Пришлая

Глава 17. По горам, по долам

Иппор прекрасен. И пусть он так похож на наш мир, есть в нем все же что-то такое, что заставляет замереть в немом восторге. Что-то неуловимое, волшебное, дикое.

Невероятно глубокое синее небо раскинулось над полями, густо усеянными цветами. Высокие, почти изумрудные травы колышет легкое дыхание ветра, а в воздухе стоит пряный, пьянящий аромат. Аромат свободы.

Щурясь от яркого солнца, я приложила руку к глазам.

— Эй, — потрепала я свою серую лошадку по холке, — а мы с тобой молодцы! Почти на месте.

До перевала я и впрямь, как и уверял Нолан, добралась довольно быстро. Даже учитывая тот факт, что я вела лошадку очень аккуратно: легкой рысью или и вовсе шагом. Я все время говорила с ней, увещевала, чтобы она довезла меня в целости и сохранности, и то и дело с опаской оглядывалась по сторонам.

И теперь горная цепь, в начале пути казавшаяся такой далекой и недостижимой, внезапно выросла, окрепла. Неприступные пики, окружившие равнины Федеративных земель, выглядели величественно, словно каменные защитники,

Подобравшись к подножию горных хребтов почти вплотную, я спешилась.

— Хорошо еще, что дорога есть, — пробубнила я, запрокинув голову назад и вглядываясь в горные выси. — Иначе, на этом мой поход был бы завершен.

Постояв еще пару-тройку минут я, закинув мешок с вещами за спину, отправилась дальше пешком через перевал.

Цок-цок… раздалось у меня за спиной.

Остановившись, я обернулась. Лошадь, недоуменно мотнув головой, тоже замерла позади меня.

— Ты чего? Иди домой, — махнула я рукой. — Иди!

Лошадка фыркнула, снова упрямо покрутила головой, отчего ее темная косматая грива заколыхалась из стороны в сторону.

Мой рот сам собой невольно растянулся в улыбке от умиления. Было бы здорово взять ее с собой. Все же живое существо будет рядом. Но украсть у господина Роджи его лошадь я позволить себе не могла. И раз дальше я была вынуждена идти пешком, то задерживаться больше нельзя.

«Неизвестно столько еще нужно пройти, прежде чем я попаду в порт, — быстрым шагом двинулась я вверх по склону. — Страшно ночевать под открытым небом. Да и любая задержка может стоить мне жизни! Если Ридд догадается, что я покинула Онтас, за мной тут же отправят погоню…»

Цок-цок-цок-цок!

Моя спутница-поневоле тоже набрала темп и поспешила за мной.

— Да уходи ты! — принялась я махать руками, словно ветряная мельница. — Спасибо, что довезла, но пора тебе возвращаться! — твердила я лошади, топоча ногами.

Круглые темные лошадиные глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели на меня с непониманием и упреком.

— Прошу тебя, — взмолилась я, маленькими шажками пятясь назад, — иди домой. Тебе нужно вернуться до темноты!

Договорив, я резко развернулась и, спотыкаясь, припустила по каменистой дороге перевала. Тонкая подошва легких тапочек совсем не защищала ступни от острых камней. Поэтому пришлось чуть сбавить темп, стараясь выбирать участки поровнее.

Лошадь за мной, как ни странно, больше не пошла. Она еще немного постояла, пофыркала, порыла копытом землю и двинулась в обратном направлении.

— Только бы она и впрямь добралась до Залесья сама, — глядела я серой лошадке вслед, упорно сражаясь с непривычно короткими волосами, то и дело разлетающимися от порывов ветра.

Вскоре горный массив вновь сменился на травянистые равнины. И пусть горная дорога была не так высока, но здесь у подножья было гораздо теплее. Да и ветер не такой порывистый.

Я сняла камзол Юджина и повязала его на поясе, чтобы не было так жарко. Покопалась в мешке, ища флягу с водой.

— Эй, дружок! — окликнул кто-то меня.

Солнце клонилось к закату и теперь светило ровно мне в лицо. Я прищурилась. Навстречу мне, в горку бежал худосочный дедок в странноватой бордовой шапке, похожей на рождественский носок.

