Рейз (ЛП)

16 глава

Киса

— Почему я снова должен отвезти вас в тренажерный зал, Киса? — спросил меня Серж, когда я встретила его на тротуаре, после того, как Алик высадил меня около дома моего отца. Папа к этому времени уже ушел, чтобы встретиться с грузинской Братвой, что привезли Голиафа, а Алик должен был присоединиться к ним этим вечером, поэтому я знала, что буду свободна всю ночь.

Так было всегда, пока продолжался чемпионат. Главари Братвы собирались, чтобы обсудить дела по всем направлениям. Но сегодня что-то было не так, мой желудок скручивало от нервного напряжения, словно что-то плохое должно было случиться. Я знала, что на это повлияло сразу две вещи: первая — это странное настроение Алика, вторая — странная реакция Рейза, после того, как он выиграл бой этим вечером.

Алик был в ярости из-за победы Рейза. В такой ярости, что даже не использовал мое тело после боя, как обычно это делал. В этот раз он просто высадил меня около моего дома и холодно приказал зайти внутрь.

Алик испытывал страх. Никогда раньше я не видела, чтобы он боялся. Но увидев сражение Рейза с Голиафом, с каким невероятным умением и силой тот победил, Алика был в таком состоянии, в котором я раньше никогда не видела его: весь в себе, тихий, задумчивый.

Это пугало меня больше, чем его агрессия. Я понятия не имела, что делать с Аликом, который не проявлял эмоции, или Аликом, который держался на расстоянии.

Но прямо сейчас я пыталась выбросить из головы любые мысли о нем. Мне надо было увидеть Рейза. Алик заставил меня смотреть этот бой, пытаясь утвердить свое господство надо мной. И, о боже, Рейз чуть не умер. Но затем что-то случилось с ним. Он не выглядел, как боец довольный своей победой. Он не мог подняться, выглядел как контуженный и смотрел на Голиафа опустошенным взглядом. Виктору пришлось поднимать его с колен, чтобы вытащить из клетки, и поддержать, пока он шел по коридору. Хуже всего, что я не могла пойти к нему. Вместо этого мне пришлось пойти с Аликом.

Я обижалась на Алика за это. В этот раз я сильно обиделась на него.

Я посмотрела на Сержа, пораненное лицо Рейза промелькнуло в моем сознании

— Пожалуйста, Серж, — попросила я, обращаясь к нему, стоящему передо мной, когда он открыл заднюю дверь «Линкольна» и жестом указал мне сесть. Я скользнула на сидение, а Серж сел за руль.

Он обернулся:

— Киса, что происходит? Вы что-то скрываете, и это, ставит нас обоих в опасное положение. Я ничего не буду делать, пока вы не дадите мне ответы на некоторые вопросы.

Я опустила взгляд на тротуар снаружи и испытывала беспокойство по поводу того, что же делать. Потом снова взглянула на Сержа, и мои глаза наполнились слезами.

— Киса, вы в опасности? — спросил он, а я покачала головой. — Вы… вы встречаетесь с кем-то еще? За спиной мистера Дурова? Вы встретили его в тренажерном зале?

— Это не так, Серж, — всхлипнула я и вытерла слезы. — Это больше, чем просто «встречаться» с кем-то.

Лицо Сержа побледнело.

— Киса! Вы встретили кого-то еще? Вы смерти ищете? Мистер Дуров убьет вас обоих, если застанет. Этот мужчина даже в лучшие времена неуравновешен, а в этом случае? Он выйдет из себя. — Он опустил взгляд, но потом вернул его на меня. — Кто это?

— Ты не поверишь, если я расскажу тебе. Я едва могу сама себе поверить.

— Киса, вы говорите бессмыслицу.

У меня скрутило все внутри от того, что я сбиралась произнести, из-за секрета, которым я собиралась поделиться. Серж наклонился вперед, и я прошептала:

— Ты не поверишь в то, что я скажу.

— Поверьте мне, — сказал он сухо.

— Это… это… Лука…

Серж уставился на меня, словно я была ненормальной.

