Рисунок по памяти

Тридцать четвертая глава

Зейн не мог ни на чем сосредоточиться. Он плохо спал, почти не ел, а делами клуба занимался на автомате, не особо вчитываясь в документы. Хотелось поехать к Хадиже. Увидеться, поговорить с ней, но ждал ее звонка, боясь, что любая настойчивость с его стороны будет воспринята в штыки. Пять дней, он дал себе и ей пять дней, а потом понял, что, несмотря ни на какие доводы разума, поедет к Хадиже и, если понадобится, на руках притащит обратно домой, чтобы уже никогда не выпустить из своих объятий. Заканчивался второй день, а Зейну уже казалось, что он не видел супругу целую вечность.

В добавок, непонятное чувство тревоги, словно тисками, сжимало грудь, вынуждая периодически названивать водителю, которого негласно попросил присматривать за девушкой. Зейн знал, что она уже два дня не ходила на учебу, но при этом много рисовала, а вчера вечером гуляла с друзьями, вернувшись в квартиру под утро в сопровождении Жака Лавуа — иррациональное чувство ревности, заставляло Зейна чуть сильнее сжимать ручку чашки за утренним кофе.

Однако сейчас дело было даже не в ее старом друге. Последний отчет водителя гласил, что Хадижа куда-то поехала на метро, а так как с собой у нее был тубус, то Зейн и предположил, что она направилась к своему преподавателю Мерьелю. Водитель не мог бросить автомобиль и последовать за девушкой, но узнать адрес известного художника было намного проще. Трель мобильного оборвалась, почти не начавшись:

— Да, слушаю.

— Господин Шафир, — голос водителя звенел от напряжения. — Думаю, вам лучше подъехать сюда, боюсь, с вашей женой случилась беда.

Сердце Зейна застучало сильнее и потом словно оборвавшись рухнуло вниз. Мужчина не стал тратить время на выяснения, бросив лишь короткое: «Еду», — и спешно записал нужный адрес. Пальцы до хруста сжали шариковую ручку, что казалось, она вот-вот переломится пополам — точно так же Зейн был готов переломить шею Мерьелю или любому другому, кто посмел навредить Хадиже на этот раз.

Вырвав бумажку из блокнота, Зейн бегом устремился к выходу. Одним резким движением останавливая администратора, спешащего сообщить о том, как продвигается кастинг на место танцовщицы, он бросил:

— Все на ваше усмотрение, — раздраженно прорычал Зейн, пробегая мимо.

Если бы клуб сейчас вспыхнул синим пламенем и сгорел дотла, Зейн даже не обернулся бы. В голове билась только одна мысль — лишь бы Хадижа была жива.

Перед глазами Мельера все расплывалось, поминутно темнея. Мужчина то на секунду проваливался в бессознательное состояние, то снова приходил в себя, чему способствовала жгучая боль в боку. Он почти бредил.

Глубоко вздохнув, Джабир приказал себе собрать все оставшиеся силы, ведь от того, сможет ли он сейчас позвонить в службу спасения или нет, зависела жизнь не только его, но и Хадижи. Кто бы мог подумать, что он буквально собственными руками вручит этому психопату невинную девушку. Мерьель был зол на себя, зол на проклятого Самата, и наверняка именно эта злость дала ему силы не сдаться на полпути. Нажатие четырех кнопок и бесконечно долгие гудки, казалось, отнимали последние силы, если бы не тёплый женский голос диспетчера:

— Здравствуйте, служба спасения. Я — Камилла. Что у вас произошло?

— Нападение, — прохрипел Мерьель и закашлялся. — Я ранен, огнестрел.

— Хорошо мсье, — голос оператора стал более собранным, послышался стук клавиш клавиатуры. — Говорите ваш адрес. Стрелявший где-то рядом?

— Нет, — ответил Джабир. — На меня напал Самат Абу Аббас. Он угнал мою машину и насильно увез девушку, Хадижу Рашид.

Джабир набрал в грудь воздуха, приказывая себе не терять сознание, чуть сильнее нажал на рану, заставив ту за пульсировать. Тьма вокруг вспыхнула алой краской боли. Он продиктовал адрес, спотыкаясь на каждом слове заплетающим языком.

— Понятно, — Камилла вбивала новые данные в базу. — Пожалуйста, номер и марку модели автомобиля.

Мельер продиктовал нужную информацию.

