Рейз (ЛП)

4 глава

818

После месяца плавания на рыбацких судах, кражи еды и незаконных поездок в грузовых составах, я приехал в Нью-Йорк.

Я не был готов к тому, что ждало меня: яркие огни, шумный город, с постоянно спешащими людьми — все было полной противоположностью тому, что я когда-либо знал. Тем не менее, как ни странно, те чувства, что я ощущал, были знакомыми и комфортными — густой смог, вонь, пары табака и спиртных напитков, рев быстрых автомобилей.

Только я дошел до последней аллеи на краю Бруклина, как жгучая боль пронзила мою голову. Я прижал пальцы к вискам. Стали мелькать разные образы: группа играющих детей, пожилые мужчины целуют трех гордо улыбающихся мальчиков в головы, представляя их народу. Мне казалось, что моя голова скоро взорвется от тех воспоминаний, что промелькнули у меня. Целый месяц ничего не было: ни воспоминаний, ни наркотиков, которыми охранники меня ежедневно пичкали, чтобы держать сильным и агрессивным, но сейчас все больше и больше незнакомые образы вставали перед глазами.

Картинки ушли также быстро, как и пришли, и я понял, что уже давно стою, облокотившись на стену, пот градом стекал с меня. То оцепенение, которое я чувствовал всю мою жизнь, вернулось.

Я припомнил имя и адрес. Несколько секунд бежал вниз по незнакомой улице, точно зная, куда идти. Ноги несли меня вперед в район с большими особняками, дорогими автомобилями и хорошо одетыми людьми.

Когда я оказался на одной конкретной улице, дрожь волнения пробежала по моему телу. Я быстро просматривал номера домов... пока не очутился за пределом района с роскошными апартаментами. Я был уверен, что это нужный адрес.

Охранники угрожающе ходили перед домом со стеклянными стенами. Я отпрянул на соседнюю улицу, сливаясь с тенями и не сводя глаз с двери.

Я ждал несколько часов, прячась около здания, пытаясь найти вход. Но его не было, дом был слишком защищен. Потом, когда рассвело, большой темноволосый мужчина, выглядевший так, как будто жил в середине 20-х годов, вышел из здания с таким важным видом, словно ему принадлежал весь этот гребаный мир. От ярости у меня каждый волос на голове зашевелился.

Понадобился всего один взгляд, чтобы понять, что передо мной стоял Алик Дуров, сволочь, которую я собираюсь убить. Все в нем — от славянского лица до полностью бритой головы — кричало о богатстве и высокомерии, я ненавидел ублюдка и с удовольствием убил бы его. Мне захотелось причинить ему страшную боль.

Через несколько секунд большой черный автомобиль остановился перед зданием. Этот мудак, Дуров, шагнул в сторону водителя, сел и поехал вниз по улице. Как молния, я побежал за ним, прижимаясь к затемненной стороне. Я старался не отставать от автомобиля, но при таком быстром темпе не мог уследить за ним. Проехав еще два квартала вниз, автомобиль попал в пробку. Другие машины сигналили мне, когда я перебегал оживленную дорогу, но мне нужно было торопиться.

Автомобиль повернул направо, и я последовал за ним. Он проехал три квартала до пустынной стоянки, остановился напротив большого склада, находившегося там же, и Дуров вылез из машины.

Засунув руки в карман, я коснулся ценных клинковых кастетов и сжал кулаки, наслаждаясь холодным прикосновением металла к коже. Я смотрел на спину Дурова, представляя, как воткну шипы кастетов ему в голову, так чтобы видеть, как вытекает кровь из верхней части его шеи, кружась вокруг его тела; чтобы видеть, как медленно жизнь покидает его тело, постепенно отказывают внутренние органы или сразу сердце: быстро, эффективно, смертельно.

Украдкой перемещаясь по периметру стоянки, я остановился только для того, чтобы последовать своего инстинкту — намазать грязью под глазами. Вдруг боковая дверь распахнулась, из проема вышел суровый старый человек.

— Дуров! Тащи свою задницу сюда. Ты опоздал!

Дуров.

Это был Алик Дуров.

Моя цель... мое убийство.

Дуров засмеялся, а через несколько секунд уже был в здании. Проклиная себя на чем свет стоит из-за упущенной возможности, я огляделся вокруг, убедившись, что за мной никто не следит. Затем побежал по теплому асфальту, на ходу проверяя, чтобы капюшон закрывал голову и лицо. Почему-то мне казалось, что я был здесь раньше. Как будто это не я провел свою жизнь в аду ГУЛАГа, убивал, чтобы выжить, разрывал плоть и забирал жизнь. Но что-то говорило мне, что адрес Бруклин, Нью-Йорк имеет большее значение для меня, для моего прошлого.

Подойдя к складу, я нашел небольшое окно. Прижавшись к земле, я заглянул внутрь. От увиденного у меня перехватило дыхание.

Тренажерный зал... и вот Дуров подошел к груше и начал наносить удары.

Он тренировался, чтобы потом бороться.

Борьба.

Я всю жизнь только это и делал.

Это единственное, что я знал и умел делать.