— Лука? — переспросил он. — Лука Толстой?

— Да, — ответила я едва слышно и сжала сумку, лежащую на моих коленях. В ней были фотографии, сувениры — все, что напоминало о нашем детстве. Сегодня вечером я собиралась сделать попытку и заставить его вспомнить. Сегодня мне хотелось, чтобы он вспомнил меня… нас… все.

Я просто хотела вернуть моего Луку… в конце концов, я хотела вернуть как можно больше того, что было утеряно. Я была согласна на любую часть Луки, хоть на крошечный кусочек того, что еще осталось.

— Вы изменяете с Лукой Толстым? — спросил Серж с сильным русским акцентом.

Я кивнула, и он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Киса, мистер Толстой умер много лет назад в результате несчастного случая. Его тело было сожжено. Что происходит? Кого ты пытаешься защитить?

— Рейз.

— Новый боец? — перебил Серж. — Что за чертовщина, как он связан с Лукой?

— Он и есть Лука, Серж. Рейз — это Лука.

— Киса, я не понимаю, как …

— Его отвезли в подземную тюрьму, после того, как Родион был убит, подальше, где он вынужден был стать бойцом. Принимать участие в боях на смерть, Серж. Я знаю, это звучит невероятно, но это случилось. Он не помнит, кто он, откуда он, или кто мы все для него. Он подвергался пыткам и жестокому обращению. Как животное, он сражался, чтобы выжить, не оставив в себе ничего человеческого, но я замечаю мимолетные проблески, когда он смотрит на меня. — Я с трудом сглотнула и продолжила: — Когда он со мной.

— Киса, это все …

— Его глаза такие же, как у Луки, карие с размытым пятнышком синего в левом. У него те же манеры. Он наклоняет голову и поджимает губы, его полные губы точно такой же формы. И ему снятся сны, яркие сны. Это воспоминания, а не просто сны, Серж. Я в этом уверена. Вернувшись в Бруклин, он вспоминает все больше и больше. Это Лука. Он вернулся ко мне. — Я посмотрела в потрясенные глаза Сержа и продолжила: — И он нуждается в моей помощи. Мне надо заставить его вспомнить. Мне нужно знать, что случилось много лет назад. Мы сделаем это. Там было так много боли. Так много вопросов осталось без ответов, которые оказались под завесой тайны.

Серж хранил молчание, я знала, что он не поверил мне. Мне было все равно, потому что я знала правду, и все обернулось так, чтобы я спасла Рейза. Все сложилось так, чтобы он смог найти обратный путь домой.

— Просто отвези меня в зал, Серж. И, пожалуйста, подожди, потому что я хочу съездить с ним позже на Брайтон-Бич.

Серж намеревался поспорить со мной, но я отвернула голову и прислонилась к окну, давая понять, что разговор окончен.

***

Я вошла в тренажерный зал и направилась в комнату, где тренировался Рейз. Почти все пространство было погружено во мрак, потому что свисающий с потолка источник света был слишком тусклым. Рейз сидел у дальней стены, опустив голову вниз, его грудь была покрыта красным и черным. Ноги были вытянуты вперед. Я никогда не видела, чтобы тот, кто выиграл бой, выглядел бы настолько побежденным.

— Рейз? — Испугавшись, я бросилась к нему.

Опустившись на колени, я схватила лежащее рядом полотенце и прижала к только что нанесенной отметине на его туловище, которая была в два раза длиннее, в два раза глубже, и в два раза воинственней, чем другие его тату за убийства.

— Рейз, что ты наделал? — спросила я и попыталась заглянуть в опущенные глаза. Он не ответил и даже не шелохнулся, когда я прикоснулась к его татуированному торсу. Он сидел, сжимая сломанную ручку и окровавленное лезвие в своих руках.

Когда я стала дальше осматривать его израненное и покрытое шрамами тело, то заметила огромную зашитую рану на его руке и стежки вдоль нижней части горла.