— Мсье, машина уже выехала к вам, — продолжала Камилла, — не отключаетесь, не теряйте сознания, говорите со мной, — онп старалась хоть как-то помочь мужчине не впасть в беспамятство до приезда «Скорой». — У вас есть возможность позвать кого-то на помощь? Есть кому помочь?

— К сожалению, нет даже кошки, — грустно пошутил Мельер между вдохами и выдохами.

— Когда вы поправитесь, я обязательно подарю вам котенка, — ответила Камилла. — Вы молодец, они уже приехали к вам, только оставайтесь со мной, мсье Мельер.

Джабир был благодарен диспетчеру за то, что она хотя бы словесно пыталась помочь ему. Он еще несколько раз уплывал куда-то во тьму, словно вязкая трясина затягивающую его глубже и глубже, ближе и ближе к холоду, однако отзвук женского голоса из динамика снова и снова заставлял цепляться за реальность.

Наконец, звук чужих шагов в квартире, голоса врачей и их четкие, быстрые манипуляции с его телом заставили Мерьеля расслабиться.

— Все, Камилла, отбой, мы на месте, — произнёс один из врачей, отбирая у Мерьеля трубку. Сам мужчина глухо застонал, когда его переложили на носилки.

— Держитесь, мсье, скоро вы будете в больнице, — обратился к нему медик.

Зейн вышел из автомобиля, осматриваясь вокруг. Возле дома стояла машина полиции и скорой помощи. Он быстрым шагом направился в сторону водителя, что стоял неподалеку.

— Господин Шафир, — поспешил тот ему на встречу. — Врачи только что вынесли из квартиры художника, он ранен, — указав в сторону кареты «Скорой помощи», объяснил он.

Зейн поспешил туда.

— Мсье, простите, вы куда? — остановил его один из медиков.

— Мне нужно поговорить мсье Мерьелем, — пытаясь отстранить врача объяснил Зейн. — С ним была моя жена.

— Мсье Мерьелю надо срочно в больницу, вряд ли он сможет сообщить вам что-то стоящее, — доктор отрезал любые попытки поговорить с пациентом, запрыгивая в машину, и закрыл металлические двери.

— Мсье Рашид? — прозвучал голос позади.

Зейн обернулся и посмотрел на полноватого мужчину средних лет в немного мятой рубашке и кожаной куртке.

— Нет, но Рашид — девичья фамилия моей жены, — ответил Зейн.

Мужчина посмотрел в блокнотик в своих руках:

— Хадижа Рашид — ваша жена? — прочитав имя, спросил он.

— Да, Хадижа Рашид аль Шафир, — ответил мужчина. — Я Зейн Шафир.

— Хорошо, мсье Шафир. Меня зовут детектив Трезор, мсье Мерьель сообщил в службу спасения, что, — полицейский снова посмотрел в блокнот, — некий Самат Абу Аббас похитил вашу жену.

Зейну показалось на миг, что его сердце остановилось от ужаса, а разум твердил, что это какая-то глупая, глупая шутка. Самат Абу Аббас здесь в Париже?! И каким-то образом нашёл Хадижу?!

— Где они? — осипшим голосом спросил Зейн.

— Предполагаемый преступник угнал автомобиль мсье Мерьеля, — по-деловому сухо ответил детектив Трезор. — Мы оповестили всех жандармов и объявили план перехват, но пока, к сожалению, нет никаких результатов, — поморщился он. — Мсье Шафир, у вас нет никаких предположений, куда они могли поехать?

Зейн покачал головой. Он не мог себе представить, куда этот сумасшедший мог увести Хадижу, и даже не хотел представлять, что он мог с ней сделать или же собирается. От одной мысли об этом Зейну казалось, что его медленно режут стилетом, прямо по сердцу, где артерии смыкаются на предсердиях. Если с Хадижей что-то случится, он не проживет без нее и дня. Или не жизнь это будет вовсе.

Хадижа следила за дорогой, напряженно смотря в окно. Смотреть на Самата не было никаких сил. Он все еще не выпускал из руки пистолет, ведя машину одной рукой, не особо обращая на нее внимание. Девушка старалась придумать, как подать знак о помощи или же сбежать. В голове возникла даже отчаянная мысль выпрыгнуть из автомобиля на ходу — да, можно было легко переломать себе руки, ноги, шею, попасть под мимо проезжающий автомобиль, но все эти последствия казались сейчас менее страшными и опасными, чем-то, что происходит сейчас. Однако Самат словно почувствовал ее намерение и нажатием одной кнопки заблокировал все двери.

