Сердцеед

11

Низвергающийся каскад пушистых волос… Именно он воскресил мысли, которые Виктория до сих пор подавляла в сознании, — мысли о существовании женщины, играющей в жизни Хантера О'Хари знаменательную роль. «Это и есть девушка с фотографии на письменном столе», — решила она, охваченная неведомыми эмоциями, которые вдруг пробудились в ней при виде этой пары.

А потом девушка обернулась.

— Простите, что помешала вам, — торопливо извинилась Виктория.

Она была поражена: покрытое летним загаром лицо оказалось совсем не тем, которое она ожидала увидеть. В то время как девушка на фотографии излучала наивность и юношеский оптимизм, на лице владелицы великолепных волос лежала печать проницательности и искушенности, которые приходят только с годами и опытом. Глаза и рот тоже были другими: глаза опушены густыми черными ресницами, губы приоткрыты настолько, что можно было увидеть дефект — правда, довольно обаятельный — расщелину между передними зубами. «Она не ослепительно хороша, — подумала Виктория, — но уверена в себе и привлекательна. Даже платье — стильное и дорогое — говорит о ее индивидуальности».

— Слушаю вас, — сказал Хантер, ожидая, что Виктория объяснит свое появление.

— Я шла на обед, — моментально сымпровизировала она, радуясь тому, что унаследовала этот, пусть и крошечный, талант от Мэрсайн, — и хотела узнать прежде, чем уйду, не нужно ли вам что-нибудь?

— Разве уже пора? — спросила блондинка, отодвигая манжету, чтобы проверить время.

— Нет, ничего не нужно. Будем считать, что рабочий день закончился, — поблагодарил Хантер Викторию. — Кстати, вы еще не знакомы с Деборой?

Блондинка тут же привстала с кровати О'Хари.

— Дебора Шедмур, — представил ее Хантер. — Вы, вероятно, слышали о ее отце — Энтони Шедмуре?

Еще задолго до прихода в политику Виктория усвоила от своих родителей, сколь важно для поддержания интеллигентной беседы знать понемногу обо всем. И если Мэрсайн выслушивала имена знаменитостей лишь для того, чтобы тут же забыть их, Виктория заносила их в компьютер своей памяти.

— Энтони Шедмур? Кто же не слышал о нем? — воскликнула она, отвечая на неожиданно горячее рукопожатие Деборы. На шести «Кентуккских дерби» и в два раза большем числе других известных скачек чистокровки, выведенные на коннозаводе «Шедмур филдс», завоевали завидный набор чемпионских титулов. В ответ на сопровожденное похвалой упоминание последнего принадлежащего Шедмуру победителя соревнований гостья О'Хари довольно кивнула.

— Виктория работала в офисе Хофферта, — продолжил О'Хари, и блондинка тут же выразила соболезнование по поводу исхода последних выборов.

— Папа считал Лэрри едва ли не лучшим конгрессменом, — сказала Дебора.

— Полагаю, он был искренен, — высказал свое мнение Хантер. — Ведь он даже не пытался продать ему хотя бы одну из своих лошадей. — Замечание это явно содержало какую-то непонятную для непосвященных шутку, поскольку Дебора тут же рассмеялась. — Поверьте мне, это действительно так, — уверил Хантер Викторию. — У его дочери необычайный талант убеждать людей.

Виктория призадумалась над смыслом последнего замечания, вслух же спросила, занимается ли лошадьми Дебора.

— Боюсь, что надежной карьеры и обеспеченности это занятие не сулит, — вздохнула Дебора, повернув голову и бросив взгляд на Хантера. Между тем луч ближайшего светильника замерцал на бриллиантах в ее ушах. На крупных бриллиантах.

— Я же не сказал твердое «нет»! — отреагировал он. — Я просто сказал, что откладываю решение и сообщу его вам позже.

Дебора рассмеялась.

— Почему бы мне тогда после обеда не зайти к вам и не узнать его?

— А если я отвечу «может быть?»

— Папа не заключает сделок в режиме «может быть», — живо сообщила она. — Лошадь Пирожок Салливэна и так продается по дешевке.

— С такой кличкой продать ее невозможно, — добродушно парировал он. — Кличка почти так же плоха, как Булочка Линды или та, последняя, — Жизнь Кайс, так, по-моему?

Его поддразнивание стало раздражать Дебору.

— А теперь мы с Викторией идем обедать. Попытайтесь без нас не очень скучать. — И как бы вступив в союз с секретарем Хантера, Дебора улыбнулась, и они с Викторией вместе вышли из комнаты.

— В конце концов, он согласится, — сказала Дебора по пути в столовую. — Папа не знает ни одного случая, когда бы мистер О'Хари отказался от выгодной покупки.

Было бы совсем не удивительно, если бы Дебора вдруг взяла свою новую знакомую как старую подружку под руку. «Она открыта и беспретенциозна, и это придает ей шарм», — подумала Виктория. И все же шестое чувство заставляло ее быть осмотрительной в компании мисс Шедмур.

