Приручить "Демона"

ГЛАВА 5

К счастью, маму отвлекли звонком по работе, и я поспешила скрыться в своей комнате, раздумывая, чем бы заняться. Ну не в «танчики» же снова до полуночи резаться.

В Москве до разрыва с Гаевским мы почти все вечера проводили вместе, нередко зависая в ночных клубах до утра. Или репетировали (ещё на первом курсе Макс организовал музыкальную группу) и записывали песни для собственного ютуб-канала. Но выступали мы в основном на студенческих вечеринках, да и рэперский репертуар мне в последнее время резко разонравился. Так что по нашим концертам и квартирникам я не скучала, а вот по Гаевскому... Не хотелось признавать, но тоска порой одолевала. Четыре года вместе - это всё-таки слишком долго - почти брак. Тем больнее было от его предательства.

Из неприятных мыслей выдернул звуковой сигнал айфона, оповещающий о новом письме, - мне прислали готовый доклад.

Надо же, какая оперативность - исполнительница управилась всего за несколько часов. Правда, я сама просила сильно не заморачиваться и не углубляться в детали.

Отлично! Будет чем занять вечер. Переписать этот талмуд, к сожалению, придётся, чтобы у Демьянова не было повода обвинить меня в невыполнении здания, а вот в конце работы его будет ждать очень большой сюрприз!

Напишу, что устала бороться с любовью, мол, она оказалась сильнее меня - мучает ядовитой тоской, напрасными мечтами и... эротическими снами с его участием. Вот один из таких снов я и опишу в подробностях!

С фантазией у меня всегда был порядок - по сочинениям одни пятёрки, так что справлюсь. А вот богатое воображение, мгновенно подсунувшее красочную картину обнажённого, бледного, тщедушного и, разумеется, совсем не сексуального тела Демьянова лучше отключить - не дай бог, приснится вот такая «красотень»! Подобные триллеры - прямой путь к фригидности.

Закончила своё сочинение я уже глубокой ночью, и осталась вполне довольна результатом. Правда, не всё повествование далось одинаково легко. Я то хохотала как ненормальная, когда бурное, не желающее отключаться, воображение выдавало образ противного историка в тоненьких стрингах с мишенью, нарисованной на причинном месте, то долго настраивалась на романтический лад, представляя на его месте кого-нибудь покрасивее и помускулистее.

Ну да, в основном это был Гаевский - назойливая память беспощадно заменяла все придумываемые образы его лицом и телом. Я сначала злилась на себя, потом плюнула и успокоилась, рассудив, что из своей жизни всё равно выставила его окончательно и бесповоротно, а в эротических фантазиях, так и быть, пусть пока помелькает. Всё равно у меня сейчас даже парня нет.

В итоге описанный «сон» получился настолько чувственным и откровенным, что я всерьёз опасалась за выдержку Демьянова - не перевозбудится ли он настолько, что начнёт зверствовать и добиваться моего исключения. Мама ведь просила обойтись без скандалов.

В принципе не должен. Технически придраться ему не к чему - доклад я написала, ну а за признания в любви не отчисляют. Теперь главное, чтобы Демон прочёл текст до конца и хорошенько усвоил, что назначать мне подобные наказания впредь - не в его интересах.

***

На следующий день я, подкараулив Демьянова возле кафедры теории и истории журналистики, чуть ли не торжественно вручила ему доклад, жалобно посетовав, что просидела над ним всю ночь. И очень просила прочитать текст внимательно, чтобы потраченные усилия не пропали даром.

Во время нашей короткой беседы я кокетливо прятала взгляд, старалась казаться смущённой и взволнованной, в общем, демонстрировала присущее влюблённым смятение. Историк в свою очередь демонстрировал неизменные недовольство, недоверие и подозрительность, но, провожая взглядом его прямую как шест спину, я была уверена - мой доклад он прочитает сегодня же и от корки до корки. Эх, жаль, не увижу выражения его лица в этот момент!

- Мира! - прорвался сквозь привычный многоголосый гул перемены отчаянный Машин зов.

Я обернулась и невольно поморщилась, увидев в её глазах тревогу и тень прежнего страха. Похоже, Климова накрутила себя за ночь и сейчас снова начнёт причитать и паниковать. Угадала.

- Привет, ты как? А я всю ночь не спала, - сбивчиво затараторила она, не дожидаясь ответа. - Думала об этой Алле.