Я до мельчайших подробностей вспомнила тот момент сражения, когда он получил эти раны — в тот момент я думала, что снова потеряю его. Случившееся лишь утвердило во мне веру рассказать ему, кто он есть на самом деле. Завтра вечером ему придется сражаться с Аликом, каждый из них смог добраться до финала, и завтра вечером, я должна буду потерять одного из двух мужчин, которые когда-либо что-то значили для меня. Но я знаю, кого я хочу, кого я всегда хотела, и прямо сейчас, он лежал на этом жестком полу и выглядел так, словно его мир был разорван на части.

Лука должен вернуться ко мне. Наконец-то, после всех этих долгих лет неволи, он должен быть освобожден. Он должен знать, что по-прежнему любим.

— Рейз, пожалуйста, посмотри на меня, — попросила я нежно, сдерживая слезы, и он медленно поднял голову. Его глаза были покрасневшими, а выражение лица указывало на опустошенность. От увиденного, мое сердце защемило. Я протянула руку и дотронулась до его щеки. — Lyubov moya, что все это значит? Что случилось на бою сегодня вечером? Из-за того, что тебе было больно? Или это был особенный бой для тебя?

Я поймала руку Рейза, опуская в сторону, и окровавленное лезвие бритвы упало на пол. Его грубая, покрытая кровью ладонь легла поверх моей руки, которая все еще находилась на его щеке, и я замерла.

— Я убил своего единственного друга, — прохрипел Рейз и его пальцы сжались вокруг моих. Хватка была такой сильной, что это не оставляло сомнений о его эмоциональном потрясении.

У меня перехватило дыхание, и я сразу же подумала о Родионе. Он вспомнил? Неужели он вспомнил ту ночь? Он говорил о моем брате? Он смог вспомнить свое прошлое?

Моя рука нажала дрожать от тяжести понимания того, что это может означать.

— Какой друг? О ком ты говоришь, любовь моя? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в своем голосе.

Рейз посмотрел на меня опустошенным взглядом и ответил:

— 362.

В ответ я моргнула и тут же вспомнила наш разговор прошлой ночью:

— 362? Из ГУЛАГа?

Рейз кивнул, продолжая удерживать мою руку:

— Голиаф…

Неожиданно все стало проясняться. Это не было связано с воспоминаниями о смерти Родиона, это был мужчина, с которым он сражался этим вечером, грузинский Голиаф.

— Мужчина, которого ты убил сегодня…

— Мой друг.

Моя нижняя губа задрожала от увиденного, что этот сильный, необузданный и суровый мужчина превратился в тело с горой мышц, которое не наполняло ничего, кроме чувства раскаяния и вины.

— Рейз, мне очень жаль, — успокаивала я.

— Его поймали, когда мы сбежали, грузинская мафия. Он сказал мне, что если бы выиграл сегодня, то они освободили бы его. Став свободным, он мог бы отомстить людям, которые отправили его в ГУЛАГ. После всех этих лет, что он учил меня, как выживать… Он был невиновен. Он заслужил, чтобы отомстить, но…

Веки Рейза дрогнули, и я наклонилась, покрывая поцелуями его лоб, щеки и обратную сторону ладони, которая все еще была поверх моей.

— Но что?

— Но так же, как и я, — прошептал он, и кровь в моих венах похолодела.

— Что ты? — надавила я.

Его глаза расширились, когда что-то прояснилось в голове, и грудная клетка напряглась, словно от шока.

— Я невиновен, — едва слышно ответил он, явно не в силах говорить громче. — Киса, я невиновен. Я не сделал ничего такого, чтобы быть заключенным. Я не делал того, в чем меня обвинили.

Рука Рейза теперь полностью обхватила мою, и он посмотрел на наши соединенные пальцы.

— Ты дрожишь, Киса-Анна. Почему ты дрожишь?

Рыдания прорывались сквозь мое горло, и я поднесла руку, держащую полотенце, ко рту. Слезы облегчения появились в моих глазах. Он не делал этого. Лука не убивал моего брата. Он был невиновен. Я всегда знала, что он был невиновен.

