Приручить "Демона"

ГЛАВА 3

После практикума в учебной телестудии в коридоре меня окликнула смутно знакомая светловолосая девушка в модном брючном костюме:

- Мира, привет! Я Маша Климова. Вспомнила? Похоже, мы снова будем учиться вместе. Я тут рядом - на филфаке. Здорово, правда?

В прохладном помещении вдруг стало душно, пульс участился, нахлынули неприятные воспоминания.

Тринадцать лет назад по городу прокатилась волна похищений детей состоятельных родителей. Целью похитителя был выкуп. Мы с Машей оказались в числе тех, кому не повезло. Нас несколько дней держали в тесной, полутёмной комнате и кормили исключительно бутербродами. Физически никто из похищенных детей тогда не пострадал, все вернулись домой. За четверых преступник успел получить деньги, но вскоре его нашли и посадили.

С Машей мы познакомились уже в школе и, став центром жалостливых взглядов сердобольных горожан и учителей, старались держаться вместе, пока в седьмом классе её семья не переехала в Питер. Какое-то время мы переписывались, но со временем общение сошло на нет и я, признаться, испытала облегчение, оборвав последнюю ниточку, связывающую с давней драмой.

Как уже упоминалось, мама не загружала меня излишней опекой, с детства предоставляя достаточно большую свободу действий, но когда я болела или была в опасности, Альбина Злобина превращалась в настоящую наседку. Вот и после того случая она почти три месяца таскала меня по разным специалистам. Да и сама провела кучу тренингов, избавляя от последствий пережитого стресса. Так что детские страхи давно не имели надо мной власти, но внезапная встреча с прошлым вызвала ощутимый дискомфорт.

- Привет, - скованно улыбнулась бывшей однокласснице, не зная, что ещё сказать. Душевные разговоры - вообще не моё. Вот нагрубить или съязвить - это запросто.

- А ты изменилась. Я тебя даже не сразу узнала, - Маша скользнула одобрительным взглядом по платью и сапожкам. - Такой красоткой стала, а ведь была настоящей пацанкой.

Да, была лет до четырнадцати, пока не поняла, что справиться с противником мужского пола проще, не размахивая кулаками, а всего лишь натянув мини-юбку и наложив макияж.

- Спасибо. А у тебя как дела? Когда из Питера вернулась?

- В двух словах не расскажешь. Пойдём куда-нибудь, посидим. Тут совсем рядом есть хорошее кафе.

- Извини, сегодня я немного занята. В другой раз, ладно?

- Тогда завтра?

От её пристального выжидающего взгляда стало не по себе. Наверное, думает, что просто ищу повод отвязаться. В каком-то смысле так и было. Общение с Машей вызывало не самые хорошие ассоциации, и продолжать его не хотелось. Но убегать от проблем было не в моих правилах, пришлось согласиться, всё равно ведь не отвяжется.

Маша заметно расслабилась и поспешила в сторону гардеробной, пообещав зайти за мной после завтрашних пар.

Да уж, сначала Демьянов, теперь ещё это. И чего, спрашивается, мне в Москве не сиделось?

***

Обдумав ситуацию, я решила маме о встрече с Машей пока не рассказывать. Иначе дом наполнят призраки прошлого, а мне хватило неприятного осадка, оставшегося от короткой беседы с бывшей одноклассницей. И на вопрос как дела в университете, ответила дежурным «Всё отлично».

- Ты что в таком виде ходила? - нахмурилась мама, недовольно разглядывая моё красное платье. У меня не было первой пары, так что утром мы разминулись. - Я ведь предупреждала - ничего вызывающего, или ты уже передумала своего учителя очаровывать?

- А что тут вызывающего? - я удивлённо посмотрела в зеркало. - Длина скромная, декольте неглубокое - всё более чем прилично.

- Слишком обтягивающее и цвет агрессивный, ты в нём словно охотница на мужчин. Не самый подходящий вариант для намеченной цели.

