Приручить "Демона"

ГЛАВА 17

Следователь Борис Иванович Томилин, к которому я в конце дня всё же попала, ни одно из моих опасений не посчитал заслуживающим внимания. Хотя надо отдать ему должное, выслушал внимательно и фотографию шара к делу приобщил.

Мой робкий вопрос о возможном похитителе вызвал у него чуть ли не возмущение. Он чётко и доходчиво объяснил, что в таком громком деле ошибок и недоработок быть просто не могло, потому что на раскрытие преступления были брошены все силы и сосредоточено всё внимание. А благодаря придиркам прессы, потом ещё и внутреннее расследование проводилось.

- И вообще, согласитесь, было бы очень странно, если бы скрывавшийся столько лет предполагаемый сообщник, вдруг напрочь позабыл об осторожности и начал дразнить бывших жертв похищения анонимными угрозами и фотографиями? Зачем ему это? - тоном строгого воспитателя, отчитывающего нашкодившего малыша, продолжал доказывать ошибочность моих суждений Томилин - крупный, грузный, краснолицый майор полиции.

- Дразнить?! - переспросила возмущённо, машинально схватившись за шишку. - Да мне чуть голову не раскроили!

Томилин тяжело вздохнул, постучал карандашом по столу, призывая к тишине, и сказал:

- Успокойтесь, Ревмира Эдуардовна. Не думаю, что анонимные угрозы и нападение на вас как-то связаны. В любом случае мы очень скоро во всём разберёмся. В интересах следствия я не могу пока рассказать вам всего, но, поверьте, мы не сидим без дела и, уверен, в ближайшее время сможем порадовать вас хорошими новостями.

Хотелось бы верить! Стало немного спокойнее, однако тревога так и маячила на горизонте, не желая отступать далеко. Как и мои подозрения.

- Хорошо, допустим, сообщника не было. Тогда кто ещё мог знать о таких подробностях, как этот шар? - рассуждала я вслух. - Может, семья похитителя, его родственники?

- Господи, ну им-то зачем, спустя столько лет начинать травлю бывших жертв похищения? - не сдерживая раздражения, пожал плечами следователь и промокнул платком вспотевший лоб.

Довела мужика. Нервная всё-таки у него работа - ходят тут всякие, учат, как правильно преступления расследовать. Но он же знал, на кого учился, пусть теперь терпит.

- Эм… месть? - предположила не слишком уверенно.

- Почему именно сейчас? Почему не сразу после суда или смерти осуждённого? Зачем было ждать столько лет. Нет, это глу… в смысле маловероятно.

Заметив, как я нахмурилась, Томилин снова вздохнул и терпеливо заверил:

- Что ж, мы проверим все версии. И эти тоже. Если будут новости, вам сразу позвонят.

Последней фразой мне дали понять, что пора откланяться. Ага, проверит он как же!

А вот мне мысль о родственниках похитителя показалась вдруг очень даже реалистичной. Деньги ведь в итоге куда-то пропали. Левченко вполне мог передать их кому-то из близких. Захотелось проверить всё лично, потому что Томилин в этом направлении, скорее всего, даже шевелиться не будет.

- Борис Иванович, а можно как-то узнать адрес Михаила Левченко? Не бесплатно, разумеется, - поспешила уточнить. Иногда эта фраза действует лучше всяких просьб и уговоров.

Увы, сейчас был не тот случай. Томилин помрачнел, велел мне не делать глупостей и ехать домой, во всём положившись на доблестную полицию. Судя по металлу в голосе, спорить с ним было бесполезно. Жаль. И как теперь выйти на родственников похитителя?

Долго мучиться этим вопросом не пришлось. Уже на улице меня окликнула молодая темноволосая девушка в униформе, сидевшая в кабинете Томилина за соседним столом. Она копалась в бумагах, потом усиленно что-то набирала на компе и, казалось, не обращала на нас внимания.

- Извините, я слышала, вы просили адрес Левченко, - невинно улыбнулась она. - Могу найти…э…

- За вознаграждение, - догадалась, внимательно изучая незнакомку. На первый взгляд она была не старше меня. Неужели тоже следователь? Интересно, сколько им платят, если брюнетка так уцепилась за возможность лёгкого заработка.

