Сердцеед

35

На следующее утро Мэрсайн не пыталась разоблачить двуличие Тэппинга, да и Виктория не так уж жаждала этого: она понимала, что ложь англичанина бросит тень и на Хантера, который либо скрыл правду от нее, либо сам пребывал в неведении.

Последний вариант полностью противоречил репутации О'Хари как промышленного магната, человека, гордящегося тем, что ему известно местонахождение каждой пятицентовой монеты на любом его бухгалтерском счету и тем, что от него ничего нельзя утаить. Факт, что он еще до переправки замка через Атлантику использовал Тэппинга в довольно широкой сфере бизнеса, предполагал его хотя бы частичную осведомленность о прошлом этого человека. Более того, он сразу сумел бы распознать в Тэппинге мошенника, будь англичанин таковым!

Викторию, однако, мучила мелькнувшая в голове мысль о том, что она могла прожить много лет, зная очень мало о Хантере О'Хари и внутренних мотивах, управляющих его поступками.

Она вернулась к загадочной истории. Если Хантер все-таки знал, что Тэппинг «подпорченный товар», то возникает зловещее предположение, что образ адвоката придумал сам О'Хари. С какой целью? Возможно, Хантер сделал ставку на то, что англичанин добьется нужных ему, Хантеру, результатов…

Вопрос только, о каких результатах шла речь и кому они на самом деле были нужны… Виктория считала, что должен быть какой-то общий знаменатель, какой-то осязаемый элемент, которого она до сих пор не выявила, и который мог бы объяснить причины покрова секретности, обволакивающего жизнь замка Крискерри.

Что касается Хантера, то он добавил лишь один постскриптум к их нелегкому расставанию минувшей ночью. «У вашей матери вчера был трудный день без сна, — сказал он по поводу эпизода в игровой комнате, — а когда так устаешь, то нетрудно и ошибиться».

В знак согласия Виктория вяло, неуверенно кивнула.

Но оказавшись в стенах спальни, она, умиротворенная страстным чувством, которое возбудил в ней Хантер, и искренностью, которую ей так хотелось видеть в его поступках, скорее пошла бы на то, чтобы поставить под сомнение феноменальную память своей матери, чем продолжать подозревать человека, и без того отягощенного неприятностями.

Однако к утру сомнения вновь охватили Викторию и вступили в борьбу с порывами сердца. Кто-то из них лжет. Кто? Ключа к ответу у нее не было.

От внимания Мэрсайн не укрылась необычная для ее дочери раздражительность.

— Так что же у нас на повестке дня, дорогая? — весело спросила она, наградив сверхзаботливую миссис Причард таким количеством комплиментов за принесенный ею поднос с завтраком, что их хватило бы до конца года.

— Я должна заняться делами, — ответила Виктория, отнюдь не желая обидеть ее, но понимая, что такая возможность все-таки была вполне вероятна.

Не расслышав, Мэрсайн не обратила на ее слова внимания.

— Не беспокойся за меня! — сказала она. — Если я не найду какого-нибудь интересного занятия, то займусь ролью.

— Ролью? — спросила Виктория. — А я думала, что ты пребываешь в коме…

Мэрсайн рассмеялась.

— Нет-нет! Сценаристы не собираются оставлять меня в коме навечно! Это было бы слишком скучно, правда?

— Но порой ведь именно так и случается!

— Со сценаристами?

— Нет, с комой! — резко ответила Виктория. — Иногда люди не выходят из нее.

Виктория даже не понимала, зачем она сказала это. Возможно, их разговор напомнил ей о беспомощности Мэри и о глубокой печали в глазах Эллиота, когда он рассказывал ей об этом. То, что Син Майкл смог спокойно уйти с места ужасной аварии, то, что он сумел после этого вот уже несколько лет вести обычный образ жизни, никак не проявляя чувства раскаяния…

— Виктория!

Мягкость голоса Мэрсайн вернула Викторию к действительности.

— Ничего, не обращай внимания, — сказала она в оправдание своих резких слов. — Пожалуй, я спущусь и позавтракаю.

— Здесь много еды, — предложила Мэрсайн, сделав изящный жест в сторону подноса из тикового дерева. — Можно было бы даже отправить ее остатки самолетом в Сомали.

Виктория покачала головой.

— Я не так уж голодна, мама. Но в любом случае спасибо.

— Может быть, я неправа, дорогая, но зачем ты собираешься спуститься, чтобы позавтракать, если у тебя нет сейчас желания поесть?

«Не понимаю, — размышляла Виктория, — почему моя мать всегда обращает внимание на временные несоответствия…»

— Может быть, я по пути нагуляю аппетит.

— А может быть, ты просто влюблена.

Мэрсайн удобно устроилась на подушках. Теперь она стала сама собой — очаровательной телевизионной звездой. Но в ее облике проступило и нечто иное: всем своим видом Мэрсайн демонстрировала, что она — мать, знающая свою дочь гораздо лучше, чем той того хотелось бы.

