Приручить "Демона"

ГЛАВА 14

Сейчас телевидение в нашем городе довольно развито, а тринадцать лет назад телестудия здесь была только одна. Хорошо, что практикум проходил именно в ней.

Под предлогом подготовки курсовика по проблематике освещения резонансных событий на примере местного телевидения мне удалось выпросить нужные видеозаписи. Оказалось, весь архив со временем оцифровали, и материалы я получила на флешку.

Их просмотр вызвал не самые приятные эмоции. Странно, когда я читала многочисленные газетные репортажи, информация без отвлекающих факторов воспринималась легко. Но стоило увидеть на мониторе ноутбука коричневые обои и убогую обстановку комнаты, где я с другими похищенными детьми провела несколько дней, как нахлынули яркие, вызывающие тоску и тревогу воспоминания, которые, как мне казалось, с годами практически стёрлись из памяти. Даже Машиного зайца вспомнила.

Нас с Аллой Синявской первые сутки держали в каком-то другом месте - гораздо более мрачном и неуютном, а ночью, видимо, пока мы спали, перевезли сюда. И первой, кого я увидела, открыв глаза, была плачущая девочка, прижимающая к себе злополучного зайца.

Он, кстати, вскоре обнаружился на одном из видеосюжетов сиротливо лежащим на полу возле открытой двери. Телевизионщики в подробностях сняли нашу «темницу», чтобы добавить в сюжет драмы и выжать не одну слезу у сердобольных жителей города.

Заяц нашёлся, но на душе почему-то всё равно было тревожно. Если подумать, сюжетов, снятых более десяти лет назад, на сайте телекомпании нет, в интернете, соответственно, тоже. Неужели кто-то из случайных зрителей столько лет помнил об этой игрушке?! Из архива их раздобыть проблематично, но реально. К примеру, Минина или Кулёва точно могли бы - они тут часто бывают. Правда, откуда им знать, что игрушка принадлежала именно Маше? А вот Свиридов это знал наверняка. Надо будет к нему повнимательнее присмотреться.

Ночью мне впервые за много лет приснился кошмар. Его подробности наутро в памяти не сохранились, но сам факт совсем не радовал. Я всегда считала, что ту историю перенесла без последствий, а теперь отчётливо вспомнила, как после похищения несколько недель просыпалась по ночам от подобных кошмаров. Только этого мне не хватало!

***

Думала, после той перепалки на лекции Демьянов житья мне не даст и начнёт придираться ещё сильнее. Всё-таки я его, можно сказать, прилюдно опустила. Но историк избрал другую тактику и теперь просто меня не замечал. Совсем.

Когда он пытался игнорировать меня раньше, в этом всё равно была какая-то нарочитость, а сейчас я чувствовала себя бестелесным невидимым призраком. Демон даже на мои перешёптывания с сидящими поблизости одногруппникам теперь не обращал внимания. И тех быстрых, словно украденных взглядов тоже больше не было. Как будто я, действительно, стала невидимкой. Пустым местом.

Это неожиданно задело. С одной стороны, хорошо, что перестал цепляться, с другой, чего-то ощутимо не хватало.

Я, в свою очередь, старалась его не провоцировать и на лекциях сидела тихо, хотя порой так и подмывало выкинуть какой-нибудь фортель, чтобы пробить эту раздражающую стену отчуждения и равнодушия.

Добиваться увольнения историка я больше не пыталась. Заметила повысившуюся активность Мининой и Зайцевой и выжидала, надеясь, что всё решится без моего участия. Подруги постоянно шушукались по углам. Подслушать их больше не получалось, но по целеустремлённому виду Мининой и торжествующим взглядам заговорщиц, периодически устремляемых на Демьянова, было понятно, что дело продвигается.

А когда после пары Минина выпросила у историка книгу о деятельности Анатолия Аграновского, которую он принёс на лекцию, последние сомнения отпали - Динуля готова перейти к военным действиям.

Это обнадёживало, но в то же время почему-то нервировало и заставляло не спускать с неё глаз, гадая, получится ли у них что-нибудь или нет?

Попутно я наводила справки о Свиридове. Разумеется, Маша об этом не знала, иначе сразу бы меня ему заложила - любовь, как известно, зла, особенно если любишь козла.

