Роза Дашваара

8. Потерять свое сердце

Я лезла на стену.

Не знала, что думать — это невыносимо.

Если он не вернется? Что будет со мной?

Я ходила по комнате кругами, тихо плакала, стояла на балконе, глядя на город… Ночь. Уже ночь, а его все не было.

Грызла ногти.

Никто не заходил ко мне, я была никому не нужна.

Зажгла лампу на столе.

Я пыталась читать, чтобы хоть как-то отвлечься, но не могла. Ни о чем не могла думать. Я не знала даже, сколько время прошло, здесь не было часов. Мне казалось — целая вечность, скоро утро… или нет?

Шумела вода…

Голоса людей вдали, город не спит.

Я уже готова была рвать на себе волосы, я чего только не вообразила, когда услышала, наконец, звуки копыт… кто-то ехал сюда. Выбежала на балкон.

Халид? Кажется он… один. Я хотела крикнуть ему с балкона, но не решилась. Он сейчас придет.

Он слез, или, скорее, сполз на землю. Мне сначала показалось — он пьяный… долго стоял, держась за лошадь. Потом к нему подбежали слуги, он что-то сказал им… пошел в дом. Медленно, чуть покачиваясь… такие неуверенные шаги.

Пусть пьяный, но живой. Значит, все обошлось.

Я выдохнула с облегчением.

Ждала…

Я слышала его шаги — нетвердые, слегка шаркающие. Его тяжелое дыхание.

Он зашел и, не раздеваясь, не оглядываясь, упал на кровать. Тяжело выдохнул. Закрыл глаза.

Он лежал там и не двигался.

Я осторожно подошла, присела на край кровати рядом.

Он приоткрыл один глаз, вымученно улыбнулся мне.

— Все хорошо, Ю, — тихо и хрипло сказал он. — Тебя никто не тронет. Я полежу…

Закрыл глаза снова.

От него не пахло вином. Не знаю… нет… У него были мокрые, взъерошенные волосы, словно его окунули в бочку с водой. И даже не вода — капли пота на лбу, на шее. Он дышал часто и тяжело. А запах… пота и… Крови?

Его синий мундир слегка влажный на спине, он темный, плотный и сразу не понять. Я протянула руку, дотронулась. Халид ощутимо вздрогнул под моими пальцами.

На пальцах осталась кровь.

— Эле! — я вскрикнула, не понимая, что делать. — Что случилось? Надо кого-то позвать!

Уже почти дернулась было бежать, звать на помощь, но он резким рывком поймал меня за руку.

— Нет! — бросил резко, сквозь зубы. — Сядь! Не надо никого звать.

Его пальцы больно стиснули мое запястье, едва не до слез. И обиды…

— Почему?

— Ты ничего не понимаешь. Сядь. Договор — никакой помощи до утра. Это не настоящее наказание. Утром придет муари… колдун. И на моей спине не останется и следа. До утра. Все хорошо. Так надо. Иди лучше спать.

Он разжал пальцы, у меня остался красный след.

— А ты? Тебе больно?

Я не могла просто так уйти.

— Все хорошо, Ю. Так проще всего. Джейлину нужно было выпустить пар, он хотел крови. Не переживай.

У меня все это не укладывалось в голове.

— До утра? — повтори я. — А утром? Тебя вылечат.

— Да, — сказал он. — Меня вылечат, и мы с тобой поедем в лагерь первого дагана, у меня там встреча. Ты умеешь сидеть в седле? Нет? Нужно тебя научить. Завтра будет обычный день. Все хорошо. Иди спать.

Он лежал на животе поперек кровати, как упал. Ему было плохо. Лицо бледное…

— Может быть, принести тебе воды? — спросила я.

— Сейчас ничего не надо, Ю. И у меня нет сил на разговоры. Иди.

Я села рядом.

Не знала, что думать о таком.

Только ждать утра.

