Сердцеед

19

Они сидели в отделанном в коричневые тона зале ресторана гостиницы «Бенедикт». Мужчина напротив одним взглядом мог вывести Викторию из душевного равновесия, что напоминало ей сценарии, столь любимые Мэрсайн Кэмерон. Правда, такие профессионалы, как Мэрсайн, сыграли бы сцену в ресторане более уверенно, чем это удавалось Виктории.

«Зачем я здесь?» — вновь и вновь мысленно спрашивала она себя, понимая, что ей легче было бы сейчас есть приготовленное миссис Причард жаркое из цыплят, отражать амурные наскоки Сина Майкла и переносить едкие реплики Пэгги.

Уже дважды с тех пор, как они сели за стол, она чуть не опрокинула на себя бокал с вином. Причем во второй раз Виктория в приступе смущения задела еще и подсвечник. Чувствуя, что на них бросают любопытные взгляды, Виктория лишь после того, как они покончили с рыбной и грибной закуской, поняла, что объектом столь живого интереса были не ее неловкие жесты, а присутствие рядом с ней красивого спутника. «Что это за непутевое создание сидит с ним?» — наверное, говорили все, и это еще больше расстраивало Викторию.

«Это всего-навсего обед», — успокаивала она себя. Обед с человеком, который был влиятелен на Уоллстрит, регулярно получал предупреждения о грозящей ему смерти, развлекался с таинственными женщинами и притом еще мог рассуждать о спорте и иностранных фильмах. Увлеченный беседой Хантер О'Хари совсем не замечал, что выбранный им ресторан служил местом встреч для влюбленных парочек.

Однако романтическая атмосфера не ускользнула от внимания Виктории. Ей оставалось лишь догадываться, почему он приехал именно сюда для делового обеда со своим секретарем, которого чаще ругает и почти никогда не хвалит.

Хантер открылся перед Викторией с совершенно неожиданной стороны, когда они вернулись во времена, которые она сама окрестила «до рождества Замка».

— Вам, наверное, трудно было начинать все сначала с совершенно новым штатом, — заметила она. — Я говорю о приезде ирландцев.

— Ну, не сложнее, чем продать старые запасы и купить что-нибудь новое, — ответил он.

Их разговор прервала официантка, подавшая салат из шпината.

Виктория подождала, пока девушка удалится, а затем продолжила:

— Не кажется ли вам, что эти письма посылает один из них? — спросила она. Уже несколько дней эта мысль не давала ей покоя.

— О ком мы говорим?

— О ваших бывших слугах, — пояснила Виктория. — Из того, что я узнала, следует, что никто из них не доволен новым местом.

— Я всегда расставался с прислугой по-хорошему, — возразил Хантер. — Такая работа вообще всегда предполагает возможность каких-то перемен. Для большинства из них, возможно, наступило время подыскать себе что-нибудь другое. — Его серые глаза встретились с глазами Виктории. — Что заставило вас подозревать кого-либо из слуг?

Виктория пожала плечами.

— Я просто перебираю все варианты, — сказала она, понимая, что в ответах Хантеру слово «интуиция» неуместно. — Чену, по-видимому, нравится его работа.

— Я хотел поговорить с вами о Тэппинге, — сказал О'Хари, меняя тему. — Мы готовы к его визиту?

— Включая даже список достопримечательностей, которые ему надо будет осмотреть, — ответила она.

— Когда он приедет, — хвастливо сказал Хантер, похлопывая себя по ноге, — вам придется побегать, чтобы не отстать от меня.

— Значит, доктор доволен?

— Все превосходно! Как было и тогда, когда вы спрашивали меня об этом в последний раз. Благодарю за участие.

Виктория надеялась, что он сам заговорит о том, чем занимался в тот день кроме рентгеновского обследования. Однако беседа пошла совсем по другому руслу, чем она думала.

— О, совсем забыла! — воскликнула Виктория, решив действовать напрямик. — Пока вы отсутствовали, вам звонили по телефону.

— Кто?

— Женщина, — ответила Виктория. — Она не назвала себя.