- Да, - собеседница ничуть не смутилась и снова улыбнулась, а я нахмурилась, представив, что она вот также легко и просто сольёт кому угодно информацию обо мне. Хорошо хоть большую часть нашей беседы с Томилиным девица отсутствовала и появилась уже ближе к её финалу.

- Согласна, а копию его дела как-то можно получить? - Ну а что, гулять так по-крупному. Заодно узнаю предел её возможностей в роли поставщика якобы конфиденциальной информации.

Девушка погрустнела и покачала головой:

- Нет, что вы. Я - практикантка, доступа в архив не имею. А вот адрес в базе найти смогу.

- Ладно, когда?

- Сегодня к вечеру, устроит?

А у меня есть варианты?

- Договорились.

***

Тринадцать лет назад Михаил Левченко снимал квартиру в центре города. Я заехала туда следующим утром по дороге в универ и, естественно, ничего полезного узнать не смогла. В той квартире давно жили другие люди, соседи неоднократно сменились и уже никто не помнил мужчину, оказавшегося похитителем детей.

Поколебавшись, я решила вместо посещения пар отправиться в село Сосновку, где Михаил был официально прописан. Чёткого плана действий у меня не имелось, собиралась просто осторожно навести справки у его соседей.

Наверное, разумнее было бы последовать совету Томилина и не лезть на рожон, ожидая, когда он сам во всём разберётся. Вот только ждать я совершенно не умею, да и нет никаких гарантий, что дождусь. К тому же мне не терпелось провести собственное расследование и доказать одному носатому зануде, считающему меня ни на что не способной пустышкой, что он не прав.

«Ну какой из тебя журналист, Злобина?» - всплыла в памяти обидная фраза Демона, произнесённая уничижительным тоном и с огромным пренебрежением. Вот и посмотрим - какой.

***

Сосновка находилась примерно в пятидесяти километрах от города и состояла из нескольких хуторов.

Дом Левченко нашёлся исключительно благодаря навигатору. Он располагался на самом отдалённом хуторе, стоял на отшибе и был огорожен со всех сторон. Неудивительно, что никто не слышал крики запертых здесь детей. Ведь если верить прессе, нас держали именно здесь.

Некогда добротный кирпичный дом сейчас выглядел нежилым и заброшенным. Разбитые окна зияли чёрными дырами, шифер местами сполз крыши, обнажив потемневший скелет стропил, облезшие деревянные ворота завалились набок.

Я не сдержала вздох разочарования и медленно вошла во двор. Пока ехала, мысль о том, что увижу свою бывшую «темницу» особенно не волновала, а вот сейчас стало как-то не по себе.

Широкий двор был завален различным бытовым мусором и застроен покосившимися от времени деревянными хозпостройками. Не поленилась заглянуть в каждую из них, надеясь узнать место, где меня держали в первый день похищения. Не нашла ничего похожего и с сильно бьющимся сердцем направилась к дому.

Замок на входной двери был сорван, а сама она, рассохшаяся, с остатками блёклой голубой краски, едва держалась в петлях. Потянула за ручку. Дверь жутко скрипнула, заставив невольно вздрогнуть, и я вошла в полутёмное, пропахшее сыростью и плесенью помещение, машинально нащупывая в сумочке электрошокер.

Лампочки в комнатах имелись, но ни один из выключателей не сработал. Пришлось осматриваться при том скудном естественном освещении, которое давали несколько разбитых окон. А там, где было совсем темно, выручал фонарик на смартфоне.

Ту самую комнату я узнала сразу, несмотря на царящий здесь беспорядок. Часть вещей перевёрнута и разбросана, ещё часть отсутствует совсем, но это точно была она.

Вот на этих двух диванах мы засыпали, предварительно наревевшись за день. Правда, я днём слёзы старалась сдерживать, зато ночью, когда никто не видел, давала им волю. Вот на этот низенький столик человек в маске ставил тарелку с бутербродами и коробочки с соком - единственную пищу, которой нам приходилось довольствоваться, не считая невкусных зелёных яблок.