Села на полу, рядом. Видела, как кафтан на спине совсем пропитался кровью… она стекала, пропитывала все больше… и одеяло под ним тоже начинало окрашиваться красным.

У меня руки тряслись от такого. Просто сидеть и ничего не делать? Какой-то договор?

Но я боялась сделать хуже. Я многого не понимаю в этом мире.

Я сидела…

Потом поднялась, отошла в сторону. Если сейчас нельзя ничем помочь, то лучше не смотреть, не мучить себя. Халид жив и до утра доживет, он дошел сюда сам. А утром ему помогут.

Небо черное… звезды…

Я не могу.

Мне, наверно, лучше немного поспать, а то завтра снова куда-то ехать? Если это правда. Если Халид вообще сможет завтра встать. Но в магии этого мира мне сомневаться не приходилось, я испытала на себе.

Я ушла на кушетку, на которой спала прошлой ночью. Одеяла не было, но… не важно, наверно. Легла, свернувшись, поджав под себя ноги. Долго лежала…

Невозможно.

Я все прислушивалась к его дыханию. Вдруг ему хуже… Сама переставала дышать, чтобы лучше слышать.

Халид тихо постанывал на выдохе. Чем дальше, тем это заметнее.

Попыталась подождать еще. Потом не выдержала. Вернулась, села с ним рядом. Он весь мокрый, и ему плохо.

Я протянула руку, дотронулась до лба — горячий. Белое лицо и сухие губы.

Легонько погладила его волосы.

— Ю? — тихо сказал он. — Что ты делаешь?

— Я очень волнуюсь.

Он, кажется, улыбнулся.

Я легла рядом с ним. Я ведь должна быть рядом, спать в одной кровати. Делить с ним все. Это ведь не из-за меня? Он сказал: «тебя никто не тронет». Я ведь… Но я все равно ничего не решаю.

Просто лежала рядом. Ждала рассвет. Рассвет как чудо.

Он тихо стонал в каком-то полузабытьи, хрипло и часто дышал.

Уже небо начинало сереть. Я все смотрела на небо.

И утренние звуки до двора…

Но никто не шел.

— Эле, ну как же? Солнце встало! Почему?!

Я готова была расплакаться.

Такой горячий и мокрый лоб, и я совсем ничего не могу сделать.

— Почему никто не идет?

— Успокойся… Ю… — он не открывал глаз и слова давались ему с трудом. — Муари любит поспать. Он никогда не приходит с рассветом.

— Но ведь уже скоро? Уже скоро, правда?

Я лежала рядом, гладила его волосы. Сейчас придут, и все будет хорошо. Сколько еще ждать?

— Скоро, Ю. Не переживай.

Он пытается меня успокоить.

Солнце…

— Я сейчас с ума сойду, — всхлипнула я. — Нельзя же так! Тебе ведь помогут, правда?

— А знаешь, Ю, — сказал он, вышло так странно, почти счастливо, — ты мне снилась. Снилась, да… Еще до того, как я тебя впервые увидел. И в этом сне я был в тебя безумно влюблен, — он улыбнулся. Улыбка на его осунувшемся лице выглядела до крайности дико. — Мое счастье, моя любовь… А когда увидел… мне кажется, я и на самом деле потерял свое сердце. Теперь оно с тобой. Моя Ю.

Улыбался. Безумно.

Мне казалось — он бредит. Да, так и есть, ему очень плохо, у него жар, он вообще не понимает, что говорит. Он очнется и все это забудет.

Вот только и я потеряла… еще немного, и потеряю свое. Когда он смотрит на меня… Я не знаю. Слишком мало времени прошло, чтобы сказать наверняка. Слишком много всего сразу.

Я чуть с ума не сошла, пока это проклятый муари не пришел!

Услышала шаги в коридоре — несколько человек. Высокий крупный мужчина с чемоданчиком, домашние слуги за ним толпой. Сразу суета, комната наполнилась людьми.