Вспомнила наш сегодняшний разговор с историком и вяло отмахнулась:

- Всё равно ничего не получится. Демьянов ясно дал понять, что презирает меня, да и я не сдержалась, наговорила ему всякого. В общем, хоть с платьем, хоть без него в мои нежные чувства он теперь не поверит.

- Ерунда, - усмехнулась родительница с циничностью профессионала, - во всём, что касается женщин, мужчины легко предсказуемы. Если не можешь сдержаться, лучше вообще с ним не заговаривай, просто смотри.

- Как?

- Нежно и часто. Его подсознание всё сделает само. Максимум через пару недель увидишь результат.

Психологу, конечно, виднее, но в успех предприятия верилось с трудом, хотя отомстить этому высокомерному наглецу теперь хотелось ещё сильнее.

- А хуже точно не станет? - уточнила на всякий случай. - Что если результат превзойдёт ожидания, и Демон начнёт меня преследовать или даже мстить, если откажу ему…гм… сама знаешь, в чём?

- Не думаю, - небрежно отмахнулась мама. - Насколько я помню, он парень принципиальный. Таким репутация дороже всего, а отношения преподавателя со студенткой - моветон. Так что приставать он к тебе не будет, зато начнёт лучше относиться. Симпатия автоматически внушает уважение. Вот её и добивайся, а не страсть разжигай.

Легко сказать, но как это разграничить? С таким, как Демьянов, мне бы хоть чего-нибудь разжечь.

А следующие слова мамы неприятно удивили:

- Потом напишешь мне материал для еженедельника, так сказать по мотивам, а то в рубрику «Эксперимент» вечно сюжетов не хватает.

- Мам, ты что? Мне Демьянову экзамен весной сдавать! Он меня только за один этот материал завалит!

- Я же сказала «по мотивам», используй вымышленные имена и обстоятельства, тут главное показать, как работают мои советы и тренинги на практике. А тебе, между прочим, давно пора приобщаться к семейному бизнесу.

Я закатила глаза к потолку, услышав до тошноты надоевшую фразу. Продолжать мамино дело, внушая несчастным и отчаявшимся надежду на скорые перемены к лучшему, меня никогда не тянуло. После школы я собиралась поступать в академию МВД. Хотела стать следователем, как мой отец, погибший во время задержания преступника, но мама категорически воспротивилась, устроив истерику и пообещав лишить меня средств к существованию.

Потом от угроз она перешла к слезам, мольбам и истерикам, которые я просто не выношу, пришлось уступить. И хотя от её настойчивого предложения получить специальность психолога удалось отбиться, разговоры о приобщении к семейному бизнесу повторялись регулярно и сильно раздражали.

К моему облегчению, звонок городского телефона отвлёк родительницу от неприятной темы. Она поспешила к аппарату, чтобы через несколько секунд вернуться с очень недовольным видом и проворчать:

- Мира, это твой Гаевский. Говорит, не может дозвониться тебе на мобильный, будешь с ним разговаривать?

Конечно, не может, я же его в чёрный список занесла. Внутри что-то болезненно сжалось, полоснуло горечью и тоской, но сердце не дрогнуло и не затрепетало, как раньше - разочарованию и недоверию с любовью не по пути.

- Не буду. Я ему уже всё сказала и не только на словах, - красноречиво потёрла костяшки пальцев, соприкоснувшиеся в эмоциональном порыве с физиономией предателя. - Пусть забудет мой номер.

- Вот и правильно, - одобрительно улыбнулась мама, направляясь обратно к телефону. - Мне этот нарцисс самовлюблённый никогда не нравился. И вообще, первая любовь не должна растягиваться на годы, чтобы остаться приятным воспоминанием, а не превратиться в кошмар.

Да уж, с этим не поспоришь. Я проводила её взглядом, на мгновение испытав предательское желание опередить, взять трубку и, разозлившись на себя за слабость, скрылась в своей комнате, плотно закрыв дверь.