— Нет, Хадижа, на этот раз ты от меня не убежишь, — ухмыльнувшись, взглянул в ее сторону молодой человек. — Поверь, я увезу тебя туда, где нам никто не помешает. Так, где ты поймешь, что совершила огромную глупость, отказавшись от меня в пользу этого прогнившего, забывшего об Аллахе, отродье осла, — зло выплюнул Самат.

Хадижа гневно посмотрела на парня. Она уже было открыла рот, чтобы высказать парню, кто тут является отродьем и чьим, но посмотрев на оружие в руках, лишь сильнее сжала ладони в кулаки. Если бы она могла вспомнить хоть одну строчку из Корана или Евангелия, она бы, наверное, начала молиться, не важно какому Богу, лишь бы Он услышал.

«Вера — это посох, на который человек может опереться на долгом жизненном пути», — вспомнила Хадижа, слова дяди Али.

Религия, именно за это Хадижа решила уцепиться. Возможно — это поможет ей отрезвить Самата. Заставит его остановиться.

— Самат, — как можно спокойнее, стараясь чтобы голос не дрожал, обратилась к нему она. — Аллах против насилия и против оружия. Ты же веришь в Аллаха и понимаешь, что поступаешь неправильно, это харам!

— Замолчи! — крикнул на нее Самат, резко повернув руль из стороны в сторону, так, что машину тряхнуло. — Уж кому говорить об Аллахе, то точно не тебе! Маленькая лгунья! Именно из-за твоего вранья, из-за твоих интриг все повернулось так, если бы ты тогда была более смиренной, — с печалью в голосе произнес Самат. — Ничего, я научу тебя смирению, ты будешь послушной и будешь ползать передо мной на коленях, называя своим господином, — он улыбнулся и победно посмотрел на неё, побледневшую.

От мимолетного образа того, о чем он говорил, у Хадижи потемнело в глазах, а саму её затошнило. Дрожь пошла по всему телу, конечности затрясло, стало холодно, и чтобы хоть как-то это скрыть девушка засунула руки в карманы джинсовой куртки, как замерла, нащупав в одном из них мобильный телефон. Хадижа выдохнула — как она могла забыть, что переложила мобильный из рюкзака в карман, когда переписывалась с Оди. Ей очень повезло, что никому не пришло на ум позвонить.

Опасливо покосившись на Самата, Хадижа на ощупь убавила громкость на самый минимум, боясь сделать лишнее резкое движение, отсчитала на клавиатуре нужную цифру на быстром наборе, одновременно боясь и надеясь на ответ. Гаджет тихонько дернулся, завибрировав, и она поняла, что ей всё-таки удалось дозвониться. Хадижа постаралась развернуть телефон динамиком вверх.

— Что ты там копаешься? — нервно дернулся Самат в ее сторону.

— Ничего, — положив руки на колени, ответила Хадижа. — Куда мы едем? — спросила она, отвлекая внимание и понимая, что машина стремится к выезду из города.

— Как куда, в аэропорт, — удивленно проговорил Самат.

— Но в той стороне только Орли?! — как можно громче удивилась она. — Оттуда не летают международные рейсы.

— Летают, — ухмыльнулся Самат, — Особенно, если это частный рейс. А теперь заткнись и не смей говорить, пока не спрошу, — рыкнул он, прибавляя скорость. — Пора тебе привыкать быть послушной мусульманской женой, — презрительно добавил он.

Хадижа смиренно опустила голову. Она сделала все, что могла, и оставалось только надеется, что на той стороне провода ее услышали и поняли.

Зейн держал стаканчик с противной бурдой, которую в полицейском участке называли кофе. Пить это совершенно не хотелось, но холод, бегущий по телу, вынуждал обхватывать горячий пластик ладонями, чтобы хоть как-о согреться. Стук стрелок настенных часов раздражал, казался слишком медленным, словно секунда растянулась на час; и эти люди вокруг тоже также казались медленными.

