Рябиновое танго

Глава 17

В школе отзвенел последний звонок для десятиклассников. Он возвещал пока еще старшеклассникам не только о том, что заканчивается их школьная жизнь, он звенел о том, что закончилось детство, обозначал момент перехода беззаботного детства в полную надежд и планов юность. Он был тем рубиконом, который разделял эти две поры жизни. Все это было причиной одновременно и радости, и грусти.

Глядя на выпускников, грустила и радовалась Наталья Николаевна Миронова. Время последнего школьного звонка, выпускных экзаменов она любила больше всего. Особый колорит этому времени придавали цветущий во дворе школы шиповник, блестящие глаза выпускников, слезы на глазах учителей. Наталья Николаевна уже сбилась со счета, сколько последних звонков слышала она за те годы, что работает в школе. В этом году грусти в ее глазах было больше, чем всегда.

— Есть новости? — первым делом спрашивала ее подруга при встрече.

Они обе знали, о чем идет речь. Раиса Васильевна сама знала, как сдали литературу два их десятых класса, сколько человек пришли на консультацию по русскому языку, знала все школьные новости. Главными же новостями теперь и для нее стали новости от Маши.

— Ну ничего, она занята. Сейчас же во всех институтах идут экзамены, — утешала она подругу.

— Да, я знаю и с нетерпением жду конца июня, — вздыхала Наталья Николаевна.

В конце июня она опять получила телеграмму. Маша сообщала о том, что у нее все хорошо и сессию она сдала на отлично. Все это радовало Наталью Николаевну. Насторожили ее слова «приехать не смогу» без объяснения причин.

— Рая, раньше она так не писала, — волнуясь, рассказывала она верной подруге, — раньше она ссылалась на работу.

— Значит, сейчас дело не в работе, — сделала вывод Раиса Васильевна.

— Спасибо, утешила!

— А ты бы хотела, чтобы Машка соврала?

— Пусть бы уж лучше соврала! — В глазах Натальи Николаевны закипали слезы. — А я купила ей туфли, — неожиданно вспомнила она и ухватилась за эту мысль, как утопающий за спасательный круг. — Знаешь, она ведь немного комплексует из-за своего роста. Она в этом, конечно, не признается, но я-то знаю, что она комплексует. А где ты видела приличные туфли на низком?

Наталья Николаевна с увлечением рассказывала подруге о том, где она нашла эти туфли, как примеряла.

— У вас с Машкой одинаковый размер обуви? — удивилась Раиса Васильевна, две недели назад уже слышавшая историю о покупке туфель для Маши, но напомнить об этом подруге она бы не согласилась за все земные блага.

— Я вот думаю, что бы еще такого купить ей в подарок на день рождения? Ты не замечала, что Машка у меня какая-то непривередливая? Она никогда ничего не попросит, как это обычно делают другие дети.

— Может, это ты предугадываешь ее желания? — предположила Раиса Васильевна.

— А вот уже и предугадать не могу, — горько вздохнула Наталья Николаевна.

— Купи ей приличный костюм, чтобы и в бой, и в строй, что называется.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну наверное, брючный костюм, в нем и в ресторан можно пойти, и на занятия в институт.

— Не смеши! Машка пойдет в ресторан? Она понятия не имеет, что это такое!

— Надо же когда-то начинать! — уже начинала спорить Раиса Васильевна, готовая развивать хоть самую фантастическую тему, лишь бы отвлечь подругу от грустных мыслей.

В начале июля Наталья Николаевна ушла в отпуск и готовилась отметить день рождения дочери, пригласив на праздничный ужин семейство Глумовых. С приподнятым настроением она ходила по магазинам, составляла меню. В канун дня рождения, проходя мимо почтовых ящиков, она заметила, что в ее ящике лежит какая-то корреспонденция.

— Интересно, я ведь сегодня уже вынимала почту, — удивилась она и, открыв ящик, вынула из него большой конверт.