— Выходит, мистер О'Хари и ваш отец хорошо знают друг друга? — как бы невзначай спросила Виктория, пытаясь выяснить, чем именно заслужила Дебора приглашение на обед и столь очевидную приятную близость с Хантером. Дебора рассмеялась.

— Я сказала что-нибудь не то? — спросила Виктория, озадаченная ее реакцией.

Когда они вошли в комнату, к ним бросился Син Майкл. Однако на этот раз его похотливый взгляд привлекла не Виктория.

— Черт побери, как раз вовремя, любимая, — произнес он хрипловатым шепотом, обняв стройную талию Деборы и наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Но Дебора застенчиво отклонила голову как раз в тот момент, когда его губы должны были вот-вот встретиться с ее.

— Попозже, — ласково пообещала она.

На мгновение Дебора встретилась взглядом с Викторией, но и этого мгновения было более чем достаточно, чтобы объяснить причину ее появления в замке Крискерри.

«Интересно… — подумала Виктория, идя вслед за ними к столу. — Вероятно, об этом стоит рассказать Хантеру».

Только во второй половине следующего дня у Виктории появилась возможность перемолвиться с О'Хари о чем-то выходящем за деловые рамки. Как это случалось и раньше, результат такого разговора оказался совсем не таким, на какой она рассчитывала.

О'Хари долго и молча смотрел на нее. «Наверное, — подумала Виктория, — переваривает информацию».

— Вы, похоже, считаете, что у меня ум острый как кегельный шар, — наконец заметил он.

— Простите, не понимаю. — Если бы в его словах не прозвучал сарказм, то Виктория сочла бы их забавными.

— Вчера, — пояснил он, — вы сказали, что, по вашему мнению, у моей кузины Пэгги связь с Яном. Сегодня вы решили, что Дебора Шедмур бегает за Сином Майклом. Ну а какое мне до этого дело?

Его ироничная усмешка разозлила Викторию.

— Вы сами сказали, что я должна обеспечивать обратную связь, — напомнила она Хантеру. — Я полагала, что именно это и делаю.

— Верно, — кивнул он. — Однако то, что вы сообщаете, больше напоминает фабулу «Замызганной горы»… или как там, черт побери, назьшается эта мыльная опера.

— «Слезы Ниагары», — исправила его Виктория, чувствуя нарастающее раздражение.

— Да какое значение имеет ее название?

Виктория с вызовом расправила плечи и подбоченилась.

— Тогда, может быть, вы поточнее объясните, чего ждете от меня?

— Прежде всего, вам не следует затруднять себя сообщением того, что мне уже известно.

Противоречие между точеными, одухотворенными чертами его красивого лица и полнейшим спокойствием, которое оно выражало, не позволяло ей решить, блефует О'Хари или нет. «Каменный истукан», — подумала она, досадуя на его способность выводить ее из равновесия.

— Да, кстати! — воскликнул он, легко меняя тему разговора. — Хотел бы попросить вас заказать авиабилеты для Тэппинга на День благодарения. О гостинице не беспокойтесь: он остановится в замке.

«Если мне повезет, и если я дозвонюсь до Эллиота, — подумала Виктория, — то к этому времени меня уже здесь не будет». Вслух же она напомнила О'Хари свой последний вопрос.

— Просто наблюдайте за всем, — сухо сказал он, будто это было самым обычным делом на свете. — Приезды и отъезды, прибывающая почта, связи — словом все, что может показаться вам странным…

— А вам не кажется странным, — сказала она, — что столь разумная девушка, как Дебора Шедмур, находится в связи с вашим кузеном?

Даже несмотря на неловкость, которую Виктория испытала за сопровождавшимся откровенным флиртом обедом, она смогла увидеть в Деборе яркую, уже сформировавшуюся молодую женщину, располагающую достаточными возможностями — в том числе семейным богатством и знатным происхождением — для того, чтобы во всем поступать только по своему желанию. И ее беспокоила мысль о том, что заставило Дебору связаться именно с Сином Майклом, этим надменным и жестоким плейбоем с дурной головой и злым характером.

— Мне кажется, — ответил О'Хари, — что это, скорее всего, безнадежно глупая, но не странная ситуация.

— То есть?

— Вы же видели Сина Майкла, — напомнил он. — Этот субъект, безусловно, нагл и жаден, но от его внешности, Виктория, большинство женщин обмирает. — Одного ударения на слове «большинство» было достаточно, чтобы понять, что ее, по крайней мере, О'Хари к этому легкомысленному множеству не относит. — Фактически, — продолжил он, — если бы Син Майкл умел петь, танцевать или был иллюзионистом мирового класса, умеющим летать над сценой или распиливать на части человека, то его имя, может быть, мелькало бы в заголовках газет, и он не торчал бы занозой в одном месте у всех, как сейчас.

— И, тем не менее, вы его терпите. Пэгги, я думаю, тоже приносит вам одни огорчения.

— Я вообще терплю очень многое. Но только если того требуют закон и обычай.