«Почему они не едут, не поднимают все свои ресурсы?!», — Зейну хотелось стукнуть по столу, приказать, чтобы они пошевеливались, чтобы делали хоть что-то. Чем больше он ждал, тем сильнее ему казалось, что их «план-перехват» всего лишь отговорка или же совершенно не работает. Мужчина уже хотел идти к комиссару, как тут мобильный телефон в кармане пиджака ожил. Зейн посмотрел на дисплей, не веря своим глазам, в горле пересохло, а язык, казалось, прилип к нёбу. Нажав кнопку «вызова», он приложил трубку к уху, уже собираясь услышать голос жены или, в худшем случае, ненавистного Самата, чтобы постараться выяснить, где они, когда услышал в трубке лишь шорох и отдаленные голоса — так бывает, когда номер случайно набрался сам по себе.

Казалось, забыв, как дышать, и стараясь не издавать ни одного лишнего звука, Зейн пытался вслушаться в разговор, однако звук мотора, шорох и отдаленность голосов мешали расслышать что-либо, кроме слова «Орли», да и то не точно.

Зейн не стал дальше тянуть, а потому, найдя глазами уже знакомую полноватую фигуру детектива Трезора, поспешил к нему:

— Господин Трезор, мне только что позвонила Хадижа!

— Вам позвонила ваша жена?! — округлил глаза служитель закона. — Когда?

— Сейчас, — показывая телефон, ответил Зейн. — Она до сих пор на связи.

— Почему вы раньше об этом не сообщили? — засуетился детектив.

— Я не знал, что он у нее с собой, — поморщился Зейн, понимая и без того, сколько времени они потеряли.

Трезор уже не слушал его, звоня кому-то по телефону:

— Отдел IT? Да… отследите телефон по номеру, — начал диктовать он телефон Хадижи.

— Мне кажется, я слышал слово «Орли», — вставил свое слово Зейн.

Детектив только кивнул головой, показывая, что услышал, и продолжил говорить в трубку:

— Всё, спасибо, — он сбросил вызов. — Мы их нашли, — коротко ответил он на невысказанный вопрос Зейна. — Всем патрулям уже докладывают. Я сам сейчас выезжаю туда.

— Я с вами, — пошел вслед за детективом Зейн.

— Нет, мсье Шафир об этом не…

Зейн остановил его, резким, властным движением схватив его за предплечье и посмотрев в глаза:

— Я еду с вами и это не обсуждается.

— Хорошо, — высвободившись от руки Зейна, поморщился детектив, — только со мной в машине и никакой самодеятельности.

— Обещаю.

Хадижа смотрела на пустынную дорогу. Париж остался позади и число машин на шоссе резко уменьшилось, дорога все больше начинала напоминать загородные дороги Прованса, но наслаждаться красивыми пейзажами не было ни малейшего желания. Она следила за Саматом, который, казалось, полностью успокоился, и если бы в его руках не было оружия, то все произошедшее час назад показалось бы ей ночным кошмаром.

Девушка старалась не терять бдительности и старалась найти хоть малейшую возможность для побега, однако машина ехала на приличной скорости, а двери до сих пор были заблокированы.

— Знаешь, Хадижа, — нарушил молчание Самат. — У нас же все могло быть хорошо. Я бы был прекрасным мужем, осыпал тебя золотом, наряжал в шелка. Купил бы для тебя большой дом, в котором росли бы наши дети, — все это он говорил словно не ей, а сам себе, рисуя в голове несуществующие картины их совместной жизни. — Но ты выбрала этого… забывшего об Аллахе бабника. Он уже успел изменить тебе, а, Хадижа?

Девушка вздрогнула, чуть было не заскрежетав зубами. С какой точностью Самат сумел найти больную точку и надавить на нее.

— Отношения с моим мужем тебя никак не касаются, — огрызнулась Хадижа шепотом, но он все-равно услышал.

— Скоро у тебя с ним вообще никаких отношений не будет, а если продолжишь дерзить, то, возможно, последнее, что сделает Зейн в качестве твоего мужа, так это организует твои похороны, — он навёл на неё пистолет.

Хадижа почувствовала, как ее пробил холодный пот, она отстранилась насколько позволял ремень безопасности и буквально вжалась в дверцу машины со своей стороны. Самат ухмыльнулся ее реакции и снова сосредоточился на дороге.

Не успели они проехать и километра, как Самат выругался на арабском. В зеркале заднего вида отражались несколько полицейских автомобилей, с мигалками, стремительно набирающих скорость.

— Иблис их забери, — сквозь зубы прошипел Самат и вдавил педаль газа в пол.