***

Встреча с Климовой, как ни странно, прошла в непринуждённой обстановке. Маша сама старалась не касаться трагедии, случившейся с нами в детстве. Говорила исключительно о будущем и настоящем, словно и для неё в той давней истории была поставлена жирная точка. Это радовало. Зато раздражали её восторженные оды в честь парня, с которым Маша сейчас встречалась - Льва Свиридова.

На его фото в инстаграме лично я ничего такого уж примечательного не разглядела - обычный смазливый брюнет в образе порочного ангела. И покрасивее видели. Гаевский, например, по сравнению с ним - топовая фотомодель. Но разубеждать Машу в том, что её бойфренд краше Аполлона не стала. Влюблённым девицам лучше не перечить - те ещё фанатички.

Мы с Климовой не договаривались поддерживать отношения, но после той беседы в кафе встречались ещё не раз, охотно общаясь на отвлечённые темы.

Близких подруг у меня никогда не было - острый язык и яркая внешность, привлекающая внимание парней, крепкой женской дружбе как-то не способствовали. Поэтому против общения с бывшей одноклассницей я не возражала, а от беспрерывных восхвалений ненаглядного Лёвушки ненавязчиво отучила.

***

Эксперимент по приручению Демона тоже шёл полным ходом. Из-за долгого отсутствия преподавателя, лекции по истории отечественной журналистики в прошлом семестре не читались, поэтому теперь этот предмет у нас в расписании стоял практически через день, так что виделись мы с Демьяновым часто.

Я больше не пыталась с ним заговорить, зато щедро одаривала томными, нежными взглядами. Сначала историк на них никак не реагировал, потом начал заметно нервничать, раздражаться и зло зыркать в ответ.

Решив, что игры в гляделки на парах недостаточно, я старалась чаще попадаться ему на глаза, улыбалась, здоровалась и вздыхала как по уши втрескавшаяся школьница. Со временем меня это даже начало забавлять, а вот реакция Демьянова маминым прогнозам, увы, не соответствовала. Историк не стал относиться ко мне лучше, зато чаша его терпения быстро переполнилась.

Через неделю он велел мне задержаться после лекции и, подождав пока в аудитории никого не останется, сердито заявил:

- Злобина, я ведь предупреждал - со мной твои штучки не пройдут. Прекрати вести себя как влюблённая идиотка!

Надо же, всё-таки оценил. Ну, хоть не зря мучилась.

- Была бы рада, да не получается, - с сожалением развела руками, стараясь казаться искренней. - Думаете, мне приятно на вас пялиться? Да я сама в ужасе, а ничего не могу с собой поделать - сердцу не прикажешь.

«Ой, непохож! Ой, халтура!» - вспомнилась фраза из любимой маминой комедии советских времён, но шокировать собеседника у меня получилось. На его лице в равных пропорциях смешались удивление, возмущение и растерянность. Продолжалась эта буря эмоций, впрочем, недолго и уже через пару секунд сменилась привычной непроницаемой маской.

- Ты ведь не думаешь, что я всерьёз поверю в этот бред? - процедил он сквозь зубы. - Даже не мечтай, что попадусь на твои глупые уловки!

Значит, всё ещё думает, что я собираюсь его соблазнить и подставить под увольнение? Неплохая, кстати, мысль. Если уж совсем достанет, так и сделаю. А пока я, изображая смущение, невинно улыбнулась и возразила:

- Глеб Константинович, какие уловки? Неужели так сложно поверить, что вы можете понравиться красивой девушке? У вас такая низкая самооценка?

На бледных скулах историка проступили розовые пятна, а его взглядом можно было замораживать воду. Упс, сейчас начнётся! Нужно было слушать маму и помалкивать.

Прежде чем он открыл рот и разразился очередной уничижительной тирадой, я быстро пробормотала: «Не переживайте, навязываться не собираюсь - гордость не позволит, а смотреть уставом не запрещено!» - и поспешила выскочить в коридор, пока не высказала всё, что думаю на самом деле.