— Киса, я не понимаю, почему ты плачешь? — Рейз наклонил голову в сторону, и я прильнула к его груди, вдыхая пьянящий аромат, не беспокоясь о моей одежде, которую могли запачкать кровь и чернила.

Я нашла утешение в сильных руках Рейза, которыми он обнял меня и прижал близко к себе.

— Ш-ш-ш, solnyshko, — прошептал он, и я перестала плакать, подняв голову и заглянув ему в глаза.

— Solnyshko? — спросила я, а Рейз выглядел озадаченным, прежде чем опустить взгляд на меня.

— Это означает маленькое солнце, — ответил Рейз вот так просто. — Думаю, это по-русски. — И в этот момент на его лице отразилось удивление, словно он не понимал, откуда знает это.

— Ты назвала меня «lyubov moya», — вдруг произнес он, наблюдая за мной, изучая меня, будто я была загадкой, которую он пытался отгадать. Я кивнула, пытаясь сдерживать свою нижнюю губу от трепета.

— Любовь моя, — сказал он, медленно растягивая слова, произнося каждый слог, пока его глаза широко не раскрылись. — На русском это означает «моя любовь», ты назвала меня своей любовью.

— Да, lyubov moya, — ответила я и выскользнула из его объятий. Я заметила, как он был шокирован, сделал вдох, но просто позволила сидеть ему дальше, чтобы он мог подумать о моей давней привязанности к нему.

Быстро вытерев глаза, я пробежалась пальцем по его новой татуировке.

— Почему эта длиннее, чем остальные? И гораздо ярче, чем другие? Ты сильно поранил кожу.

— Потому что смерть 362 была почетней, чем у остальных. Он умер с достоинством. Он умер так, как должен настоящий боец. — Рейз провел пальцами по своему шраму и добавил: — Он умер прежде, чем смог отомстить. Его обманом лишили возможности отомстить тем, кто обидел его. Но он никогда не сдавался, до самого конца. В знак признания, он должен выделяться на моей коже, потому что, как боец и друг, он был особенным в моей жизни.

Мое сердце билось так громко, что мне едва удавалось расслышать его. Я поняла, как бы я не пыталась вообразить или вспомнить свой худший ночной кошмар, мне не понять через что он прошел в ГУЛАГе. Он был ребенком. Ребенком, которого вынудили стать убийцей, и среди всего этого ада, он нашел того, кто стал заботиться о нем. Того, кого ему пришлось убить.

Я сочувствовала ему и не могла помочь, но была благодарна, что был мертв 362, а не мой Рейз.

— Мне показалось… мне показалось, что он собирался убить тебя, — произнесла я, и тут же в моем горле образовался ком от мысли, что я могла бы опять потерять свою половинку. Ни одно сердце не могло бы выдержать это.

— Он почти победил, — признался Рейз. Я ахнула, а он наклонился вперед, проводя пальцами по моей шее. — Но потом я увидел, что Дуров заставил тебя смотреть, как я умираю, и это помогло мне. Дало силы, чтобы я стал сопротивляться и смог победить своего друга.

Взгляд Рейза упал на мои губы, после чего он пробормотал:

— Я должен защищать тебя Киса-Анна. Я верю, что могу защитить тебя. — Его лицо исказилось, словно он с трудом пытался что-то вспомнить, и добавил: — Я должен защитить тебя от Дурова… снова.

Мое сердцебиение заглушало жужжание кондиционера, работающего в главном помещении тренажерного зала.

— Снова? — спросила я, замечая его растерянный взгляд.

— Да. Я думаю… я думаю, что и раньше защищал тебя от него. — Рейз взял меня за руку и подтянул ближе к себе. — Не так ли? Я ведь и раньше тебя защищал от него?

Я кивнула, не способная произнести ответ вслух.

Рейз сглотнул, его кадык дернулся, и он прохрипел:

— Я.. я знал тебя раньше?

Подавив рыдания, которые грозили вырваться из моего горла, я воскликнула:

— Да. Да, знал. Ты очень хорошо меня знал.

