузовик, накренившись, движется вперед, к датчикам периметра.

— Что мы здесь делаем? — спрашивает она, когда мы подпрыгиваем на поле.

— Надвигается шторм, и датчики вышли из строя, — отвечаю я, проезжая небольшое расстояние и останавливая грузовик.

Не говоря ни слова, я спрыгиваю с грузовика, обхожу его и распахиваю дверцу. Выражение ее лица говорит мне, что она готова именно к тому, что сейчас произойдет.

Я стаскиваю ее с сиденья, разворачиваю и стягиваю с нее брюки и трусики. Затем пристраиваюсь и сильно врезаюсь в нее, из-за этого она визжит, цепляясь за сиденья грузовика.

— Ты такая влажная и готовая для меня, малышка? — я впиваюсь пальцами в ее бедра, когда она стонет. — Грязная девочка, эта киска всегда отчаянно нуждается в мне, не так ли?

— Да, — выдыхает она. — Черт возьми, да.

Солнце палит прямо на нас, между нами проступают капельки пота, пока я продолжаю безжалостно двигать своими бедрами в такт ее движениям. Она такая влажная и тугая, и она кричит и стонет, вцепляясь в сиденье грузовика, что совсем лишает меня рассудка.

— Погладь клитор, ангел, — говорю я, и она немедленно повинуется. — Вот так, прямо так, когда ты думаешь обо мне ночью.

— О, черт… — выдыхает она, выгибая спину.

Я упираюсь рукой в раму грузовика, врезаясь в Джульетту, такую мокрую, что ее влага стекает по моим гребаным яйцам. Я хочу укусить ее, я хочу неистового жужжания ее крови, текущей по моему горлу, но я сдерживаюсь, желая быть в этом моменте и почувствовать, как она кончает на мой член.

И черт, когда она это делает, она такая тугая, что я падаю прямо за ней, изливаясь и изливаясь в ней, пока не кончаю прямо из нее. Она плюхается на сиденье грузовика, потная и дрожащая. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на ее блестящую киску, набухшую и розовую, и такую чертовски красивую. Отголосок ее оргазма проносится через нее, ее бедра дергаются, и струйка моей спермы вытекает из нее.

— Чертовски идеально, — бормочу я, поглаживая ее задницу.

— Так ты чинишь датчики? — она улыбается мне через плечо.

— Теперь я буду надеяться на то, что они будут ломаться каждый божий день.

С тяжелым вздохом она приподнимается, поворачивается и натягивает штаны.

— Я тоже. — Она обнимает меня за шею и целует.

Я прижимаю ее к себе, пробуя на вкус ее идеальный рот. Когда она отстраняется от меня, она снова одаривает меня той же медленной улыбкой. Солнце освещает ее большие серые глаза, и я думаю, что она самое совершенное создание, которое я когда-либо видел.

— Если я когда-нибудь буду вести себя чересчур, скажи мне, — говорю я, проводя руками по ее спине.

Она хмурится.

— Чересчур? Ты имеешь в виду, например, во время секса?

— Да. У меня, э-э, есть некоторые наклонности, и я не хочу причинять тебе боль. Морально или физически.

Она приподнимает бровь и кладет руки мне на плечи.

— Наклонности? Звучит зловеще.

— Мне нравятся… вещи, которые, вероятно, не должны. Нравится слово «нет».

На ее лице отражается легчайший намек на потрясение.

— Я не это имел в виду, — быстро говорю я. — Я имею в виду, я бы никогда не сделал того, чего ты не хочешь. Но мне нравится твоя мольба. И прозвища.

— Так получилось, что мне нравится, когда меня называют своей грязной шлюхой, — она покусывает мои губы. — Заставляет меня чувствовать себя особенной.

— Мммм, я заметил. — Я обвиваю руками ее талию, целуя в лоб. — Хотя я серьезно. Мы не делаем ничего такого, чего бы ты не хотела делать.

Она прижимается ко мне со счастливым вздохом.

— Мне нравится, как ты мил со мной.

Мои легкие болезненно сжимаются от ее слов. Я думал, она собирается сказать что-то еще. Мое сердце только что сделало скачок, черт.

Кажется, она замечает напряжение в моем теле и пристально смотрит на меня.

— Ты в порядке?

Я улыбаюсь и киваю, убирая волосы ей за уши.

— Конечно, ангел. Я должен закончить это до того, как разразится гроза.

Я подтягиваю брюки, ее глаза все еще прикованы к моему лицу.