- Ты её едва знаешь, и тринадцать лет не видела.

Я тоже о ней думала. Вспомнила, что первые несколько часов мы провели с этой Аллой вдвоём. Остальные дети появились позже. И всё это время светловолосая, курносая, веснушчатая девчонка ревела так, что уши закладывало. А я на неё злилась, потому мне тоже безумно хотелось плакать от страха, но не хотелось быть такой же трусихой и приходилось сдерживаться.

- Вообще-то, видела в начале декабря, - Маша издала звук подозрительно похожий на всхлипывание, и я снова поморщилась, вспомнив маму. Как она могла часами выслушать чьи-то слёзные исповеди? Лично я на такие подвиги неспособна. - Мы встретились в «Золотой молодёжи». Она сама ко мне подошла. Представилась, пыталась подружиться, наверное, а я как раз поссорилась со своим прежним парнем и… в общем, мне не до неё было. Постаралась отделаться под каким-то предлогом. Она, наверное, обиделась…

Никогда мне не понять вот таких бессмысленных приступов самобичевания. Как будто, поведи она себя иначе, Синявская не загремела бы в реанимацию или не стояла бы сутками за прилавком, а вернулась к прежней роскошной жизни. Кстати, а почему приёмная дочь миллионера вообще работала продавщицей?

Не заметила, как машинально озвучила последний вопрос.

- Ничего удивительного, наверное, родители развелись, а папаша ей денег не оставил. Нас с мамой это тоже, скорее всего, ждёт, - собеседница погрустнела ещё больше и неуверенно продолжила: - Интересно, в какой она больнице? Может, попробовать выяснить, как думаешь?

Ага, выяснить, принести апельсины, вспотеть от неловкости, фальшиво поулыбаться и пожелать скорейшего возвращения за любимый прилавок. Нет уж, увольте, я в этом спектакле не участвую.

- Думаю, нам пора на занятия, пара вот-вот начнётся. У тебя что сейчас?

- Литра.

- Тем более, хочешь огорчить няшку Ванечку опозданием?

Щёки Маши слегка зарделись. Обаятельный красавец Иван Морозов, который читал у нас курс русской литературы и не брезговал флиртом с симпатичными студентками, нравился практически всем девушкам. Маша не была исключением. У меня же после разрыва с Гаевским на красавчиков, похоже, открылась аллергия.

- Нет, конечно, уже бегу. Слушай, - она замялась и снова погрустнела, - на меня сегодня все косятся и задают глупые вопросы о прошлом.

Да, к сожалению, тут многие смотрят телевизор. На меня тоже поглядывают, но хотя бы пока молчат, понимают, что особой вежливостью я не отличаюсь и могу просто послать подальше.

- Не обращай внимания, им скоро надоест.

- Эм… может, вечером встретимся?

И продолжим развивать, навевающую тоску тему? Как-то не хочется.

- Извини, сегодня не получится - дела.

***

Очередную лекцию по истории журналистики я ждала с особым нетерпением. Предугадать реакцию самого упёртого и непредсказуемого из преподавателей было невозможно. Я лишь надеялась, что всё обойдётся без репрессий и завершится тем, что он перестанет загружать меня этими дурацкими писульками и просто оставит в покое. Но, надо признать, Демону удалось меня удивить.

Едва историк вошёл в аудиторию с большой чёрной папкой в руках и нашёл меня взглядом, стало понятно - он прочёл доклад до конца, и содержание ему очень не понравилось.

Демьянов зашёл за кафедру и без предисловий мрачно сказал:

- Злобина, я задаю рефераты и доклады не из вредности, как ты, наверное, думаешь. Это, возможно, твой единственный шанс запомнить хоть что-то из программы курса и не завалить хотя бы зачёт. Конечно, при условии, что ты их готовишь сама и должным образом.

Ого, начало интересное, хотя и не такое, как ожидалось. Что дальше?

- Эм… я стараюсь. Написала всё от руки, как вы просили.

- Плохо стараешься, - холодно процедил историк. - У тебя очень неразборчивый почерк. Я ничего не понял. Иди сюда и прочти вслух.

Он достал из папки мой доклад и выжидающе замер, сверля неприязненным взглядом. Вот это поворот!

- Что именно прочесть? - уточнила осторожно.

- Всё, - в голосе Демьянова отчётливо прозвучало удовлетворение.

