Сердцеед

9

Сдерживаемый гнев, прозвучавший в голосе Виктории, лишь слабо отражал происходившее в ее душе. Она все отчетливей осознавала, что ее втягивают в нечто, к чему она абсолютно не подготовлена. Одной из причин нарастающей тревоги было все большее влечение, испытываемое ею к Хантеру, что нарушало всякие этические нормы. Этого Эллиот никогда бы не потерпел.

— Я не хотела бы играть роль графини Отчаяние, — сказала она, — но вы только что сказали мне, что вам по почте угрожают смертью, что полиция не в силах помочь и, далее, что вы знаете, чьих рук это дело. И вы бездействуете! Это ненормально! Особенно для того, кто может передвигать замки.

— Два ваших предположения из трех правильны, — беспечно согласился О'Хари. — Но если бы я знал, кто это делает, то уже принял бы меры, чтобы положить этому конец.

— Но разве правоты двух из трех недостаточно?!

— Все зависит от вашего статуса здесь. — Квадратная форма его подбородка свидетельствовала об унаследованном им упрямом характере, на что ей уже намекал Эллиот. — У меня создается впечатление, — не унимался он, — что вы относитесь к той категории женщин, которым нравится, когда им бросают вызов.

Виктория покачала головой и положила блокнот и ручку на письменный стол. Вызов — это одно, а вот дилемма, перед которой оказалось сердце, — совсем другое.

— Боюсь, что произошла ошибка, мистер О'Хари. Я совсем не тот человек, который вам нужен.

Ее замечание, по-видимому, позабавило его.

— Откуда вы знаете, что вы мне не подходите?

И Виктория смогла испытать на себе силу его пристального взгляда — взгляда испепеляющего, разрушающего возводимую ею оборону. Она показала на письмо, которое вернула ему.

— Похоже, вам нужен не секретарь, а опытный телохранитель.

«Разумеется, — подумала она, — при его связях в Вашингтоне он мог бы найти свободного отставника секретной службы».

— Вы согласны с тем, что решать это должен я?

— Судя по людям, которыми вы себя окружили… — Виктория замолчала, не видя смысла в продолжении спора. — Я уверена, что мистер Баумэн сможет порекомендовать вам на мое место кого-нибудь получше.

О'Хари задумчиво почесал подбородок, размышляя о колкости ее недоговоренного замечания.

— Эллиот, — сказал он негромко, — порекомендовал мне вас. Я вынужден считать это джентльменским соглашением.

Виктория парировала резко, отбросив в сторону все знаки уважения к самому престижному клиенту фирмы:

— Он ни за что не согласился бы направить меня сюда, если бы ему рассказали о том, что здесь происходит. — Фактически никто из владельцев фирмы не поставил бы под угрозу безопасность ее или любого другого своего сотрудника, независимо от важности клиента или содержимого его бумажника. — Мне очень жаль, — сказала она, — но я…

— Извиняться нет необходимости, мисс Кэмерон. Если только выводы, к которым вы пришли, не определяются поспешностью суждений.

Почувствовав себя неловко от осознания его возможной правоты, но не желая признавать этого, Виктория попыталась объясниться:

— Мы, очевидно, имеем дело с серьезным упущением с вашей стороны, — сказала она, собираясь отметить, что он не включил в пункт о «других могущих возникнуть обязанностях» возможность появления риска для ее жизни.

— С моей стороны?

— В ходе переговоров между мистером Баумэном и мною, — продолжила она, — была упущена либо эта степень риска, либо что-то еще столь же значительное.

— Оценка дипломатичная, — прокомментировал О'Хари. — А что именно?

Вопрос был, конечно, риторическим: О'Хари уже определенно решил, что наделен полным правом предъявлять к ней любые, даже самые безрассудные требования. Она не могла понять, что позволило Эллиоту посчитать ее и О'Хари совместимыми людьми, пусть даже на несколько недель.

— Не могли бы вы приказать своему шоферу отвезти меня в город? — вежливо спросила Виктория. — Я уверена, что можно будет договориться о других путях удовлетворения ваших желаний.

О'Хари улыбнулся, излучая уверенность сильного человека, имеющего в руках все козыри. В данном случае он еще и контролировал транспорт.

— Я не считаю наш разговор оконченным, — сказал он.

Виктория, однако, за последние пять минут выслушала достаточно много для того, чтобы понять, что из всех мест на Земле ей меньше всего хотелось бы оставаться в замке Крискерри. Ей также не улыбалось вести ежедневные баталии вокруг смысла слов с обладающим такой властью человеком, как О'Хари. Даже помышлять о том, чтобы вырвать победу у него, было глупо.

— Тогда, если учесть, что я пленная слушательница, — заметила она, — что еще вы хотели бы сказать?

Прежде чем ответить, О'Хари бросил на нее долгий взгляд.

— Начнем с того, — сказал он наконец, — и мы это должны зафиксировать, что никакая вы не пленница, мисс Кэмерон. Если вы предпочитаете столь невежливо завершить нашу встречу, то тогда у меня нет другого выбора, как приказать Чену отвезти вас в вашу контору.