Мои глаза вспыхнули в ожидании. Я узнал эти действия, потому что жил такой жизнью много лет. И клетка... каждый ее металлический стержень, каждая щепка паркетной доски, каждый дюйм колючей проволоки были моим домом. Каждое пятно крови на этой белой поверхности сделали меня человеком-чудовищем, тем, кем я сейчас являюсь. Но то, что действительно заставило мое сердце биться быстрее, так это выстроенное в ряд на стене оружие. Цепи, кинжалы, ножи сказали мне все, что я должен был знать: бои в этом месте были насмерть.

Это была борьба со смертью.

Поэтому я стал хладнокровным убийцей, бойцом, и, как я теперь вижу, Алик Дуров тоже.

Как и ноздри, мои руки начали дрожать, а в голове уже зрел план мести. Я бы присоединился к этой борьбе на ринге и зарезал эту мразь, не проиграл. Я никогда не проигрываю.

Поднявшись на ноги, я пошел вперед, запах пота и крови ворвался в нос. Это успокоило меня.

— Кто ты, бл*дь, и что хочешь? — Мое внимание привлек низкий, приземистый человек, сидящий за маленьким столиком. Он вытащил пистолет и направил его мне в лоб. Я продолжал держать капюшон низко на голове, скрывая глаза. Что-то глубоко внутри меня кричало о том, чтобы я не показывал глаз.

Его глаза расширились от страха, когда я шагнул вперед, не обращая внимания на пистолет.

— Я хочу драться. В клетке. Хочу кое-кого убить, — прорычал я глубоким низким голосом.

Увидев, что этот человек, глядя на меня, обмочился, я не удивился. Я был высоким, крепким, как танк, с татуировками, шрамами... и чертовски мертвым внутри.

У меня ничего не было, что ослабило бы меня. Я ничего не боялся, даже смерти. Смерть будет моим долгожданным концом. Но прежде, чем придет мой конец, я заберу жизнь Дурова... и узнаю... почему я его так ненавижу.

— У тебя есть спонсор?

Я ничего не сказал, и ублюдок принял мое молчание за отказ.

Стоя, он держал пистолет, направленный мне в голову. Потом достал телефон и позвонил кому-то. Я узнал устройство; охранники всегда тявкали в него всякую хрень, мешая мне спать. Кто-то в ответ резко заворчал в громкоговоритель.

— Ив? Ты нужен здесь.

Он захлопнул телефон, но я ни разу не вздрогнул. Я хотел, чтобы этот ублюдок испугался настолько, что разрешил участвовать в боях. Мне нужно драться. Мне нужно убить.

— Что, бл*дь, опять случилось? — с отчаянием спросил грубый голос с акцентом, а затем я увидел высокого молодого мужчину.

Как только он увидел меня, его глаза сузились, и он сложил громоздкие руки на груди.

— Кто ты, черт возьми? — спросил он.

— Голубая мечта твоей клетки и худший кошмар твоих бойцов, — холодно ответил я, после чего я похрустел пальцами. Звук эхом отразился от голых стен.

Мудак, держащий пистолет, и этот Ив посмотрели друг на друга. Ив выбил пистолет из рук парня и шагнул вперед.

— Ты боролся в клетке раньше?

— Да.

Его губы скривились.

— Мы не в гребаном ММА или WWE, понимаешь? Здесь ставки выше. Цены оплачиваются кровью... с кусочками мяса. Это подземелье.

Мое молчание подтолкнуло его говорить дальше.

— Ты русский?

Его вопрос застал меня врасплох. Я, бл*дь, этого не знаю. Я номер 818, был воспитан в ГУЛАГе и обучен убивать. Я зарезал более шестисот противников. Это все, что я знаю. Больше ничего: ни имени, ни прошлого, ни семьи.

Только оцепенение.

Парень что-то сказал мне, только в этот раз на другом языке.

— Я спрашиваю, ты говоришь по-русски?

Он говорил на другом языке, не на таком, как охранники, но я как-то его понял. Он говорил по-русски? Откуда, бл*дь, я знаю русский?

Недолго думая, я ответил «да» на том же языке, и лицо парня загорелось.

— У тебя нет спонсора, который бы заплатил за тебя.

— Что мне теперь делать? — спросил я, странный язык лился с моих губ. Мое тело напряглось. Я бы хотел попасть в это место, это для меня рай на Земле.

— Тебе надо заплатить. Это единственный способ. У нас есть тренер, который только что потерял бойца, но это будет стоить тебе.

— Сколько? — спросил я.

Ив ткнул пальцем на парня, который передал мне листок бумаги с числом.

Когда Ив уходил, он крикнул:

— Будут деньги, приходи. Для остальных мужчин обучение уже началось. В Подземелье бои начнутся через две недели. Следующие три дня будут идти последние бои. Оставшиеся в живых продолжат бороться в финале. Если выиграешь, то выиграешь много. У тебя есть время, чтобы собрать деньги.

Подземелье.

Две недели.

Месть.

Алик Дуров.

Убить.

Мне надо что-то сделать, чтобы найти эти деньги.

Оставив дверь открытой, я зажал бумагу в кулак и положил в карман. Теперь надо думать, что делать дальше. Потом я увидел кучу людей, спящих на улице, перед ними стояли шляпы. Они просили деньги.

В доли секунды я направился к ним, схватив с ближайшего дерева какую-то банку. Затем нашел место на улице, сел, натянул сильнее капюшон и поставил свою банку на землю.

Две недели.

У меня всего две недели, чтобы получить деньги.

И я сделаю все, чтобы попасть в эту клетку и, наконец, разорвать грудь Дурову.