— Твой отец вызывал во мне точно такие же чувства. — Она внимательно наблюдала за Викторией, ожидая, что та поощрит ее на дальнейшие откровения.

— Сейчас я не расположена к разговору, — хмуро сказала Виктория. — Не сердись.

К ее удивлению, Мэрсайн не стала спорить и даже не сделала вид, что ее обидел отказ Виктории выслушать интимные подробности жизни своей матери.

— Если я тебе, солнышко, понадоблюсь, ты найдешь меня здесь, — сказала она.

— Знаю. Спасибо.

— Да, кстати, ты помнишь, о чем мы говорили прошлой ночью? — спросила Мэрсайн, когда Виктория уже взялась за ручку двери. — О том, что мистер Тэппинг — актер.

— Да что уж говорить о нем!

С одной стороны, Виктория хотела посоветовать Мэрсайн вообще забыть эту проблему, но с другой — страстно желала узнать истину.

— Ты должна доверять мне, дорогая, — успокоительно сказала Мэрсайн. Легким кивком головы и застенчивой улыбкой она как бы хотела намекнуть, что все образуется.

Магия кинематографа… Мэрсайн жила в его атмосфере достаточно долго для того, чтобы, как убедилась Виктория, прийти к вере в возможность почти невозможного…

— Я тебе доверяю, — сказала Виктория, с удивлением отметив, что сама верит в свои слова.

С точки зрения всех домочадцев — включая и любимого ею Хантера, — Мэрсайн Кэмерон была, пожалуй, единственным человеком, действиями которого не управляла какая-то тайная компьютерная программа.

Хантер уединился за закрытыми дверями с неожиданно приехавшими полицейскими. Виктория чувствовала себя зверем в клетке. С отрешенным видом она слонялась по замку в поисках хоть какого-нибудь дела.

В вестибюле она дважды встретила Джона Тэппинга и обменялась с ним пустыми любезностями, краткость которых — и это мог не заметить разве что идиот — была сродни грубости. Затем Виктория столкнулась с Пэгги.

— Ваша мать в своем репертуаре суперзвезды? — развязно спросила кузина Хантера.

И прежде чем Виктория нашла достойный ответ, высказала убеждение, что теперь понимает, откуда у Виктории такие рыжие волосы.

— Пользуетесь той же краской, что и мамочка? — презрительно усмехнулась Пэгги, тряхнув своей черной гривой.

— У вас нет знакомых пожилых матрон, которые могли бы высечь ее?! — воскликнул Син Майкл, появившийся из-за угла сразу же после мерзкой реплики Пэгги.

Показав Сину Майклу нос, Пэгги взяла Тэппинга под руку и удалилась вместе с ним в сторону вестибюля.

— Во всяком случае, она уже в своем нормальном состоянии, — заметил Син Майкл.

— И вряд ли можно этим гордиться! — огрызнулась Виктория. Ее привело в бешенство полное отсутствие у Пэгги уважения к кому-либо или чему-либо.

Син Майкл проказливо засунул большие пальцы в петли для пояса.

— Под матроной я разумел привидение Пятноу, — сказал он. — Пэгги убеждена, что ее убийство — дело рук Дункана. Лучше бы уж она сидела в своей комнате!

— А я-то думала, что привидения — более утонченные натуры, — ответила Виктория.

— А я-то думал, — в тон ей сказал он, — что вы окажетесь более благодарной мне за то, что я только что уберег вас.

— От чего уберегли?

— Разумеется, от этой дьяволицы — моей сестры!

— Вы льстите себе, — ответила Виктория. — Я никогда не выступаю в роли худосочной девицы, призывающей на помощь рыцаря в сверкающих доспехах.

Син Майкл тут же нарочито надул губы.

— Поступи вы так, вы бы, может быть, узнали кое-что, до сих пор вам неизвестное.

— Например?

— Ну, хотя бы то, что я не так ужасен, как все это утверждают.

— Все? Или только Хантер?

На память ей невольно пришли слова, сказанные Эллиотом после ее возвращения. Она еще больше укрепилась в мысли, что Хантер никогда не забывает о состоянии Мэри, не забывает и о человеке, который столь откровенно напоминает ему своей жизнерадостностью, что он в тот день остался жив и здоров.

— Кстати, о Хантере, — сказал Син Майкл. — Они что, подвергают его «допросу третьей степени»? Пытают?

— Кто?

— Полицейские. Они опять приехали — тот ниггер и его напарник.

— Уверена, что они переговорят со всеми нами, — предсказала Виктория.

— Жаль, что они не могут вызвать дух Дункана, чтобы подкинуть и ему пару вопросиков, — пожал плечами Син Майкл. — Держу пари, что он-то им наговорил бы!