— Ну что ж, — пожал плечами Хантер, — если это важно, она позвонит еще раз.

Как ни пыталась Виктория вернуться во время обеда к телефонному звонку, ей это так и не удавалось.

Свечи заметно обгорели, но Хантер не собирался домой. Вместо этого он заказал еще по одной чашке кофе.

— Кое-что действительно озадачивает, — сказала Виктория.

— Что именно?

— Сэр Патрик был вашим прадедом. Правильно?

— Правильно.

— Но вашим двоюродным брату и сестре он всего лишь дед.

Хантер не спеша долил в свою чашку сливки и положил сахар.

— Я все ждал, когда же, наконец, вы спросите. Вопрос, который смущает большинство людей, узнающих об этом.

— Я внимательнейше слушаю.

— Начать следует с того, что «кузен» и «кузина» — наиболее мягкий эвфемизм, который можно применить к ним.

— Какое же слово он призван заменить?

Хантер подмигнул.

— Выродки.

Виктория не могла понять, характеризует ли это обстоятельства их рождения или же отвратительные личные качества.

Хантер продолжал:

— Вам надо было знать сэра Патрика, чтобы понять, почему все это произошло.

— А вы?

— Что я?

— Знаете ли вы сэра Патрика? Я имею в виду, встречались ли вы с ним? — По ряду причин у Виктории создалось впечатление, что наследство перешло к Хантеру не в результате глубокой привязанности к нему прадеда.

— Дважды, — ответил он. — Первый раз — еще совсем маленьким ребенком. Тогда мне было, может, лет десять или около того. Он мне запомнился ворчливым малым в купальном халате с бокалом бренди, как бы навечно приросшим к его правой руке. Отец взял меня с собой в деловую поездку в Ирландию, чтобы познакомить с ним. Более того — чтобы попытаться устранить трудности в отношениях с ним. — Хантер задумчиво отхлебнул кофе, отметив, что он мог бы быть сварен и получше.

Виктория облокотилась на стол.

— Вы упомянули о каких-то трудностях? — переспросила она.

Хантер улыбнулся.

— Я забежал вперед, — извинился он. — Вся история началась в момент рождения моего деда, то есть в 1905 году.

Опечаленный смертью во время родов своей молодой жены, но окрыленный рождением младенца, сэр Патрик поклялся на семейной Библии, что названный его именем ребенок никогда не испытает нужды и лишений.

— Взять в то время подобное обязательство было довольно легко, — пояснил Хантер. — Достаточно вспомнить, как сэр Патрик и его предки богатели за счет труда бедняков, почти даром обрабатывавших их землю. К тому времени, когда мой дедушка вполне вырос для того, чтобы стать лендлордом, он оказался человеком умным и сострадательным, потому и решил не идти по пути своих предков.

— А как же он поступил?

— Он совершил поступок, типичный для любого отважного ирландца в подобных обстоятельствах: отправился на поиски земли, на которой он смог бы стать личностью, а не просто сыном своего отца.

Не прошло и шести месяцев после его приезда в Бостон в 1925 году, как сэр Патрик-младший уже не только стал женихом, но и получил работу на фабрике спортивной одежды. Длинный рабочий день, жалкое жалованье… Но он утешался мыслью, что состояния сколачивают лишь те, кто терпелив.

— Ну, и сколотил он состояние? — спросила Виктория, уверенная, что собственность самого Хантера в своей основе имеет прошлые приобретения.

— К сожалению, нет, — с грустью отозвался Хантер. — Разрыв между ним и отцом оказался настолько глубоким, что мой дед даже не сообщил в Ирландию, когда у него и Энни родился ребенок, то есть мой отец. У Энни, однако, сердце было помягче, чем у мужа, и она написала моему прадеду о рождении ребенка. Дед прямо-таки на стенку полез, когда сэр Патрик стал писать им письма, умоляя вернуться домой. Он строго-настрого приказал Энни сжигать все письма из Ирландии.

Рассказ Хантера полностью поглотил Викторию. Она спросила, подчинилась ли юная бостонская жена этому приказу.