Так и не разъясненное до конца заявление О'Хари о законности его рождения сверлило мозг Виктории, заставляло ее думать о темном и непристойном происхождении его кузена и кузины.

— Вчера вы начали рассказывать о ваших кузенах, но так и не договорили, — напомнила она ему.

— Как и вы не завершили сегодняшний разговор о Деборе.

— Разве?

О'Хари вопросительно поднял бровь.

— Вас, по-видимому, всерьез беспокоят отношения, которые я считаю довольно поверхностными. Почему вместо этого не поставить Деборе в заслугу ее умение брать именно то, что она захочет?

Виктория усмехнулась.

— Вы хотите сказать, что Дебора испытывает к нему чисто физическое влечение? — Судя по тому, что она видела минувшим вечером за обедом, Син Майкл между салатом и первым блюдом разве что не изнасиловал пришедшую к нему на свидание девушку «голубых кровей».

— Говорите, это чисто физическое влечение? — спросил он в свою очередь.

Телефонный звонок опередил Викторию.

— Добрый день, Эллиот, — сказал Хантер. — Да, она здесь. — О'Хари передал ей трубку. — Он хочет узнать, как идут дела.

«У меня был шанс, — упрекала себя Виктория. — У меня был шанс — и я его упустила».

Начавшийся во второй половине дня дождь временно прекратился. Хантер работал над документами, и Виктория воспользовалась моментом, чтобы подышать свежим воздухом и совершить дальнюю прогулку по поместью, чему до сих пор препятствовала плохая погода. Не прошло, однако, и десяти минут, как Виктория покинула замок, а она уже сожалела, вспоминая о коротком разговоре с Эллиотом Баумэном.

— Все о'кей? — спросил Эллиот.

И она послушно — можно было подумать, что О'Хари приставил к ее виску заряженный револьвер, — ответила, что все прекрасно.

За пять минут разговора она задала Эллиоту лишь один осмысленный вопрос. Виктория поинтересовалась, знает ли он что-нибудь о письмах с угрозами, которые получает Хантер.

Она хотела услышать от Эллиота отрицательный ответ, рассчитывая на то, что, возмутившись двуличием О'Хари, Эллиот попросит ее передать ему телефонную трубку и все выяснит. Однако адвокат ответил утвердительно, добавив лишь, что он хотел дать ей возможность услышать об этом от самого Хантера, а не запутывать ее посторонней интерпретацией.

— Хантер не допустит, чтобы с вами что-то случилось, — сказал он, а затем, чтобы приглушить не высказанную Викторией тревогу, добавил, что он, Эллиот, отвечает за это своей репутацией.

Но почему-то его слова не убедили Викторию.

Бесцельно бродя по поместью, она оказалась поблизости от конюшен. Подобно двум хижинам садовника, которые она заметила в первый день у въезда в поместье Хантера, сложенные из неотесанного камня конюшни навевали мысли о гражданской войне Севера и Юга. По-видимому, еще с тех времен они нуждались в толстом слое краски. «Может быть, это даже оригинальное строение той эпохи, — размышляла она, — и на его сеновалах лишились невинности многие южные красавицы, а солдаты-федералисты укрывались за этими стенами от огня конфедератов».

Именно эта дихотомия, это смешение стилей: сосуществование конюшни времен Гражданской войны, с одной стороны, и средневекового замка, с другой, — и беспокоила ее. Особенно потому, что нельзя было не принимать в расчет уничтоженную недвижимость миллионера.

«Он же снес прежнюю постройку, которая была на этом месте», — заметил Тэтч.

«Но теперь места стало в полтора раза больше. Об этом могли бы написать в «Архитектурном обозрении»», — добавил Джон.

«Если это место было столь легендарным, — высказала сомнение Виктория, — то зачем он напустил на него бригаду по сносу? Ведь это не просто расточительство — это какой-то детский поступок, говорящий о полном отсутствии у О'Хари тоски по прошлому, чувства связи времен».

Личная встреча с ним еще более запутала проблему, поскольку единственным обитателем замка, способным без раздумий разрушить все, что угодно, был Син Майкл.

То, что Хантер не снес конюшни и две как близнецы похожих друг на друга хижины, а пожелал их отреставрировать, было столь же нелепым, как и его терпимость в отношении своих родственников. «Совершенно очевидно, что я просто не понимаю богатых», — решила Виктория.

Когда она вновь посмотрела на главную конюшню, то с удивлением заметила в ее воротах молодого человека, наблюдавшего за ней. А точнее, уставившегося на нее. Контур его поджарого, как у борзой, тела повторялся в длинном лице и каштановых волосах, заплетенных сзади в косичку, которая не отличалась изяществом и не шла его угловатым чертам. То же самое можно было сказать и о его обтягивающих джинсах и синей рубашке, рукава которой были закатаны по локоть, что придавало ему некий намек на пижонство.

Прежде чем она задалась вопросом, кто это такой, раздался поразивший их обоих звук одиночного выстрела, долетевший со стороны замка.