Роза Дашваара

20. Моя ненависть

Парень казался даже не бледным, а совсем зеленым.

Он стоял перед строем, ему зачитывали приговор. Достаточно близко, чтобы я видела, как его бьет мелкая дрожь. Но он держался. С дрожью ничего поделать не мог, но стоял прямо, расправив плечи, стиснув зубы. Глядя прямо перед собой.

Я тоже старалась — тихо, без истерик, но по щекам все равно текли слезы.

Нельзя же так с людьми! Все эти игры, в которые Халид играет… Чудовищно.

Цель оправдывает средства?

За что?

Халид обнимал меня за талию, прижимая к себе, явно для того, чтобы я не дернулась, когда не нужно, не сбила его планы. Я мешала ему. Он ничем не лучше других.

Посмотрела бы я, как ему самому отрубят руку, за то, что он покусился на власть айнара! Впрочем, за это отрубают голову. А я все еще надеюсь, что этот сукин сын выживет и отправит меня домой, как и обещал.

Даже если отрубленную руку можно прирастить обратно… не знаю, правда ли это, или просто удобная ложь, чтобы я не орала тут… Даже если так — все равно боль и страдания. Это ужас, который приходится пережить. Неизвестность. И через все это придется пройти ради чужих амбиций?

Всхлипнула.

— Тише, — шепотом сказал Халид.

Если я буду плакать — меня накажут тоже.

Не говори, не плачь, будь рада всему, что твой хозяин захочет сделать с тобой.

А мне ведь сначала показалось, что с Халидом весь этот ужас не коснется меня… не так… и все, пережитое во дворце айнара, уйдет. Что он не такой…

Я много думала этой ночью. Почти не спала и много думала. Халид такой же, как и все они… Да, он не плохой человек. Да, унижать и причинять боль ради собственного удовольствия он не станет, удовольствия это ему не приносит. Но когда идет к своей цели — не остановится не перед чем.

— Из-за какой бабы поступать так с верными людьми! — чей-то злой шепот за спиной Халида. Там офицеры дагана, я не знаю их. Но они недовольны. Я вижу их взгляды.

— Да лучше бы он этой сучке голову отрубил.

Тихо, сквозь зубы, не в глаза. Но я слышу, а, значит, слышит и Халид. Он ничего не сделает? Его люди недовольны. Он же понимает? Ему ведь нужна поддержка в его борьбе за власть, а если так… Или ему так и надо? «Отвлекающий маневр и повод для размолвки». Айнар поверит, что люди больше не на его стороне, а он… Это только мои фантазии.

— Сюда! На колени!

Маджина тащат к плахе. Заставляют опуститься, положить руку.

У него совсем белые губы, он тяжело дышит. Ему страшно… Но он старается своего страха не показать. Не просить, не дергаться. Все уже решено.

Вытянувшись, смотрит на палача, идущего к нему с топором.

Никаких церемоний, никакого пафоса. Лишь наказание мелкого проступка мелкого человека, это не значит ничего. Перед всеми — просто чтобы знали и боялись.

— Ты должна смотреть, — тихо, но очень настойчиво сказал Халид. — Не отворачивайся и закрывай глаза.

У меня не хватит сил.

— Я тебя ненавижу, — сказала тихо.

У меня все сжимается в животе. Прямо тошнота подступает, еще немного, и меня вывернет вот на этого джайри, незадавшегося айнара. Я испорчу ему кафтан… Интересно, меня накажут?

Я все же зажмурилась. В самый последний момент зажмурила глаза и даже закрыла уши руками, потому что Маджин так страшно закричал… Я не выдержала. Дернулась в сторону, но Халид держал крепко.

— Стой на месте, — холодно велел он.

— Ублюдок…

Мне хотелось расплакаться.

— Я смотрю, она совсем не уважает тебя, — усмехнулся Джейлин рядом. А ведь я почти забыла про него. — Да и ты ее не очень-то любишь, Халид. Ты хоть раз желал ее, как женщину? Или только из жалости?

— Тебе не надоело? — поинтересовался Халид.