Рейз заволновался и его взгляд опустился вниз, упираясь в голый торс. Он отчаянно пытался вспомнить, но по его дыханию и разочарованному вздоху, я поняла, что у него ничего не получалось. Что-то блокировало его воспоминания, подавляло, не давая узнать, каким он был раньше.

Высвободившись из объятий Рейза, я полезла в свою сумочку и достала серебряную рамку со снимком, на котором двое подростков улыбались в камеру, и передала ее Рейзу, который стал с любопытством рассматривать фотографию.

Он был похож на человека, который впервые нашел сокровище, неуверенный в том, за что судьба послала ему такой подарок.

Я с интересом наблюдала за ним, пока его карие глаза рассматривали детей. Он вытянул фотографию и поднес ближе, чтобы хорошенько рассмотреть моментальный снимок, и все это время мое сердце билось, как крылышки колибри.

Его указательный палец пробежался по изображению девушки, он поднял голову, и с напряжением внимательно посмотрел на меня:

— Я видел эту девушку в своих снах.

— Да, — прошептала я, а он снова опустил глаза и наклонил голову.

— И этого юношу тоже.

— Да.

Это было все, что я могла ответить, моля Бога, чтобы он вернул Рейзу память. То, что он помнил, кто были теми детьми, говорило о том, что он все еще хотел меня… и где-то глубоко, на глубоком уровне, понимал, что он любил меня так же, как я всегда любила его.

— Эта девушка, — произнес Рейз и опустил рамку, а потом пододвинулся ко мне, двигая своими накачанными плечами. Как только Рейз приблизился ко мне, то посмотрел в мои глаза и наклонил голову в сторону. Его губы блуждали и почти касались моих, теплое, манящее дыхание заставило меня закрыть глаза.

— Нет! — приказал он, и мои глаза тут же распахнулись. Рейз поднял рамку и поднес к моему лицу. Понимающее выражение лица сделало его черты более резкими, подчеркивая привлекательность. — Ты, ты и есть эта девушка на фотографии.

По моим щекам потекли слезы, я кивнула, не в силах ответить, а он откинулся назад и посмотрел на меня, словно впервые видел.

— Ты — девушка из моих снов…

— Да, Рейз, да, — ответила я, не скрывая волнения.

Из него вырвался протяжный выдох, словно он пробежал марафон, а потом он снова облокотился на стену, прижимая к груди рамку, и посмотрел на меня.

В ответ я посмотрела на него, желая, чтобы он вспомнил больше, но когда одинокая слеза скатилась по его небритой щеке, то это оказалось чересчур.

Я бросилась в его объятия.

— Lyubov moya! Пожалуйста, не надо, — шептала я, обнимая его за шею и оседая на бедра, при этом чувствовала, как сильно бьется его сердце напротив моего. — Все хорошо. Мы сделаем так, что ты вспомнишь, кто ты такой. Со временем ты все вспомнишь. Я обещаю.

Его тело затряслось, и он уткнулся носом в изгиб моей шеи, потом крепко обнял и прижал меня к себе, что мне стало трудно дышать.

Мы сидели в тишине, успокаивая друг друга, и тут он спросил:

— Это я… я этот юноша на фотографии? Кто обнимает тебя?

Я замерла и медленно подняла голову так, чтобы посмотреть ему в лицо. Глаза Рейза потемнели, в них читался вопрос, и когда наши взгляды встретились, я ответила:

— Да. Уверена, ты и есть этот юноша на фото. Сначала я не знала, но теперь уверена. Это ты…

Первый миг от Рейза не последовало никакой реакции, а потом его рука обхватила мою щеку, а голова склонилась набок. Так мы замерли на несколько долгих минут, пока сквозь его губы на выдохе не прорвалось:

— Моя Киса-Анна… мое солнышко… Бог вложил кусочек твоих голубых глаз в мои, чтобы мы всегда знали: мы предназначены друг другу…

Радость и волнение накрыли меня, прорываясь как вода, сквозь плотину, сквозь рыдания я причитала: «Лука, мой Лука», а потом прижалась своими губами к его мужским, хранящим вкус мальчика, который был создан и предназначен любить меня. Любящий и потерянный мной мужчина, которого я сейчас обнимала.