Никаких адресов на конверте не было. Но именно эта его первозданная чистота и напугала Наталью Николаевну больше всего. На одном дыхании она поднялась на второй этаж, но долго не могла открыть дверь квартиры. Чуть не плача от досады и страха, она заставила себя успокоиться и только тогда смогла открыть замок. Она бросила сумки с продуктами у порога и поспешила в свою спальню, где оставила на тумбочке очки. Надев их, пошла искать ножницы, чтобы аккуратно вскрыть конверт, понимая, что могла бы просто разорвать его, как это сделала бы ее подруга. Но не зря говорят, что привычка — вторая натура, и Наталья Николаевна продолжила поиски ножниц. Она нашла их в Машиной комнате, они так и стояли в стаканчике канцелярского набора, как их и поставила когда-то Маша. Аккуратно обрезав край конверта, Наталья Николаевна вынула из него сложенные вдвое большие белые листы. Вначале ей показалось, что и внутри листы тоже белые, но, развернув один из них, застыла от ужаса. С картинки, напечатанной на цветном принтере, на нее смотрела Маша. Маша была и на других картинках, только в другой одежде. Но, глядя даже на одну из них, можно было с уверенностью сказать, что Маша беременна.

— Не может этого быть! Это не Маша… Может, это какой-то монтаж? Или живот у нее искусственный? — разговаривала Наталья Николаевна сама с собой.

Словно отвечая на ее вопрос, среди картинок ей попался один лист с текстом, в котором указывался сайт, где можно лично убедиться в подлинности этих снимков.

Не зная, что делать, чтобы не сойти с ума, Наталья Николаевна бросилась к телефону.

— Рая! Беда! Ты мне очень нужна! — прокричала она в трубку.

Тут ее взгляд упал на сумки, валяющиеся у порога. Словно в забытьи, она положила трубку рядом с телефоном, не обращая внимания на гудки, идущие из нее, стала поднимать с пола сумки. С ними она прошла на кухню. Вспомнив, что к праздничному столу купила мороженого, достала ведерко с пломбиром из сумки, но не поставила его в холодильник, как хотела, а открыла, взяла большую ложку и начала есть. За этим занятием ее и застала Раиса Васильевна.

— Наташка, меня напугала, а сама мороженое ешь? — удивилась она. — Почему у тебя дверь открыта?

— Там… в Машиной комнате… — Наталья Николаевна смотрела на подругу ничего не видящими глазами.

— Так! Не пугай меня! — уходя из кухни, попросила Раиса Васильевна. — Ничего себе! — раздался ее голос уже из комнаты Маши.

Вскоре она вернулась. Держа снимки в одной руке, другой рукой взяла ложку и, не проронив ни слова, тоже начала есть мороженое. Они делали это так сосредоточенно и целеустремленно, что казалось, что нет в мире дела важнее.

— Все! — подытожила Раиса Васильевна.

— Что «все»? — не поняла Наталья Николаевна.

— Мороженого больше нет!

— А Маша?

— А Маша, думается мне, беременна. Где ты это взяла? — Раиса Васильевна потрясла рукой, в которой все еще держала снимки.

— В почтовом ящике! Где же еще? — недоуменно пожала плечами Наталья Николаевна, продолжая облизывать ложку.

— Брось!

— Что?

— Брось, пожалуйста, ложку. И какой негодяй отравил тебе это?

— Разве это главное?

— Нет, конечно, но мне интересно… Слушай! Наташка! Это значит, что у тебя будет внук или внучка! — Она опять потрясла снимками.

— Ну если эти снимки не липовые, а настоящие, то это так и есть. А что-то мне подсказывает, что это так и есть.

— Что ты заладила «так и есть», «так и есть»?! Ты радуешься или посыпаешь голову пеплом? По-моему, ты должна радоваться! А потом, это бы объяснило Машкино молчание! Она не может врать тебе, но не может и правду сказать! — воодушевилась пришедшей в голову догадкой Раиса Васильевна.

— Но почему?!

— Потому что боится. Она боится всеобщего осуждения, но в то же время боится, что ты не поймешь ее и встанешь на сторону осуждающих.

— Она думает, что я откажусь от нее? Что я предам ее? — с ужасом в глазах прошептала Наталья Николаевна. — Да она для меня дороже всех жителей планеты, вместе взятых!

— Так будет всегда? Ты не откажешься от своих слов?

— Рая! Ты же знаешь меня! Когда я отказывалась от своих слов?!

— Отлично! Значит, никакой паники! Будем считать, что мы получили самое приятное известие, какое только может получить человек! Мы не будем об этом трубить, но если эта сволочь… Прости, подруга, эмоции зашкаливают так, что уже не до великого и могучего… Если она растиражирует все это, мы ничего отрицать не будем. Будем делать вид, что давно все знали и очень этому рады. Впрочем, мне даже не придется делать вид.

— Почему?

— Турок! Потому что я и в самом деле рада! Слушай, а у тебя нет в этих сумках селедочки?

— Селедочки?!

— Да нет, ты не о том подумала! Меня не тянет на солененькое, просто я много мороженого съела, а мне после сладкого всегда хочется чего-нибудь полярного.

