Роза Дашваара

9. Ехать в одном седле

Сидеть в седле вдвоем было неудобно, я постоянно сползала, без стремян опереться не на что. Особенно, когда за городом Халид пустил лошадь легкой рысью — так трясло, что заболели ноги и спина. Я бы упала, если бы Халид не держал меня. Отодвинуться некуда, и я сидела, прижавшись к нему спиной.

Он обнимал одной рукой и сердито дышал мне в ухо. Одновременно было обидно и немного смешно. Я понимала, что ему очень нелегко и у него свои причины…

И он не обязан мне ничего объяснять. Я могу желать и думать что угодно, но законы этого мира слишком отличаются от привычных.

Всю дорогу мы не разговаривали.

Здесь красиво, на самом деле! Город почти в предгорье, но дальше невысокие холмы, долина заросшая высокой травой, чуть подсохшей на солнце… Река в низине.

Лагерь у реки. Как жаль, что телефона нет под рукой — заснять такие шикарные виды!

Жарко. Солнце пекло.

В дорогу мне выдали широкие штаны и шелковую сорочку с длинными рукавами, так, что я стала похожа на мальчика. Да еще косынку на голову. Я удивилась вначале, но сейчас оценила — иначе бы сгорела вся, я и так слишком быстро обгораю на солнце.

Военный лагерь — именно лагерь, ряды солдатских палаток, а не казармы. Я хотела спросить, откуда они вернулись? Или только собираются. Но после того, чтобы было утром — спрашивать не решилась. Не важно. Что за дело мне до местных войн?

Джайри Халида тут узнавали все, разом вытягивались, приветствуя. Его явно уважали и любили.

Меня он определил сразу. Халид отдал лошадь конюху, а мне тут же велел найти Гирифа, чтобы научил сидеть в седле. Гирифа нет, он уехал утром… Ну, тогда кого-то еще, не важно. И вон там, на площади, чтобы мы были на виду. А у него дела.

Отличный ход, между прочим. Потому, что я видела, как он сидит под навесом у высокого шатра и разговаривает там с какими-то людьми. Но вот о чем он разговаривает — я слышать не могла. И даже если Халид замыслит какой-то заговор (меня ведь не зря поставили следить) я об этом никогда не узнаю.

— Барга! Это тебя надо учить? — ко мне подошел высокий и чуть нескладный парень с пегой лошадкой.

— Меня.

Он улыбался, глядя прямо и просто, и ему, кажется, не было дела то того, кто я, девчонка и девчонка.

— Это Морковка, сказал он. Хочешь, погладь ее.

Я осторожно подошла, и Морковка сама потянулась ко мне, шагнула. Я чуть попятилась… как-то мало до этого имела дело с лошадьми.

Парень засмеялся. Он, наверно, моего возраста или совсем чуть-чуть старше, крупные каштановые кудри, большие глаза. Он выглядел совсем мальчишкой, но в то же время — широкие сильные плечи и крепкие руки воина.

— Не бойся, — сказал парень. — Она думает, что ты ей поесть принесла. Вот, держи, покорми ее, и вы с ней подружитесь.

У парня через плечо сумка, а в сумке — морковка, кто бы сомневался.

— Только не так держи, пальцы не подставляй, а то она случайно откусит. Видела, какие у лошадей зубы? Положи на ладонь. Да, не бойся. Смотри, вот так.

Вот «не бойся» после такого!

Парень сам скормил одну морковку ей. Теперь моя очередь. Лошадка смотрела взглядом пожилой таксы, выжидающе и чуть снисходительно. Думаю, она на своем веку повидала не мало бестолковых наездников, которых надо учить.

— Боишься? — сказал парень. — Давай вместе.

Он взял мою руку и вместе со мной протянул морковку Морковке, чтобы я не дергалась. Блин… такая простая детская радость!

— А еще можно? — спросила я.

— Давай, только не много. Мы ее лучше еще после занятий покормим.

Я кормила лошадку и гладила ее, удивительно здорово! Такая большая теплая морда, жесткая, чуть курчавая шерстка на лбу, такие удивительные умные глаза…

— Меня Маджин зовут, — сказал парень. — А тебя?

— Юля. Но можно просто Ю, меня… Эле-энке так зовет.