Меня тут же отогнали в сторону — не мешать.

Горячая вода, какие-то зелья…

Я видела, как кафтан прямо разрезали на его спине, едва отодрали с присохшей кровью. Слышала, как он стонал и шипел сквозь зубы. Потом муари достал какие-то скляночки.

От запаха и вида крови меня начало слегка подташнивать, от нервов, от бессонной ночи. Я все равно сейчас ничем не могу помочь. Смотреть у меня не было сил. Я очень надеялась, что магия ему действительно поможет.

Потом, вроде бы, все закончилось. Я слышала из комнаты голоса и даже, кажется, голос Халида. Выглянула.

Халид сидел на кровати. Совершенно нормально сидел, словно не он только что умирал и был едва в силах пошевелиться. Толстая пожилая женщина смывала кровь с его спины. Муари собирал вещи.

Вот и все.

— Ю! — Халид подошел ко мне сам. Вот только смотрел он не на меня, а как-то почти насквозь. — Идем, мне сейчас надо помыться. Потом завтрак, и мы поедем. Ты должна сопровождать меня.

Равнодушно, даже скорее холодно.

Словно ничего не было.

— Я, кажется, наговорил тебе лишнего в бреду, — сказал он, все так же не глядя. — Забудь.

— Да, Эле-энке.

Совсем слабые, едва заметные розовые полосы у него на спине.

Словно все, что было этой ночью, мне приснилось.

Ничего не было.

Он смотрел словно сквозь меня. Злился. Я видела, что он злился. На меня, что я услышала, и на себя, что так занесло с откровенностью… или это вовсе не откровенность, а бредовая фантазия. Не важно на кого, но злился все равно.

Домашняя купальня — маленький, неглубокий бассейн, Халиду где-то по пояс, с горячей водой, чтобы помыться. И еще один большой — с прохладной, в которой можно плавать.

В маленький — мы полезли вместе, я должна везде следовать за ним. Вода пахла травами. Даже приятно, пожалуй. Мыло, мочалка…

Только немного неловко мыться, когда на тебя смотрит мужчина, но выбора у меня не было. Впрочем, и он не особо смотрел.

Не разговаривал со мной, словно меня не было.

Так, что мне начинало казаться — я в чем-то виновата.

Я должна молчать… но это невыносимо. Я так переживала ночью, совсем не спала, что сейчас от молчания у меня сдают нервы. Пусть лучше наорет на меня, сделает хоть что-нибудь… Иначе я сама накручу и напридумываю себе такого… Я знаю, что айнар смотрит, но он до этого смотрел.

Мне все казалось, кроме непрошенной откровенности есть что-то еще, другой повод для злости.

— Я сделала что-то не так, Эле-энке? — собравшись с духом, спросила я.

— Нет, — коротко бросил он через плечо.

— Я очень волновалась…

— Не стоит, — сказал он. — Если бы айнар хотел убить меня, он бы давно это сделал. Но пока я нужен ему живым.

— Пока?

— Ты должна молчать, барга, если твой господин не велит тебе говорить.

Я хотела отвернуться и больше не поднимать глаза, но вот где-то тут меня окончательно понесло, силы закончились. Я понимаю, что ему пришлось еще тяжелее, но…

Не могу молчать сейчас, меня разорвет!

— Нет! Что произошло? Я хочу знать!

Он резко развернулся ко мне, шагнул ближе, сжав зубы. Эта купальня совсем маленькая, здесь и шагать-то не надо, все почти на расстоянии вытянутой руки.

Меня несло, да.

— Ну, ударь меня! — почти вскрикнула я. — Ты ведь хозяин, а я рабыня. Ты можешь сделать со мной все, что хочешь. Ударь! Или объясни!

— Не ори, — холодно сказал он.

— А то что?

Что-то дернулось в его лице. И руки тоже, словно он действительно хотел ударить, но в последний момент справился с собой.