— Ощущение почти как при торнадо.

— Да, это так.

Она наблюдает, как я вытаскиваю ноутбук из грузовика, открываю его на сиденье. Она обхватывает себя руками, делая несколько крадущихся шагов прочь от грузовика, и глубоко вдыхает через нос.

— Здесь так вкусно пахнет.

— Ты пахнешь лучше.

Она хихикает.

— Каким был твой создатель?

Мои пальцы на мгновение застывают на клавиатуре.

— Марго? Что ты имеешь в виду?

— Например, она была такой? Я имею в виду, ты любил ее правильно?

Любовь. Снова это слово.

— Да. Конечно.

— Так что же тебе в ней больше всего нравилось?

Какое-то время я продолжаю печатать, думая о Марго. Я включаю отключенные датчики, проверяю сеть, вспоминая, как пальцы Марго пробегали по моей спине. Ее руки запутались в моих волосах. Сладкий запах гардений, исходивший от ее одежды. Одежда, в которую я зарылся лицом только для того, чтобы сохранить ее запах, когда лежал в нашей квартире и выл после того, как она умоляла меня убить ее.

— Об этом трудно говорить? — голос Джульетты мягкий и неуверенный.

— Иногда. — Я перезагружаю систему, таймер обратного отсчета говорит мне, что это займет пять минут.

Я поворачиваюсь к Джульетте, которая стоит, прислонившись к грузовику, и печально смотрит на меня.

— Марго была необыкновенной. Сильной, жестокой, умной. Она видела мир по-своему. Я никогда не видел, чтобы кто-то смотрел на мир с такой страстью. Она везде видела возможность, открытие во всем, понимаешь?

— Она была красива?

Этот вопрос заставляет меня вздрогнуть.

— Она была так красива, что это причиняло боль. Длинные черные волосы, эта белая кожа. И по какой-то причине ее глаза никогда не становились красными. Они были синими, как сапфир. Она была потрясающей.

Голова Джульетты опускается, и она крепче обхватывает себя руками.

— И тебе пришлось убить ее?

Я на мгновение зажмуриваю глаза.

— Да. Один из других вампиров… он, спотыкаясь, вошел, сказал, что попал в засаду. Я не видел укуса на его руке, не обратил внимания. И он упал на Марго, просто напал на нее. К тому времени, как я оттащил его от нее, было слишком поздно. Он укусил ее.

— Мне так жаль, — бормочет она.

— Она умоляла меня убить ее немедленно. Она не хотела страдать. — Сжимаю руки в кулаки, прислоняясь спиной к грузовику и уставившись в землю. — Но я отказался. Сказал, что, возможно, она была достаточно сильной, что, возможно, она смогла бы это пережить. Я был эгоистом. Я не мог заставить себя сделать это.

— Ты не эгоист, — говорит Джульетта, глядя на меня. — Убить того, кого любишь, я имею в виду, это было бы кошмаром.

— Однако я позволил ей страдать несколько дней. — Я тяжело сглатываю, страдание сжимает мне горло. — Я просто… Я не мог этого сделать. Затем ее глаза начали кровоточить, кровь хлынула из нее. Она была такой худой, ее щеки ввалились. Ее глаза были тускло-черными.

Воспоминание заставляет меня дрожать, по спине пробегают ледяные ручейки.

— Она умоляла меня в последний раз. Сказала, что не может этого сделать. Не могла больше так жить. Сказала мне убить ее и быть в безопасности. Что она любит меня. И если бы я любил ее, я бы это сделал.

Джульетта молча наблюдает за мной, ожидая продолжения истории.

— Итак, я… Я убил ее.

Я не могу выразить словами, как я это сделал. Я не могу говорить о том, как держал эту прекрасную головку у себя на коленях после того, как оторвал ее от тела Марго. Как я даже не смог поцеловать ее в последний раз, чтобы не заразиться. Как я сидел с ней, повторяя, что мне жаль, мне очень жаль, снова и снова.

Джульетта придвигается ближе и кладет голову мне на плечо.

— Мне так жаль, детка.

От слова детка у меня голова идет кругом. Я обнимаю Джульетту за плечи и притягиваю ее ближе к себе.

Она слишком хороша для тебя. Она слишком хороша для тебя.

Я пытаюсь заглушить этот голос, темный призрак, который пробивается к основанию моего черепа. Я не собираюсь причинять ей боль. Я не собираюсь губить ее.

Я знаю, что лгу себе.

