Рейз (ЛП)

20 глава

Рейз

— У тебя есть все для этого, Рейз, — убеждал Виктор, пока я разогревал мышцы, подпрыгивая вверх, до боя оставалось всего несколько минут. Я тренировался весь день. Выбросил все из своей головы, кроме одного — убить Дурова.

Я слышал рев толпы, и доносившиеся до меня звуки были намного громче, чем в предыдущие ночи. Это был финал, заключительный бой насмерть, чемпионат Подземелья.

Рейз против Мясника.

— Он сильный и опытный, но и ты тоже. У него скорость и мастерство, но ты превосходишь его. Он не знает себе равных во владении кинжалом, но ты — непревзойденный во владении кастетами с шипами. Он безумный, но Рейз, — Виктор встал передо мной, в то время как я подпрыгивал и наносил удары по груше. Он протянул руку, удерживая сумку, и заставил меня посмотреть. — Но ты здесь для мести. Ничто не сравнится с этим в качестве мотивации.

Я хмыкнул, соглашаясь, его слова разжигали мои мышцы. Единственное, что могло сделать это еще лучше, была Киса. Она говорила, что собирается прийти и увидеться со мной перед боем, но до сих пор не появилась.

— Киса? — спросил я у Виктора, нанося удары кулаками по поверхности груши.

Виктор пожал плечами и покачал головой.

— Нет, пока не приходила. И она даже не с Дуровым.

Это заставило меня прерваться. Киса всегда присутствовала в тренажерном зале, когда мы тренировались. Она всегда была с Дуровым перед боем. Где, черт возьми, она могла быть?

Пощечина вернула меня в реальность, я зарычал, а Виктор одернул руку.

— Сфокусируйся, Рейз. Это он, это твой шанс. Прямо здесь, прямо сейчас: жизнь или смерть, оставь мысли о Кисе.

— Да знаю, — прорычал я, его пощечина вернула меня обратно в мир полный ярости.

— Хорошо, — сказал Виктор, — потому, что здесь находятся те, кто хотят смерти Дурова не меньше твоего.

Я взглянул на Виктора, его мутный взгляд впился в меня.

— Он заработал себе немало врагов, Рейз. Толпа там, как голодные волки. Ты первый реальный соперник, который когда-либо был у Алика. С остальными он просто играл. Как чертов тигр играет с игрой, но не с тобой, мы все знаем, что ты — единственный, кто может его убить. — Виктор шагнул вперед и положил мне руку на плечо. — Ты можешь убить наследника Братвы. Так что сегодня вечером тут собрались не только зеваки, сынок. Китайцы, итальянская мафия, чеченцы — все хотят быть в курсе, что Братва станет уязвимой в случае твоей победы.

Я пришел в замешательство. Я знал, что даже если Дуров будет мертв, то должен быть еще наследник, но не мог себе представить, кто?

Стук в дверь был сигналом, что пора. Настало время размазать Дурова.

Покрутив шею в разные стороны, я расслабил плечи и подошел к скамейке, чтобы взять свои кастеты. Проскользнув, я ощутил холод металла, они сели плотно, сливаясь со мной

Рев толпы становился все громче, я разминал ноги, раскачиваясь из стороны в сторону. Я закрыл глаза, представляя победу. Представляя Дурова под собой, как на него обрушивается вся тяжесть моих смертельных ударов. Представляя, как его взгляд становится безжизненным, как останавливается его черное сердце.

— Ты готов, Рейз?

Я моргнул, возвращаясь к тому, чтобы было здесь и сейчас. Виктор встал передо мной.

Я кивнул.

Я был более чем чертовски готовым к тому, чтобы прикончить Дурова. Все двенадцать лет я был готов к этому. Это была запоздалая двенадцатилетняя расплата.

Когда открылась стальная дверь, я вышел вслед за Виктором в затхлый, промозглый коридор. По доносившимся звукам я понял, что зрителей стало больше по сравнению с другими боями, это говорило о том, насколько их привлекал финал чемпионата. Я заметил по пылинкам, падающих с каменных стен, по топоту ног, создающих вибрацию вдоль длинного коридора, что зрителей собралась значительно больше, чем прежде.

Моя кожа пылала от адреналина, пока я раскачивался из стороны в сторону, подпрыгивая и пружиня на ногах, одетый в черные шорты, с нанесенными под глаза черными отметинами. Мое сердце, как насос, наполняло каждую вену мщением.

Свет из «Подземелья» осветил конец коридора, я замер у выхода, упиваясь видом самой большой толпы, которую я когда-либо видел. Сборище преступников, шулеров всех мастей и всякого отребья — все кричали, обращенные ко мне. Я не мог разобрать что именно, мое внимание привлекла хорошо освещенная клетка, Дуров, как вкопанный, стоял в центре октагона, его фигура привлекала внимание, заставляя забыть обо всем другом.

