Развод и запах свежего хлеба

Глава 59

В дом Анфисы Александровны Сыромятниковой я захожу, волнуясь так, что даже коленки подгибаются. Я впервые здесь, в её особняке, хотя много слышала о том, как богато и красиво они живут. Внутри и правда всё роскошно: дорогая мебель, картины на стенах, повсюду запах чего-то элитного.

Анфиса Александровна выходит ко мне в просторную гостиную. Смотрит удивленно и настороженно, не понимая пока, зачем я к ней явилась. Одета она, несмотря на домашнюю обстановку, так, словно только что собиралась на прием: элегантный костюм, идеальная укладка, полный макияж и аромат дорогих духов.

– Добрый день, Вероника, – говорит она вежливо, но холодновато. – Я немного удивлена вашим звонком и тем, что вам срочно понадобилось со мной поговорить. Что-то случилось?

– Здравствуйте, Анфиса Александровна, – говорю я, переходя на профессиональный тон. – Дело в том, что у меня есть очень неприятные сведения, касающиеся вашего мужа. Я бы не стала к вам обращаться, если бы это не было настолько серьёзно.

Она напрягается, взгляд её становится резче, руки невольно сцепляются в замок.

– Что случилось с Виктором? – спрашивает она тихо, но настороженно.

– Лучше вы сами посмотрите, – я протягиваю ей папку. – Там фотографии, чеки, документы. Всё, что вам нужно знать.

Она осторожно берет папку, открывает её, пролистывает документы и вдруг резко останавливается. Лицо ее становится бледным и напряженным, губы чуть подрагивают.

– Это… – начинает она, но сразу умолкает, словно не может подобрать слов.

– Это ваш муж, – тихо заканчиваю я вместо неё. – И его любовница Карина, девушка, которая сейчас носит его ребёнка.

– Нет, этого не может быть, – медленно говорит она, словно самой себе, и медленно качает головой. – Это какая-то ошибка. Виктор не мог так поступить. Это явно подделка или какое-то недоразумение. Вы просто… ошиблись. Это…это же ваш муж с ней спал?

– И он тоже, – киваю я.

Я не верю своим ушам. Она явно видит фотографии, видит очевидные доказательства, но делает вид, что ничего не понимает.

– Вы прекрасно знаете, что это не ошибка, – произношу я. – Эти документы и фото подлинные. Карина давно его любовница, он полностью оплачивает её потребности, клинику, одежду.

Она резко закрывает папку и отодвигает её в сторону. В её глазах мелькает обида и страх, но она упрямо качает головой:

– Вероника, вы забываете, что мы в разводе. Мне все равно, что он там делает! – Анфиса уже полностью берет себя в руки и лицо ее становится непроницаемым.

– Анфиса Александровна, – я стараюсь говорить мягче, – я понимаю, это тяжело принять. Но ваш муж сделал много плохого. Пострадали многие люди, и я в том числе. Помогите мне восстановить справедливость. Расскажите правду о нём. Я прошу вас, не позволяйте ему выйти сухим из воды.

Она резко вскакивает с кресла, её голос становится жёстким и холодным:

– Я сказала вам всё, Вероника. Мне нет дела до того, чем занимается мой бывший муж. Я не собираюсь обсуждать это дальше. И вообще, лучше уходите.

Я медленно поднимаюсь, чувствуя, как внутри всё обрывается от её слов. Я пришла сюда с надеждой на помощь, на то, что она всё поймёт и согласится помочь мне наказать её подлого мужа. Но надежда только что разбилась вдребезги.

– Хорошо, – тихо произношу я, собирая папку и отступая к двери. – Раз вы согласны терпеть… Ваше право. Но если вдруг вы передумаете, я всегда готова выслушать вас.

Она ничего не отвечает, даже не смотрит на меня, а только молча стоит, отвернувшись в сторону окна.

Я выхожу на улицу, где меня ждёт Глеб. Он видит моё лицо, подходит и берет меня за руку.

– Ну что? – тихо спрашивает он, вглядываясь мне в глаза. – Ника, что она сказала?

Я выдыхаю и качаю головой.

– Ничего она не сказала. Сделала вид, что ничего не знает, не понимает и верить мне не собирается. И вообще…они разведены!

Глеб сжимает мою ладонь сильнее, молчит секунду, потом негромко говорит:

– Она просто испугалась. Это не конец, Ника. Мы найдем другой способ.

– Какой ещё способ, Глеб? – тихо отвечаю я с горечью. – У нас в руках были все козыри. Если бы она согласилась дать показания, мы бы сразу смогли вывести его на чистую воду. А теперь у нас ничего нет.

Он притягивает меня ближе, осторожно гладит по плечам, стараясь успокоить.

– У нас есть ещё время, – говорит он спокойно. – И есть эти документы и фотографии. Мы что-нибудь придумаем.

Я киваю, чувствуя, как внутри всё болезненно сжимается от разочарования и бессилия. Я так хотела помочь Глебу и наказать брехливого Сыромятникова, но все мои усилия пошли насмарку.