Роза Дашваара

32. Шашлыки

Я взяла его за руку.

— Боишься? — шепнул он мне на ухо.

Немного.

Да, боюсь.

Мы шли от электрички…

Я написала маме, что приеду с другом, но, думаю, она представляет это себе не совсем так. Совсем не так.

Где-то в дороге, в приступе мандража, я сфотографировала нас с Халидом, как мы сидим в электричке у окна… отправила. Зажмурилась. Потом видела, что мама получила. Видела, как она несколько раз начинала что-то писать… но так и не написала ничего. Тишина. За всю дорогу нам не пришло ничего в ответ.

Но, по крайней мере, теперь они там представляют.

Блин…

Мелькнула даже трусливая мысль — не ехать никуда, а просто тихо сбежать в Дашваар. Но так, конечно, нельзя.

Невольно вспомнила Халида, перед обедом у айнара: «Я уж тут тоже серьезно подумывал, как бы половчее упасть с лестницы, чтобы сломать ногу. Но это не поможет». Не поможет, объясняться придется все равно.

Он погладил мою руку большим пальцем.

— Ю, если хочешь, говорить буду я?

Покачала головой.

Не знаю… Это же мои родители, а значит, объясняться мне. Только лучше все сказать сразу, чтобы уж потом не переживать.

Мой забор… калитка… Обычно папа встречает меня у платформы, если он уже на даче, но сегодня — нет. Я вижу, они сидят там в беседке, в глубине участка. Наташка с мужем уже приехала.

— Идем, — я открываю дверь.

Сердце колотится.

Ноги слегка подгибаются. Как объяснить все?

Папа встает и идет к нам на встречу, вид у него хмурый. Мама тоже встает, но пока остается позади. Наташка с ребенком, Пашка, ее муж, дергается было встать, с грозным видом, но потом, приглядевшись, остается на месте.

— Папа… — тихо говорю я… и это все, на что меня хватает. Я просто не знаю, как они воспримут… — Это мой друг, Саир.

— Добрый день, — уверенно говорит Халид. — Саир Малькере Халид.

Протягивает руку.

Папа смотрит на него…

— Друг? — грозно спрашивает мама. — И давно вы знакомы?

— Больше месяца. Мы общались в интернете, — говорю я, — а потом я летала к нему на три дня, между экзаменами. Я все сдала! Ма-ам, Саир из Эмиратов… теперь он прилетел к нам…

У папы как-то нехорошо каменеет лицо.

— Подожди… что ты делала? — охает мама. — Куда ты летала? Ты сошла с ума?!

— Все хорошо, — говорит Халид мягко, почти в полголоса, и делает шаг чуть в сторону, почти закрывая меня. — Ничего не случилось, все живы, никто не пострадал. Юле интересно было посмотреть страну, почему бы и нет. Юль, дай телефон, пожалуйста, фотографии показать.

Я сунула ему, дрожащей рукой. Он открыл первое фото, где я на балконе и за мной тот шикарный вид. Протянул.

Шрамы у Халида на руках…

Папа взял телефон первым. Мама заглянула ему через плечо.

Недоверие. Удивление потом. И недоверие снова.

— Ты правда была там?

Папа листал фотографии, мама смотрела.

Я кивнула.

— А я не пойму… что это за место? — мама пыталась всматриваться. — Юля, это все серьезно? Когда ты успела?

— Я быстро…

— Город Киза, — сказал Халид. — Дашваар, маленькое, почти независимое государство, но входит в состав Эмиратов. Если лететь отсюда, то в Дубай, а оттуда местными рейсами.

На самом деле, город чистый и довольно ухоженный, по крайней мере, те места, где Атиль водила меня. Просто старый город, историческая часть. Остальное можно списать на местный колорит. Море…

— А где ты взяла деньги на билет? — спросил папа.

Мне, конечно, дают карманные деньги, но поездку в Дубай этого точно не хватит.

— Я прислал билеты, — сказал Халид.

— Незнакомой девушке?

Он пожал плечами.

— Мне кажется, я достаточно хорошо знаю ее.

— Чем вы занимаетесь, Саир.

— Армия, офицер.

— А звание?

— Джайри… примерно полковник.

На самом деле, «джайри» — скорее «генерал», но мы решили, что это будет слишком. Я уж не говорю о том, что он эмир этого «эмирата».

