Приручить "Демона"

ГЛАВА 8

К утру моё настроение не улучшилось. На занятиях я сидела мрачнее тучи и на каждую обращённую ко мне фразу сердито огрызалась в ответ. В итоге одногруппники старались держаться от меня подальше и лишний раз не нервировать.

Истории отечественной журналистики сегодня в расписании не стояло, и это радовало. После вчерашней мимолётной фантазии и своей реакции на неё видеть Демьянова не хотелось. Понятно, что дело не в нём, а в моём вынужденном одиночестве, но осадок всё равно остался.

Да и руки, отдавленные паразитом Свиридовым, ощутимо побаливали, не добавляя позитива. Вчера, кроме мехового жакета, из верхней одежды на мне ничего не было, так что синяки получились особенно насыщенными. Уединившись в кабинке туалета, я угрюмо разглядывала уродливые синевато-лиловые пятна, и желание зафиксировать факт побоев крепло с каждой минутой. Даже если сейчас в полицию не обращаться, потом, когда мама уедет, мне эта справка, возможно, пригодится.

Решив, что учёбы с меня на сегодня хватит, поскольку наметились дела поважнее, я направилась не на четвёртую пару, а прямиком в гардероб.

Голос Демьянова в фойе первого этажа стал неприятной неожиданностью. Я замерла в нерешительности, но разозлившись на себя за эту секундную заминку (мне от него теперь прятаться, что ли?), решительно продолжила путь.

Историка я увидела возле книжного киоска, где продавалась различная учебная литература. Он о чём-то увлечённо беседовал с молоденькой светловолосой аспиранткой Ликой Петровой, которая пару раз читала у нас лекции в его отсутствие. Она выглядела довольной и что-то рассказывала, бурно жестикулируя, Демьянов же изредка вставлял комментарии и… улыбался ей не дежурной и натянутой, а вполне настоящей искренней улыбкой, от которой его резкие черты заметно смягчились и даже стали приятнее на вид.

Вот эта улыбка и стала последней каплей. На меня он всегда смотрел либо раздражённо, либо сердито, а в последнее время вообще украдкой пялился, непонятно что замышляя. Думала, он совсем улыбаться не умеет. Оказалось, умеет. Только не мне. Значит, со студентками у преподавателя не может быть ничего личного, а со смазливыми аспирантками - пожалуйста!

Раздражение, копившееся весь день, достигло точки кипения. Ну, сейчас ты у меня получишь личное, дорогой! Придётся сорвать маску влюблённой дурочки - притворяться дальше нет ни сил, ни желания.

Мимо сновали студенты, возвращающиеся из буфета на пары. Вот и хорошо - чем больше публики, тем лучше. Я достала из сумочки приобретённую на кафедре брошюру. Очень хорошо, что эта Петрова тоже была там, когда Демьянов передавал мне книгу, а в потайном кармашке сумки, у меня ещё со времён учёбы в Москве и свиданий с Гаевским завалялась пара презервативов.

Вытащила один, положила в книгу и решительно направилась в сторону воркующей парочки. Ох, как же они меня сейчас бесили! Демьянов заметил меня первым, улыбаться сразу перестал, нахмурился и выжидающе замер. Наверное, прочитал в моих глазах приговор и понял, что сейчас он будет приведён в исполнение.

- Здравствуйте, Глеб Константинович! Спасибо за литературу, только я не поняла, что это за грязные намёки?! - развернула книгу и ткнула ему под нос, лежащий между страниц презерватив. - Мало того, что вы постоянно обещаете меня завалить на экзамене, это все могут подтвердить, так теперь ещё и соблазнить решили!

Говорила я достаточно громко. Несколько студенток, услышав последнюю фразу, притормозили и уставились на наше трио с нескрываемым любопытством, аспирантка испуганно ахнула, а Демьянов… в общем, если бы взглядом можно было убить, меня бы уже везли в морг.

- Злобина, осторожнее с обвинениями, - отчеканил он ледяным тоном. - Клевета - уголовно наказуемое деяние.

- Злоупотребление служебным положением - тоже. Я этого так не оставлю! - сунув брошюру ему в руки, я, не оборачиваясь, направилась в сторону гардероба, продолжая злиться.