— Она была, наверное, во многом похожа на вас, — улыбнулся Хантер. — Энни не могла позволить, чтобы кто-то ей диктовал, если сердцем чувствовала свою правоту. Она была уверена, что время залечит раны, и старательно прятала письма сэра Патрика-старшего. Правда, она никогда и не вскрывала их, а складывала в дорожный сундук, надеясь, что наступит время, когда муж пожелает ознакомиться с их содержанием. Но она никогда, конечно, не догадывалась, что сэр Патрик вкладывал в конверты деньги, которые могли бы немного облегчить им жизнь, — добавил Хантер.

— Так-таки никогда не догадывалась? — выразила сомнение Виктория.

— До самой смерти моего деда. Когда это случилось, отцу было четырнадцать лет. Именно тогда Энни решила, что следует достать запечатанные письма, чтобы он, по крайней мере, знал, что в Ирландии живет любящий его дедушка. Короче говоря, четырнадцати лет переписки было достаточно для того, чтобы мой будущий отец не только закончил колледж, но и начал работать на своем первом предприятии.

В рассказе Хантера О'Хари все еще отсутствовало одно звено.

— Но все это не объясняет, кто же такие Син Майкл и Пэгги. Когда они вписались в эту историю?

Прежде чем ответить Хантер внимательно осмотрел свою кофейную чашку.

— Сэр Патрик пришел в отчаяние, узнав о кончине своего единственного сына в далеких краях, даже не на ирландской земле. По-видимому, именно тогда он и начал пить, стараясь хоть чуть-чуть заглушить боль. Тогда же сэр Патрик-старший нашел утешение и у одной из своих служанок: это была живущая на чердаке комнатная горничная по имени Кэйти. Одно повлекло за собой другое, и Кэйти оказалась беременной ребенком сэра Патрика.

Вот здесь-то Виктория начала понимать, как события будут развиваться дальше, но терпеливо ждала их продолжения самим Хантером.

— Было бы, конечно, благородно с его стороны жениться на ней… По слухам, он даже хотел сделать это, если только у нее родится сын.

— Чтобы заменить того, которого он потерял?

— Думаю, что так. Но она родила дочь, и это поставило крест на его намерении. Сэр Патрик был разочарован случившимся, но продолжал обожать Кэйти. Не беря на себя никаких юридических обязательств, он продолжал помогать ей и ребенку. Дело приняло критический оборот, когда девочка, ставшая к тому времени молодой женщиной, сбежала с женатым потаскуном из Монте-Карло и родила ребенка. Вот так и появились мои двоюродные брат и сестра! — Хантер как тост поднял свою кофейную чашку.

— Но сэр Патрик, — указала Виктория, — признавал их в степени, достаточной для того, чтобы включить в свое завещание.

— Только по недосмотру. Ведь после того как его дочь так разочаровала его, было вполне резонно предположить, что и ее отпрыски последуют ее примеру.

— Ну а что случилось с Кэйти? — спросила Виктория. — Ведь она что-то значила для сэра Патрика, коль скоро он держал ее рядом?

— Он держал ее рядом в качестве служанки, — подчеркнул Хантер. — Родила она ему ребенка или нет, Кэйти для него оставалась горничной, живущей на чердаке. И так продолжалось до тех пор, пока она однажды не спрыгнула с восточного парапета этого замка.

У Виктории перехватило дыхание:

— Самоубийство?

— Маловероятно, что она стирала с него пыль… Правда, после встречи с прадедом лично я не могу сказать, что осуждаю ее. Он был довольно упрямым ослом и не весьма приятным человеком.

— Вы сказали, что встречались с ним дважды. Когда же это было во второй раз?

Перед тем как ответить, Хантер мгновение помолчал.

— Я был в Ирландии за пару месяцев до его смерти.

— Он послал за вами?

— Нет, — ответил Хантер. — Я вернулся, поскольку… — Он покачал головой, так и не закончив объяснения, и ограничился беглым замечанием, что это не так уж важно. — Похоже, что ресторан закрывается, — сказал он, обратив ее внимание на то, что они остались последними посетителями. — Что вы скажете, если мы на этом закончим нашу рабочую ночь?