Я резко остановилась, намереваясь, если придется, припустить в сторону близлежащей рощицы во все тяжкие.

— Боги! Как же мне повезло! — подбежав ко мне, сложился старик пополам, упираясь руками с корявыми пальцами в бока. — Ох… Уж думал, никого и на милю не встречу.

— Что-то случилось? — подуспокоилась я, но все же на всякий случай, скрывая очертания женской груди, спешно натянула на плечи камзол.

— Случилось! — запыхтел дедок, все еще пытаясь восстановить дыхание. — Колесо у телеги… того…

Я приподняла брови.

— Идем, идем, — зачастил старик, зазывно маша рукой. — Поможешь.

В километре от подножия гор обнаружилась повалившаяся на бок телега. Худая лошаденка, запряженная в нее, лениво помахивала хвостом и силилась урвать с обочины сочные пучки травы.

— Приподнимешь телегу, а я колесо накину, — принялся командовать дед, подскочив к своему средству передвижения. — Давай! Взя-ли! — и он, раскорячив ноги, вцепился в колесо, и приподнял один его край над землей.

Я же не двигалась с места. Честно говоря, у меня чуть челюсть не отвалилась: «Я? Я?! Приподниму телегу? Похоже, у старика проблемы со зрением».

— Простите, — виновато промямлила я, цепляясь за лямку вещевого мешка. — Но я вряд ли смогу вам помочь.

— Ну-у! — возмущенно протянул незнакомец, сердито наморщив лоб. — Сможешь, сможешь! Ты парень крепкий.

Я усмехнулась и помотала головой. Знал бы дед, что и парень-то я ряженый. И как бы мне не хотелось, но телегу мне, хрупкой девушке, точно не осилить.

Видя мою непоколебимость, глазки старика заслезились. Он отпустил край колеса и оно, шлепнувшись о землю, подняло облачко желтоватой пыли.

— Во имя богини, не бросай меня здесь! — сложил он морщинистые руки на груди. — Помоги старому человеку! Я тут полдня на жаре, а если я простою здесь еще и ночь, все овощи, — он махнул в сторону телеги, — стухнут. Мне попросту будет нечем торговать! И тогда моя семья с голоду помрет.

Я сморщилась. Мне с детства постоянно твердили, что девочкам поднимать тяжести нельзя: для здоровья чревато. Но глаза старика светились такой надеждой, что я, сама того не желая, кивнула.

— Отлично! — воспрял духом дед. — Ну, давай!

И снова крикнув боевое: «Взя-ли!» — он вцепился в колесо. Я же подошла к телеге и попыталась приподнять край.

Спустя полчаса стараний, старик с сердитым видом снова бросил колесо на дорогу. Пыль взвилась столбом.

— Меняемся! — прокричал он мне в ухо.

Я с недовольным видом отшатнулась. А старик уже уперся в дно телеги руками и обгоревшим на солнце плечом и принялся кряхтеть.

Что поделать? Я приподняла колесо. Маневрируя, все же умудрилась вернуть его на положенное место.

— Хэп! — радостно крякнул дед, прихлопнув в ладоши. — А ты говорил, не выйдет. Тебя как звать-то, кстати?

— Аван, — коротко бросила я, вспомнив наставления Нолана и ни с того ни с сего сделав голос ниже.

— А я Морик, — подал мне руку старик. — Морик Сан. В порт направляешься? — я кивнула. — Ну тогда, залезай. Подброшу.

Я, улыбаясь, забралась в телегу. Морик же уселся за поводья.

— Пошла! — крикнул он, хлестанув лошадку по спине. — Ну вот! Вдвоем-то ехать куда веселее будет.

И мы довольно быстро покатили по проселочной дороге. Правда скрип колес стоял… наверное, даже в Онтасе его было слышно.

— А ты откуда сам-то будешь? — принялся заваливать меня вопросами старик, а я удрученно завела глаза.

«Так, Лиза! Пора включать фантазию», — скомандовала я себе, принявшись отвечать на вопросы портового торгаша Морика.

Уже на закате, с трудом въехав в горку, мы оказались в порту. Золотисто-багряная каемка солнечного диска к тому времени уже практически скрылась за горизонтом водной глади.