Хадижа вжалась в спинку сидения, с ужасом наблюдая, как за окном все превратилось в сплошное месиво. Пальцы судорожно вцепились в сидение. В голове было до странности пусто и четко.

— Самат, нас нашли, ты понимаешь, что они все равно нагонят, — пыталась образумить его Хадижа. — Остановись! Сдайся!

— Чтобы они выиграли, а ты снова ушла, гордо задрав голову?! — нервно смеясь, ответил Самат. — Ну уж нет, пусть лучше поплачут на твоей могиле!

Ствол пистолета был нацелен прямо ей в лоб. Она ощущала, как отчаянно билось о ребра сердце, как на шее выступал холодный пот, как страх сковывал тело. В голове же было по-прежнему ясно и четко. Зрение ловило мельчайшие детали, мозг работал с феноменальной скоростью. Вот Самат чуть нажимает на спусковой крючок, тот медленно поддается под напором и… дыхание замерло на выдохе, готовясь к неминуемой боли и смерти. В этом момент в Хадиже взыграло чувство бунтарства, которое не давало ей сдаваться в самых безвыходных ситуациях. Одним щелчком выдернув ремень безопасности она резко кинулась в сторону руля, схватив его, и потянула на себя.

Самат, совершенно не ожидавший такого, пошатнулся из стороны в сторону. Бьющий по ушам звук врезался в мозг, яркая боль обожгла плечо, однако женские пальцы лишь сильнее впились в руль.

Автомобиль съехал с трассы, подскакивая. Самат схватился за руль, пытаясь отцепить руки девушки и вернуть управления машиной себе, но Хадижа не собиралась сдаваться. Она смотрела, как мелькает за стеклом дорога, как все вокруг превращается в размытую дьявольскую карусель. Как ни странно, страшно ей не было, она словно впала в ступор, оказалась в вакууме, куда не проникало ни звука, а время словно замедлилось, даже стук собственного сердца в груди казался слишком медленным, практически неощутимым. Вдох-выдох, одно движение стрелки по циферблату — и Хадижу накрыло, словно волной цунами.

Перед глазами мелькала совсем другая дорога, такая, что сердце выпрыгивало из груди, а на собственный крик уже не хватало силы. Чьи-то руки, тёплые и живые, заботливо прижимали её к себе.

— Мама, — сердце кольнуло. Теперь Хадижа это не просто знала, она это помнила.

Автомобиль еще больше закрутило, раздался второй выстрел, звон стекла, потом еще один, словно в тумане, — пуля улетела куда-то вниз, в сторону задних сидений.

Хадижу ударило о дверцу, осколками оцарапало руку. Боль сработала очередным катализатором, и перед глазами вновь встало лицо матери. Прошлое и настоящее неразличимо сливались в единое, накладываясь друг на друга, усиливая чувство боли, потери и ужаса происходящего и прошедшего. Круг замкнулся, в практической точности повторяя аварию пятилетней давности.

Мама была без сознания. Её лицо казалось Хадиже пугающе бледным, такой же пугающей была и кровавая изморось на её лбе, окрашивающая кофту девочки в иррациональный алый цвет. Голова раскалывалась от боли, а фокусировать взгляд становилось всё сложнее.

Хадижа несмело начала двигаться, стараясь вылезти из-под матери, что накрыла ее своим телом, будто защищая. Вокруг неприятно пахло бензином и жженой резиной. Она знала, что нужно делать, она знала, как выбираться.

Голова болела все сильнее, а во рту появился противный вкус крови, но девочка упрямо продолжала ползти к дверце. Та не поддалась. Кое-как развернувшись, она попыталась дотянуться до ручки и еще раз толкнуть. От резких движений все вокруг потемнело, а тошнота стала невыносимой.

Хадижа свесилась с сиденья и позволила рвотным позывам вырваться наружу. Она поняла, что не сможет сама выбраться в одиночку.

Вдруг кто-то снаружи рванул за дверь. Сильные руки схватили ее, так что в груди стало больно от этих резких, неловких движений.

— Все хорошо, малышка. Все хорошо, — незнакомый мужской голос прозвучал над ухом.

У Хадижи было полное ощущение, что легкие сжались, а череп раздробило в крошку. Перед глазами по-прежнему плыло. Опостылевший вкус и металлический запах крови пропитал одежду. Ее струйки ровными ручейками сползали от носа вниз. Организм, находящийся на грани, просто выключился, унося сознание за собой.

