Развод в 45. Я не вернусь

Глава 29

Лидия

К дому мы прошли в молчании, ни я, ни Егор, ни отец не произнесли ни единого слова. Даже вездесущая, всегда болтливая Раиса не нашлась, что сказать, просто тихо попрощалась с нами и пошла к себе домой.

Впрочем, это мало кто заметил.

Отец первым вошел в дом и, пока мы с Егором возились в сенях, исчез на кухне, а когда мы последовали за ним, он уже сидел за столом со скрещенными в замок руками и приказал Егору сесть. Я уселась сбоку на неудобную табуретку.

— Ну что, герой-путешественник, будущий наш Фёдор Конюхов, рассказывай! — потребовал отец.

Решив не вмешиваться в мужской разговор, я пока сидела молча. Только заметила, как мелко дрожат руками, и сжала ладони вместе, пытаясь это скрыть.

Егор упрямо поднял подбородок. Он молча смотрел в глаза деду, а тот сверлил его тяжелым взглядом.

— Я домой больше не поеду, — твердо сказал сын. Метнул на меня взгляд. — К нему не поеду.

— К нему, — цокнул отец языком, посмотрел на меня с пониманием. И, слава богу, без осуждения. — Я сразу понял, — выдал он наконец, — с первого дня, как ты приехала. Ты же не просто так из дома сбежала. Я еще Раисе тогда сказал, что это твой муж чего-то навертел. Верно?

Я сглотнула. Больше скрывать правду не получится, да и отец имеет право знать. Я не хотела рассказывать, мне трудно было об этом говорить, но и молчать больше было уже нельзя.

— Да, — на выдохе произнесла я. — Навертел.

— И что же?

— Всё, что только можно.

Я опустила голову, а слова будто сами собой изо рта посыпались. О том, что Алексей мне изменил со своей подчиненной, а еще украл научную работу. Обвинил в том, что я себя похоронила после смерти мамы, что я не была рядом. Я всё рассказала, только роль Алины немного уменьшила. Как и не стала рассказывать пока об аборте и ее обидных словах.

Отец молча выслушал, а потом резко поднялся, повернулся к буфету, дернул на себя дверцу, потом закрыл ее зачем-то, потом снова открыл, достал стакан и поставил его на стол.

Казалось, он просто не знает, что делать с руками. Не знает, как с собой справиться. И просто должен делать хоть что-то.

Наконец он вышел в сени, хлопнул дверью, но не ушел на улицу, а просто стоял там какое-то время и всё бормотал:

— Подонок, гнида… Тварь! Да я ему… Я б ему!

Я прикрыла глаза, сердце билось надрывно, и я снова прокручивала в голове все события. Снова будто стояла в том зале, где Алексей с Верой и Алиной улыбались зрителям, а я смотрела на них и еще не понимала, что наша семейная жизнь окончена.

Потом я будто очнулась, ведь мой сын по-прежнему сидел напротив, он ждал, что я ему скажу, потом тихо спросил:

— Мам, а что теперь будет?

Посмотрев на Егора, я вдруг остро почувствовала, какой он сейчас взрослый, серьезный, но не по возрасту, а по взгляду. Он готов был взять на себя ответственность. Но в то же время… В то же время он был ребенком и по-прежнему нуждался во мне, а я должна была за него отвечать.

И меня накрыло чувством стыда из-за того, что я ушла в себя, вместо того чтобы поговорить с ним по душам. Не догадалась, что он может натворить делов, а уж тем более мне не пришло бы в голову, что он может сбежать из лагеря.

Я думала, что у него там всё хорошо, и не хотела вырывать его из этого островка безопасности.

И пока я упивалась своей болью, мой мальчик сбежал и преодолел большое расстояние только для того, чтобы меня поддержать.

А еще я подумала о том, что почему-то его я воспитала правильно. Егор сразу понял, где добро, а где зло. Он сразу оценил ситуацию как надо. Он не стал меня ни в чем обвинять и сразу же принял мою сторону.

Он отказался от отца и приехал ко мне.

Так почему же Алина сделала не так? Эта загадка не давала мне покоя, мучила и истязала меня.

Но я заставила себя забыть о ней, потому что мой сын сидел сейчас напротив и остро нуждался в моей поддержке.

— Обязательно будет лучше, сынок. Да, сначала нам будет непросто, будет непонятно, что делать, где мы будем жить и как, но потом станет лучше, потому что мы вместе. Пока ты, я и дед, а дальше… Дальше посмотрим. Но я обещаю тебе одно — я тебя не подведу, слышишь?

Он кивнул, а потом наклонился ко мне и обнял за плечи. У меня из глаз полились слезы, которые я долго копила в себе. Я старалась плакать тихо, но всё равно намочила толстовку сына.

— Мам, — улыбнулся он, чуть отстраняясь, — не плачь из-за этого козла. Он этого не заслуживает.

Я вытерла слезы и улыбнулась через силу.

Да, мне было больно слышать, как Егор называет собственного отца. Наверное, где-то в идеальном мире не должны дети отрекаться от отцов. И еще неделю назад я бы ужаснулась, если бы мне сказали, что мой сын вот так отзовется об Алексее. Вместе с тем я понимала, что он сам во всем виноват! Украв мою работу, изменив мне, муж вдобавок перетянул на свою сторону Алину, а значит, он гораздо раньше нас с Егором отрекся от семьи.

— Не буду, — прошептала я, — не буду по нему плакать. А ты, сынок, обещай, что никогда больше не будешь так рисковать. Мы с дедом очень волновались.

— Обещаю, — твердо сказал он, — и там всё было нормально. Сначала меня подвез отец друга, а потом…

Он начал взахлеб рассказывать о своем “приключении”, а мне только и оставалось, что качать головой и благодарить Бога, что всё обошлось.

В конце концов я могла с облегчением выдохнуть, потому что мой ребенок сейчас был в безопасности. И он был рядом со мной и на моей стороне.