Мне очень хотелось покопаться в его квартире, где наверняка нашлось бы что-то интересное. Например, спортивная шапка с номером четыре. Но, как и ожидалось, просто так туда было не попасть - дом под охраной, в квартире ведётся видеонаблюдение. А изображать внезапно вспыхнувшую страсть к Лёвочке лишь для того, чтобы проникнуть в его берлогу как-то не хотелось. Да и не поверит мне Свиридов в свете последних событий.

Проще дождаться Козлову и выяснить, не могла ли её симка попасть к этому типу. Точнее, спросить, как она к нему попала. Я уже практически не сомневалась в личности нашего запугивателя, но торопить события не спешила. Ежу понятно, что к уголовной ответственности золотого мальчика не привлечь - папочка отмажет. Ничего, я ему тоже могу розыгрыш устроить, да такой, что Свиридов его до конца жизни вспоминать будет. Только сначала нужно всё же удостовериться в его вине, ну и как-то вывести Машу из-под удара.

***

В тот день у Мининой с самого утра был чрезвычайно загадочный вид. Она заметно волновалась и почти не секретничала с Зайцевой, зато они регулярно обменивались многозначительными взглядами. В общем, было понятно, что час икс настал. Что именно она собиралась сделать, я не знала, но старалась не терять одногруппницу из вида и нервничала. Тут ведь возможны только два варианта: или у Мининой всё получится, и проблема будет решена, или её план провалится, а разъярённый Демон в отместку оторвётся на всех. Особенно на мне.

Второй вариант более вероятен. Историк ведь не дурак - не на одну из моих уловок до сих пор не клюнул, так на что рассчитывает дочка чиновницы?

Это стало понятно после семинара по истории журналистики. Когда Демьянов, как и прежде, не удостоивший меня за всё занятие ни единым взглядом, вышел из аудитории, Минина выскочила вслед за ним. Пришлось поторопиться, чтобы не пропустить самое интересное. Ничего оригинального она не придумала и чуть ли не умоляюще упрашивала историка о консультации по курсовой работе. Она напрашивалась на встречу после занятий, но Демьянов заявил, что будет занят, и согласился принять её на кафедре прямо сейчас в перерыве между парами.

В планы Мининой такой поворот, похоже, не входил. Она пискнула, что сейчас подойдёт и, отстав от историка на несколько шагов, принялась лихорадочно шарить в сумке. А крутившаяся неподалёку Зайцева, переглянувшись с подругой, помчалась куда-то вперёд.

Я держалась позади Дины и близко подходить не торопилась, чтобы не спугнуть ненароком. Обзор был не очень, но всё же смогла рассмотреть краешек знакомой книги. Той, что она выпросила у Демьянова на предыдущем занятии. А ещё мелькнули уголки нескольких исчезающих в книге банкнот.

Ничего себе расклад! Да тут, похоже, попытка взятки назревает! Или точнее подстава. Чего она добивается? Подсунуть Демьянову книгу с деньгами, наверняка мечеными, а потом обвинить в вымогательстве? И кто ей поверит? Всем известно, что заваливших экзамен студентов, историк на пересдачи по пять раз порой гоняет, но с бабками к нему соваться совершенно бессмысленно.

Хотя в заигрываниях со студентками он тоже никогда раньше замечен не был, тем не менее многие поверили мне, а не ему. Так что может и прокатить. Зайцева, наверное, помчалась кого-то звать. Если Минина обратилась с жалобой в полицию и тут организовано что-то вроде засады, Демону не отвертеться.

Задумчиво обогнула всё ещё копошащуюся в сумочке одногруппницу и неторопливо пошла вперёд, раздираемая противоречивыми чувствами. Я, конечно, сама хотела избавиться от ненавистного учителя, вот только не такой ценой. За сексуальные домогательства ему бы предложили уволиться, но «сор из избы» выносить бы точно не стали - дурная слава вузу не нужна. Нашёл бы другую работу. А тут - уголовщина, особенно если сумма большая. Даже при условном сроке - это пятно на репутации и карьере. С этим Минина меня переплюнула. Жестоко.

Остановилась у стены в коридоре, нашла взглядом маячившую впереди долговязую фигуру историка и с раздражением отметила, что мои провокации он почему-то просчитывал на раз, а тут как ни в чём не бывало воодушевлённо чешет к кафедре. Да нужно быть совсем слепым, чтобы не заметить такой заговор у себя подносом!

Впрочем, никто кроме меня за Мининой так тщательно не следил. Вот и одногруппники, спешащие в буфет (это была самая большая перемена), безучастно проходили мимо, не подозревая, что здесь и сейчас вершится исторический момент.