— Джайри? Хорошо, — легко согласился он. — Значит Ю. Ты же никогда не ездила верхом?

— Нет, — сказала я. — Сама никогда.

— Это просто, — он улыбался так открыто и весело. — Но для начала надо влезть в седло. Я буду держать, не волнуйся. Морковка очень спокойная.

К Морковке я сразу прониклась несказанным уважением, потому что она действительно стоически терпела мои неуклюжие старания. Я влезла, наверно, с десятого раза, никогда не думала, что это так сложно… или у меня просто ноги не оттуда растут? Взяться за луку седла, поставить ногу в стремя, да не правую, а левую! Оттолкнуться и запрыгнуть… На самом деле, почти как на велосипед, только огромный, даже при том, что Морковка, в общем-то, не высока. Бока у нее мягкие и теплые. Когда я толкаю ее, пытаясь залезть, она оборачивается и смотрит на меня, кажется, тяжело вздыхая. Да, я неуклюжая…

А Маджин и не думал помогать. Только: «давай, давай, лезь сама! Сделаешь один раз, потом будет проще!» Он прав, конечно, мне нужно учиться. И еще, его это, кажется, забавляло.

Я кое-как влезла, он подтянул стремена мне до нужной длинны, чтобы было удобно сидеть. И: «выпрямись, за повод не хватайся, вести буду я. Руки тебе пока не нужны. Расслабься».

Мне хотелось схватиться за что-нибудь для равновесия, но хвататься было не за что. Держаться только ногами?

Маджин повел лошадку неспешным шагом, я кое-как «держалась».

И по широкому кругу.

— Тебе просто нужно привыкнуть, — сказал Маджин. — А у вас там что, нет лошадей?

У нас есть лошади, просто на них никто не ездит. То есть, ездит, но только для развлечения, кататься, и то, таких очень мало. Не как транспорт. А что у нас? У нас машины… о, это такие штуки…

Маджин мог болтать самозабвенно, без перерыва, и это, на самом деле, действовало расслабляюще, я забывала бояться. Я даже забывала, где нахожусь и что вообще делаю в этом месте.

— Хочешь, закрой глаза, — сказал он, — и просто почувствуй равновесие. Мы пойдем очень медленно.

По кругу.

Я видела, как Халид поглядывал на нас издалека, неспешно попивая чай…

— Не стоит строить мальчику глазки, Ю, — тихо, но очень строго сказал Халид. — Это может плохо закончиться.

— Разве я строю?

— А что это было тогда?

Да ничего же не было!

Кроме того, что, слезая с лошади, я почти свалилась этому Маджину на руки. Но я не специально. И он очень быстро поставил меня и отпустил… Хотя, отпустил не очень быстро… но я… От него пахло лошадьми и железом. Я ничего не сделала.

Да меня просто загоняли! Почти два часа возили по кругу! У меня ноги тряслись!

Мне ведь даже держаться не за что, поэтому я пыталась, как могла, держаться ногами, обхватив бока Морковки. Маджин говорил, что так не нужно и нужно расслабиться, но расслабиться я не могла, мне все казалось — я свалюсь. А спина у Морковки широкая…

У меня просто ноги сводило от напряжения.

И когда слезала — нога подвернулась, Маджин поймал… просто не дал мне упасть и все. А он даже чуть повыше Халида, такой сильный крепкий мальчик…

— У меня нога подвернулась, — сказала я. — Я не привыкла столько сидеть верхом, у меня все болит. Ничего не было. Ты что, ревнуешь?

Он сжал губы, глядя на меня, долго, молча, так, что я успела почувствовать себя дурой и полным ничтожеством.

— Дело не в ревности, Ю. Ты многого не понимаешь. Но за такое могут наказать.

— Наказать? Тебя или меня?

Халид покачал головой.

— То, что могут сделать со мной, я как-нибудь переживу. Ты, я думаю, тоже, хотя тебе будет тяжелее. А вот этот парень может не пережить.

— В каком смысле?

— В самом прямом.

«Это не настоящее наказание… До утра»

То, как он пришел сегодня ночью, что с ним было… Сейчас это кажется почти сном, нереально, потому что вот он — живой и здоровый, стоит, хмурит брови, еще сердится на меня. Но ведь это было. Настоящая боль, сильный жар, от которого могла спасти только магия. И судя по тому, как легко это сейчас выглядит — все может повториться. Не в первый и не в последний раз.

