Сердцеед

13

— Я, очевидно, потеряла целое поколение, — высказала вслух свою мысль Виктория. Она никак не могла уразуметь, каким образом Син Майкл, будучи на добрых десять лет моложе Хантера, не был правнуком.

— Вы вообще многого не понимаете, — с обидой сообщил ей Син Майкл. — Но это значит, что тайна навсегда останется в руках Хантера.

— Любой человек вправе иметь секреты.

Син Майкл вскинул голову и рассмеялся.

— Но только не здесь! Кстати, вы уже видели призрак Дункана?

— Чтобы увидеть призрак, я сначала должна поверить в привидения, — ответила Виктория, разозленная тем, что незваный гость уселся в ближайшее к ней кресло.

— Не дай Бог крошка Пэгги услышит подобное богохульство о потустороннем мире, — с вкрадчивым вызовом предупредил он. — Пэгги — одна из его обитательниц.

— На меня она производит впечатление вполне живого существа.

Темные глаза Сина Майкла сверкнули озорством.

— Я имел в виду, что она его служительница.

— Вы говорите о дьяволе?

— И о нем, и о Золотом тельце, — ответил он. — Вам она не слишком нравится, не так ли? — Это прозвучало скорее как констатация факта, а не как вопрос, на который он ждал ответа.

Но, тем не менее, Виктория ответила:

— Судя по тому, что я успела заметить, в ней не так уж много качеств, которые могли бы понравиться.

— Тогда у вас с ней есть нечто общее, — ухмыльнулся Син Майкл и встал с кресла, когда Виктория собралась покинуть комнату.

— Что именно? — спросила Виктория. Обрадовавшись, что сумел возбудить ее любопытство, Син Майкл не задержался с ответом.

— Она ненавидит вас со всеми вашими проклятыми потрохами, — сказал он.

Почувствовав себя неловко под его испытующим взглядом, Виктория тем не менее, сумела найти ни к чему не обязывающий ответ:

— Я постараюсь это запомнить.

— О, милочка, не беспокойтесь! Моя сестра не даст вам забыть об этом.

Поздно ночью звук открывающейся двери прервал и без того беспокойный сон Виктории. На мгновение забыв, что она надежно забаррикадировала себя от возможного вторжения, Виктория прежде всего подумала о Пэгги, пробирающейся к ней с мясницким ножом в руке. Ее вторая мысль была о Сине Майкле в трусах бикини, имеющем совсем иные намерения…

Виктория радовалась, что ее пребывание в замке не вечно. Если бы она осталась здесь навсегда, то свихнулась бы, как и все остальные его обитатели.

За одну лишь неделю она приобрела двух заклятых врагов. Это было так непохоже на всеобщую любовь, которую обычно завоевывала Виктория везде, где бы она ни работала! Ей, правда, была чужда сентиментальная отзывчивость, побуждающая исполнять все желания другого человека, однако опыт работы в политике научил Викторию необходимости поддерживать нейтральные отношения со всеми. Проведя только одну неделю в замке Хантера, она уже встретилась с двумя волевыми женщинами, которые наверняка когда-нибудь отравят ее.

Более опасной из них, по-видимому, была вкрадчивая миссис Мэджин.

Виктория считала О'Хари достаточно умным человеком для того, чтобы распознать хитрую игру домоправительницы. Спор о перемене спален, свидетелем которого она стала сегодня, показал, что речь шла не о недопонимании, а о том, что миссис Мэджин злоупотребила своей властью, чтобы поступить по-своему.

— Кажется, мне не удалось выиграть хотя бы очко во мнении вашей домоправительницы, — заметила Виктория в разговоре с Хантером.

— А я и не знал, что вы добиваетесь этого, — ответил О'Хари. — Ведь не она платит вам жалованье.

Как бы ни старалась миссис Мэджин быть любезной, показывая Виктории новую комнату, от нее просто веяло январской стужей. Это служило сигналом о том, что домоправительница не так легко забудет инцидент.

— Возможно, эта спальня больше придется вам по вкусу, — сказала она Виктории: подразумевалось, что новый секретарь О'Хари — изнеженная барышня, которая, поплакавшись, завоевала его симпатии.

Миссис Мэджин также дала ей понять, что комната некоторое время пустовала.

— Он, конечно же, забыл, что таково было его желание, — загадочно сослалась она на человека, у которого служила.

— Да? — не поняла Виктория. — А чья это была комната?

Судя по использованным для ее обивки цветам ткани, она не могла быть спальней мужчины. Миссис Мэджин столь решительно проигнорировала этот вопрос, что Виктории показалось, что она вообще ничего не спрашивала.

— Если вам понадобятся дополнительные одеяла или подушки, — предупредила домоправительница, — то вы их найдете внизу, в вестибюле. Там стоит дубовый шкаф.