Порывшись в сумках, Наталья Николаевна достала лоток селедки:

— На, полярница!

— Мировой закусон, ты не находишь? У тебя коньячок с прошлого лета еще остался? Надо стресс снять и попытаться вычислить этого почтальона.

— Коньяк к селедке?

— А что рифмуется со словом «селедка»?

— «Водка»!

— Тоже хорошо! Давай по каплюшке! Ты кого хочешь, внука или внучку? — спросила Раиса Васильевна как бы между делом, отпив полрюмки водки и потянувшись за селедкой, боковым зрением наблюдая за подругой и боясь, что та раскроет ее игру.

— Рай, я как-то еще не верю… моя Машка, и вдруг беременна… Может, надо найти этот сайт?

— Чтобы увидеть там эти же фотографии? Нет, почтальон не посылал бы липу. Он хотел досадить тебе, сделать тебе больно, лишить тебя покоя. Но он просчитался! Наташка, скажи, что он просчитался!

— Рай, ты пьяная? Как-то странно ты разговариваешь. — Наталья Николаевна подозрительно посмотрела на подругу.

— Нет, я трезвая, — успокоила ее Раиса Васильевна, поняв, что, стремясь отвлечь подругу, поддержать ее, она уже слегка переигрывает, — ты скажи, чтобы я знала, что этот подлый человек не достиг своей цели!

— Ну хорошо! Он просчитался! Он принес мне потрясающую весть! Я его за это благодарю от всего сердца!

— Отлично! — обрадовалась Раиса Васильевна. — А теперь постарайся вспомнить, кому из детей из последних двух выпусков ты подпортила аттестат?

— Как «подпортила»?

— Хорошо, скажу по-другому! Кто из детей последних двух выпусков не только не открыл «Войну и мир», а вообще в глаза не видел этой книги и при этом ему за это совсем не стыдно?

— Если ты так ставишь вопрос, то тут только один ответ — Леночка Сонина. Она училась с Машей в одном классе. Я ей тройку на экзамене, закрыв глаза, рисовала.

— Так это уже зуб! Но есть ли у Леночки такая техника, чтобы выдать на-гора такую продукцию? — засомневалась Раиса Васильевна.

— Рая, зачем нам это надо? Может, и мне стресс снять и поесть селедочки?

— Я не слышала о такой методике, но попробуй, — согласилась Раиса Васильевна, на самом деле думая совсем о другом. — Наташка, ты не понимаешь! Вычислив врага, мы всегда сможем его разоружить! Мы можем начать уже прямо сейчас! Надо выяснить, не беременна ли сама Леночка Сонина. Зачем-то же она залезла на этот сайт.

— А она вообще большая модница, может, она журналы мод смотрела и случайно набрела на Машины фотографии, — предположила Наталья Николаевна.

— Логично! Может, и мне еще селедочки? В рыбе вроде фосфор есть, который помогает мыслительной деятельности. — Раиса Васильевна быстро сделала себе бутерброд. — Лучшее средство защиты — это нападение! Не помню, кто это сказал.

— На кого мы будем нападать?

— У нас пока только одна подозреваемая.

— Мы будем нападать на Леночку?! — испуганно воскликнула Наталья Николаевна.

— Успокойся, радость моя! У нас же нет автоматов и гранат! Мы будем действовать очень даже мирно. Хотя действовать, похоже, буду я одна, ибо действовать надо хитро и цинично, а ты в таких делах плохой помощник. Я начинаю операцию под кодовым названием «Найти и обезвредить!», а ты продолжаешь подготовку ко дню рождения Машки. Все, я ушла!

— Ураган «Раиса», — улыбнулась Наталья Николаевна вслед умчавшейся подруге.

Кое-как убрав со стола, она поспешила в свою спальню, не забыв захватить с собой конверт со снимками. Ей хотелось в тишине и покое еще раз посмотреть их. Но посмотрела она их не раз, а несчетное число раз, любуясь дочерью, изучая совсем незнакомую Машу, привыкая к мысли о ее ребенке, о своем внуке.

— Срок у нее здесь очень приличный, — решила Наталья Николаевна. — Значит, она либо скоро родит, либо уже родила! Значит, я — потенциальная бабушка? Маша, но это же счастье! Как мне сообщить тебе об этом? — Наталья Николаевна вглядывалась в снимок, словно ждала ответа. — Анализируя твои действия, я думаю, что мужа у тебя нет. Но тогда как же ты там одна с маленьким ребенком на руках?