Я мог слышать, как дыхание эхом прокатывалось от моей вздымающейся груди к ушам, я чувствовал, как сильно и быстро бьется сердце. Каждый мускул дергался от волнения; я усиленно тренировался — каждый бой, что я провел, был подготовкой к этому моменту. Я ладонью потер живот, проводя по области с отметинами об убитых мной.

Каждое убийство был подготовкой к этому моменту.

Моя ладонь скользнула по последней отметине. Голиаф… 362… мой друг… и я закрыл глаза.

Подняв их к стропилам, я еще раз ненадолго закрыл их, давая обещание 362, где бы он ни был. Я отомщу и за тебя тоже… брат.

Меня прервал скрежет металла о металл. Дуров обезумевшими глазами уставился на меня, вышагивая по краю клетки, как псих, его мускулистое тело обливалось потом, ноздри раздувались, он водил кинжалом по стене клетки.

В гневе я сжал губы, я жаждал крови этого ублюдка, который лишил меня нормальной жизни. Чья-то рука ударила меня по плечу, я бросил взгляд по левую сторону от себя, прямо на меня смотрел Виктор.

— Твое время пришло, Рейз. Верши свою судьбу.

Сделав глубокий вдох, я дал его словам наполнить меня, ноги начали двигаться вперед сами по пути к цели, сотни рук хлопали меня по спине. У меня же была одна цель, прямо сейчас он разминал шею, поворачивая кинжалом в руках, его глаза сверкали от ярости.

Когда я подошел ближе, Быки открыли мне дверь, и я вошел внутрь клетки, стоя напротив Дурова. Его глаза вспыхнули от волнения, мышцы шеи напряглись, что означало: он готов к моей атаке.

Не было смысла в выстреле пистолета, извещающего о начале боя.

Не осталось времени на любое вступление. Это было личным, были два разъяренных монстра, сражающихся насмерть.

Используя в свою пользу скорость и превосходство в массе, я обхватил руками торс Дурова и повалил его на пол, меня переполнял адреналин, когда он грохнулся спиной на поверхность клетки. Он тоже обхватил меня за спину руками, как стальным обручем, пытаясь перевернуть, мы оба боролись за господство.

Приподнявшись, я занес вверх руку и со всего размаха ударил его в плечо. Мой клинок пронзил его кожу, но этот поддонок будто не заметил моего удара. Подергивая ногами, он повалил меня на спину, моя рука проскользнула по его покрытому потом бицепсу. В ту же секунду Алик поднял кинжал и направил его вниз, но мне удалось увернуться в самый последний момент, когда стальное лезвие скользнуло по полу.

Используя ноги, я пнул его, опрокидывая на спину и наваливаясь сверху телом, фиксируя за запястья над его головой. Безумный взгляд Дурова встретился с моим, я видел ненависть в его глазах, мои воспоминания подсказывали мне, что я и раньше много раз видел этот взгляд.

Алик боролся из всех сил, но мой захват был слишком сильным, из его ослабленного плеча, которое я пронзил своим кастетом с шипами, текла кровь. Я смотрел сверху вниз, смотрел на Дурова, сжимая его запястья, а он так сильно скрипел зубами, что я услышал громкий треск, исходивший от его коренных зубов.

Наклонившись ниже, я выплюнул:

— Я собираюсь, бл*дь, убить тебя, Дуров.

Дуров затаил дыхание, его лицо стало ярко-красным, что служило доказательством его гнева.

— Наконец-то я отомщу тебе.

— Отомстишь? — спросил он, и под его кожей вздулась каждая вена. — Что еще за месть, мать твою?

Мои челюсти сжались, я наклонился еще ниже. Алик смотрел на меня, пытаясь вывернуться из захвата. Но я не собирался отпускать этого негодяя.

— Посмотри на меня, — приказал я.

Здоровое плечо Алика поднялось до того уровня, что он мог вырваться, и в этот момент я ударил головой в его голову, и Дуров снова откинулся на пол. Он посмотрел на меня, и я знал, что этот мерзавец представляет, как убьет меня. Но этот бой не продолжится до тех пор, пока он не узнает, кто перед ним, или, по крайней мере, не разглядит черты мальчика, жизнь которого он однажды разрушил.

— Я сказал, мать твою, смотри на меня! — закричал я, глаза Дурова сузились, блуждая по моему лицу. — Рассмотри внимательно мое лицо, Алик. Ты узнаешь меня? Был знаком со мной? Кого ты подставил когда-то?