Сердце ухнуло вниз. Я поднялась и неохотно поплелась в его сторону, чувствуя себя бандерлогом, направляющимся в пасть к удаву Каа. Да уж, не ожидала от него такой прыти, недооценила Демона!

И всё-таки у него точно проблемы с потенцией! Другой на его месте был бы польщён, а этот решил показательную порку устроить. Не оценил даже мои любимые джинсы, которые провокационно обтягивали каждую складочку тела, скользнул по мне мрачным, неприязненным взглядом и начал экзекуцию.

После каждого абзаца он буквально забрасывал дополнительными вопросами, на которые я, разумеется, ответить не могла, а затем не без злорадства подытожил:

- Всё ещё утверждаешь, что готовила доклад сама? Думаю, все уже поняли, что ты не имеешь к нему отношения.

Я не осталась в долгу и небрежно парировала:

- Думаю, все уже поняли, что вы ко мне неравнодушны и завалите, даже если вызубрю все существующие учебники наизусть.

По аудитории пронёсся лёгкий одобрительный смешок - только слепой не замечал наших постоянных стычек и его особого внимания ко мне. Гордо развернулась, намереваясь поскорее вернуться на своё место, но, увы, последнее слово за собой оставить не получилось.

- Далеко собралась? Мы ещё не закончили, читай дальше! - велел Демьянов тоном не терпящим возражений.

Я мысленно застонала и прокляла паразита, но своих эмоций не выдала. Он, наверное, ждёт, что начну паниковать и мямлить, не дождётся!

Обернулась с улыбкой Моны Лизы, готовящейся к убийству, выдержала тяжёлый самодовольный взгляд чёрных глаз и спокойно возразила:

- Что читать? Доклад окончен.

Лучше бы нашему мистеру Зануде на этом остановиться. Для него же лучше. А то ведь и впрямь прочитаю, и мы ещё посмотрим, кто тут в итоге будет краснеть и прятать глаза.

- Там ещё четыре страницы до конца, читай! - сухо возразил историк и, скрестив на груди руки, занял выжидающую позицию.

Я и не из вымирающего рода стеснительных барышень, однако, стало как-то неуютно, но отступать некуда, да и не в моих правилах.

- Вы действительно этого хотите, Глеб Константинович? Уверены, что не пожалеете? Точно? Ну ладно, тогда я обязана спросить, ребята, тут все совершеннолетние, а то текст с рейтингом восемнадцать плюс, не меньше. Предупреждаю, будет очень горячо!

Одногруппники воодушевлённо загалдели, Потапов выкрикнул:

- Все! Нам уже можно! Хотим горяченького!

- Отлично, тогда, пожалуй, я начну со своей любимой сцены в душе. Не возражаете, Глеб Константинович?

Такой реакции он явно не ожидал и нервно дёрнулся, когда я с вызывающей улыбкой перевернула страницу и заняла его место за кафедрой.

На самом деле улыбаться и скрывать напряжение с каждой минутой становилось сложнее. Да и в успехе предприятия я была не настолько уверена. Но такой уж у меня характер - проще броситься в драку и нахватать синяков, чем признать поражение.

К счастью, конкретно этой «драки» всё же удалось избежать. Когда я, вдохнув поглубже, приготовилась броситься в омут с головой, в дверь заглянула незнакомая девушка и сообщила, что Демьянова просят прямо сейчас подойти в деканат.

Уходя, историк буквально выхватил у меня доклад и унёс с собой. Вот и гадай теперь, то ли струсил и передумал предавать огласке мои фантазии, то ли помчался жаловаться начальству. Но в любом случае разозлил он меня не на шутку, и теперь уязвлённая гордость кровожадно требовала отмщения.

- Ну и что это было, Злобина? - набросилась с вопросами Лариса Медякова, наша любопытная староста, когда я вернулась на место.

- Мира, так нечестно, где горяченькое? - картинно возмутился Сергей. Ему разочарованно вторили ещё несколько однокурсников, заинтригованных озвученным рейтингом.

Я, продолжая внутренне кипеть, развела руками и проворчала:

- Увы, жадный Демон всё забрал, не захотел делиться эксклюзивом.

- Что там хоть было? - наседала Лариса.

- Ничего особенного, небольшая эротическая сказка на ночь, - решила ограничиться полуправдой.

- Зачем?! - ужаснулась, сидевшая рядом Вика.