Эта мысль не давала ей заснуть всю ночь, поэтому встала Наталья Николаевна очень рано. Приведя себя в порядок, с нетерпением посматривала на телефон, думая о том, прилично ли звонить подруге в семь утра. Выдержала еще час и волнуясь набрала номер ее телефона.

— Рая, я должна ее найти!

— Ты о Леночке?

— Рая, ты проснулась или нет? Я говорю о Маше!

— У тебя есть конкретные предложения?

— Рая, давай позвоним в деканат! Только я прошу тебя помочь мне. Боюсь, что разволнуюсь и не смогу говорить.

— Когда это я кому-нибудь отказывала в помощи, тем более единственной подруге?!

Я приду часа через два, потому что уже запустила маховик. Все! Жди!

Наталья Николаевна недоуменно посмотрела на трубку и аккуратно положила ее на место.

— Не могу я сидеть и ждать. — Воодушевленная идеей, Наталья Николаевна разговаривала сама с собой. — У Маши где-то должен быть «Справочник для поступающих в вузы», там может быть номер телефона деканата.

Справочник Наталья Николаевна нашла сразу, но ей не пришлось даже листать его. Из книги сразу выпал лист, отпечатанный Машей на принтере, с полной информацией о ее факультете. Подойдя к телефону, Наталья Николаевна набрала первый из написанных Машей номеров. В Химках трубку сняли мгновенно; Наталья Николаевна растерялась, запинаясь, начала объяснять свою просьбу.

— Простите, но я ничем не могу вам помочь, — ответил ей женский голос. — Все сотрудники в отпусках, на месте только замдекана, но он куда-то вышел. А я совершенно посторонний человек.

В Химках положили трубку, а Наталья Николаевна все держала ее, слушая короткие гудки. Разочарованная неудачей, она не сразу пришла в себя.

— Ничего, позвоню еще раз! А лучше пусть позвонит Рая, она у нас везучая, — вслух успокоила себя Наталья Николаевна и села на кухне у окна, из которого был виден вход в ее подъезд.

Она ждала, словно четки перебирала появляющиеся в голове мысли о Маше, о Москве, о внуке.

«Почему о внуке?! Почему я ни разу не подумала о Машином ребенке как о внучке? — остановила она себя. — Потому что я уверена, что у меня будет внук!»

Посчитав этот ответ на свои вопросы единственно возможным, а значит, правильным, Наталья Николаевна снова сосредоточила свое внимание на двери подъезда и вскоре заметила появившуюся там подругу.

— Рая, у меня или уже есть, или скоро будет внук! — радостно сообщила она запыхавшейся Раисе Васильевне, встречая ее в прихожей. — Я это точно знаю!

— Об этом уже добрая половина поселка скоро будет знать, — выпалила Раиса Васильевна.

Немного отдышавшись, она отчиталась Наталье Николаевне о проведенной операции. В помощники себе она взяла лучшую Машину подругу Женю Фадееву.

— Женька рассказала, что Сонину не видела сто лет, что компьютера и другой техники у Сониной нет, но все есть у ее парня. Еще она сказала, что, по слухам, Сонина уже сильно беременна, но ее парень вроде бы не хочет жениться. Не ухмыляйся, это ее слова. Видишь, не подводит меня моя логика.

— Рассказывай дальше, мисс Марпл, — поторопила Наталья Николаевна.

— А дальше Женька вспомнила, что Сонина сто лет назад взяла у нее кассету, которую давно пора вернуть. Она позвонила Сониной и назначила ей встречу в магазине. В магазин срочно собралась и я. Девчонки встретились прямо в зале, где я стояла за контейнером с чипсами. Женька поздравила Сонину и сказала, что она у них в классе первая станет мамой. Сонина тут же обиделась и заявила, что она-то как раз вторая, а первой будет гордость нашей школы — Капитанская Дочка. Женька и тут не растерялась. Она тут же уточнила срок беременности Сониной и весело сообщила той, что Машка станет мамой на месяц позже Сониной, уступая, таким образом, ей пальму первенства. Сонина просто рассвирепела, а Женька еще попросила посоветовать ей, что купить Маше с младенцем в подарок. Женька — отличная подруга, не зря Машка с ней дружит.

— Дружит? — повторила Наталья Николаевна.

— Конечно! Не беда, что они расстались, дружба-то между ними осталась! — заверила Раиса Васильевна. — Мне сделать выводы о ходе проведенной операции, или ты сделаешь их сама?