Да уж, не самые приятные воспоминания. Исключительно ради них сюда точно приезжать не стоило.

Выйдя на улицу, я испытала заметное облегчение и внимательно осмотрелась по сторонам. Ближайший к бывшей жилплощади Левченко дом, точнее низкая, чисто выбеленная времянка, находился примерно в тридцати метрах от него и выглядел не так плачевно. На окнах даже старенькие занавески имелись.

Я поправила парик (не соваться же к потенциальным злоумышленникам без грима - вдруг узнают и прибьют на месте) и решительно постучала в окно. Потом ещё и ещё раз. Увы, на стук никто не отреагировал, а звонка тут вообще не было.

Пришлось идти к следующему дому. Он выглядел гораздо презентабельнее и солиднее. В наличие имелись пластиковые окна, зелёная металлочерепица и железные ворота. А на стене рядом с ними обнаружился и звонок.

Тут мне повезло больше. Вышедшая за калитку полная женщина лет пятидесяти в синем пуховике и калошах объяснила, что её соседку, одинокую старушку Елизавету Кирилловну Волкову, дальние родственники недавно оформили в какой-то дом для престарелых. Нет, их контактов у неё нет, и сами они здесь пока не появлялись.

На вопрос о семье Левченко она ответить затруднилась. Рассказала, что родителей Михаила уже нет в живых, жена от него давно ушла, а старшая сестра уехала из села сразу после школы. Поскольку близко моя собеседница ни с кем из них не общалась, другой информацией не владела. По её словам, тесную связь ещё с Левченко старшими поддерживала та самая Елизавета Кирилловна. Вот она может знать больше и об остальных членах семьи.

- А не знаете, случайно, где найти бывшую жену Михаила? - спросила, втайне надеясь услышать «Знаю». Увы.

- Нет. После развода она вместе с сыном сразу уехала. Куда - не знаю, - последовал неутешительный ответ.

Ах, там ещё и сын был! Значит, придётся поскорее найти эту Елизавету Кирилловну. Всё проще, чем каждого жителя Сосновки опрашивать. Не все же такие простодушные, как соседка Волковой, вдруг кто-то поинтересуется, с какой стати я семьёй Левченко интересуюсь и кем им прихожусь.

Приступить к поискам Елизаветы Кирилловны планировала на следующий день, но очередное неприятное событие этому помешало…

***

На следующий день я обзвонила имеющиеся в городе два дома-интерната для престарелых. Мне сказали, что пенсионерки Волковой среди их подопечных нет, хотя несколько жительниц Сосновки проживают.

Позвонив ещё в несколько таких учреждений из соседних областей, Елизавету Кирилловну я так и не нашла. Получается, либо старушки уже нет в живых, либо меня неправильно информировали насчёт её паспортных данных.

Решила проехаться по городским домам престарелых лично и расспросить сотрудников подробнее - по телефону это не слишком удобно.

По пути заехала к Козловой, выяснить, не вернулась ли она, наконец, из Мурманска. Узнав от Потапова её адрес, я периодически туда наведывалась, чтобы в очередной раз разочароваться. Сегодняшний день, к сожалению, не стал исключением.

На лестничной площадке перед квартирой Козловой громко ссорились полный лысоватый мужчина и высокая жилистая женщина. Судя по репликам, это были соседи Сусанны. Женщина обвиняла мужчину в том, что тот травит всех никотином, а у её маленького сына аллергия на табачный дым. Её оппонент в свою очередь возмущённо уверял, что курить давно бросил, и что это она сама «смолит» как портовый грузчик.

Я с трудом вклинилась в их бурный диалог и спросила, не вернулась ли Козлова.

- Нет! - резко бросила женщина и, прожигая мужчину негодующим взглядом, со злостью добавила: - Уж лучше бы наоборот: этот уехал, а она -приехала! Сусанка хоть и шалава, зато не курит!

Жалея о напрасно потраченном времени, я вбила в навигатор следующий адрес. Но доехать до первого дома престарелых не успела - позвонил лёгкий на помине Потапов и каким-то странным вкрадчивым тоном поинтересовался, как у меня дела.

- Вроде нормально, а что? - насторожилась я.