— Ух, — выдохнула я, изумленно глазея на бескрайнее бирюзовое море Атайи.

Портом, к моему удивлению, оказалось довольно внушительное прибрежное поселение. Десятков пять таких же, как и в столице, домов с пологими крышами было раскидано вдоль берега. Всюду светили небольшие уличные фонарики, а народ сновал туда-сюда с тележками и корзинами.

Очень сильно пахло рыбой. И далеко не свежей.

— Где тебя высадить, Аван? — обернулся старик, едва мы въехали на главную улицу.

Как я поняла, что эта улица в Порту центральная? Очень просто: она была на порядок шире тех закоулков, по которым мы петляли до этого. Да и почище здесь было. Никаких рыбьих голов и чешуи.

— Да здесь можно, — пискнула я, позабыв, что мой вид предполагает голос пониже. — Здесь, — подтянув подбородок к груди, повторила я почти басом.

Однако бас удивил Морика гораздо сильнее, чем девчоночий писк. Его обветренное лицо вытянулось и стало похоже на сушеную рыбину.

— Здесь, так здесь, — согласился он, подтягивая поводья. — Тпрууу.

Я спрыгнула с телеги и махнула рукой старику на прощание.

— Морик, подождите! — спохватилась я. — А где мне найти рыбака по имени Гастус?

Морик уже поднадал лошадке. Она крутанула хвостом и подалась цокать копытами дальше по мощеной улице.

— Гастус? Да во «Флигеле» поищи! — крикнул старик, обернувшись. — Он обычно там ошивается…

Голос дедка на последних словах был уже еле слышен. Крики местных жителей, торговцев и чаек перекрыли его старческое блеяние.

— «Флигель», — тихонько повторила я и покрутила головой в поисках вывески. — Простите! — ринулась я к молоденькой девушке с внушительной корзиной, наполненной свежей зеленью и чем-то напоминающим капустные кочаны.

Мой желудок, при виде снеди, вдруг настойчиво затребовал еды, заурчал.

— Не подскажите, где здесь «Флигель»? — улыбнулась я, поглаживая живот.

Девушка вдруг ни с того ни с сего запунцовела. Поставила корзину на мостовую и заправила выпавшую светло-пшеничную вьющуюся прядь за ухо. Я же невольно провела по своим обрубышам и чуть не заревела от досады.

— «Флигель»? Постоялый двор? — взглянула она на меня из-под ресниц. — Дальше по улице.

— Благодарю, — снова улыбнулась я, кивнув.

Девушка покраснела еще сильнее и вдруг протянула мне свою ладошку.

— Мое имя Берта.

Я с непониманием уставилась на нее.

— А тебя как зовут? — подсказала она, видя мое смятение.

— Лиз… Аван — спохватилась я, крепко пожимая протянутую руку.

— Лиз Аван? Странное имя, — засмеялась Берта, потрясая тонкой ручкой. Очевидно, я перестаралась, имитируя мужскую силу. — Что ж, Лиз, — девушка кокетливо наклонилась и подняла корзину. — Я работаю в лавке на углу. Так что, если будет свободное время, заходи.

Берта напоследок сверкнула темными глазами и потихоньку побрела по улице, а я же осталась стоять как вкопанная. И тут меня осенило! Причина столь странного поведения девушки мне вдруг стала ясна как день.

«Ну дела! Берта приняла меня за мужчину! — испуганно выкатила я глаза. — Все сходится!»

Я скривилась и, стараясь как можно быстрее скрыться из поля зрения девицы, не оглядываясь, зашагала в указанном направлении.

— Похоже, лучше мне не общаться ни с кем в Порту, — поднялась я на широкое деревянное крыльцо постоялого двора. — Не хватало мне еще ко всему в придачу обзавестись толпой поклонниц.

И снова брезгливо дернувшись, я потянулась к дверному кольцу.

Во «Флигеле», как и во всех подобных ему местах, было шумно и накурено. А рыбой воняло еще противнее и сильнее, чем на улице.

Женщин практически не было. Лишь одна стояла за выщербленной деревянной стойкой и со скучающим видом глядела на пьянчугу, что-то с жаром ей рассказывающего. А другая проворно уворачивалась он навязчивых ухажеров, разнося выпивку и еду.