— Вообще-то мне не очень ясна вся подоплека Леночкиного поступка. Ну что у нее есть давняя обида на меня, это понятно, но зачем Леночка все это затеяла?

— Объясню! Сонина думала, что ты скрываешь Машино интересное положение. Бросив тебе снимки в ящик, она тем самым обвинила тебя во лжи. Она решила указать тебе на то, что ты, воспитывая чужих детей, проглядела свою дочь, а скрывая сей факт, не позволяя дочери приезжать домой, ты обманываешь всех и не хочешь признать свой педагогический брак. А о том, что ты сама ничего не знаешь, она, конечно, не догадывалась. Но, узнав, что Женька в курсе Машиных новостей, Сонина поняла, что просчиталась. Она-то думает, что если знает Фадеева, то знает половина поселка, то есть интересный факт совсем неинтересен. Все ясно? Наташка, ларчик-то просто открывался!

— Знаешь, это вчера у меня был шок, когда я впервые увидела эти фотографии, а сегодня я даже благодарна Леночке Сониной. Теперь бы узнать адрес Маши! Как только мы его узнаем, я начну собираться в дорогу.

— А как мы его узнаем? — заинтересовалась Раиса Васильевна. — А может, сначала чайку выпьем?

— Чай мы с тобой каждый день пьем! — возмутилась Наталья Николаевна и рассказала о своем неудачном звонке в деканат.

— Посторонний человек! Зачем же тогда она трубку брала?! — возмутилась Раиса Васильевна. — И ты тоже хороша! А окажись этот замдекана на месте, что бы ты ему сказала? Что у тебя дочь потерялась? — упрекнула она подругу. — Давай номер телефона!

Раиса Васильевна перешла к активным действиям: основательно устроилась на стуле в прихожей, поставила на колени телефон, набрала номер. Соединение опять прошло очень быстро, но быстрый ответ не смутил Раису Васильевну. Наталья Николаевна затаив дыхание слушала ее. Чем больше слушала, тем больше удивлялась.

Она узнала, что ее подруга является организатором юбилейного вечера-встречи выпускников их школы. Она разыскивает золотую медалистку, выпускницу прошлого года Миронову Марию Ивановну, адрес которой потерялся из-за переезда ее родителей в другую местность. Потом Раиса Васильевна замолчала, сначала ждала, приложив палец к губам, а потом внимательно слушала. Наталья Николаевна тоже ждала, когда она возьмет ручку, лежащую рядом, и начнет записывать адрес. Но ручку она не взяла, а поблагодарив своего собеседника, повесила трубку.

— Что? Не молчи, пожалуйста, — прошептала Наталья Николаевна.

— Не волнуйся, ничего страшного не случилось. Наша Маша перевелась на заочное отделение «в связи с рождением ребенка» и в общежитии теперь не живет. В общежитии теперь никто не живет, там идет ремонт. Все! Приплыли! — вздохнула Раиса Васильевна. — Но еще не вечер! — тут же заявила она, заметив, как поникли плечи ее любимой подруги. — Еще не вечер! Еще в запасе время есть у нас с тобой! — пропела она. — Так утверждает моя любимая Лайма Вайкуле. Зато мы знаем, что Машка уже родила! Ну подумай сама, куда она поедет с малым ребенком?

— Я бы сама поехала. — Наталье Николаевне не удалось сдержать слезы.

— Это-то конечно, но давай рассуждать здраво. Маша приедет, вернется домой обязательно! Тебе надо только ждать! Не ныть, не опускать руки, ходить с гордо поднятой головой. А если кто-то спросит, как дела у Маши, не прятать голову в каску, как пожарный, а отвечать, что все хорошо и… кто там у тебя?

— У меня внук! — укоризненно взглянув на подругу, улыбнулась Наталья Николаевна. — Как ты могла такое забыть?!

— Внук? Значит, так оно и есть!

— Ой, Раечка, а если кто-то спросит, как его назвали? — испугалась Наталья Николаевна.

— А ты рассказывай, какой он хороший и красивый, будто не слышишь вопроса, или переводи разговор на другую тему. Мы чай сегодня будем пить?!

За чаем они уже говорили о подарках для Маши и малыша, а Раиса Васильевна предложила день рождения Маши отметить выездом на природу. И Наталья Николаевна успокаивалась, приходила в себя.

«Это моя жизнь! Я должна пройти через все трудности достойно, чтобы потом не опускать глаз перед дочерью и внуком!» — думала она, снова оказавшись в одиночестве после ухода подруги.