— Я долго думал, почему так, — сказал Джейлин. — Почему отец выбрал именно ее для тебя, отлично зная, что у тебя другие вкусы. Ты любишь других женщин, чтобы вот, как та, которую ты отдал Фарису… Ильса. Горячие, страстные, не распускающие сопли на каждом шагу. С хорошей фигурой, чтоб и попа и сиськи… а не как эта. Треска сушеная, бесцветная. И ведь ты держишься за нее! Не отдаешь. Неспроста? А потом понял. Она похожа на твою погибшую сестру.

Я почувствовала, как Халид напрягся. Принц попал в точку?

— Ты ничего не можешь знать о моей сестре.

— Не могу, — согласился тот. — Я никогда не видел ее, она была рабыней, прачкой, как и твоя мать. На год старше тебя. Она погибла при пожаре, а ты до сих пор не можешь простить себе, что не бросился за ней в горящий дом и не смог спасти. Тебя тогда уже забрали в даган, но ты приходил к матери и к сестре… Ты мог бы успеть, но ты испугался. Ты был мальчишкой… Мой отец действительно умен, внутренние демоны, порой, куда надежнее вожделения. Только я хочу сказать тебе, Халид: вот это, — он ткнул в меня пальцем, — не твоя сестра. И ты ничего ей не должен.

— Это не твое дело.

Джейлин широко и довольно заулыбался.

— Это задевает тебя. Значит, я прав.

Халид жалеет меня, смотрит на меня как на ребенка, как на сестру. Он даже сам говорил мне это вначале. Он обнимает меня, когда я плачу, успокаивает, подкладывает лучшие куски в тарелку. Но он не видит во мне желанную женщину. Ребенка, которого нужно защищать.

Я, наверно, только сейчас осознала это.

Он говорил…

Мне даже стыдно немного за то, как я пыталась приставать к нему. Я-то вижу в нем мужчину.

А в моих снах… это всего лишь сны.

Не важно.

— Не лезь ко мне с этим, — хмуро сказал Халид.

Он плохо умел притворяться, все равно. И сейчас все это попало в точку. Возможно, кто-то подсказал ему… Вряд ли принц до всего додумался сам, готова поспорить, он повторяет чужие слова.

Маджину там уже перевязали руку, чтобы остановить кровь, и сейчас уводили в сторону. Его отрубленная рука в корзине…

— Злишься? Хочешь убить меня? — Джейлин был явно доволен собой. — Кстати, перед твоим отъездом, отец хочет устроить состязания в дагане, чтобы поднять боевой дух. Думаю, мы сразимся с тобой… брат.

— Раздевайся, — велел он.

Поздно вечером, в спальне, когда мы вернулись.

Я смотрела на него…

Даже не знаю, что произошло… вернее, все то, что произошло сегодня — кровь, ужас, отрубленные руки… Весь ужас, в котором я жила эти дни, не в силах до конца поверить, что это реальность, а не мой сон… весь этот ужас вдруг лопнул. Что-то щелкнуло. И стало все равно. Никто не вернет меня домой. Я умру здесь. Пошло оно все… Такой тихий нервный срыв…

Халид ждал.

— Нет, — сказала я. — Не буду. Если хочешь, сам снимай с меня все.

Он фыркнул, чуть насмешливо, но скорее зло и устало.

— Не хочу. Я велел тебе раздеться, и ты должна выполнять.

Я пожала плечами.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что он сейчас убьет меня, он имеет на это полное право. И все равно… Я так устала бояться. От всего этого устала.

— В чем дело? — сказал Халид, я отчетливо видела раздражение в его глазах. — Ты обиделась, что тебя не воспринимают, как женщину? А сама ведешь себя, как упрямый подросток.

Я глянула ему в глаза.

— Я и есть упрямый подросток. Мне девятнадцать лет. Я живу с родителями… жила. Мне бы еще учиться три года. Я вообще не планировала никаких серьезных отношений лет до тридцати, вообще ничего серьезного не планировала. Закончить учиться, найти интересную работу, путешествовать, гулять с друзьями… А не вот это вот все. Я не виновата, что так вышло.

— До тридцати? У нас в тридцать — женщина может стать бабушкой.

Улыбнулся чуть кривовато.

— У нас в тридцать девушка только начинает думать о том, что пора взрослеть, планировать что-то большее. Сначала нужно учиться, найти себя, построить карьеру, посмотреть мир… Да, я не женщина. Не такая женщина, как твоя Ильса, или кто-то еще. Да, у меня были друзья… мужчины… мальчики, мои ровесники. Мы гуляли… нам нравилось вместе проводить время… но не так… Я не умею и не хочу. Иди ты к черту!