Ноутбук мигает, когда таймер заканчивается, и на экране появляется системное оповещение. Я неохотно отпускаю Джульетту, которая бредет по полю, глядя на приближающуюся грозу. Поднимается легкий ветерок, когда я проверяю систему и нахожу два датчика, которые все еще не работают.

— Черт возьми, — бормочу я, захлопывая ноутбук. — Давай, залезай в грузовик, нам нужно ехать.

— Куда? — она ковыляет обратно к грузовику, ее длинные ноги сгибаются, когда она забирается внутрь.

— Там два датчика вышли из строя, и мне нужно посмотреть, не повреждены ли они, может быть, что-то откопало их.

Я завожу двигатель, когда деревья вокруг нас начинают гнуться и раскачиваться на ветру. Небо темнеет, солнце освещает облака, отчего они кажутся почти черными.

— Это чертовски сильный шторм, — говорит Джульетта. — Как ты думаешь, мы успеем вернуться до того, как он ударит?

— Конечно.

Я надеюсь, что так и будет. Последнее, что мне нужно, это чтобы все это разлетелось вдребезги, потому что я был гребаным идиотом и отправился с Джульеттой куда-то прямо в разгар урагана. Если нас не пустят в лагерь и обнаружат, что она пропала, нам крышка. Мне крышка.

Как будто почувствовав, о чем я думаю, Джульетта протягивает руку и кладет свою поверх моей на рычаге переключения передач.

— Ты сказал, что у тебя будут неприятности, если они когда-нибудь узнают о нас, — медленно произносит она, ее пальцы скользят по моей коже. — Что они с тобой сделают?

— Тебе не нужно знать. — Я подношу ее руку к своим губам, не отрывая взгляда от поля впереди. — Я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом.

— Я все равно буду волноваться. — Она нервно теребит пальцы. — Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

— Этого не будет.

Это, черт возьми, может быть.

Я не произношу эту часть вслух.

Мы останавливаемся недалеко от линии деревьев, и я глушу двигатель. Ветер свистит в кронах деревьев, когда мы выбираемся из грузовика, и Джульетта обхватывает себя руками. Температура упала, облака наползают на солнце, и воздух такой липкий от влажности, что кажется, будто он прилипает к моему лицу.

Громко рычит гром, когда я снова открываю ноутбук, проверяя положение первого датчика.

— Сайлас! — Джульетта стоит в нескольких футах от меня, глядя в землю. — Подойди и посмотри на это.

Я подхожу к ней сбоку и вижу яму в земле. Кто-то выкопал датчик. Но яма чистая, нет царапанья когтей животного. Земля, взятая из ямы, лежит рядом аккуратной кучкой.

Над нами ревет ветер, и я вскидываю голову.

— Джульетта, возвращайся в грузовик, — рычу я.

— Что случилось?

— Возвращайся в грузовик. Мы не одни.

Ветер доносит запах, резкий, как порох. Я чувствую чье-то дыхание поблизости.

Джульетта спешит обратно к грузовику, но, прежде чем она успевает это сделать, мимо меня просвистывает пуля и попадает в боковую дверь. Малышка вскрикивает и бросается на землю. Я возвращаюсь к ней, не сводя глаз с леса.

— Что происходит? — она вскрикивает, когда очередная пуля врезается в черный металл.

Я не отвечаю, толкая ее под грузовик.

— Лежать! — кричу я.

Еще одна пуля попадает в грузовик, когда я обхожу его с другой стороны, открываю дверь и вытаскиваю пистолет из-под приборной панели. Джульетта дрожит под грузовиком, обхватив голову руками.

Я поднимаю голову, смотрю поверх капота назад, на лес, и пуля отскакивает от передней стойки грузовика. Кто это, блядь, такой? Я опускаюсь обратно, прислоняясь к грузовику.

— Сайлас? — Джульетта вскрикивает, когда очередная пуля разбивает одно из окон.

— Лежи, все в порядке. Все в порядке.

Я подаюсь вперед и высовываюсь из-за передней части грузовика. Я прицеливаюсь в лес и открываю огонь. Я не люблю тратить патроны впустую, но судя по тому, как они стреляют, они либо напуганы, либо хорошо вооружены. Никто не стреляет в ответ.

Секунды мучительно тянутся, и я оглядываюсь вокруг грузовика. Никакого движения.

— Оставайся здесь, — шепчу я Джульетте.

— Не ходи туда, — настойчиво отвечает она.

— Я сейчас вернусь. Лежи.