И мне бы тоже стоило просто уйти и предоставить событиям развиваться своим чередом, но вместо этого я зачем-то резко подставила подножку, поравнявшейся со мной Мининой. Видимо, в тот момент досадить ей мне хотелось больше, чем Демону. Ничем другим объяснить свой поступок не могу.

Упала дочка чиновницы красиво, а из отлетевшей в сторону сумки, к счастью, оказавшейся открытой, вывалилась всякая всячина и в том числе книга про Аграновского. Пришлось, правда, пнуть её ногой, чтобы раскрылась, явив миру содержимое. Получилось. Деньги оказались на полу. И не просто деревянные рубли, а доллары! Много.

- Это карманные деньги или половина городского бюджета? - не удержалась от удивлённого комментария. Зря. Лучше бы молча слиняла.

Обращённый на меня взгляд Мининой вызвал ассоциации с Медузой Горгоной, превращающей людей в каменные статуи. Даже как-то неуютно стало. А затем она бросилась на меня с трёхэтажными матами и явным намерением убить. Я в долгу не осталась. Растаскивали нас студенты и Демьянов, ставшие свидетелем некрасивой сцены.

Поскольку, довести свой план до конца не получилось, Минина теперь всячески юлила, чтобы её саму не обвинили в подставе. Всё-таки дача взятки - тоже преступление. Придумала какую-то чушь про погашение кредита. Демьянов ей, разумеется, не поверил, ещё и меня в соучастницы записал и заявил, что он этого так не оставит. Вот уж правду говорят: не делай добра - не получишь зла.

***

Домой я пришла отнюдь не в радужном настроении. Звонок Славы, который завтра должен был приехать, расстроил ещё больше. Его возвращение и так уже не раз откладывалось из-за рабочих моментов, а теперь он без предисловий каким-то слабым бесцветным голосом сказал:

- Эм… Мира, привет, тут такое дело, в общем, я не смогу прилететь.

Сердце ухнуло куда-то вниз и лихорадочно затрепыхалось, отдаваясь пульсацией в районе горла.

- Что у тебя случилось? - выдавила с трудом. Плохой день не собирался заканчиваться и, похоже, намеревался преподнести очередной сюрприз. Лишь бы не фатальный.

- Ничего страшного, не волнуйся. Просто меня тут утром скрутило. Оказалось - аппендицит. Сделали операцию. Я вот только от наркоза отходить начинаю.

- Ох, как же так? Как ты себя чувствуешь? - пробормотала растерянно, с трудом осознавая услышанное. Слава всегда был таким сильным и надёжным, что казалось, с ним ничего не может случиться.

- Всё хорошо, не переживай. Правда, мир перед глазами ещё немного плывёт и в сон клонит, - Слава выдавил смешок, что, видимо, должно было меня успокоить. Не помогло.

Выйдя из ступора, я запаниковала, представив, что могла потерять его. Зато собственные проблемы на этом фоне сразу показались мелкими и незначительными. Забросала его вопросами и предложила приехать. Отчим был категорически против, заверил, что у него всё в порядке и через неделю он обязательно вернётся.

Попрощавшись со Славой, я не без труда дозвонилась до мамы, рассказала о том, что случилось, и просила позвонить ему, поддержать.

Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понимать - она ему всё ещё небезразлична. Но родительница включила режим психолога и отказалась под дурацким, на мой взгляд, предлогом, сухо заявив:

- Нет, Мира. Мы со Славой всё давно выяснили. Жестоко давать человеку ложную надежду.

- Вот как? А что же ты мне Демьянова советовала охмурить? Это разве не жестоко было? Я ведь ему тоже давала ложную надежду, - огрызнулась, обидевшись за Славу.

Циничность мамы в том, что касалось мужчин, порой зашкаливала. Подозреваю, она так часто меняла сожителей и мужей исключительно для того, чтобы они не успевали причинить ей боль первыми. Наверное, кто-то, возможно, мой отец, поступил с ней так же. Но при чём тут Слава? Он с неё всегда пылинки сдувал.

- А потом я советовала тебе оставить этого Демьянова в покое и самой выбросить его из головы, - недовольно напомнила родительница.

- Поздно! - я вспомнила, с какой неприязнью, граничащей с отвращением, историк на меня сегодня смотрел и тяжело вздохнула: - Теперь он меня точно ненавидит и стопроцентно завалит.

Мама тоже вдохнула. Обречённо:

- Хорошо, я позвоню ректору, и мы подумаем, как решить эту проблему.