Моя маленькая месть принесла лишь небольшое удовлетворение, зато привела в действие операцию «Увольнение Демона». По его репутации уже нанесён удар, сомнения посеяны, а слухи разносятся быстро, осталось лишь закрепить успех. Не получилось очаровать, придётся просто подставить!

У стойки выдачи одежды никого не было. Видимо за три минуты до начала пары гардеробщица посчитала себя свободной и ушла по своим делам.

Я нащупала задвижку на обратной стороне низкой дверцы, открыла её и вошла, чтобы забрать куртку. Следом проскользнули две девушки до этого робко ожидавшие гардеробщицу в сторонке. А когда я уже оделась и боролась с заевшей, нежелающей застёгиваться молнией кожаной куртки, ко мне с криком: «Мира, я тебя везде ищу!» подбежала Маша.

Думала, она будет ругаться из-за своего Лёвочки, который наверняка нажаловался ей на подругу-стерву и приготовилась дать отпор, а Климова смущённо напомнила о моём вчерашнем щедром предложении помочь деньгами.

Я с досадой поморщилась, вспомнив о той опрометчиво брошенной фразе. Денег не жалко, просто мне не нравилась цель, на которую она их собиралась потратить. Точнее просто выбросить, отдав своему драгоценному садисту. Заметив мои колебания, Маша предъявила пакет с медикаментами и шприцами, сбивчиво пояснив:

- Мама в стационар попала после очередного загула, часть лекарств я купила, но не все, а до отца не могу дозвониться.

- Тогда, конечно, - я передала ей имеющуюся наличность. - Если не хватит, позвони, переведу на карту. Только альфонса своего не спонсируй, его услуги того не стоят.

Маша недовольно скривилась, но защищать своего кавалера в открытую не стала, поблагодарила и убежала так быстро, что из пакета выпал шприц. Я машинально подняла его, окликнула Климову и снова занялась заклинившим замком. Скрипнула дверца, в гардеробную кто-то вошёл, наверное, Маша вернулась.

Быстрые шаги раздались совсем рядом. Я подняла глаза, ожидая увидеть запыхавшуюся подругу, и невольно отступила назад. Это была не Маша, а очень злой Демьянов.

Оглянулась по сторонам - вокруг не души. Ох, не вовремя он явился - продолжать спектакль-провокацию не перед кем, камера наблюдения не пишет звук и этот угол не захватывает, а устраивать бессмысленные разборки наедине уже как-то не хотелось. Радовало только одно - никаких глупых, крамольных эмоций, вроде тех, что так напугали меня вчера вечером, близкое присутствие историка не спровоцировало. Я чувствовала лишь отголоски недавней злости, вызванной его почти флиртом с аспиранткой.

- Ну и что это было, Злобина? - спросил он свирепо. - Совсем с катушек слетела? До презервативов дошло. Странно, что ты не принесла использованный и не обвинила меня в изнасиловании!

- Увы, у меня не такая извращённая фантазия, как у вас, но спасибо за идею, подумаю! - огрызнулась в ответ и постаралась обойти раздражающее препятствие.

Не вышло, историк решительно перегородил путь. От его ледяного, наполненного презрением взгляда стало неуютно и даже как-то неловко.

- Для тебя это что-то вроде игры, да? - выплюнул он чуть ли не с отвращением. - Нравится подставлять и использовать людей ради своих целей? Плевать на других, главное, чтобы тебе было хорошо!

Я не осталась в долгу:

- На себя посмотрите, тоже мне святая невинность! Заваливать студентов и доводить их до слёз - это, по-вашему, не подстава?

- Что за чушь? - поморщился историк. - Как всегда выдаёшь желаемое за действительное? Я никогда никого не заваливаю, просто не делаю поблажек лентяям и лоботрясам вроде тебя.

- Какая удобная формулировка, не оставляющая «лоботрясам вроде меня» ни малейшего шанса, да? Ну давайте, повторите, что ваш экзамен я никогда не сдам.

- А на что ты, ни разу не открывшая учебник, рассчитываешь? - скрестив на груди руки, уточнил Демьянов. Теперь его голос звучал спокойнее и в нём помимо высокомерия отчётливо улавливались нотки усталости. - На девичьи прелести? Думала, пофлиртуешь с некрасивым преподавателем, и он растает, а когда не получилось, решила выставить извращенцем и довести до увольнения? Ты ведь этого добиваешься?

