Роман

Роман терял контроль. Он чувствовал это. Ещё больше его поражало то, что ему было решительно плевать. Он знал, что его глаза светятся, но ничего не мог с этим поделать. Смертная, сидевшая перед ним, была самым прекрасным существом, какое он когда-либо видел, и он без стыда мог признать: в эту секунду она вполне была способна поставить его на колени.

Её золотые волосы были в полном беспорядке, грязные и перепачканные кровью. И всё равно она выглядела адски сексуально. Сквозь ткань толстовки отчётливо проступали затвердевшие соски, и от этого его член ещё сильнее упирался в джинсы.

То, как она застонала, делая глоток воды, не обращая внимания на струйки, стекающие по шее, как капли скользили по её красивой загорелой коже, почти сломило его. Ему до безумия хотелось пройтись по ним языком и исследовать её тело целиком, промелькнула жадная мысль, полностью вытеснившая из головы то, о чём она только что его просила. Его взгляд застыл на её груди, наблюдая, как та вздымается и опадает в тяжёлом дыхании. Затем он поднял глаза выше и поймал её взгляд — чувственный, грозовой серо-синий.

Она тоже хочет меня.

Сознание сорвалось с цепи, всякая рациональность вылетела в окно.

Он шагнул ближе, медленно обхватил её шею сзади и мягко запрокинул её голову. Наклонился над ней, вдыхая её запах, который полностью его поглотил.

МОЯ, — взревел в голове голос. Должен её попробовать, — мелькнуло рассеянно, когда он провёл языком по линии её челюсти, слизывая заблудившуюся каплю воды.

Шарлотта застонала, и ему до одури захотелось подхватить её, согнуть через стол. Роман зарычал, пытаясь удержать звериные инстинкты. Он скользнул языком вверх, к уголку её пухлых розовых губ, уже приоткрытых… ожидающих его. Он улыбнулся, предвкушая вкус этих сочных губ.

— Так ты собираешься обращаться со всеми нашими пленниками?

Роман резко развернулся, приоткрыв рот, готовый обнажить клыки. Он был настолько захвачен своим желанием к Шарлотте, что даже не услышал, как кто-то вошёл в комнату. За все эти годы он ни разу не показывал клыки никому. Ни один из ангелов не знал, что они у него есть, этот ненужный подарок из Ада.

— Эй… Роман, это я, — в дверях кухни стоял Григори, подняв руки, словно пытаясь его успокоить.

Лукавая улыбка Григори медленно сползла с его лица, когда Роман осознал, каким чудовищем, должно быть, сейчас выглядит. Он прекрасно понимал, что его глаза светятся, и в сочетании с тем, что он практически зашипел на Григори, любой из падших почувствовал бы себя… мягко говоря, некомфортно.

Роман встряхнулся и отступил от Шарлотты. О чём, ебать, я думал? — пронеслось у него в голове. Он провёл ладонью по лицу, пытаясь игнорировать тот факт, что всё его тело отчаянно требовало эту смертную.

— Дай ей что-нибудь поесть. Она не ела уже пару дней. Потом проводи её в одну из гостевых комнат, пусть примет душ, — рявкнул он Григори и выскочил из комнаты, не удостоив Шарлотту даже взглядом.

Он тяжело поднялся по лестнице, злясь на себя за то, что какая-то смертная довела его до того, что он выкинул весь здравый смысл из головы. Бешено налитый член, упиравшийся в джинсы, который он с неудобством поправил, добравшись до второго этажа, тоже выводил его из себя. Так он ещё не реагировал ни на одну женщину… никогда. Всё тело ныло от желания, воспоминание о её божественном запахе вызывало глухой рык в груди, как у голодного зверя. Волна раздражения накрыла его снова. Он зашагал по коридору, чувствуя холод отполированной чёрной плитки под босыми ступнями.

Роману нужно было взять себя в руки. Его задача — защищать своих братьев-ангелов. Пытаться переспать с Шарлоттой, которую они должны были допросить, а, возможно, и убить, если голосование обернётся не в её пользу, — к выполнению этой задачи не имело никакого отношения.

Ему нужно было понять, как Люцифер может использовать её, чтобы вырваться из Ада, а ещё — как на её руке появились эти странные отметины. Он был почти уверен, что их оставил демон. Её сны были опасны. Сам факт её присутствия здесь мог подвергнуть всех их риску.