Но Халид нужен айнару, а вот этот парень с конюшни — нет.

Только — что могу я? Все понимаю, но обидно. Я ведь ничего не сделала.

— Если ты так волнуешься, — сказала я, — то стоило дать мне в учителя не симпатичного мальчика, а старого жирного евнуха, было бы спокойнее.

— Евнуха? — Халид фыркнул. — Я подумаю над этим, — он вздохнул. — Прости, это действительно и моя вина, я не уследил.

Он хотел дать мне кого-то другого, но дали этого.

Потом Халид потащил меня по лагерю. Реально потащил.

Сначала я пыталась поспевать за ним, но он, как и люди сопровождавшие его, шел широким размашистым шагом, ему нужно было все успеть сегодня. Он что-то смотрел, с кем-то говорил. Я ковыляла за ним едва-едва. У меня болели ноги от напряжения, да еще, после бессонной ночи, кружилась голова… на жаре.

Мне принесли кувшинчик воды с лимоном, я выпила все разом, но легче не стало.

Я пыталась. Но быстро идти не могла, спотыкалась, тяжело дыша.

Тогда Халид взвалил меня на плечо и понес, просто взяв и перекинув, словно плащ, не замечая, продолжая разговаривать о своем. Когда они где-нибудь останавливались — меня сваливали в тенечке, потом подбирали и несли дальше.

Сложно сказать, сколько это длилось… я, кажется, слегка перегрелась, и было нехорошо, не до тошноты, но страшная слабость.

А потом, наконец, начался обед!

Нет, есть я совсем не хотела, только попить водички. Но зато можно было больше никуда не ходить и прилечь в тенечке.

Я должна сидеть у ног Халида, в подушках, но меня пошатывало и закрывались глаза… я почти невольно пыталась облокотиться о его ногу. Он не мешал.

— Ты можешь прилечь, Ю, не стесняйся. Главное быть здесь, рядом.

— Угу… — сказала я.

Сначала, кажется, свернулась калачиком рядом, как кошка. Потом, почти в полусне, стащила у Халида из тарелки немного винограда.

Потом вдруг оказалось, что я сплю почти у него на коленях, удобно устроившись, а он еще и гладит мои волосы, возможно, машинально, все еще говоря с кем-то. Я попыталась было с коленей слезть, но он остановил: «тихо, лежи». Я плюнула на все и послушалась.

Потом мы возвращались домой. Я так же сидела перед ним в седле, сама бы сейчас дорогу не осилила, мне еще учиться и учиться. Сначала ничего, но где-то по дороге меня снова начало клонить в сон. И, самое главное, Халида тоже. Он держался, конечно, но я, прислонившись к нему спиной, чувствовала, как время от времени он чуть расслабляется, даже почти отпускает меня, начинает немного клониться на бок, и вдруг дергается, выпрямляясь снова.

И как-то, когда начал клониться слишком сильно, я пихнула его локтем в бок.

Он вздрогнул.

— Засыпаю, да?

— Да, — сказала я. — Смотри, не свались, а то что мне потом с тобой делать?

— Прости, — он серьезно засопел. — Это все магия муари, сначала чувствуешь бодрость, но потом, постепенно, начинает накрывать. Я постараюсь не спать больше.

Не магия это, а то, что было с ним ночью. Вернее, не только магия. Он едва не умер, ему было плохо и он совсем не спал. Тут любого свалит без всякой магии.

Ничего, сейчас мы доедем, и можно будет, наконец, отдохнуть. Я очень надеюсь, что никаких неожиданных вызовов к айнару не случится, и нам можно просто чуть-чуть отдохнуть.

— Ю, а расскажи мне что-нибудь о себе? Или, хочешь, я тебе расскажу? А то… я, конечно, из седла не вывалюсь, мне уже приходилось спать так в дальних переходах. Но вдвоем это не очень удобно.

Никакой уверенности в голосе, видимо, накрывало его основательно. У меня нет сил говорить.

— Расскажи ты. Что-нибудь о своем детстве? Я не знаю. Что-нибудь хорошее.

— Хорошее? — Халид усмехнулся иронично. Видимо, с хорошим напряженка. Но он постарается.