Снисходительные нотки в её голосе, словно ничего другого она от меня и не ожидала, подействовали отрезвляюще. А нарисовавшийся в воображении презрительный взгляд Демона, узнавшего об очередной протекции по блату, заставил яростно запротестовать:

- Нет! Не надо никому звонить. Я сама с ним разберусь! - Теперь-то точно придётся. Вот только как, если единственный шанс избавиться от историка я сегодня угробила сама.

***

Наш девятиэтажный дом был огорожен высокой стеной и оборудован пунктом охраны на въезде во двор. Поэтому мама и переехала сюда пять лет назад. Чтобы не переживать по поводу возможных краж и нападений злоумышленников.

Во двор можно войти только после того, как хозяин квартиры подтвердит, что ожидает именно этого визитёра. А работников сферы обслуживания, доставляющих цветы и еду, из соображений безопасности впускать в дом не рекомендовалось.

Но когда охранник сообщил, что доставлена заказанная мной пицца, спускаться за ней было откровенно лень, и я попросила впустить разносчика. В конце концов, мы в этом ресторане постоянно что-то заказываем, и пока никаких проблем с персоналом не возникало.

В дверь квартиры позвонили. Открыла. Высокий парень в оранжевой куртке с логотипом ресторана и надвинутой на глаза кепке, поздоровался и протянул вкусно пахнущую коробку с пиццей.

Я взяла её, а когда отвлеклась на то, чтобы достать, запутавшиеся в глубоком кармане спортивной туники купюры и мелочь, ощутила резкий удар по ногам, от которого полетела на пол, а затем острую вспышку боли в правом виске и потеряла сознание…

Когда я пришла в себя, часы показывали начало шестого. Голова раскалывалась, ноги подкашивались. Подняться и осмотреться получилось с трудом. Я жива и даже не связана - уже хорошо. Входная дверь была закрыта, в квартире царил лёгкий хаос, раскрывшаяся коробка и куски пиццы валялись на полу. Зато посторонних, кажется, не было.

Свой телефон я найти не смогла, провод городского аппарата почему-то был обрезан, а видеофон, по которому мы общались с охранниками, оказался разбит. Какого чёрта тут происходит?! Нас что, ограбили?!

Бросившись к сумочке, проверила наличие кошелька - все карточки на месте, а вот наличность, что-то около пяти тысяч рублей, исчезла. Других денег в доме нет, из ценных вещей, на первый взгляд, ничего не пропало.

Пришлось самой, матерясь, ковылять в пункт охраны, где дежурный, ужаснувшись новостям, немедленно вызвал полицию. Скорая, несмотря на мои протесты, тоже была вызвана.

Приехавшие медики осмотрели, обработали небольшую рану на голове, предложили поехать с ними, чтобы на всякий случай сделать рентген, но я отказалась. Мне посоветовали больше лежать и завтра посетить невропатолога в поликлинике.

Подоспевшие сотрудники полиции подробно расспросили о происшествии, заполнили протокол, облазили квартиру в поисках следов и отпечатков, и меня заставили ещё раз всё тщательно осмотреть на предмет пропавших вещей. Оказалось, помимо денег были украдены: мой телефон, ноутбук, два планшета и несколько флешек. А в больницу всё же пришлось поехать - меня повезли на судебно-медицинское освидетельствование.

Эта процедура по-простому называлась «снять побои» и была довольно мерзкой. Впрочем, нет, мерзко было оттого, что меня так легко и просто уделал какой-то подонок. Мы ведь с ним примерно одного роста и по комплекции он не тяжеловес. Я вполне могла дать ему отпор, если бы не растерялась.

Когда вернулась домой, стало только хуже. Я словно вышла из ступора и только сейчас, наконец, осознала, что произошло. Находиться в квартире, где на меня вероломно напали, не хотелось. Теперь всё здесь казалось враждебным и ненадёжным. Мой дом больше не был моей крепостью. А ощущение, что я ничем в своей жизни не управляю, просто бесило. В последнее время в ней всё идёт наперекосяк.

Настроение «Убить Билла, ну, или хоть кого-нибудь» требовало жертв и активных действий. Мне необходимо было прямо сейчас сделать хоть что-нибудь, чтобы вернуть утраченный контроль.

Что я там планировала сделать, когда ещё была в состоянии планировать? Разобраться с Демьяновым. Точно! Если я даже этого не могу, что же говорить об остальном?!

Решено. Вот и разберусь. Прямо сейчас!