Ему нужен был специалист по видениям и снам, и он точно знал, с каким ангелом стоит поговорить.

Он остановился перед дверью из тёмно-вишневого дерева и легонько постучал.

Дверь медленно приоткрылась, и на пороге появился Армарос в чёрных спортивных штанах, с тёмными растрёпанными волосами, падающими на плечи. Потирая фиолетовые глаза, он зевнул:

— Григори, отъебись, — рявкнул он густым голосом.

Он пару раз моргнул, осознавая, кто перед ним.

— Бля, извини, Роман. Григори разбудил меня минут десять назад, ныл что-то про завтрак уровня «пять звёзд».

— Забей, — отозвался Роман, отмечая, как тот вымотан. — Мне нужно с тобой поговорить, и это не может ждать.

Армарос развернулся и вернулся в комнату, а Роман невольно задержал взгляд на огромной татуировке крыльев у него на спине. Такие были у всех, кроме тех, чьи крылья Люцифер когда-то вырвал. У тех на спинах остались шрамы.

К этому оказалось сложнее всего привыкнуть после Падения. На Небесах их снежно-белые крылья свободно ниспадали с плеч. Когда они рухнули на Землю, у большинства ангелов крылья почернели и претерпели некие изменения, но стоило ими не пользоваться, как они будто сливались с телом, оставляя после себя лишь татуировку. Изображения тянулись от плеч до самых лодыжек, и каждая татуировка выглядела живой, почти точно повторяя настоящие крылья её владельца.

Романа до сих пор передёргивало при воспоминании, насколько неустойчивым он ощущал себя без привычной тяжести крыльев. Всем им понадобилось время, чтобы привыкнуть к жизни здесь, внизу. Он отогнал нахлынувшие образы и прошёл через просторную комнату. Справа была дверь в ванную, прилегающую к спальне. Слева — огромная кровать с постельным бельём, сбившимся в спутанный ком, ещё одно доказательство того, как беспокойно спал его друг. На стене напротив висел большой плазменный телевизор. По трём другим стенам тянулись стеллажи, уставленные древними книгами и свитками, таинственными камнями, статуями, старинными мечами и кинжалами. Будто попал в загадочный музей. Армарос провёл многие годы в странствиях, выискивая ответы о своей магии. Роман так и не был уверен, нашёл ли ангел что-нибудь, потому что тот всегда всё держал при себе.

Как и мы все.

Роман подошёл к чёрным кожаным диванам перед огромным окном, из которого открывался захватывающий дух вид на город внизу. Архитектор спроектировал его особняк так, что вся эта сторона здания состояла из стекла, и отовсюду открывался вид.

Под холмом, на котором стоял его дом, он видел другие роскошные особняки, их огни тускло мерцали в предрассветном сумраке. Бессонный город всё ещё светился внизу, по улицам непрерывным потоком текли машины. Небо медленно меняло чёрный цвет на серо-голубой, звёзды гасли, уступая место поднимающемуся солнцу. Напоминание о том, как мало он сам спал этой ночью.

Он опустился в кресло справа, а Армарос занял другое.

— Что происходит, старый друг? — спросил Роман, и прежнее беспокойство за измученного ангела вернулось с новой силой.

— Что ты имеешь в виду, Роман? — отозвался тот.

— Я слишком устал для игр, Армарос. Что-то не так, я вижу. Ты выжит, и я давно не видел тебя таким измотанным. Это из-за видений?

Армарос, как всегда, сидел тихо, глядя на город, будто решая, стоит ли вообще отвечать Роману. Наконец, тяжело вздохнув, он посмотрел на него с тревогой в глазах:

— Да. У меня были видения. И, как назло, жестокие.

— Жестокие? — Роман подался вперёд, сцепив пальцы и опершись локтями о колени.

Армарос молча кивнул и поднял руку. От запястья до локтя тянулись длинные полосы, будто оставленные когтями и выжженные в коже. Точно как у Шарлотты.

— Как ты это получил?

— В своём видении, — ответил он, опуская руку. — Демон оставил. И я сейчас не о тех слабых тварях, которые вселяются в смертных. Я говорю о полноценном гончем демоне в истинной форме. Я с ним дрался… и убил его.

— Что значит «убил»? — спросил Роман, чувствуя, как по спине ползут мурашки.

— То и значит. Я убил его. Что-то очень не так, Роман. Эти видения особенные. Они слишком реальны. И если я не буду осторожен, они меня убьют.