— Та-ак… — по тону мамы я поняла, что она дошла до последней фотки, которую я отсылала Машке и забыла удалить. Где Халид с блинами и голым мускулистым торсом. Ничего особенного, но вот не оставляет сомнений о том, чем мы занимались до блинов… и после…

Я сжала руку Халида сильнее и почти спряталась за него.

Папа кашлянул.

Да, я еще ребенок в их глазах. А тут даже не мальчик, не мой ровесник, а мужчина на семнадцать лет старше… считай, вдвое. Хотя папа старше маму на семь, только когда они встретились, ему было почти как Халиду, а маме двадцать восемь. А я… Конечно, они догадываются, что у меня все это не в первый раз, я не самая тихая домашняя девочка… но все же.

— И что вы собираетесь делать дальше?

Халид снял рюкзак с плеча, поставил у ног на травку.

— Я понимаю, что вы видите меня впервые, — сказал он. — Но я знаю Юлю достаточно хорошо. Мы решили, что она поедет со мной в Кизу, на два месяца. На лето. И потом, к началу учебы, вернется.

— Вы решили? — по маминому тону было очевидно, что еще слово, и она кого-нибудь убьет.

— Да, — спокойно сказал Халид.

— Юля! Идем, поговорим!

Я стиснула пальцы Халида, он кивнул… Сейчас будет… Потом мама увела меня в дом, и устроила настоящую истерику. Как я могла! Впрочем, я отлично все понимала. Если даже Машка была в шоке, то мама и подавно. Каких только ужасов мне не понарассказали… о-оо, как глупых невинных девочек совращают и увозят неизвестно куда! Это обман! Я еще ребенок! Неизвестно с кем! Да кто он такой?! Мне еще надо учиться, о чем я только думаю! И еще много-много всего.

Я молчала. Мне Халид сказал — не пытайся спорить. Бессмысленно спорить с человеком, у которого истерика. Просто дай выговориться, дай сказать все до капли, потому что если что-то останется недосказанным, оно так и будет сидеть внутри и мучить. Молчи, как бы ни хотелось возразить. Молчи и кивай, соглашайся. Говори даже, что если мама не разрешит, ты не поедешь, но только давай обсудим этот вопрос завтра утром. Любому человеку надо остыть, отрицание — первая естественная реакция. До утра. Мы приехали познакомиться, никуда не спешим. Даже если реально придется подождать, не страшно.

Я молчала. Это было непросто… и я узнала о себе, пожалуй, много нового… Не нужно обижаться на слова. В порыве эмоций можно наговорить лишнего, такого, о чем потом будешь жалеть… Ничего…

Потом мы с мамой поплакали обнявшись. До завтра, да. Если не разрешит, то я никуда… Все хорошо.

Вот только когда мы вышли, такие красные и зареванные, в растрепанных чувствах… оказалось, что в беседке папа с Халидом совершенно спокойно пьют привезенный нами коньяк.

С отцом они тоже договорились не сразу.

Я даже не знаю, что повлияло. С одной стороны, Халид, конечно, договариваться умел, его не раз посылали на дипломатические переговоры, да и вообще, даже со своими, без этого умения не обойтись. Со своими даже сложнее. Но личное — это немного иначе… С другой стороны — его отношение ко мне, да и мое к нему тоже. Мне папа потом сказал, что увидев, как я прячусь у Халида за спиной, понял, что пусть сложится или не сложится, хорошо будет или плохо, но обижать меня этот человек точно не даст.

Халид говорил очень спокойно. Без особых комплиментов, без заигрываний, без попыток понравиться во что бы то ни стало. Я довольно хорошо его знаю, пусть не так долго, но я постоянно была рядом… и сейчас он не притворялся. Да, наверно, был чуть мягче, чуть больше улыбался, но это естественно.

Да, говорил, в основном, он. Правду о всем, о чем можно было правду сказать. Остальное — как можно ближе к правде. Про другой мир сейчас бы не поняли. Про рабство бы не поняли… Про многоженство…

— Да, — сказал Халид. — У нас часто мужчина берет несколько жен, если может их содержать. Но я, боюсь, с этим уже опоздал, раньше надо было. А теперь Юля мне шею свернет, если я только посмотрю не в ту сторону. Она может.

Я пихнула его в бок: «да ты…» Он засмеялся.

— Пристрелит, — сказал серьезно.

Вот тут я чуть не убила его на самом деле, потому что я не готова сейчас вспоминать, и я… Но невозможно обижаться. Да и вышло очень честно и убедительно.

— А что, она обещала? — спросила Наташка.

— Нет. Но она суровая девушка, я б поостерегся провоцировать.