— Ты упускаешь одну существенную деталь, Ю, — сказал он, впрочем, довольно мягко. — Отношения тут не причем. Я не твой муж. Я твой хозяин.

Почувствовала, как щеки заливаются краской.

— Я помню, — сказала уверенно. — От такого мужа я бы сразу ушла. Никогда бы даже не посмотрела в твою сторону. Я говорю лишь о том, что я пока не готова вести себя, как женщина. Да, я уже взрослая, даже в своем мире. Но не так.

Он смотрел на меня… странно. Я даже не могла понять — злится ли он, или как раз наоборот.

Вдруг накатила дрожь в коленках. Я высказала ему, и отпустило.

Что если он разозлится на самом деле? Что со мной будет?

Он смотрел… разглядывал с интересом. И с каждым мгновением смотреть ему в глаза было все тяжелее.

— Ты накажешь меня за дерзость, Эле-энке? Как хозяин?

Он ухмыльнулся.

— Посмотрим.

Взялся за мой пояс, чуть притянул к себе. Расстегнул. Бросил рядом. Пальцами обхватил мою талию… прижал к себе… Я вдруг поняла, что дыхание перехватывает.

— Значит, даже не посмотрела бы в мою сторону? — спросил с усмешкой, тихо, на ухо. Его губы вдруг оказались так близко, у самого моего лица.

До конца. Раз уж я начала это — поздно отказываться.

— Ты слишком старый для меня.

Он засмеялся, почти беззвучно.

— В нашем мире считается правильным, если мужчина старше, — сказал он. — Когда он уже всего добился и может обеспечить свою женщину, свою семью.

Его большие пальцы гладили мой живот, задумчиво и нежно.

— В нашем мире приято, чтобы женщина тоже успела добиться всего. Сначала надо найти себя, и только потом… — я вздрогнула, его ладони скользнули вниз и назад, мне под попу, и не могу сказать, что это было неприятно. Если бы не так… — Если бы мне было лет тридцать…

— Все было бы иначе, — шепотом согласился он. — Но ведь мы снова говорим о свадьбе.

Я выдохнула, невольно вытянулась в его руках.

— Когда нужна женщина на одну ночь, для развлечения, — сказал он, — то все равно сколько лет вам обоим. Все равно, чего она добилась в жизни, и чего добился ты. Даже если у нее взрослые дети, а ты неопытный мальчишка. Имеет значение лишь сиюминутное удовольствие. Все остальное остается за дверью спальни.

— Только здесь и сейчас?

— Только здесь и сейчас, — согласился он.

— У тебя была взрослая женщина?

Халид улыбнулся. Он обнимал меня, его губы у моего виска, и я чувствовала…

— Не то, чтобы она была у меня… Всего пару раз. Мне было примерно столько же, сколько тебе, а она… м-мм, — он коснулся моего виска губами, задумчиво, — она приходила во дворец просить, чтобы ее сына, моего ровесника, взяли в дворцовую гвардию. Я служил в дагане тогда, не при дворе, но приходил к отцу. Мне поручили проводить ее к нужному человеку. Она была роскошна…

— И что потом?

— Ничего. Мы просто сделали то, чего хотелось нам обоим. И все. Потом, еще как-то раз, я лазил к ней в окно. И больше ничего не было. Ни мне, ни ей, не нужны были отношения.

Отношения со мной ему, конечно, тоже не нужны. Только сиюминутное удовольствие… или не удовольствие даже, а просто что-то доказать айнару, который смотрит нас. Это я все перевожу мысли на отношения, потому что мне сложно представить, как можно спать в одной постели и есть из одной тарелки с совершенно чужим человеком… Умом понимаю, но принять не могу.

— Раздевайся, — сказал он, наклонился, отвел пальцами в сторону ворот моей рубашки, поцеловал меня в шею, у самой ключицы. — Не капризничай. Ничего плохого с тобой не случится.

И все же, из дурацкого чувства противоречия, я принялась расстегивать пуговички его военного синего кафтана.

— Не так, Ю, — он отвел мои руки.

И я сдалась.

Расстегнула и сняла штаны для верховой езды. Потом рубашку.

— А теперь сними одежду с меня.