То и дело раздавались ее возмущенные возгласы и хохот очередных смельчаков, рискнувших положить свою ручищу куда не следовало.

«Похоже, Нолан был прав, — с опаской огляделась я. — Если уж мне в виде парня оказывают внимание… То страшно даже подумать, что было бы со мной, заявись я среди ночи в порт не под личиной худенького паренька Авана!»

Поежившись, я с усилием прорвалась сквозь толпу и подошла к стойке.

— Добрый вечер, — поприветствовала женщину я. — Не подскажете, где мне найти Гастуса?

Пышногрудая хозяйка постоялого двора перевела взгляд с пьянчуги на меня. Однако мужчина потери внимания своей собеседницы, похоже, даже и не заметил. Все продолжал хмельно бубнить что-то себе под нос, время от времени поклевывая носом.

— Сначала плати, а потом спрашивай, — протянула хозяйка. — Комната стоит три серебряных.

Я потянула шнурок мешка, запустила руку вглубь и выудила монеты, данные мне господином Роджи. Отсчитала четыре серебряных и шлепнула их на стойку.

— Сдачу оставьте себе, — деловито задрала я нос. — Так где мне найти Гастуса?

— Это совсем другой разговор! — повеселела женщина, жадно сгребая монеты. — Гастус вон в том углу, — ткнула она пальцем в крепкого, бородатого мужчину преклонного возраста в латанной-перелатанной куртке, сидящего поодаль от остальных. — Но осторожнее. Он сегодня не в духе.

Кивнув, я направилась к моряку.

— Господин Гастус? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, обратилась я.

— Да вроде бы с утра я ни над кем не господствовал, — проворчал мужчина, отпивая из большой деревянной кружки.

Я замялась.

— Вы Гастус? — теряя решимость, осторожно еще раз спросила я.

Мужчина вперился в меня хмельным взглядом, покачнулся.

— А кто, собственно, спрашивает?

— Мое имя Аван, — затараторила я. — Я бы хотел поплыть с вами на…

— А мне бы хотелось еще кружку эля выпить, — фыркнул он, не дав мне договорить. — И что с того? Топай давай отсюда. Не забивай мне голову чепухой.

У меня дар речи пропал. Нолан, конечно, предупреждал, что старик вредный, но чтобы настолько.

— Но я… — подалась я вперед. — Мне срочно нужно…

— А всем нужно, — поднялся на ноги Гастус, хватая кружку и опрокидывая в себя оставшееся ее содержимое. — Но команда уже набрана. Так что извиняй.

Издевательски откланявшись, мужчина направился к выходу.

— А ну стой! — взревела женщина за стойкой и рванула к Гастусу.

— Маретт, ты чудно выглядишь сегодня, — покачиваясь, изрек мужчина. — Даже лучше чем… ик… всегда.

Еще секунду назад Гастус был едва захмелевшим, а теперь еле стоял на ногах.

«Вот хитрец! Платить не хочет» — сощурилась я, наблюдая со стороны, как женщина надвигается на мужчину, словно ледокол.

Маретт, очевидно, думала так же, как и я. И, не клюнув на комплимент, тряхнула внушительных размеров грудью и звенящим от негодования голосом заговорила.

— Ты куда это собрался, старый черт? Ты мне когда обещал заплатить? Еще в прошлый раз!

Гастус икнул и повалился на проходящего мимо постояльца.

— Прошу простить, милейший, — заплетающимся языком заговорил он.

— Ты погляди! — все продолжала сетовать Маретт. — И правда надрался в хлам что ли?

Гастус, словно подтверждая слова хозяйки снова икнул.

— Плати давай! — требовательно выставила ладонь женщина.

— Маре-етт, — протянул моряк, игриво щурясь, — давай в следующий раз. С уловом нынче совсем не свезло.

Хозяйка таверны закатила глаза и вдохнула поглубже, готовясь разразиться криком на весь постоялый двор.

— Давайте я заплачу! — понимая, что это мой шанс обрести расположение подпитого моряка, рванула я к парочке, выясняющей отношения. — Сколько он вам должен?

Рот Маретт раскрылся от удивления.

— Три золотых гарто, — ошалело таращась на меня, проговорила она.