«Мне нужен ответ на мой вопрос, но, кажется, ответов от миссис Мэджин дождаться невозможно», — подумала Виктория.

После нескольких безуспешных попыток заснуть она включила стоявший на прикроватной тумбочке светильник. На столе вишневого дерева напоминало о себе недописанное Викторией письмо к матери.

Девушка откинула одеяло и потянулась за халатом.

Встав на колени, чтобы взять несколько поленьев и разжечь их на медной решетке в камине, Виктория была поражена, услышав доносившийся из дымохода слабый женский смех.

«В этих стенах водятся привидения», — вспомнила она.

Однако то, что она сейчас слышала, исходило не от веселого привидения. Это был настоящий женский смех. Если она не ошиблась, то звук раздавался из расположенной рядом комнаты Пэгги. Их камины имели общий дымоход.

А другой голос, который сопроводил этот смех, говорил о том, что мисс Пэгги Гливи проводит вечер не в одиночестве…

На следующее утро Виктория, как нарочно, столкнулась в коридоре с Пэгги. В долю секунды она, раздраженная извечной надменностью Пэгги, даже задумалась, а не стоит ли ей вернуться в свою комнату, сделав вид, что забыла какую-нибудь вещь.

«И чего я взъелась на нее? — упрекнула себя Виктория. — Только потому что она ненавидит мои потроха и балуется колдовством?» Виктория напомнила себе, что эти сведения получены ею от Сина Майкла, а его вряд ли можно считать достоверным источником информации. Возможно даже, что в его интересах поссорить их…

Решив отложить окончательный вывод до тех пор, пока Пэгги Гливи можно будет обвинить в чем-то определенном, Виктория перешла в наступление.

— Доброе утро, — приветствовала она Пэгги.

К ее удивлению, сестра Сина Майкла довольно любезно ответила ей и даже поинтересовалась, понравилась ли ей комната.

— Я не привыкла к такой роскоши, — сказала Виктория.

Она задумалась над тем, способна ли одна полная секса ночь изменить взбалмошную женщину. С того момента, как она разожгла огонь в камине, и в течение всего времени, пока она заканчивала письмо к матери и читала четыре главы романа, в комнате Пэгги отчетливо раздавались звуки эротической акробатики.

— Я всегда хорошо сплю под шум сильного ливня, — сделав шаг навстречу, Виктория улыбнулась.

— Ну а на мой вкус дожди чертовски неприятны, — ответила Пэгги.

Они направились в столовую.

— Я полагала, что в Ирландии вы привыкли к дождливой погоде, — продолжала Виктория, удивленная тем, что ведет вполне светскую беседу со служительницей дьявола.

— Вы там бывали? — спросила Пэгги. В ее голосе прозвучало что-то такое, чего в нем не бывало раньше.

Виктория покачала головой.

— Но посещение Ирландии входит в мои планы. — Виктория много путешествовала по Северной Америке, была на Гавайях, а вот пересечь Атлантику ей пока не довелось. — Я слышала, что это очень красивая страна.

— Пусть она провалится в ад! Мне до этого нет никакого дела, — вдруг разозлилась Пэгги. — Ирландия в прошлом. А теперь я здесь!

«Совершенно очевидно, что слово «Ирландия» действует на нее как красный цвет на быка», — решила Виктория, пытаясь вспомнить, что она слышала о решении Пэгги перебраться в Соединенные Штаты.

Задумавшись, они почти столкнулись с миссис Причард, которая выходила из столовой с пустым подносом в руках.

Широкая улыбка, появившаяся на лице поварихи, когда она заметила Викторию, сменилась хмурой миной, как только миссис Причард встретилась взглядом с Пэгги.

— Вы не видели Яна? — холодно спросила она Пэгги. — Сам спрашивал о нем.

— Откуда я могу знать, где он, черт побери? — высокомерно ответила Пэгги, вплывая за ними в комнату. Там уже был Син Майкл. Он щедро накладывал себе со стоявших на серванте блюд оладьи и свежие фрукты.

— Если бы я была Самим, — вполголоса пробормотала миссис Причард, — то прошлась бы ремнем по ее голому заду.

«Зная Пэгги, — подумала Виктория, — я уверена, что та, скорее всего, в восторге от ситуации». Вслух же она спросила повариху, как выглядит Ян: это, дескать, помогло бы и ей поискать его.

— Ведь я пока еще не познакомилась со всей дворовой обслугой, — объяснила Виктория.

— Понимаете, те, кто работает во дворе, общаются только друг с другом, — ответила миссис Причард, добавив в заключение, что порой она завидует такой полезной традиции.

Когда же она обрисовала конюха, то описание совпало с внешностью болезненно тощего человека, которого заметила Виктория в день, когда Син Майкл открыл во дворе замка стрельбу по крысам.

— Ян, — вздохнула миссис Причард, — хороший парень, но он слишком доверяет плохим людям.

— Вы имеете в виду Пэгги?