Я медленно поднимаюсь на ноги, выглядывая из-за капота грузовика. По-прежнему никакого движения, никаких пуль.

Я пересекаю открытое пространство между грузовиком и лесом, ожидая, что пуля вонзится в мою плоть. Они не могут убить меня, но я бы в любом случае приветствовал бы боль. Но никто не приближается, и когда я подхожу ближе к деревьям, я чувствую, что здесь кто-то есть.

Пот и страх, смешанные с порохом и кожей.

— Кто там? — кричу я, поднимая пистолет. — Выходи!

Раздается треск веток, шаркающие шаги.

— Я сказал, выходи! Я тебя слышу! Я, блядь, чувствую твой запах!

Мои глаза выискивают движение, и тут оно появляется, прямо за линией деревьев.

Мужчина поднимается на ноги, его руки подняты. Его кожа бледная, руки дрожат. На нем темно-синяя форма и пуленепробиваемый жилет с надписью «Национальная гвардия».

— Не стреляйте! — он кричит. — Не стреляйте!

— Забавная просьба от человека, который только что расстрелял мой грузовик, — отвечаю я, держа его на прицеле. — Какого хрена ты здесь делаешь?

— Я был здесь, вынимал ваши датчики. — Его честность застает меня немного врасплох.

— Как ты узнал, где искать?

Он смеется, разводя руками.

— У меня та же технология, что и у тебя. Было нетрудно догадаться, где ты проведешь линии.

— Так зачем же в нас стрелять?

— Ты вампир. — Он пожимает плечами. — Это не личное. Хотя она человек, не так ли?

— Джульетта, тебе лучше оставаться под грузовиком!

Мужчина хихикает.

— Это не так.

— Ты мог убить ее. — Я не спускаю с него глаз. — Она человек.

— Да, это было бы слишком плохо, да?

Ярость подступает к горлу.

— Итак, ты отключаешь нашу сигнализацию и пытаешься убить нас, что еще?

Мужчина, кажется, расслабляется, уверенный, что я не выстрелю в него. Он опускает руки и, все еще держа их так, чтобы я мог их видеть, делает несколько шагов за линию деревьев.

— Вы, вампиры, должны знать, что теперь все кончено.

— Кончено?

Он бочком подходит чуть ближе.

— Для тебя и твоей маленькой человеческой шлюхи. — Его ядовитый взгляд останавливается на Джульетте. — Я бы вряд ли назвал ее человеком. Не тогда, когда ее запятнал такой грязный гребаный вампир, как ты…

Джульетта вскрикивает, когда звуки выстрелов эхом разносятся над ветром, который продолжает трепать деревья над нами. Голова мужчины откидывается назад, когда пуля попадает ему в лоб, череп и мозговые оболочки разлетаются, когда его тело рушится на землю. Я отчаянно пытаюсь сморгнуть красное по краям зрения, учащенно дыша.

Джульетта стоит у меня за спиной, вцепившись пальцами мне в плечи.

— Боже мой, Сайлас, что ты наделал?

Я не отвечаю, потому что жажда крови вспыхивает снова, когда я слышу ее бешеный пульс, когда я ощущаю весь ее восхитительный страх. Я рычу, и ее глаза расширяются, когда я с ухмылкой смотрю на нее сверху вниз.

— Сайлас? — она визжит, когда я хватаю ее на руки. — Сайлас, что ты делаешь?

Я чувствую, как этот зверь в клетке, эта внутренняя темная тень, царапает мой череп, пытаясь вырваться на свободу.

— Ты меня боишься?

Она вырывается из моих объятий, но мы оба знаем, что я ее отпустил. Запах ее страха становится все сильнее и сильнее, когда она пятится от меня, сладкий и горький на кончике моего языка. У меня текут слюнки.

— Ты когда-нибудь играла в «поймай и поцелуй», маленький кролик? — я медленно крадусь за ней, подстраиваясь под каждый ее спотыкающийся шаг.

— Сайлас, что с тобой не так? — она убирает волосы с лица, когда их развевает ветер. — Сайлас?

Я обнажаю на нее клыки.

— Беги, — приказываю я голосом, который не принадлежит мне. — И поверь мне, когда я поймаю тебя, я не просто поцелую.

Она вздрагивает, когда я рычу, вторя раскатам грома в облаках над нами.

— Беги. Я хочу посмотреть, смогу ли почувствовать страх в твоей крови.