Когда в ходе погони Зейн увидел машину, и знакомые силуэты сквозь заднее окно, сердце пустилось в бег и почти остановилось, когда автомобиль, резко набрав скорость, стал юлить по дороге, а после скатился с трассы и взмыл в воздух.

Мужчина нёсся к автомобилю быстрее полицейских, несмотря на протестующие выкрики Терзора. Подбежав к машине, Зейн в начале замер от ужаса, видя окровавленные, обездвиженные тела. Присмотревшись, он увидел, что Хадижа дышит.

— Слава Аллаху, — прошептал Зейн, попытавшись открыть дверцу автомобиля, но та не поддалась.

Он, воспользовавшись пиджаком, осторожно убрал оставшиеся осколки стекла и просунул руку во внутрь, пытаясь открыть замок, однако и эта попытка не увенчалась успехом.

— Не выходит? — услышал он насмешливый голос Самата и поднял взгляд.

Тот пришел в сознание и теперь держал пистолет, нацеленным прямо между его глаз.

— Вам не обыграть меня, — ухмыльнулся он, переводя пистолет на Хадижу. — Сама дьяволица. Порождение злобного Джина.

— Полиция! Мсье Абу Аббас, опустите пистолет! — подоспевшие полицейские окружили автомобиль.

— А может, это вы опустите пистолеты? — ответил на их требование Самат. — Иначе я убью ее, и вы не успеете мне помешать.

Парень смотрел на нее мутным взглядом, снова держа оружие нацеленным на нее.

— Самат, — утробно зарычал Зейн, обратив на него свое внимание.

— Зейн, ты увидишь, как я убью её, — хрипло рассмеялся Самат.

— Нет! — крикнул Зейн, еще раз дернув дверь машины, так что та заскрипела, но всё равно осталась неподвижной. — Лучше убей меня. Ведь это я отобрал у тебя ее, опозорил тебя перед всеми, — твердо сказал Зейн, стараясь не разрывать с преступником зрительного контакта.

Самат же смотрел на этих двоих, ощущая бессильную злобу. Ему уже было плевать на себя и собственную шкуру. Он хотел отомстить. Разрушить эти любящие, тошнотворно совершенные жизни до основания. Палец дрогнул на спусковом крючке.

Выстрел прогремел, заставив Зейна податься вперед. Глаза Самата, до того охваченные маниакальным огнём, вдруг стали удивленными, а через миг остекленевшими. Пальцы разжали оружие, и оно с глухим стуком ударилось о коробку передач.

Лейтенант Трезор стоял у дверцы с его стороны, держа в руках еще дымящееся оружие. Он убрал пистолет в кобуру и с некоторой брезгливостью посмотрел на труп Абу Аббаса. Разбив стекло бокового окна, полицейский нажал на кнопку разблокировки дверей.

Стоило замку сработать со звонким щелканьем, как Зейн рванул дверцу на себя, подхватив бессознательную Хадижу ра руки. Она была ужасающе бледной, мелкие ссадины от разбитого стекла покрывали лицо и кисти рук. Вид развороченного плеча заставлял содрогнуться.

— Все будет хорошо, любимая. Все будет хорошо, — целуя ее в лоб, прошептал Зейн. — Я никуда тебя не отпущу.

Мужчина попытался вытащить ее из салона, но левая нога Хадижи оказалась зажатой между полом и приборной панелью.

— Я не могу ее освободить! Помогите! — крикнул он.

— Не нервничайте, мсье Шафир, — подошел к нему Трезор.

Он быстрым движением проверил пульс девушки — к счастью, тот был сильным и уверенным.

— Сейчас наши люди принесут инструменты, скорая помощь уже в пути. Кстати, вы обещали мне не рисковать, — нахмурился он.

— Простите, но я не мог просто стоять в стороне, — ответил Зейн.

— Следовало вас посадить на несколько суток, — фыркнул Трезор, — но раз все закончилось хорошо, сделаю вид, что я этого не заметил.

— Спасибо, лейтенант, — слабо улыбнулся он, выражая свою благодарность.

— Это моя работа.

Подоспели работники со специальными инструментами, вдалеке слышны были сирены кареты скорой, а Зейн все держал бессознательную Хадижу в своих руках, продолжая гладить испачканные в ее же крови волосы и молился.