Развод и запах свежего хлеба

Глава 63

Октябрь в этом году какой-то особенно щедрый и ласковый.

Листья на деревьях уже почти опали, но кое-где ещё цепляются за ветви, горя последними рыжими всполохами. В воздухе пахнет дымком и холодной, чуть промерзшей землей, но это совсем не портит настроение. Солнышко ласково пригревает, позволяя еще немного понежится в его лучах перед длинной зимой.

Мы с Глебом и Ростиславом Борисовичем сидим на террасе, закутавшись в теплые куртки и пледы. Посередине стола стоит огромная миска с шашлыком, который только что сняли с мангала, рядом тарелка с солеными огурчиками, домашний хлеб, свежая зелень и соус, который готовил лично Глеб. Чайник горячего чая стоит рядом на маленькой плите, выпуская в воздух лёгкий пар.

Сегодня мы наконец-то празднуем победу над Сыромятниковым и возвращение моей фирмы. То, во что так долго было трудно поверить, стало реальностью!

– Ну что, мои дорогие, за справедливость! – говорит Ростислав Борисович, чуть улыбаясь и поднимая свою чашку с чаем. – Мы прошли этот путь и смогли добиться своего. Я горжусь вами, ребята.

Я улыбаюсь, чувствуя, внутри становится тепло, несмотря на октябрьский холод.

– И вам спасибо, Ростислав Борисович, – искренне говорю я, глядя ему в глаза. – Без вас мы бы не справились, правда.

– Это точно, – соглашается Глеб, накладывая себе ещё шашлыка.

Наставник смеётся, чуть махнув рукой, как будто стесняясь похвалы.

– Ладно вам, справились бы. Вы молодые, сильные. Мне приятно, что смог помочь.

Я смотрю на обоих, чувствую тепло этой компании, и мне становится так хорошо, что хочется, чтобы этот день не заканчивался. В душе наконец воцаряется покой и радость

Мы сидим еще долго, вспоминая то, через что прошли за последнее время, смеемся над нелепыми моментами, которые теперь уже не кажутся такими тяжелыми.

Ветер гоняет листья по участку, солнце потихоньку катится к закату, но никто не хочет вставать и расходиться.

Наконец, когда начинает смеркаться, мы прощаемся с Ростиславом Борисовичем и медленно идем к машине. Наставник стоит на крыльце и задумчиво смотрит нам вслед.

Мы заходим в наш временный дом и Глеб заключает меня в объятия сразу в прихожей.

– У меня тоже для тебя подарок, – он целует меня в шею, отчего у меня по всему телу растекается приятная истома.

– Правда? – я разворачиваюсь и обвиваю его шею руками, – и где же он?

– В спальне…

***

– Глеб, ты чего такой серьёзный? – спрашиваю я его позже, когда мы лежим на широкой кровати тесно прижавшись друг к другу.

– Ника, знаешь, я тут подумал… – начинает он, чуть медля, будто подбирая слова. – Мы ведь сделали всё, что хотели, правда? Фирма снова твоя, Сыромятников получил по заслугам, свидетели дали показания. Всё вернулось на свои места. Нам пора возвращаться домой.

Я молчу несколько секунд, пытаясь понять смысл его слов, и внезапно осознаю, о чём он говорит.

– Ты имеешь в виду… обратно в деревню?

Он кивает, внимательно смотря мне в глаза:

– Да, Ника. Ведь мы планировали вернуться после всего, помнишь? Теперь ничего не держит нас здесь. Я устал от города. Пора возвращаться домой, к Маркизу, к нашим бабулям, к пекарне…

Меня словно в холодную воду опускают…

Я понимаю, что он ждет моего согласия, а я… просто не могу ему ничего сказать.

Всё вдруг путается, сердце начинает тревожно стучать в груди. Как объяснить ему? Я вернула фирму, вошла обратно в рабочий ритм, почувствовала себя нужной… Это моя жизнь. Та, к которой я привыкла!

Я вижу, как лицо Глеба постепенно меняется.

– Ты не хочешь возвращаться? – осторожно спрашивает он, всматриваясь в мои глаза.

Я сжимаю ладони, чувствуя вину и растерянность.

– Я… я не знаю, Глеб, – опускаю глаза. – Мне нужно подумать. Просто сейчас… я не готова.

Он молчит секунду, потом медленно кивает, берет мою ладонь и целует.

– Я все равно благодарен тебе, Ника. За то что появилась в моей жизни.

Я вижу в его глазах боль, которую он пытается скрыть, и это ранит меня глубже, чем я ожидала.

– А ты? Может останешься? – я чувствую себя жалкой предательницей, но…не могу и не хочу идти против себя.

– Нет, любимая. Это не мой мир. Я здесь чужой. Но я буду ждать тебя, столько, сколько потребуется.