- Затем, что люди не бывают такими мерзкими и противными без причины. Вот почтальон Печкин, например, был злым, потому что у него велосипеда не было, значит, и нашему Глебу Константиновичу в жизни чего-то очень не хватает.

- Эротики? - хохотнул Олег - блондинистый ухажёр Вики.

- Не сомневаюсь, а спермотоксикоз ещё никому настроения не улучшал. Вот я и подумала, пусть почитает перед сном, э... расслабится, подобреет, бросаться на всех перестанет. Для общего дела, можно сказать, старалась, а он не оценил.

- Ну, ты смертница! - пренебрежительно фыркнула Лариса. - Он тебя теперь точно к ректору потащит, вот посмотришь! У нас тут не Москва - с дисциплиной строго.

Меня дисциплинарные взыскания не беспокоили, лёгкую тревогу вызывала лишь предстоящая сессия. Навела справки и выяснила, что принципиально требуют знаний, а не денег процентов шестьдесят преподавателей. Не страшно. Практические предметы сдам без труда (в Москве упор был именно на практику), а теорию с моей памятью достаточно раз прочитать, чтобы запомнить хотя бы основы. Достаточно всем, кроме Демьянова. Вот с ним точно будут проблемы. Эх, кажется, поторопилась я с эротическим докладом, забыла, какой историк злопамятный.

- И вообще, на что ты рассчитывала? У нас тут Аня на первом курсе ему любовную записку написала, так он и её пытался заставить перед всеми прочесть - до слёз довёл.

Удивлённая новостью, я оглянулась на притихшую скромницу Аню Кизилову - рыжеволосую полноватую девушку, неловко комкающую в руках уголок серебристого шифонового шарфа. Любовную записку?! Неужели кто-то всерьёз мог увлечься этим жутким типом?

- Он тебе, правда, нравится? - в голове это как-то не укладывалось.

Девушка покраснела и зло припечатала:

- Уже нет! Теперь я его ненавижу! - она бросила в сумку тетрадь для лекций и почти бегом покинула аудиторию, а мой список претензий к историку значительно пополнился, разозлив ещё больше.

Значит, я, отбивающая парней у одноклассниц, - дрянная и испорченная, а он, прилюдно унижающий студенток, весь такой хороший и правильный? Это что, блин, за двойные стандарты?! Лицемер!

- Повезло Демьянову! - присвистнул Костя Потапов, ранее уже пытавшийся пригласить меня на свидание. - Какие страсти вокруг него бушуют. Мира, а мне такую сказку напишешь?

- Нет, Костик, это исключительно для некрасивых и злобных преподов. Тебе - ни к чему. - Отмахнулась от очередной попытки заигрывания и погрузилась в продумывание плана мести обнаглевшему Демону.

С чего бы начать? Может, подсыпать ему завтра в буфете слабительного или Виагры перед парой?

- А по-моему, ты извращенка, - презрительно фыркнула Минина, отношения с которой у нас не заладились с самого начала. - Только представь, что он использует твою писанину по назначению, и при этом будет думать о тебе!

- А ты - трепло! Всё время пугаешь его своей крутой мамашей, но почему-то ничего не происходит. Видимо, не так уж она крута! А может, ты просто, как Анька, сама в Демона втюрилась?! - сердито огрызнулась я и, взяв сумку, направилась к выходу.

Дожидаться возвращения Демьянова не собиралась. Перед нашей следующей встречей следовало определиться с дальнейшей тактикой и продумать план мести.

***

Промаявшись ночь, я немного остыла и с сожалением отвергла пытку Виагрой и слабительным. Если у задохлика Демьянова вдруг откроется аллергия на подсыпанные препараты, что вполне вероятно, у меня возникнут серьёзные проблемы. К тому же это как-то слишком мелко и по-детски, Демон заслуживает кары помасштабнее. Вроде увольнения. Вот к чему нужно стремиться в идеале. Преподаватель-садист нам не нужен, ничему хорошему он не научит. Ну а как этого добиться - другой вопрос.

Я склонялась к повторению недавнего удачного опыта: обвинение учителя в сексуальных домогательствах по отношению к студентке - веская причина усомниться в его компетенции. Осталось только спровоцировать Демьянова на эти самые домогательства. То есть придётся продолжать порядком надоевшую игру в любовь только теперь уже с другой целью...