Молниеносно она бросается в лес, и длинные волосы развеваются позади нее. У нее, конечно, есть скорость, но она ничто по сравнению со мной. Я повторяю каждое ее движение, пока она лавирует между деревьями. Дождь начинает усеивать землю, обрушиваясь тяжелыми каплями.

Тьма внутри меня визжит и щелкает, вырываясь из своей клетки, по мере того как страх Джульетты становится все более и более сильным. Я легко догоняю ее, отступая, чтобы продолжить игру, пока ее дыхание не становится таким громким, что я не могу этого выносить. Я так чертовски возбужден, что если не овладею ею сейчас, то сойду с ума.

Я бросаюсь к ней, мои руки обвиваются вокруг ее талии, и прижимаю ее к стволу высокого дерева. Она хнычет и тяжело дышит, ее голова откидывается назад, на мое плечо, когда она произносит мое имя и умоляет меня.

— Недостаточно быстро, маленький кролик — Я смеюсь ей в ухо. — Ну, и что мне теперь с тобой делать?

Я заламываю ей руки за спину, прижимая ее к себе одной рукой, в то время как другой обхватываю ее горло. Она втягивает воздух, когда я сжимаю ее.

— Знаешь, я мог бы сломать эту хорошенькую шейку пополам.

Ее ответный стон приводит зверя внутри меня в ярость. Я отпускаю ее шею и прикусываю мочку уха, вызывая тихий вскрик удивления.

— Тебе это нравится, правда, грязная маленькая шлюха? — Я срываю с ее плеча рубашку, царапая клыками ее обнаженную кожу, и она вскрикивает. — Насколько сильно ты хочешь, чтобы было больно?

— М-м… еще, — заикается она.

— Еще? — я кусаю ее за плечо, выпуская недостаточно яда, чтобы заставить ее кончить, но достаточно, чтобы послать волну удовольствия по ее телу.

Я стягиваю с нее брюки, срываю трусики с ее тела и бросаю лоскуток ткани на землю. Я прижимаю ее к дереву, раздвигаю ноги, грубо вводя в нее два пальца. Она откидывает голову назад, сопротивляясь давлению моей руки на ее предплечья.

— Такая мокрая, неужели моей маленькой грязной куколке нравится, когда за ней гоняются?

— О, о боже, — она дрожит.

Ее запах ошеломляет, кровь бурлит громче ревущего ветра.

— Ты боишься меня? — я дышу ей в ухо.

И моя девочка качает своей гребаной головой, поворачивая свой рот ко мне и постанывая.

— Н-нет. — Она зажмуривается, когда мои пальцы перемещаются от ее киски к клитору. — Позволь мне прикоснуться к тебе, я хочу… Ах, о, Сайлас, черт. — Она дрожит рядом со мной. — Я тоже хочу прикоснуться к тебе.

Дикий зверь внутри меня так взволнован, что я почти отпустил ее. Она не боится. Страсть и грех. Но она прислоняется ко мне, издавая низкий звук «Ооо», говорящий мне, что она почти у цели.

— Ты собираешься кончить со мной, ангел?

— Сайлас, пожалуйста. — Она издает сдавленный стон, когда я убираю от нее пальцы.

Я разворачиваю ее, опускаясь на колени, не заботясь о том, что земля пропитана грязью, что дождь льет на нас обоих или что шторм уже совсем близко. Она вскрикивает от удивления, когда я закидываю ее ноги себе на плечи, зарываясь ртом в ее набухшую, жаждущую киску.

— Сайлас, — стонет она. — Черт, черт. О боже.

Темная тварь внутри меня обнажает зубы, рыча от дикого восторга, потому что ни один мужчина никогда не пробовал этого. Ни один мужчина никогда не сосал этот клитор губами и не слышал этих прекрасных гребаных стонов, эхом отдающихся в ушах. Дураки они все.

Но слава богу, потому что теперь это принадлежит мне. Эта сладкая киска моя. Я погружаю свой язык в нее, возвращая его к ее клитору, и Джульетта шипит мое имя. Ее руки перебирают мои волосы, когда она дрожит. Оргазм, в котором она так отчаянно нуждается, так близок, что я могу ощутить его вкус. Она такая чертовски мокрая. Ей нужно кончить прямо мне на лицо.