Следующие дни я придерживалась прежней тактики и усиленно изводила Демьянова многозначительными взглядами. Он злился и совсем как в старые добрые времена пытался придраться ко мне по любому поводу.

За минутные опоздания и перешёптывания на лекции отправлял на отработки или загружал докладами, но заблаговременно приобретённая медицинская справка, удостоверяющая наличие аллергии на бытовую пыль, освобождала от любых работ по уборке универа, а доклады за умеренную плату оперативно готовили подрабатывающие таким образом студенты-бюджетники. Правда, защищать работы приходилось мне, и тут уж Демон отрывался по полной, придираясь к каждой фразе и забрасывая дополнительными вопросами.

К концу второй недели эксперимента результат, действительно, стал заметен - Демьянов следил чуть ли не за каждым моим жестом, но отнюдь не с нежностью, а с крайней степенью подозрительности. В пятницу он снова велел мне задержаться после пары и встретил с угрюмой решимостью во взгляде, не предвещающей ничего хорошего.

Блин, кажется, пережала! Мама ведь предупреждала, что этого типа окучивать нужно ненавязчиво.

- Вы что-то хотели, Глеб Константинович? - было очень непросто выдержать его тяжёлый неприязненный взгляд, сохраняя непринуждённый вид и приветливую улыбку.

- Да всё того же, Злобина, - понять, чего ты добиваешься? - холодно и спокойно объяснил он. - В твою внезапно вспыхнувшую симпатию я ни за что не поверю, так что прекрати уже этот бездарный спектакль.

Столь низкая оценка моих актёрских способностей обидела. Я, между прочим, очень старалась и теперь отступать было поздно.

- А разве я вам чем-то мешаю? - возмутилась вполне искренне. - Не подхожу, не заговариваю, не трогаю, как и обещала! Мне эта, как вы выразились, симпатия тоже поперёк горла. Никогда бы не подумала, что такое возможно. Видимо, правду говорят - от ненависти до любви…

- Ах, теперь это уже любовь! - издевательски протянул ничуть не проникшийся моим признанием историк и вдруг, бросив взгляд на наручные часы, решительно заявил: - Ладно, приходи через час в двести вторую аудиторию. Поговорим.

- Э… как, в смысле о чём? - от удивления у меня не сразу получилось сформулировать внятный вопрос.

Демьянов зловеще усмехнулся и процедил:

- О любви, разумеется.

Я проводила его взглядом, слишком шокированная, чтобы продолжать диалог и автоматически потянулась к телефону. Что этот Демон задумал? Интриги - вообще-то, моя прерогатива! И почему именно двести вторая, если никакого отношения ни к истории, ни к журналистике она не имеет?

Набрала номер Маши Климовой и выяснила, что этот кабинет у студентов зовётся «пыточной». Аудитория оборудована так, что ни интернет, ни телефоны там не работают - идеальное место для экзаменов и… допросов.

Ровно через час я стояла у двери «пыточной», продолжая гадать, что затеял Демон. Если он всё ещё думает, что я планирую его соблазнить и обвинить в домогательствах, выбор места понятен - здесь ни видео не записать, ни даже диктофонную запись нормально не сделать. В этом смысле я пролетаю. Ладно. А ему это всё зачем? Неужели всё-таки клюнул на мой бронебойный флирт и решил воспользоваться ситуацией?

Вряд ли. Он же у нас сама принципиальность - до шашней со студенткой не опустится. Я с сомнением оглянулась на опустевший коридор (практически все занятия к этому времени уже закончились) и, больше не колеблясь, вошла в аудиторию.

Она была обустроена по типу обычного школьного класса: доска да три ряда парт - всё на виду, шпаргалки прятать некуда.

Демьянов уже сидел за учительским столом, уткнувшись длинным носом в какую-то книгу. Заметив меня, он небрежно отложил её в сторону и кивнул на дверь:

- Поверни ключ.