Даже будучи прикованным к постели, О'Хари — и Виктория это чувствовала — обладал некоей внутренней первобытной силой, которая одновременно и интриговала, и пугала ее.

Она никогда еще не испытывала подобных чувств. Несомненно, что мужчины, с которыми она встречалась раньше, — будь то на романтической или деловой почве, — тускнели на фоне этого самоуверенного упрямца.

Кое-что из сказанного Эллиотом снова и снова проносилось в ее голове. Правда, мысли мелькали так быстро, что она не могла точно восстановить заинтересовавшие ее слова. Насколько Виктория помнила, он что-то говорил об Ахиллесе и о том, как высоко ценится сохранение тайны.

А у Хантера было множество секретов, решила она, и был тоже, по меньшей мере, один человек, желавший его смерти.

Может быть, она и должна выслушать О'Хари хотя бы из вежливости… К тому же ее эмоции были сейчас окрашены сочувствием к нему как к больному. При всей напористости и самонадеянности О'Хари операция вынудила его зависеть от ухода за ним других людей, сделала его уязвимым — к возможной радости врагов.

Эллиот говорил ей, что Хантер нуждается в человеке, которому мог бы полностью доверять. Совершенно очевидно, что круг кандидатов на такую роль в жизни О'Хари был очень ограничен.

— Ну а если я все-таки останусь и выслушаю вас? — произнесла Виктория, понимая, что — хочет она того или нет — ее уже вовлекли в сложившуюся ситуацию и что ей придется объясняться со своим руководителем, если она нарушит его личные обещания О'Хари.

Выслушав ее вопрос, Хантер поднял брови.

— Так быстро передумали?

— Просто стараюсь быть беспристрастной, — ответила Виктория, не желая, чтобы ее восприняли безответственной болтушкой. — Все-таки я хотела бы выслушать вас.

— Итак, если бы кто-нибудь еще, я полагаю… — О'Хари неожиданно понизил голос и отвел взгляд от Виктории. Он пристально смотрел на дверь за ее спиной.

Виктория молча обернулась вслед за ним, но там уже никого не было.

О'Хари заговорил мягким как бархат тоном, но в его голосе звучала сталь.

— Поскольку вы еще здесь, — обратился он к Виктории, — то прежде чем мы начнем беседу, закройте, пожалуйста, дверь.

— У вас, очевидно, много дел! — восхищенно провозгласила миссис Причард, вытирая руки, которые она держала перед своим розовым фартуком.

— И вам тут все интересно, да?

— Цветку нужен время от времени дневной свет, а то он засохнет, — резюмировал Нилли.

— Нилли-простофилли! — поддразнила старого камердинера миссис Причард, размахивая руками перед его лицом, словно отгоняя крылатого паразита. — Теперь вам остается либо собирать сухие лепестки, либо запугать девушку, которая не прожила здесь и недели.

— Мне все равно… — пробормотал Нилли и поднес ко рту чашку, явно уклоняясь от необходимости излагать окончательное мнение.

— Итак, вам у нас нравится? — спросила ирландка, отчаянно стремившаяся узнать подробности.

Между сообщенной Хантером О'Хари конфиденциальной информацией и продолжавшейся чуть ли не два часа записью под диктовку Виктории удалось впервые с момента ее прихода на нижний этаж остаться одной, подчинившись его приказу сделать заслуженный перерыв.

— Мистер О'Хари — вечный двигатель, — сказала Виктория. — Я только сейчас осознала, как много времени прошло.

— Но работа вам нравится? — повторил Нилли вопрос миссис Причард: он был не из тех, кто способен удовлетвориться абстрактными ответами или вежливо излагаемыми общими местами.

— Ее больше, чем я ожидала, — неопределенно ответила Виктория, не испытывая чувства вины за то, что говорит правду. — Но я хочу приложить все силы, и думаю, что справлюсь с ней.

— А вы знаете, что мистер О'Хари очень придирчив, если его задания выполняются не так, как надо? — снисходительно спросила повариха.

Нилли прищелкнул языком.

— Эй, миссис Причард, — оборвал он ее, — зачем так непочтительно?

Повариха ответила громким смехом.

— Наш босс настолько же свят, насколько и добропорядочен, — сказала она скорее Виктории, чем своему другу. — Господь знает, что Сам много работает, и это в похвалу ему, а не в критику. Он работает больше некоторых, — с намеком добавила она, — хотя я и не из тех, кто бросает камни в бесхарактерных.

— Он работает не больше святого Патрика, изгоняющего змею… — меланхолично вздохнул Нилли.

— Очень неудобно вас прерывать, — сказала Виктория, — но нельзя ли мне приготовить себе легкую закуску? Буквально одна минута — и я уйду.

Миссис Причард открыла рот от изумления. По ее виду можно было подумать, что Виктория произнесла нечто вроде богохульства.