Глаза Дурова сделались бешеными, мечась из стороны в сторону, онемевшие пальцы все еще сжимали кинжал.

— Что ты, бл*дь, несешь? — прошипел Дуров, дергая бедром в попытке сбросить меня.

Подняв запястья, я снова ударил его руки об пол, лишь щека Дурова дернулась от боли.

— Тогда давай напомню тебе. Там на закате были ты, я и Родион. — Алик замер под моими руками, он перестал дергать ногами. — Мы были неподалеку, валяли дурака, когда ты, чертов псих, внезапно появился, вытащил нож и, твою мать, ударил им своего друга прямо в сердце.

Поворачивая свои кулаки, я лезвиями уперся в запястья Дурова, от боли он пытался стряхнуть мои руки.

Его глаза сконцентрировались на моих, и я заметил, что он пытается понять, откуда мне все это известно. Мои глаза вспыхнули, когда из его запястий начала капать кровь.

— Затем ты ударил себя ножом в живот, — я поднял колено и надавил на его все еще заметный шрам, — а потом свалил вину на… — глаза Алика расширились, когда я сделал паузу. И я понял, что он увидел мой левый глаз… тот, который выводил его из себя, когда мы были просто парой влюбленных детей… тот самый, с пятнышком синего, как у Кисы.

Я посмотрел в упор и сказал:

— Меня… Луку.

Тело Алика замерло, а потом начало биться в конвульсиях. Но это было не из-за страха, этот ублюдок содрогался от ярости, она искажала его лицо, демонстрируя чертового демона, вырывающегося на свободу.

— Видишь ли, твоему отцу надо было прикрыть тебя, когда ты немного облажался. Ты напал на меня. Потому что я был единственным препятствием на пути того, чего хотела твоя невменяемая задница — Кису. Когда меня отправили на родину, в какой-то трудовой лагерь по приказу отца Кисы, то твой отец организовал аварию на дороге. Меня доставили в грузинскую тюрьму, ГУЛАГ, мы называли его… прикрытием гребаного ринга смерти, — я кивнул в сторону толпы, — как и этот.

Алик до сих пор не шевелился, пока я все это говорил, но было заметно, как бешено, бьется пульс на его шее.

— Они накачивали меня наркотиками, пытали, делали много разного дерьма, я даже не помнил, кто я есть, били меня, пока я все не забыл, кроме как убивать… пока я не вернулся сюда, и только одна мысль занимала мой ум — убить тебя.

Я посмотрел на Алика. Он посмотрел за мою спину, и тут же толкнул меня, его тело наполнила сила, словно до этого не было никакого боя.

Тело Алика дернулось, и потом он будто сошел с ума.

— Ты трахал Кису! — кричал и плевался Алик, его руки и ноги оплелись вокруг меня, как у сумасшедшего сукина сына, каким он и был. — Ты трахал мою женщину! ТЫ! Надо было убить тебя, сука, когда у меня был шанс!

Кровь отхлынула от моего лица, когда его слова дошли до меня. Каждый миллиметр моего тела напрягся, я отпустил руки Дурова, откатываясь в сторону, и, удерживая его за волосы, поставил на ноги, с грохотом ударяя о стену клетки. Толпа взревела, зрители стали проталкиваться вперед, хлопая руками по металлическим прутьям, призывая меня убить его.

Но ублюдок Дуров лишь улыбнулся и провел пальцами у меня под носом.

— Понюхай это, Лука. Они только что были в киске этой шлюхи, — его глаза загорелись, и он продолжил: — Когда я избил ее за то, что она трахалась с тобой, — в его глазах бушевало безумство. — Я брал эту суку снова и снова, пока она уже не могла двигаться, пока она не прошла через всю боль… из-за того что трахалась с тобой.

Я пытался сделать вдох, но не мог. Киса. Бл*дь. Что он сделал?

— Да, ублюдок. Я видел, как ты вчера вечером трахал мою женщину, так что я преподал ей гребаный урок. Если бы я знал, что ты — Лука чертов Толстой, то перерезал бы каждому из вас горло, чтобы вы могли вечно любить друг друга в той бухте.

Отступив назад, я соединил вместе кулаки, Алик же на это улыбнулся, пожимая плечами.

— И как мы поступим с этим дерьмом, Лука? — спросил он, вытянув губы и явно забавляясь тем, я был в аду, куда он отправил меня на двенадцать чертовых лет.

— Это закончится сегодня.

Алик продолжал улыбаться.

Толпа обезумела.

И мы рванули навстречу друг другу с жаждой смерти во взгляде, мой удар пришелся в его живот, шипы достигли цели первыми.