— Как пожелает Эле-энке, — сказала я.

— И как думаешь, чего же он пожелает еще?

Я провела ладонью по его груди, словно размышляя. У него ноздри дрогнули.

— Доказать кому-то, что я волную его, как женщина?

Мышцы под моими пальцами напряглись.

— Себе, может быть? — сказал он.

— Себе? Ты не уверен?

— Не очень.

Одной рукой он прижимал меня к себе, а пальцы другой — рисовали узоры на моей спине. Если кто и был неуверен, то только тараканы в его голове… или не тараканы, он слишком хитрый тип… но его тело отлично выражало полную уверенность, то, как он прижимался ко мне…

— А, может быть, попробовать доказать этой женщине?

— Она упрямый подросток, не желающий взрослеть, все равно не поймет. К тому же, она моя рабыня, так что какая разница, что она думает?

Халид смеялся. Беззвучно, я, скорее, чувствовала это в его прикосновениях, живот чуть подрагивал.

И его глаза… он так выразительно поднял бровь: «не думай о себе слишком много, барга».

— Ах, ты! — я легонько пихнула его в бок.

— Не так, Ю, — он подхватил меня на руки. — Нежнее.

Он держал меня, и я вдруг оказалась даже выше, теперь смотрела на него немного сверху вниз.

— Так? — я погладила его волосы.

— Не совсем…

Я потянулась было поцеловать его, но он лишь качнул головой: «не так».

— Погладить надо в другом месте, — он завалил меня на кровать.

Ладно, я же не против. Потянулась, как могла достать, погладила его член… горячий… и он еще будет рассказывать, что не хочет!

— Так?

— Так лучше, — довольно фыркнул Халид, прикрыв глаза. — Хотя я имел в виду другое, но замнем.

Он рывком приподнял меня, пододвигая на кровати дальше, и сам ближе ко мне, и в меня сразу, прямо до конца. Так, что я выдохнула, невольно тихо застонав, выгнувшись, сама чуть подавшись к нему, обхватив ногами… и еще ближе. Он коснулся губами моего виска.

— Закрой глаза, — шепнул он.

За нами смотрят. Это вдруг обожгло. Я ведь почти забыла… не забыла, вернее, но ненадолго перестала об этом думать. Вздрогнула даже, напряглась.

— Не дергайся, — тихо сказал Халид. — И не думай ни о чем.

Коснулся моих губ губами, быстро, но так горячо… и тут же просто прижался щекой к моей щеке, щекотно… Всем телом подался назад и снова в меня, и снова. Быстро… Он обнимал меня и у меня колотилось сердце, я не успевала дышать, голова кружилась. Это было удивительно хорошо. Я даже не знаю, в чем секрет, но сейчас мне было так хорошо с ним. И мое тело что-то делало само… делало, что хотело, само подаваясь навстречу, попадая в ритм, выгибаясь, прижимаясь к нему. Мои пальцы гладили его спину, его плечи, шею, волосы. Дыхания не хватало… выдох, выдох… А потом я поняла, что уже почти не могу, у меня колени сводит от напряжения, и внизу живота, и… еще больше… до звона в ушах, покалывания на кончике языка. А потом это напряжение вдруг лопнуло и меня накрыло горячей волной. Невозможно…

Еще какое-то время я пыталась прийти в себя и отдышаться. Халид обнимал меня. Потом вместе со мной перекатился на бок.

И вдруг оттолкнулся, резко вскочил на ноги, с кровати. Ушел на балкон. Я видела, как он стоит там, опираясь ладонями о балюстраду.

Вот и все.

Эти игры… Думаю, айнару нет дела до того, что мы делаем в постели… или не делаем. Если только ему ни нравится наблюдать. Чтобы отобрать или обвинить меня, айнару не нужен предлог, он может и так это сделать. Может придумать любой повод. Важно лишь то, как Халид относится ко мне. Готов ли он уже пожертвовать ради меня всем, что у него есть? Больше, чем жизнью. Тем, что он не отдал даже под пытками. Ради меня…

Айнар умен. Сестрой, если действительно похожа на его сестру, сложнее пожертвовать, чем любовницей. Тем более, если совесть мучает уже давно. Халид не смог спасти ее…

Сквозь легкие занавески я видела его спину.

Очень надеюсь, что все получится раньше, чем доведется проверить.