Рейз замер, я оторвалась, чтобы посмотреть в его сияющие глаза, и заметила растерянный взгляд.

— Лука? — спросил он, его глаза расширились от удивления, и он сделал резкий вдох. — Лука, меня звали Лука… мое имя Лука?

— Да, — улыбнулась я и стала покрывать поцелуями его лицо.

Его рука схватила прядь моих коричневых волос.

— Киса-Анна, моя Киса-Анна, — продолжал он произносить снова и снова, и я была уверена, что никогда не устану слышать свое имя, которое слетает с его полных губ.

— Да! Да, Лука. Я твоя! Я предназначена для тебя.

Мы продолжали сжимать друг друга в объятиях, словно не было этой долго разлуки, и когда я, наконец, перестала обнимать его, то подарил длинный сладкий поцелуй и сказала:

— Ты не мог пойти со мной кое-куда? Я хочу отвести тебя в особое… особое место.

Рейз наклонил голову в сторону и без колебания ответил:

— Куда угодно. Я… доверяю тебе.

Он доверял мне.

Поднявшись, я взяла Рейза за руку и повела его в ванную, чтобы намочить тряпку и очистить кожу вокруг его новой тату, а сверху наложить свежую повязку из марли.

Рейз проскользнул в спортивный свитер и надел штаны. Я не смогла сдержать улыбку, когда поняла, что это был та же серая толстовка с капюшоном, которая была на нем в нашу первую встречу.

Рейз накинул капюшон, и мне показалось, что он сделал это инстинктивно, желая быть незаметным, потому что мы собирались выйти на улицу — я протянула ему руку, и он осторожно взял меня за нее. Я переплела наши пальцы и сжала ладонь.

Карие глаза Рейза, которыми он смотрел из-под капюшона, поймали мои, и, не говоря ни слова, я повела его на улицу, его огромные размеры превосходили мои.

Как только мы вышли через заднюю дверь, я заметила ожидающий «Линкольн» и Сержа, который вышел из машины, его высокая фигура напряглась, словно он приготовился встретиться с неприятностями.

Рейз потянул меня на себя, чтобы я остановилась, и подвинулся так, что я оказалась за его спиной, будто Серж представлял угрозу. Я потрясла его за рукав, но он прорычал:

— Отойди.

Я обошла вокруг Рейза и положила руки на его твердую грудь, дождавшись, пока он не посмотрит в мои глаза:

— Он — друг, Рейз. Он как 362 для тебя. Он — мой друг. — Я обернулась, чтобы посмотреть на Сержа, и знала, что он услышал все произнесенное мной на этой тихой стоянке, и была уверена, что могу доверять ему. — Ты тоже можешь помнить его. Он был тебе как дядя.

Рейз наклонил голову в сторону, и я смогла заметить, как он прищурил свои глаза, глядя на Сержа из-под капюшона. Я поднесла свою руку к его щеке и прошептала:

— Позволь себе вспомнить, Лука.

При упоминании его прежнего имени Рейз резко перевел взгляд на меня, потом снова на Сержа, и я заметила, что пытается вспомнить. Он расслабил мышцы и протяжно выдохнул.

— Серж, — произнес он тихо и неуверенно. — Серж, — снова повторил Рейз, и как только я повернулась к Сержу, заметила, что его лицо было бледным, и на нем отображался шок. Я поняла, что он поверил мне.

Снова взяв Рейза за руку, я подошла вместе с ним к Сержу, который не мог отвести взгляд от моего бойца, моей давно потерянной любви.

— Серж, — поприветствовала я, а Рейз замер, его голова наклонилась еще ниже так, что капюшон полностью навис на лицо.

Серж молчал.

Подняв глаза на Рейза, я попросила:

— Рейз, откинь капюшон.