— Пока я на ногах и дышу, — воскликнула она, — вы ничего не будете делать на кухне! Садитесь рядом с Нилли, и не успеет эльф глазом моргнуть, как я приготовлю вам завтрак!

— Не стоит беспокоиться…

— Для меня это пара пустяков! — возразила миссис Причард. — Я могу приготовить завтрак с закрытыми глазами: ведь я делала его каждый день для своего уэльсца, упокой, Господи, душу его.

— Уступите старушке, — посоветовал Нилли Виктории. — Она переняла упрямство от самого хозяина.

— А что, мистер О'Хари упрям? — с невинным видом спросила Виктория, пересев за стол рядом с камердинером.

Ее вопрос вызвал новый приступ смеха миссис Причард.

— Нилли имел в виду сэра Патрика, — пояснила она. — Этот человек мог заставить служить ему самого дьявола.

Нилли откашлялся. Однако женщина, стоящая за столом для разделки мяса, безмятежно игнорировала этот сигнал.

Желая узнать как можно больше, Виктория прислушивалась к болтовне Причард, а голова ее все еще шла кругом от рассказанного мистером О'Хари.

— Эллиот говорил, что вы чуть ли не обладаете даром ясновидения, — польстил ей Хантер. — Мне хотелось бы использовать этот ваш талант, пока вы здесь.

Он добавил, что отсутствие в прошлом знакомства между ними исключает возможность подозрения к ней со стороны домочадцев, если она станет неприметно наблюдать за всем происходящим в замке.

— Вы можете свободно ходить по замку, — сказал он, — не привлекая к себе излишнего внимания.

— Вы хотите сказать, что мистер Баумэн знал все о шпионской стороне моего задания, но умолчал о ней? — Виктория считала, что если учесть характер виргинского адвоката, он должен был хотя бы слегка намекнуть ей на это.

— Он предпочел, чтобы вы узнали об этом от меня, — сухо ответил Хантер. — А решение за вами.

Как бы подчеркивая смысл своих слов, Хантер снял телефонную трубку и попросил связать его с офисом Эллиота.

— Значит ли это, что вы доверяете мне? — спросил он, когда Виктория отказалась взять из его рук трубку, и заговорщицки улыбнулся.

— Нет, — ответила она. — Это значит, что я хочу воспользоваться линией, к которой никто не сможет подключиться.

— Вы правы, — кивнул О'Хари, явно осведомленный об опасности прослушивания в замке Крискерри. — С этим телефоном все в порядке. Им пользуюсь только я.

«Почему я не поймала его на слове? — раздумывала Виктория, наблюдая, как миссис Причард кладет на фарфоровое блюдо столько нарезанной ломтиками колбасы, хлеба, английского чеддера, что этим можно было бы накормить целую страну третьего мира. — Может, я поступила так, чтобы не выглядеть глупой в глазах Эллиота? Или сам факт моего недоверия к словам временного работодателя придал бы неприятную тональность нашим деловым отношениям?»

— Нилли может замучить вас рассказами о сэре Патрике, — прервала ее размышления миссис Причард, перегнувшись всей своей массой через стол, чтобы долить ему кофе.

— Вы долго у него служили? — спросила Виктория, сознавая, что удовольствие, испытываемое ими от ее присутствия, в дальнейшем может ей пригодиться.

— Подольше дьявола… — широко улыбаясь, ответила за него миссис Причард.

— Шестьдесят пять лет, — сказал Нилли. — Шестьдесят пять лет и семь месяцев.

— Это значит, что вы начали работать в очень молодом возрасте, — предположила Виктория, считая, что названная цифра далека от реальности.

Миссис Причард прищелкнула языком.

— Учтите, что он помнит те годы лучше, чем собственный возраст, — предупредила она. — Сколько вам лет, дорогой Нилли?

Его отказ ответить на этот вопрос привел Викторию к заключению, что либо он не знает свой возраст, либо это игра, которой они давно уже развлекают друг друга.

— Моя жизнь началась с сэром Патриком, — сурово сообщил он обеим женщинам, — и закончилась в тот день, когда он умер.

— Сухие лепестки и умирающая власть… — уныло вздохнула миссис Причард. — Пусть меня стукнут лопатой по голове, если я когда-нибудь уразумею, почему этот камердинер такой грустный…

Обрадованная, что в наступившем молчании она может заполнить рот пищей и ничего не говорить, Виктория не была уверена, следует ли ей сочувствовать печали камердинера, потерявшего хозяина.

— Ну как еда? — спросила миссис Причард. — Протерпите до ужина?

— Более чем! — воскликнула Виктория. — Вы превзошли себя.

— Знаете, ни один гость мистера О'Хари не становится у нас тощее застежки-молнии только потому, что на его ребрах мало мяса. Кстати, о мясе…

Что еще собиралась сказать миссис Причард, так и осталось неизвестным, ибо ее прервал шумный приход одной из красивейших женщин, которых когда-либо довелось видеть Виктории. Это была та самая черноволосая красотка, что скандалила с Сином Майклом в залитом дождем дворе замка. Молодая женщина все так же пылала гневом.