В это время брат и сестра Гливи услышать их уже не могли, хотя Виктория и подозревала, что эти два поднаторевших в такого рода делишках субъекта способны подслушивать даже на расстоянии двадцати шагов.

— Она же ведьмачка! — заявила миссис Причард не допускавшим возражений тоном. — Да к тому же она и… Впрочем, вы знаете, какое слово почти рифмуется с «ведьмачка»! — Повариха стиснула руку Виктории у локтя. — Не доверяйте ни одному ее слову, — предупредила она. — Пэгги, как и ее брат, порочна и зла.

— Я запомню это, — поблагодарила ее Виктория, хотя к такому выводу она уже пришла самостоятельно. — С вашей стороны очень любезно проявлять такую заботу о Яне. Надеюсь, он ценит вас.

То, что миссис Причард с такой готовностью взяла Викторию под свою опеку, свидетельствовало о благородстве ее натуры. Она явно считала и конюха заброшенным существом, нуждавшимся в совете и материнской заботе, особенно если речь шла об опасности, исходящей от таких людей, как Пэгги. Улыбка вернулась на пухлое лицо поварихи.

— Двадцать лет назад я поклялась у могилы своего уэльсца, — сказала она, — сделать так, чтобы наш мальчик остался здесь, в Соединенных Штатах, а не вел жизнь, с которой мы распрощались в Ирландии.

«Черт возьми!» — воскликнула Виктория про себя.

— Значит Ян ваш сын?! — изумилась она.

— Он — радость моей жизни, девочка.

Виктория мудро решила ни в коем случае не рассказывать Причард, что лучшую часть минувшей ночи радость ее жизни развлекался с самой неуважаемой в замке особой женского пола.

Виктория шла по коридору в сторону комнаты Хантера. Она вспомнила о письме к Мэрсайн в кармане свитера и решила достать и отправить его, поскольку была уверена, что забудет о нем, едва лишь начнется рабочий день. На подносе лежало только три конверта. Верхний из них был отмечен легко узнаваемым логотипом крупнейшего цветочного магазина в Александрии.

Интересно, кто мог заказать цветы, подумала Виктория. В замке свежих цветов она не видела. Может быть, это счет за прошлый месяц? Или Син Майкл окручивает Дебору… Странные для него знаки внимания.

Дверь в комнату Хантера была открыта, и она смогла услышать голос Нилли.

— Сэр Патрик сам вырезал ее еще юношей, — говорил он, когда Виктория входила в комнату.

— Прекрасная работа! — заметил Хантер. — О, Виктория, вы пришли как раз вовремя. Подойдите и посмотрите на эту прелесть!

Виктория приблизилась и увидела изготовленную из темного дерева трость, ручка которой представляла собой великолепно вырезанную лошадиную голову.

— Это был его любимый конь, — почтительно сообщил Нилли.

— Это, вероятно, Грива Глодаха? — спросил О'Хари, поглаживая пальцами гладкую поверхность дерева.

Нилли кивнул, и Хантер стал объяснять Виктории, о чем идет речь.

— Мой прадед имел слабость к чистокровным лошадям, — сказал он. — Грива Глодаха был одним из лучших производителей в стране, но обладал таким норовом!

— Сэр Патрик умел с ним обращаться, — вставил Нилли.

— С ним и с женщинами, — добавил Хантер, снова обращаясь к Виктории. — Не поможете ли вы мне проверить это на опыте?

Он сбросил покрывало.

Виктория надеялась, что ее лицо не пошло краской, поскольку и слова Хантера, и его действия почему-то воспринимались ею как нечто сексуальное, и это сильно волновало ее.

— Что проверить на опыте? — спокойно переспросила она.

— Неужели вы думаете, что я на весь месяц прикован к постели? — Хантер дал знак, чтобы она приблизилась. «Было бы чудесно оказаться прикованной к нему в постели на целый месяц», — подумала Виктория.

— Вы действительно считаете это хорошей идеей? — спросила она, поняв, наконец, что он собирается делать. Она также заметила его великолепные мускулистые бедра, мелькнувшие в разрезе халата.

— Лежа в кровати целый день, — напомнил ей Хантер, — я так и не добился своего. Подойдите, пожалуйста. Мне нужна помощь, чтобы встать.

Виктория очутилась у края кровати.

— Вы мне нужны для равновесия, — сказал Хантер и протянул левую руку, чтобы обнять ее за шею.

«О Боже, дай мне силы!», — молча взмолилась Виктория. Хотя девушка и считала, что Хантер поступает глупо, она почувствовала головокружение от его аромата и мужской близости.

— А врач разрешил вам ходить? — спросила она. Рука же ее автоматически обвила его талию и покрепче обняла его, когда Хантер поднялся с кровати.

Но он не успел ответить. Они потеряли равновесие, и оба, вскрикнув, оказались на полу.