Рейз не двигался в течение нескольких долгих секунд, но, в конце концов, поднял руку и отдернул капюшон, медленно поднимая глаза и фиксируя взгляд на Серже.

Серж смотрел на него оценивающе, изучая Рейза с близкого расстояния.

— Сергей? — произнес Рейз, и Серж немного пошатнулся от того, что его назвали полным именем. Он глянул на меня с недоверием, и тут же Рейз сказал: — Я помню… Я помню тебя.

Рейз схватил мою руку и прижал ее к губам, это простое действие почти заставило меня упасть от счастья.

— Ты должен был возить меня и Кису в школу… и возил нас на пляж?

— Да, — ответил Серж, и я услышала, как он поперхнулся, и увидела слезы в его глазах. — Господи! Это ты! Ты выглядишь по-другому, но… да, это ты.

— Я же говорила тебе, что нашла его. Что он вернулся к нам, — сказала я, а Серж покачал головой в изумлении.

— Мы думали, что ты умер. Нам сказали, что ты умер в результате несчастного случая.

Я почувствовала, как Рейз застыл, и на меня накатила волна паники. Я ведь ничего не говорила ему об убийстве или мнимой смерти. У меня еще не было времени рассказать ему о семье: Талии, Иване, матери, которая до сих пор не могла прийти в себя от потери сына. Рейз тоже ничего не упоминал о семье, поэтому мне не хотелось его подталкивать. Я не могла потерять его снова, если бы давление оказалось слишком большим и это заставило бы его сбежать.

— Что за несчастный случай? Чья смерть? — натянуто спросил Рейз, и я заметила, как вспышка боли проскользнула по его лицу. Было похоже на то, что воспоминания о прежней жизни, до того как он стал бойцом, вызывали физическую боль.

Серж нахмурился, а я покачала головой, без слов призывая его не продолжать дальше. Поднявшись на цыпочки, я поцеловала Рейза в губы и спросила:

— Хочешь поехать со мной кое-куда? Серж отвезет нас туда.

Рейз немного отступил и, не задумываясь, ответил:

— Да.

Серж открыл заднюю дверь «Линкольна», и мы проскользнули внутрь.

Рейз был очень напряжен, когда мы сели в машину, я гладила его по руке:

— Ты как, в порядке, любовь моя?

Рейз откашлялся и немного сдвинулся. Положив руку мне на колено, он сжал его.

— Машины заставляют меня нервничать. Я… я редко бывал в них, но мне не нравится то, что я не могу контролировать.

Взяв его тяжелую руку, я положила ее на свои плечи, а свою руку обернула вокруг его торса. Рейз водил по моей руке большим пальцем, и я вздохнула. Никогда не чувствовала что-то подобное. Даже когда мы были детьми, и я была увлечена Лукой, я не доросла до понимания, что с возрастом чувства могут становиться глубже. Я не знала, но теперь уверена, что если вы потеряли свою половинку, а потом снова нашли ее, то слово «облегчение» недостаточно описывает эмоции, потому что в реальности от ощущения, что ваши сердца снова бьются рядом, невозможно описать словами.

Подняв голову, я увидела смущенное и счастливое выражение лица Сержа, который смотрел на нас. Он всегда любил Луку, и если честно, всегда недолюбливал Алика. Кстати, теперь я знала, что он не опасается за меня, ведь я была в руках Рейза. Это наполнило его счастьем, он беспокоился обо мне, какой будет моя жизнь с Аликом. Завтра вечером мой любимый и мой жених будут сражаться на арене, до смерти. Я почти задыхалась от этой мысли, поэтому блокировала ее в своем мозгу, пытаясь сосредоточиться на объятиях со своей половинкой прямо сейчас, в эту секунду. Просто наслаждаться настоящим моментом.

Рейз притянул меня ближе и потерся носом о мои волосы.

— Мы всегда так сидели, не так ли? Ты в безопасности, под защитой моей руки.

Я улыбнулась, уткнувшись в его бицепс:

— Всегда.

— Кажется, я вспомнил это.

— Хорошо, lyubov moya, это очень хорошо.