— Значит, вы собираетесь жениться, Саир? — Наташке все нужно было знать.

— Я — да. А Юля пока думает.

Потом они с папой принесли из сарая большой мангал. Дрова закончились, надо наколоть, но есть мешок углей… Да не вопрос, Халид наколол, уж топором он умеет…

Напряжение потихоньку спадало, хотя мама все равно поглядывала на него очень недобро. Чуть смягчилась, заметив как Халид, взявшись положить мне шашлык, выбирает без лука, а прилипший лук складывает себе в тарелку, причем все это как-то естественно, между делом. Я даже не сразу обратила внимание, заметила, только поняв, как мама смотрит на него.

— А что вы делаете? — осторожно спросила мама.

Он посмотрел на нее, на меня…

— Тебе же без лука?

Я кивнула.

Папа фыркнул.

— Во-от! — сказал он маме. — А ты за столько лет не можешь запомнить, что дочь твоя лук не ест. Она же его всегда выковыривает.

Маму впечатлило. Не столько даже его забота, сколько то, что он помнит такие вещи обо мне.

Наташку больше впечатлил двадцатилетний коньяк за дофигища денег, и примерно такого же уровня вино. Сказала — значит не жадный, и явно ни в чем не нуждается. И еще впечатлил Халид сам по себе, она всегда любила высоких и сильных мужчин. Пашка, вон, ее муж, три раза в неделю ходит в качалку, ведет здоровый образ жизни, не пьет… и вообще, у него даже сейчас с собой баночка протеинового коктейля. На счет коктейля Халид от комментариев воздержался, но его позабавило. А сам Халид — нет, никуда специально не ходит, у него никакого здорового образа жизни не предвидится, и пить религия не запрещает, и вообще… просто такая работа… хм, напряженная.

Мы просто сидели и разговаривали, не поднимая больше тему о том, что я хочу уехать. Словно просто знакомый, просто приехал, зашел пообщаться… о жизни и вообще.

Мама немного напряглась снова, когда ложились спать. Мы ведь остались.

У нас дом небольшой, и, учитывая Наташку с семьей, места почти нет. Я в таких случаях, если тепло, сплю на веранде, там тоже есть кровать. Но еще одной кровати нет. А мама… она позвала меня в сторону, сказала что «не в моем доме, нет». Вместе нас не положит. Все понимает, но нет.

Халид пожал плечами — «да вон у вас гамак под навесом, я буду спать в гамаке». Мама поохала немного, что как же — гостя, и вообще на улицу, но сдалась, мне даже показалось, что не без некоторого злорадства.

Впрочем, ночью мне не спалось… я влезла к Халиду поговорить, да так и заснула до утра. И утром мама застукала меня спящую в гамаке, в обнимку с Халидом… вернее почти на нем. Впрочем, утром мама смотрела на него спокойнее… Привыкла и смирилась, пожалуй.

Если бы меня хотели просто украсть и увезти в неведомые края, то сделали бы это проще. Халид умел располагать к себе.

После завтрака он достал билеты, показал, что улетаем завтра, прилетаем в конце августа. Мне сказали: «ох… ну, как прилетишь, сразу напиши».

Не то, чтобы я не сомневалась совсем, не боялась…

Боялась, конечно. Но у меня была возможность отказаться и сбежать… был путь назад.

Я просто знала, что с Халидом мне будет лучше, чем без него.

Если я испугаюсь и откажусь от него — как потом жить? Мучиться мыслью, что все могло быть иначе? Мучиться от собственной трусости, что не хватило духа? Правильно или нет, но отказавшись — я буду всю жизнь жалеть, это сожрет меня…

И дело даже не в том, что он айнар, и теперь я буду жить как царица… у царицы куча забот, если серьезно подходить к делу. Пусть мне ко многому придется привыкать, многое придется учить заново, это даже сложнее, чем уехать жить в другую страну. Я справлюсь.

Халид всегда будет занят делами и даже военными походами, я понимаю это. Но мне не нужен мужчина, который вечно сидит рядом и заглядывает в глаза. Мне нужен мужчина, которым я буду гордиться, которого буду любить, и который будет любить меня. Только меня, да, я буду ревнивая жена. Мне нужен именно этот мужчина, и никакой другой.

Я тоже найду, чем заняться. Да, никогда не буду своей в Дашвааре, но, с другой стороны, это даст мне больше свободы, я не обязана соблюдать все условности.

Я знаю. Я готова…

Я просто шагну в эту дверь…

Конец