То, как легко он разгадал все мои планы и намерения, сильно задело. Я что же, настолько предсказуема? А это снисходительное высокомерие снова разожгло утихшую было злость. Взгляд зацепился за белоснежные манжеты Демона, невольно вспомнила, как в десятом классе залила одну из его вот таких же кипенно-белых рубашек зелёной краской из баллончика. Н-да между нами годы вражды и тысячи мелких и крупных пакостей (в основном с моей стороны). Глупо было надеяться, что такую многолетнюю неприязнь можно обратить в симпатию.

Он хочет признание? Ладно, получит. До чёртиков надоело притворяться! Хватит с меня экспериментов. Теперь только честная открытая война!

- Да, этого! - процедила сквозь зубы. - И можете не сомневаться, обязательно добьюсь!

Демьянов окончательно успокоился и, криво усмехнувшись, сказал:

- Даже не сомневаюсь, по подлянкам и подставам - ты большой специалист, Злобина. Можно сказать, профессионал. - Он вдруг вытащил из кармана пиджака плоский миниатюрный диктофон, который, судя по горящему красному датчику, всё это время работал, выключил и помахал им у меня перед носом. - Удачи!

От возмущения я не сразу нашлась с ответом. Ловко он меня сделал, гад носатый! Ведь фактически призналась, что ситуация сфабрикована. Блин, повелась как малолетка!

- Да, это ведь твоё, забери, - следом за диктофоном историк брезгливо вытащил из кармана тот самый злосчастный пакетик с презервативом и впихнул мне в ладонь.

Перед глазами всплыла раздражающая до зубовного скрежета картина: довольный, словно объевшийся сметаны кот, Демьянов, улыбающийся своей блондинистой аспирантке. Сбросив, наконец, оцепенение, я сердито швырнула пакетик в историка и грубо огрызнулась:

- Вам он нужнее. Пригодится на свидании с Петровой!

В чёрных глазах собеседника отразилось удивление, сменившееся пониманием, граничащим с шоком.

- Так это всё из-за… Вот же… дура ревнивая! - выплюнул он с досадой.

- Сам дурак! - выкрикнула, забыв о субординации. - При чём тут ревность?

Мысль, что я могу ревновать этого несуразного мрачного типа была абсурдной и дикой! Это просто синдром собаки на сене, как частенько отзывалась о моём характере мама. Вот и всё!

Память услужливо подсунула воспоминание о вчерашней реакции на нелепую фантазию с участием Демьянова, и мне стало страшно. Нет! Это ничего не значит! Ничего!

Смятение мешало нормально мыслить и реагировать, я больше не могла выносить общество Демона, и решительно направилась к выходу, мрачно предупредив:

- Что ж, один один, Глеб Константинович, но не расслабляйтесь, это только начало!

- А это ещё что такое?! - Демьянов замер, уставившись на шприц, который я выронила, и вдруг резко схватил меня за руку. - Стой! В последнее время ты какая-то совсем уж неадекватная стала. Покажи вены!

- Что?! - А вот это уже оскорбление. Да как он только посмел такое предположить! Я может и стерва, но не полная идиотка, чтобы наркотой баловаться!

- Покажи вены! - настойчиво повторил историк и, не дожидаясь реакции, быстро задрал правый рукав моей куртки и платья.

Мои вены теперь были вне подозрений, зато обнажилась россыпь лиловых синяков в виде чужих пальцев.

- Допрыгалась, - удивлённо констатировал слегка растерявшийся Демон, окончательно приведя меня в бешенство, - кто тебя так?

В наступившей тишине отчётливо прозвучали приближающиеся шаги, открылась дверь и кто-то вошёл. Отлично, последнее слово я за ним не оставлю. Выдернула руку, от души отвесила оторопевшему историку звонкую пощёчину, угрожающе процедила:

- Может, вы? - и уже громко, для публики, выкрикнула: - Вот сейчас пойду и заявлю в полицию. Ненавижу, когда распускают руки!

Уходя, я заметила шокированные лица гардеробщицы и Морозова. Вот и хорошо! Из-за диктофонной записи выставить историка негодяем, а себя жертвой не получится, но слухи по универу будут ходить весьма интригующие, а дальше я что-нибудь придумаю.