- Почему тогда на пары не ходишь? - недоверчивые нотки в голосе Кости продолжали напрягать.

- Потапов, не темни! Что случилось?

- У меня-то всё нормально, а вот ты, если верить прессе, чуть ли не при смерти, - огорошил он неприятной новостью.

Пришлось резко разворачиваться и искать ближайший газетный киоск.

В принципе рано или поздно это должно было случиться. Так что моя мысль о сливе информации оказалась не пророчеством, а всего лишь досадной закономерностью.

В «Вечёрке» появилась статья о моих недавних злоключениях - нападении и ограблении. Причём всё было настолько извращено и преувеличено, что меня, действительно, оставалось только от души пожалеть, если не оплакать.

Погибших Синявскую и Коренева тоже не забыли, намекнув, что на бывших жертв похищения вдруг ни с того ни с сего обрушились всевозможные беды и несчастья. В конце этой ярко-жёлтой статейки автор задавался вопросом «Кто будет следующим в этом роковом списке?». Спасибо маньяка не приплёл! Анонимные угрозы в материале тоже не фигурировали.

Блин, это ж Славе теперь обязательно кто-нибудь из знакомых отзвонится и сообщит новости. Придётся самой ему всё рассказать, но чуть позже, а пока у меня есть более неотложные дела.

Не на шутку разозлившись, я направилась прямиков в редакцию «Вечёрки» и устроила там грандиозный скандал, пообещав подать на издание в суд за клевету, разглашение личной информации, употребление моего имени без разрешения и потребовала дать опровержение.

Времени на судебные тяжбы у меня, конечно, не будет, но, по крайней мере, душу я отвела и провела профилактическую работу по пресечению дальнейшего безобразия хотя бы в одной газете.

Пообщаться на эту тему с Томилиным не получилось - ни его, ни практикантки, которая на данный момент была главной подозреваемой в сливе, на месте не оказалось. А возле дома меня ждал большой сюрприз - у ворот с огромным букетом алых роз стоял… мой бывший парень - Максим Гаевский.

Я сначала глазам не поверила - настолько не ожидала его здесь увидеть. Макс в последнее время даже звонить перестал, так что его появление оказалось полной неожиданностью.

На мгновение я даже растерялась, потом испытала искушение гордо промчаться на своей «Шкоде» мимо, заехать в ворота, которые захлопнутся перед носом предателя, и оставить его торчать здесь до завтрашнего утра.

Хотя, нет, столько он не выдержит - терпением Гаевский, как и я, никогда не отличался. Интересно, сколько уже ждёт?

Со вздохом остановила машину и вышла к незваному гостю. Неожиданная встреча вызвала много разных эмоций, но радости среди них точно не было.

- Мира, привет! Наконец-то! - расплылся в сияющей улыбке Гаевский и поспешил ко мне с таким радостным видом, словно миллион в лотерее выиграл.

Уж что-то, а это он умел - дать собеседнице почувствовать себя чуть ли не центром вселенной, ну, как минимум самой красивой и желанной. Никто больше мне так не улыбался и так не смотрел.

Внутри что-то предательски дрогнуло и заныло. Ностальгия, чтоб её! Мысленно прокрутила в памяти отвратительную сцену, из-за которой мы в итоге расстались, и все ненужные мысли и эмоции сразу пропали. Всё, хватит! Я на его красивые слова и улыбочки больше не куплюсь - кончено, значит, кончено!

Гаевский между тем подошёл почти вплотную, попытался поцеловать меня в щёку и тут же получил по губам. Слегка. Для профилактики.

- Эй, полегче на поворотах! Не стоит без разрешения распускать руки и другие части тела, а то ведь можно без них остаться! - предупредила, отступая на пару шагов. Чем он дальше - тем меньше путаницы в мыслях и эмоциях.

- Мира, ну зачем ты так, мы ведь не чужие! Я по тебе дико соскучился! И, между прочим, торчу здесь уже больше часа! - очередная ослепительная, обезоруживающая улыбка в мой адрес могла соперничать с выглянувшим из-за туч солнцем.

Вкупе с длинными тёмными волосами, выразительными голубыми глазами и невинными ямочками на щеках практически на всех женщин любого возраста обаяние Макса действовало безотказно. Особенно на тех, кто его не знал или ещё не успел разочароваться. Я успела.

