Роза Дашваара

2. Не говори, не плачь

— Ты — вещь. Советую как можно быстрее усвоить это, — сказал человек в черном на мое судорожное всхлипывание. — Я объясняю только один раз. Потом буду наказывать. Первое: ты открываешь рот и говоришь только тогда, когда тебя спрашивают. Если не спрашивают — молчишь. Никаких звуков, никаких всхлипов, ничего. Второе: ты делаешь только то, что тебе велят. Если тебе сказали стоять — ты стоишь на месте. Даже если про тебя забыли, даже если все ушли. Сутки, двое, трое. Пока не умрешь или пока тебе не скажут, что ты можешь сойти с места. Это понятно?

Я кивнула, от страха стучали зубы и толком ответить я не могла.

— Не слышу, — сказал человек.

— Да.

— И третье, — сказал он, — если хозяин захочет что-то сделать с тобой: дотронуться, ударить, взять тебя, ты ни словом, ни движением не показываешь, что тебе это неприятно. Что бы с тобой ни делали — ты улыбаешься.

— Нет… пожалуйста…

Я всхлипнула не удержавшись, отчаянно… И наказание не заставило себя ждать. Легкое движение пальцев, мой ошейник вдруг резко сжался, так, что перехватило дыхание. Всего на мгновение, давая мне понять. Потом отпустило. Слезы… я изо всех сил пыталась справиться и не всхлипывать снова… Это так страшно.

— Если я сдавлю чуть сильнее, то могу сломать тебе шею. Будь внимательна.

Он говорил все это холодно и бесстрастно, словно не человек вовсе. Словно ему все равно.

В ответ я могла, наверно, только моргать. Вопроса не было, значит, и ответить я не имею права.

Потом меня вели через весь город. Так же, голой, в ошейнике, по улицам, полным людей. У меня дрожали колени, горели уши и щеки… так унизительно… но сделать я ничего не могла. Даже плакать.

Мне казалось — все смотрят на меня. Хотя на самом деле — не смотрели, им не было до меня дела, такими, как я тут никого не удивишь… словно скотину повели на поводке.

Я представить боялась, что со мной будет дальше. Если объясняют такие правила, то ведь не оставят в покое и не забудут? Не сразу… Я успею умереть от этого ужаса, от стыда, боли, чего угодно… Лучше умереть. Прямо сейчас — дернуться, побежать, тогда ошейник сожмется и я задохнусь… и все будет кончено.

Илан-аджу, на рабском рынке, сказала мне — девушек из другого мира, барга, не покупают для домашних работ. Только для развлечений. Я — игрушка. Надолго или на один раз… как пожелает новый господин.

Я шла, старалась не споткнуться изо всех сил и ни с кем не встретиться взглядом так старательно, что даже не понимала, куда меня ведут, не видела города, только брусчатку под ногами и спину человека в черном, что шел впереди.

А потом вдруг оказалось, что привели в роскошный дворец.

Я не сразу заметила даже, мы зашли с черного входа, через узенькую старю дверь в высоченной каменной стене. Потом пошли переходами… лестницы вверх и вниз, так что кружилась голова. Где мы? Я не слишком глазела по сторонам, но потом вышли в открытую арочную галерею… и захватило дух. Город там, внизу — золотой, искрящийся… домики крошечные… море вдали… Мы на скале, так высоко забрались, а я и не заметила, что шли в гору, не до того. Только болели ноги.

Невероятно…

Зрелище было настолько удивительным, что я замешкалась на секунду, забывшись, и человек в черном тут же дернул за невидимый поводок.

Я вовремя прикусила язык. Никаких разговоров. Как бы ни хотелось спросить, куда мы пришли и что теперь ждет меня.

Дворец…

Впрочем, мне роскошных покоев не полагалось.

Меня привели в крошечную комнатку с узким окном под потолком. Циновка на каменном полу, корыто с водой.

— Сегодня ты останешься здесь. Можешь помыться. Потом тебе принесут еду. Жди.

Это все.

Он оставил меня одну, ничего не объяснив. Ждать… что еще мне оставалось.

Я огляделась. В окно ничего не увидеть. Оно слишком высоко, мне не допрыгнуть. Отсюда видно только небо, и если заглянуть с краю, то кусок мраморной балюстрады этажом выше.

Высота потолка больше, чем ширина моей комнаты.

Вода в корыте… она была прохладной, но пахла, на удивление, ромашкой и чередой, это успокаивало… Не знаю… если только что-то может успокоить в таком месте. Я искупалась немного. Вытереться нечем, одеться тоже не во что.

Села на циновку, обхватив руками колени.

Где-то через час дверь открылась, пожилая женщина, тоже в черном, поставила на пол поднос. Не глянув на меня, ничего не сказав, просто поставила, и закрыла снова.

Спрашивать я не стала — страшно…

Кувшинчик с водой, миска с какой-то густой комковатой жижей и круглая булочка.

Я думала, что не смогу сейчас есть ничего, но сначала разом выпила полкувшина воды, потом взяла булочку. Жижа оказалось кашей с изюмом, и не самой даже плохой на вкус. По крайней мере, голодом морить меня не будут. Глупо отказываться, силы мне могут еще пригодиться.

До самого вечера я ходила по комнатке кругами.

Вечером мне принесли молока, пирожки с ягодами и немного сыра.

Хуже всего было ночью.

Холодно…

Я лежала, свернувшись, на полу, обхватив колени руками. Стучали зубы. Хотелось плакать, но слез не было. Только ноющая пустота. Тоска.

Так нереально и дико все это.

За что?

Звуки из окна — обычные такие домашние звуки, где-то разговоры, где-то стук, где-то плеск воды… так размеренно. Этот мир, этот дворец жил своей жизнью, не замечая меня.

И только перед самым рассветом, когда удалось на минутку уснуть… Такой странный сон, такой реальный…

Мне снилось, что я спала. Кто-то подошел, я почувствовала это даже не открывая глаз, и осторожно погладил пальцами мои волосы. «Ю, — сказал он тихо, — вот ты где. Пойдем в кровать». Мужчина. Близкий, родной… Там, во сне, я понимала, что рада еду, что я его всю ночь ждала, и вот он пришел. Я спала в кресле, то ли на широком балконе, то ли террасе… внизу вымощенный розовыми плитами двор и зеленая листва, и чуть дальше, за стеной — город. Мужчина поднял меня на руки. «Сар, — счастливо улыбнулась ему, — я уснула…» «Пойдем в кровать», — он поцеловал меня в лоб, понес… так легко, словно я ничего не весила. И я прижалась щекой к его груди…

Проснулась в слезах. Одна, в крошечной комнатке, голая, на циновке.

Просто сон… Но такой реальный. Словно во сне я снова проваливалась в другой мир… или этот? Мне показалось, город там, вдали, был тем же самым, что я видела вчера из галереи, только чуть с другого ракурса. Это так странно…

И почему-то кажется очень важным.

Тот человек… во сне я не видела его лица, но мне казалось — я хорошо его знаю … его руки, его запах, его голос… Кто он?

Если бы я могла не просыпаться.

Или я просто схожу с ума?