Он замолчал, и Роман сразу понял: есть ещё что-то, о чём он умалчивает.

— Что именно? Армарос, сейчас не время для секретов. Надвигается что-то плохое. Я чувствую это каждой частицей своей души. Если мы хотим пережить то, что идёт, нам нужны ответы, и нам нужно говорить друг с другом начистоту.

Армарос едва заметно кивнул. Из всех падших он был самым скрытным, но, помимо брата Маалика, оставался одним из немногих ангелов, которым Роман доверял безоговорочно.

— Шарлотта, — произнёс он. — Она тоже в моих видениях. И уже много лет, с самого детства. Она всё время бежит, а они всё время её преследуют. Я делаю всё, чтобы защитить её. Всегда делал. Только этой ночью она снова была в моём сне. Я летел над ней, пытаясь уберечь. Теперь ты понимаешь, что я не просто так предложил убить её. Это решение далось мне нелегко.

Роман не мог поверить тому, что слышал, но всё становилось на свои места, если вспомнить отметины на теле Шарлотты.

Какой-то мерзкий демон коснулся её… причинил ей боль. Ярость закипела в нём, сознание застлал слепой гнев.

— Роман… — тревожный голос Армароса выдернул его из этого яростного тумана, и по выражению лица друга он понял, что глаза у него снова светятся.

Что не так с этой женщиной? — в который раз с раздражением подумал он.

— Ты в порядке? — спросил Армарос.

— В порядке, — кивнул Роман.

Он сосредоточился, добиваясь, чтобы глаза вернули обычный цвет.

— Шарлотта. Сегодня я разбудил её от того, что сначала принял за обычный кошмар. У неё на руке есть след от когтей, как у тебя, и ещё один — на ноге. Собственно, из-за этого я и пришёл поговорить с тобой. Как такое возможно? Что должно быть настолько сильным, чтобы провернуть подобное? Демон сна, может?

Армарос покачал головой:

— Нет. Их сила ограничивается тем, что они вызывают у людей кошмары и, в некоторых случаях, если демон действительно силён, могут проецировать себя внутрь сна. Это было другое. Видение отличалось от всех остальных. Там была мощная магия. Когда я был внутри этого сна, я чувствовал её… магию вокруг себя. Это должна быть какая-то ведьма или колдун. Мне понадобится время, чтобы разобраться.

— Как насчёт ковена? Нельзя допросить их? Вдруг они знают кого-то, кто способен на такое?

Роман прекрасно знал, что Армарос терпеть не мог иметь дело с ковеном. Не знал почему, но ведьмы его ненавидели, а Армарос отвечал им взаимностью.

При упоминании ведьм Армарос застыл. Их ковен обосновался здесь, в Лос-Анджелесе, и, к немалому раздражению Армароса, жил тоже в Холмах, всего в паре улиц отсюда. В первые несколько столетий после падения Романа и остальных у них с ведьмами с самого начала всё пошло наперекосяк. По сей день никто толком не знал, что произошло между ведьмами и Армаросом, но это было достаточно ужасно, чтобы он начал выслеживать и убивать их. В мире сверхъестественных существ его до сих пор знали как Охотника на ведьм.

Не облегчало ситуацию и то, что после падения остальным ангелам, как и ему самому, было непросто привыкнуть к жизни на Земле и к новым чувствам и эмоциям, которые с этим пришли. Они наделали немало бед.

В итоге всё закончилось войной между падшими и ведьмами. После потерь с обеих сторон Роман и королева ведьм, Медея, встретились посреди окровавленного поля битвы и заключили перемирие. Ангелы не вмешивались в дела ведьм, а ведьмы отвечали им тем же. С тех пор они сосуществовали в мире. Время от времени ангелы нанимали ведьм для проведения тех или иных заклинаний, а иногда ведьмы приходили к ним за информацией. Большинство таких сделок происходило в ночном клубе Романа на Сансет-Стрип.

— Это важно, Армарос.

— Ладно, я встречусь с ними, — татуированный мужчина вздохнул так, словно весь мир лежал у него на плечах.

Роман кивнул, довольный, откинулся на спинку чёрного кожаного кресла и уставился на город, где небо уже начинало светлеть.

— У меня плохое предчувствие насчёт того, что грядёт, Армарос.

— У меня тоже, — тихо ответил тот.

Оба замолчали, глядя на город и утопая в собственных мыслях.