Но мне нужно кое-что еще. Мне нужно, чтобы моя маленькая грязная куколка кончила сильнее, чем когда-либо в своей жизни, и ей нужно сделать это с моим членом, погруженным в нее. Красная дымка теперь такая сильная, что я едва могу видеть, пробуя ее на вкус, когда малышка начинает дрожать и стонать. Как раз в тот момент, когда она собирается перевалить через этот край, когда ее возбуждение начинает стекать по моему подбородку, я останавливаюсь, и она вцепляется ногтями в мой затылок, пытаясь вернуть мой рот обратно к своей киске.

— Не останавливайся, не останавливайся! — она почти рыдает.

Я прижимаю ее к дереву, поднимаюсь на ноги и спускаю брюки ровно настолько, чтобы освободить свой член. Я погружаюсь в нее одним резким движением. Ее крики прерываются, когда она кончает, дрожа и громко постанывая, когда над головой гремит гром. На вкус она как страх, и любовь, и секс, и грех, горячая и сладкая, согревающая мое горло и вены, когда она проникает в меня.

Я продолжаю упиваться ею, пока трахаю ее, пока белый жар, вспыхивающий у основания моего позвоночника, пронзает меня насквозь, и ее ногти впиваются мне в спину, когда я наполняю ее киску своим освобождением. Когда ее кровь стекает по моему горлу, зверь внутри меня замолкает, насытившись.

Сквозь мое тяжелое дыхание, сквозь дождь, охлаждающий мой затылок, и длинные движения моего языка, когда я слизываю ее кровь, туман рассеивается.

И я впадаю в панику.

Я мгновенно отстраняюсь, и она прижимается ко мне. Черт. Я потерял контроль. Я укусил ее, как только кончил.

Что, черт возьми, я наделал?

— Джульетта? — я хватаю ее за подбородок руками, запрокидываю ее голову, ожидая увидеть кровь, ожидая увидеть глаза, пустые от смерти.

Ты причинил ей боль. Ты разрушил ее. Ты монстр. Ты разрушаешь все.

Голос ядовито шепчет мне на ухо.

Но паника рассеивается, жужжащая чернота, застилающая мое зрение, проясняется. Я смотрю в пару серых глаз, на лицо, усыпанное веснушками, которые танцуют вокруг ее розовых губ, когда она вздыхает и улыбается мне. Ее рука поднимается, чтобы погладить меня по щеке.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Я недоверчиво смотрю на нее.

— Я в порядке?

Она кивает.

— Ты застрелил того парня, а потом ты вроде как, не знаю, сошел с ума?

Я ставлю ее на ноги, и она шатается, упираясь руками мне в грудь.

— Это была жажда крови, иногда убийство может привести к такому результату.

Она слегка вздыхает.

— Ну, типа, ты хочешь за кем-нибудь поохотиться?

— Что-то в этом роде. Я…мне жаль. Я не хотел тебя напугать.

— О, ты меня не напугал, — говорит она, пристально глядя на меня. — Ты просто немного удивил меня, вот и все.

Эта девушка. Я рассматриваю ее с отвисшей челюстью на мгновение, прежде чем подхватить на руки. Я прижимаю ее к себе, упиваясь ее ароматом, вкусом ее крови, которая жужжит у меня на языке. Я не могу удержаться от смеха. К ней пристает вампир в разгар приступа жажды крови, а моя грешная, грязная девчонка просто удивлена. Я запрокидываю ее голову и целую.

Моя девочка. Моя. Моя. Моя.

Она хихикает мне в губы и облизывает свои собственные, отстраняясь от меня.

— Я могу попробовать себя на вкус, — говорит она, и ее глаза сверкают от всей той грязи, которую так хорошо скрывает ее ангельская внешность.

Над нами начинает завывать ветер, и громкий раскат грома напоминает мне, что нам нужно вернуться в лагерь как можно быстрее.

— Пошли, надвигается гроза. Пошли.

— Что насчет парня? — Джульетта спрашивает, поправляя одежду. — Мы просто оставим тело?

Я на мгновение задумываюсь.

— Да, нет смысла тащить его обратно с нами.

Джульетта дрожит на обратном пути к грузовику, промокшая насквозь. Когда я держу ее дрожащее тело под мышкой, когда я вспоминаю пролетающие мимо нее пули, на меня давит еще одно бремя реальности. Опасность надвигается на нас со всех сторон. Как долго еще состав будет в безопасности?

Как долго еще я смогу оберегать ее от всего этого?

Когда грузовик везет нас обратно к территории комплекса, когда дождь барабанит по ветровому стеклу и проникает через выбитое окно, реальность обрушивается на меня, как это было миллион раз до этого — я понятия не имею, как все это остановить.