- Зря торчишь, я тебя не приглашала, - посчитав разговор оконченным, отвернулась и направилась обратно к машине.

Гаевский опередив, вырос у меня на пути, и сунул в руки букет, горячо взмолившись:

- Мира, ну, пожалуйста, давай поговорим! Я так мечтал об этой встрече!

Не знаю, чего он хотел добиться этим пылким заявлением, но пока получилось только меня разозлить.

- Да что ты говоришь?! Два с половиной месяца не появлялся и не вспоминал обо мне, а теперь, оказывается, мечтал! Что же ты ещё позже не объявился?! Мог бы и до следующей весны помечтать, чего уж мелочиться! И забери свой веник - мне от тебя ничего не нужно!

Не без сожаления отпихнула букет. К красным розам я всегда питала слабость, а здесь их было не меньше пятидесяти.

- Милая, я просто хорошо знаю, что соваться к тебе, пока ты не остынешь - не имеет смысла, - Максим продолжал улыбаться как ни в чём не бывало, и это раздражало ещё сильнее.

- Что ж, считай, я остыла. Совсем! И мне уже ни жарко ни холодно, где и с кем ты развлекаешься. Можешь возвращаться к своей блондиночке!

Макс, наконец, выдавил виноватый вздох и с видом глубоко кающегося грешника сказал:

- Ну перестань, мы после того вечера с ней больше не встречались и, вообще, этого самого между нами не было.

- Точно, я пришла слишком рано, вот если бы на пять минут задержалась - это самое было бы в разгаре!

- Мира, я очень сожалею. Я - кретин! Ну, дай мне всего один шанс! Давай просто поговорим. Встретимся, например, завтра и всё обсудим.

А актёр из него всё-таки посредственный. Даже я раскаяние сыграла бы лучше.

- Почему не сегодня? Время ведь ещё детское.

Разумеется, никуда идти я с ним не собиралась, просто стало интересно, что для него приоритетнее нашего потенциального примирения.

- Понимаешь, - Макс слегка замялся, - сегодня у бати юбилей. Через полчаса гости начнут собираться. Он настаивает, чтобы я тоже присутствовал, пришлось даже с занятий сорваться. А вот завтра я совершенно свободен.

Вот значит как. Мечтал он обо мне! Шанс ему нужен! Позёр!

- То есть, если бы не юбилей отца, ты бы здесь и не появился? - уточнила с обманчивым спокойствием, хотя внутри бушевал готовый к извержению вулкан. Давно мне так обидно не было.

- Почему, я бы сразу приехал! Но ты даже на звонки не отвечала, - пробормотал стушевавшийся бывший, кажется, наконец, сообразив какую глупость сморозил.

- И что? Приехал бы, если бы захотел! А теперь - поздно! Поезд ушёл. Я остыла, как ты и хотел! Так что прощай, а цветы подаришь папочке - на юбилей!

Если у меня раньше ещё оставались какие-то призрачные надежды и сомнения на его счёт, нахлынувшее волной разочарование, уничтожило их окончательно. С трудом удержалась от желания выхватить букет и съездить им пару раз по наглой физиономии. Мало того, что изменил, так ещё и пренебрёг, как чем-то незначительным, неважным. Мне такого счастья даром не нужно, я не Маша - бегать за парнем, унижаться и прощать ему все грехи не собираюсь!

Обошла растерявшегося Макса и села в машину.

- У тебя что, кто-то есть? - с обидой и недоверием в голосе спросил Гаевский, вынудив пренебрежительно хмыкнуть.

Макс, похоже, не сомневался, что, увидев его, такого замечательного, я мгновенно всё забуду и прощу, а к вот такому повороту оказался совсем не готов. Даже грустно стало - мы так долго были вместе, а он до сих пор совершенно меня не знает.

- А вот это тебя уже не касается, дорогой! - помахала ему рукой и, развернувшись, поехала к Климовой, о которой весьма кстати вспомнила. Домой пока лучше не заходить - с этого типа станется назойливо торчать под окнами и нервировать своим видом.