Я вынула остатки денег Нолана Роджи.

— У меня только два золотых осталось, — погрустнела я.

Но Маретт проворно выхватила у меня деньги из рук.

— И так сойдет! — сунула она монеты за пазуху. — Давай, — толкнула она Гастуса под бок. — Иди уже, куда шел. И больше даже не думай приходить без денег. Поить в долг не стану!

Гастус, сутулясь и пошатываясь, словно побитый пес, вышел на крыльцо. Я поспешила за ним, лучась от гордости, как вдруг, мужчина резко развернулся ко мне. Вцепившись в мое плечо, он со всей силы прижал меня к стене. В затылке от удара загудело.

— Ты какого черта себе позволяешь, пацан? — зарычал он без тени хмеля в голосе. Его медвежья ручища сильнее сдавило мое плечо.

— Я лишь заплатил за вас…

— Я что, по-твоему, баба, чтоб за меня платить? — с угрозой спросил Гастус. — Если так, то из нас двоих ты на бабу смахиваешь больше.

И он смерил насмешливым взглядом мои растрепанные вьющиеся волосы и тряпичные тапочки.

Не зря Нолан беспокоился, что обувь у меня неподходящая. Не мужская.

— Я… — в горле пересохло. — Мне надо попасть на остров, — заговорила я, всеми силами пытаясь не завизжать от боли в плечевом суставе.

— Я же сказал! Команда набрана!

Но я не дала договорить моряку.

— Я от Нолана Роджи! — достала я козырь из рукава. — Он сказал, что вы поможете мне!

— Нолан? — зарычал Гастус. — И с чего это он решил, что, я стану помогать такому нюне как ты?

Я и правда чуть не распустила нюни. Предыдущая ночь и день выдались тревожными. Мои нервы были на пределе. А тут еще меня грозится избить пьяный моряк!

— Он сказал, что за вами должок, — проскулила я. — Потому вы и поможете.

Рука Гастуса тут же перестала сжимать мое плечо.

— Вот старый пес, — хрипло проворчал он. — Он что меня теперь всю жизнь попрекать долгом будет? Как тебя там звать?

— Аван, — напомнила я, потирая саднящее плечо. — Не знаю. Но Нолан сказал, что вы поможете добраться мне до Авэль.

Мужчина как-то странно прищурился, услышав про Авэль. Помолчал.

— Завтра утром будь на пристани. Корабль «Рыбень». Опоздаешь хоть на минуту, будешь вплавь добираться до своего острова, уяснил?

Я кивнула.

— Смотри, не скули потом, — Гастус развернулся и неспешно побрел в ночь. — Я предупредил.

А я, еще немного потоптавшись на крыльце, вскоре вернулась в таверну, взяла ключ у Маретт и отправилась в отведенную мне комнату на втором этаже.

Убранство комнаты было крайне скромным. Стол и кровать. Даже стульев не было. Кровать, кстати, оказалась до жути скрипучей, а постельное белье — противно влажным.

Я осторожно уселась на двуспальную лежанку и принялась разбирать свои вещи. Помнится, Офелия говорила, что положила какой-то еды… А я ведь целый день не ела!

Так и есть. Среди вещей, помимо фляжки с водой, обнаружились пара свертков с хлебом, сыром и вяленым мясом.

Извлекая сверточки, я услышала странный звон. Запустила руку в сумку…

— Деньги?! — достала я небольшой кожаный мешочек.

Видимо госпожа Роджи в тайне от мужа решила дать мне немного денег в дорогу. От признательности защипало и в глазах и в носу.

Надежно спрятав так внезапно обретенное мною богатство, я распахнула настежь окошко. Дрожь в теле постепенно уступала место усталости. Руки и ноги будто свинцом налились, но я чудом умудрилась сделать отчаянный рывок, подпрыгнуть и усесться прямо на шаткий стол. Тут же разложила сверточки с едой.

Сегодня я слишком устала, чтобы о чем-то беспокоиться. Поэтому, мерно вдыхая сырой ночной воздух, я просто жевала хлеб с сыром, болтала ногами и бездумно таращилась в темноту, в которой где-то там дышало и ворочалось необъятное, грозное море.