***

Ни в полицию, ни в больницу я в итоге так и не поехала. Вместо этого провела полдня в знакомом лазертаг-клубе, присоединившись к одной из играющих в «войнушки» команд. Это помогло выплеснуть адреналин и успокоиться. К синякам добавилось несколько царапин, но желание уничтожать и крушить всё подряд исчезло.

Слухи по университету, действительно, распространились очень быстро. Уже на следующий день на меня косились даже совсем незнакомые личности, хихикая и перешёптываясь за спиной. А вот одногруппники такими стеснительными не были и буквально с порога забросали вопросами и сальными шуточками.

Самые пошлые и оскорбительные предположения я категорически отмела, а то нас с историком уже чуть ли не любовниками объявили. Подтвердила только, что он ко мне приставал и даже целоваться лез. Это, кстати, правда, если вспомнить нашу встречу в двести второй аудитории.

Поверили в моральное падение Демьянова, слывущего "неприступной крепостью", правда, не все. Кто-то даже пытался за него вступиться, напомнив, что такое поведение Демону, в общем-то, совсем несвойственно, кто-то недоверчиво качал головой, предпочитая красноречиво отмалчиваться, но большинство ребят были на моей стороне.

- Вот козёл! А ещё строит из себя принципиального! - выругался Костя, продолжающий периодически оказывать мне недвусмысленные знаки внимания. - Мира, хочешь, я ему врежу?

Ого, защитник выискался, только этого мне не хватало!

- И вылетишь из универа? Не вздумай, врезать при необходимости я и сама могу. У меня отчим - спортсмен, научил некоторым приёмам.

После истории с похищением Слава действительно взялся обучать меня приёмам самообороны. Тренером он был хорошим. Настолько, что уже в третьем классе я могла без проблем отметелить любого мальчишку-ровесника.

- Как скажешь, но если что я всегда готов, - улыбка Кости стала откровенно флиртующей.

Приятно, но лучше не поощрять. Сейчас не до него. Переключилась на девчонок, которые продолжали обсуждать Демьянова, охая и дружно кривясь.

- Лез с поцелуями? Фу, он же мерзкий! Как тебя не стошнило? - посочувствовала Вика.

Хороший вопрос! Ведь правда не стошнило, а вчера я этого паразита чуть не приревновала к другой. Но это ровным счётом ничего не значит. Всё дело в моём дурацком характере и только в нём!

Мысленно повторив этот аутотренинг несколько раз, я всерьёз задумалась над ставшей вдруг очень привлекательной перспективой прогулять пару Демьянова. После всех этих слухов он меня, наверное, убить готов, а дальнейший план мести я пока не продумала.

- Ты сама его спровоцировала, нечего было вместо доклада порнуху писать! - злорадно подколола до отвращения довольная Минина.

- Надо в деканат пожаловаться! - заявила наша принципиальная староста.

Ага, уже побежала! Разборки с руководством ВУЗа мне сейчас точно ни к чему. С учётом имеющейся у Демьянова записи, доказать его вину не получится, а вот выставить себя недалёкой интриганкой - запросто. Пришлось отговаривать, заверяя, что ничего ужасного не произошло, и с Демоном я разберусь сама.

В итоге на лекцию историка всё же пришлось пойти, чтобы однокурсники не решили, что я его боюсь, и не начали защищать мои права и интересы своими силами. Последствия такой защиты слишком непредсказуемы.

История отечественной журналистики в расписании стояла последней парой, и шла я на неё как на казнь. К концу дня все эти сплетни уже не казались забавными, а уж как на них отреагирует Демьянов, можно было только гадать. Встречаться с ним не хотелось - вчерашнее наше общение оставило неприятный осадок. К счастью, в аудитории вместо Демона появилась аспирантка Петрова, объявившая, что в ближайшие дни будет его замещать.

- А может его уже уволили за то, что к студентке клеился? - шепнула удивлённая Медякова.

Было бы здорово, но вряд ли. После пары я на всякий случай осторожно навела справки. Выяснилось, что историк банально свалил на больничный и до конца недели на работу не выйдет. Вот же задохлик!

Но узнав эту новость, я испытала странное двойственное чувство - облегчение от того, что не увижу Демона ещё несколько дней и недовольство по тому же поводу.