Вот только теперь Халид, наконец, смотрел мне в глаза. И в его глазах металось синее пламя.

— Ты ведь понимаешь, барга, что ты за подарок? И что я должен делать с тобой? А то айнар считает, ты недостаточно мне нравишься.

Я — живая камера слежения, средство давления на него, и еще — постельная игрушка?

И еще, вдруг внезапно — его это задевает сильнее, чем меня. Да, там во дворце, в первый раз, я ужасно боялась, я не могла так… почти готова была умереть. Но сейчас, наедине, узнав его чуть лучше — я не боюсь. Я, как минимум, не боюсь его. Не его… Сегодня ночью, когда я сидела с ним, когда трогала его горячий лоб, когда гладила его волосы… что-то произошло… Конечно, я бы хотела, чтобы все было иначе, и до сих пор не могу вспоминать без дрожи, но…

Ему, внезапно, тяжелее переступить через мои слезы, чем мне самой.

Потому, что я готова потерпеть. Потому, что для меня это пока самый выгодный и безопасный вариант, и Халид не сделает мне больно, не станет унижать. А вот что будет со мной, если айнар действительно решит, что я не достаточно нравлюсь ему, и решит забрать? Я даже думать боюсь.

Сейчас я могу поплакать, и пройдет, зато останусь жива… еще хоть какое-то время.

А у Халида — гордость. И он скорее сдохнет сам, а там — хоть трава не расти. Я не хочу так.

— И что же мешает тебе делать то, что ты должен? — со всем вызовом, на какой только способна, говорю я, так, что горло перехватывает. — Не встает, если я не ласкаю тебя так горячо, как Ильса?

Он дергается. Рывком хватает меня за плечи, прижимает к стенке.

И я отлично чувствую, что очень даже встает, Халид слишком близко.

Но, стиснув зубы, он только глядит мне в глаза.

— Ну, и? — говорю я. — Нет? Если совсем никак, то Ильса права, есть много других способов и игр с женщинами.

Он вдруг глухо, зло и почти отчаянно рычит сквозь зубы, подхватывает меня, заставляя раздвинуть ноги. Я даже испугаться не успеваю, как чувствую, что он уже во мне, так быстро, одним движением…

Запоздало пугаюсь и тихо всхлипываю.

Он замирает, неподвижно, мне даже кажется — еще один мой вздох и он вовсе отпустит меня, отвернется, уйдет и…

Я обхватываю его ногами, повиснув на нем. И руками — за шею. Только зажмурившись. Нет, сейчас я не могу смотреть ему в глаза. Закусив губу, чувствуя его дыхание на своем лице.

Он чуть-чуть, осторожно, толкается во мне. Я вздрагиваю. Но только еще больше, еще крепче прижимаюсь к нему.

Не отпускай!

— Да что же ты делаешь? — шепотом говорит он.

— Почему бы и нет? — так же, шепотом, говорю я.

Он толкается во мне чуть сильнее. И еще. Резче.

Бортик купальни царапает мне спину, он слишком низкий… я пытаюсь опереться хоть одной рукой…

Халид обхватывает меня, прикрывая спину ладонями, защищая. И держит крепко.

И я не знаю, хорошо мне или плохо. Хочется плакать от обиды… не знаю, на что… на себя? Его горячие губы у моего виска… Так, что… совсем рядом. Я пытаюсь потянуться и сама коснуться его губами. Я…

Это было ошибкой.

Я уж не знаю, что там у Халида в голове, какие обстоятельства, какие мысли…

Он резко отвернулся. И так же резко вжал меня в стену, что я вскрикнула, и так глубоко во мне, что почти больно. И еще раз. А потом резко отпустил. Бросил. Дернулся назад.

Несколько секунд стоял, опираясь ладонями о бортик, на вытянутых руках, навалившись, почти мучительно. Словно пытаясь отдышаться, хотя почти совсем не дыша… Потом выскочил. Два шага и нырнул в бассейн с холодной водой.