— Вы думаете, он такой уж специалист по работе с ножницами и клеем?

Син Майкл озадаченно посмотрел на нее:

— Что вы имеете в виду?

— Кто-то подложил то письмо в карман миссис Мэджин, — ответила Виктория. — Наверное, одно из привидений, с которыми поддерживает контакт Пэгги.

Виктория удивилась, поняв по его реакции, что Син Майкл ничего не знал о существовании письма.

— А про что это письмо? — спросил он.

— Я думала, вы знаете обо всем лучше и больше меня, — любезно намекнула ему Виктория на недавнюю фразу.

Лицо Сина Майкла удивления не выразило. Правда, обычная мина безразличия сменилась выражением озабоченности.

«Он и в самом деле ничего не знает», — подумала Виктория.

К счастью, на них обрушилась, сняв напряженность, Мэрсайн.

— Вот ты где, моя милая! — воскликнула она. — Вы не будете возражать, если я на минутку уведу ее от вас? — спросила она Сина Майкла, взяв его за руку с фамильярностью друга, знающего своего собеседника долгие годы. — Пока не поздно, я должна связаться с моим агентом в Лос-Анджелесе. Секундочку… — Она помолчала, посмотрев на свои часы. — Разница во времени по сравнению с Западным побережьем три или четыре часа?

— Три, — дуэтом ответили Виктория и Син Майкл.

— Это хорошо, — с благодарностью улыбнулась им Мэрсайн. — Дорогая, покажи мне, пожалуйста, где находится телефон! Заодно и поприветствуй Клайда, когда я свяжусь с ним. Он не видел ее с того момента, как она вышла из средней школы, — объяснила Мэрсайн Сину Майклу, — а ведь время бежит!

— Мы закончим нашу беседу позже, — сказал Син Майкл. Хотя его голос прозвучал для Мэрсайн достаточно любезно, однако в глазах его застыли льдинки, когда он встретился взглядом с Викторией.

— Может быть, я помешала? — спросила Мэрсайн Викторию, когда они шли в библиотеку.

— Нет, — ответила Виктория, надеясь, что мать не станет досаждать ей дальнейшими расспросами. — А о чем ты должна переговорить с Клайдом?

Мэрсайн вздохнула.

— Понимаешь, дорогая, я думаю, что тебе следует узнать некоторые подробности. Надеюсь, ты поняла, что я только притворилась, что хочу позвонить Клайду?

— Поняла, — солгала Виктория. — Кому же ты действительно собираешься звонить?

Мэрсайн уже сняла трубку.

— Сейчас узнаешь, — пообещала она. — Алло! Мне нужно справочную трансатлантической сети.

Спустя мгновение она попросила номер служебного телефона лондонского адвоката по имени Джонатан Тэппинг.

«Почему она не спросила этот номер у меня?» — размышляла Виктория. Ведь организуя его поездку в Вашингтон, она многократно звонила ему в офис… И тут Виктория прервала ход своих мыслей, вспомнив об одной странности, над которой никогда не задумывалась: ни одного раза ее не связывали с Тэппингом напрямик. Он неизменно перезванивал ей через несколько минут, многословно извиняясь, и при этом объяснял, что был занят с клиентом или только что вернулся из суда. До сих пор у нее не было причин ставить под вопрос такие задержки…

Мэрсайн уже поблагодарила сотрудницу справочной службы и записала номер телефона.

— Телефонными линиями какой компании пользуется для международных разговоров Хантер? — спросила она Викторию.

— Почему тебя это интересует?

— Потому что мне нужно позвонить по международному телефону, дорогая, а чужие мысли я не читаю.

— Ты всерьез считаешь, что…

— Если я ошибаюсь, — успокоила ее Мэрсайн, — то возмещу Хантеру расходы. Итак, скажи мне код.

Виктория не очень охотно, но все же назвала номер кода: никому, даже ей, не удавалось избежать танца под музыку, которую заказывала Мэрсайн. В противном случае, поразилась Виктория, как смогла бы эта женщина узнать так много, не пробыв в замке еще и суток?

Когда Мэрсайн заговорила вновь, в ее речи зазвучал явный английский акцент.

— Алло, милая! — весело прощебетала она. — Джон где-нибудь рядом или я опять разминулась с ним?

Виктория отдала матери должное за оригинальность подхода к делу, за то, что она сразу взяла быка за рога и представила себя близким другом человека, которым интересовалась. «Что касается меня, — мысленно сравнила себя Виктория с матерью, — то я просто попросила бы к телефону мистера Тэппинга».

На лице Мэрсайн выражение взволнованности сменилось унылой миной.

— О, дорогая, — пробормотала она, — вы в этом совершенно уверены? — Виктория тут же насторожилась, сгорая от любопытства: ей очень хотелось знать, что говорят на другом конце провода.

— Как вы думаете, он уехал надолго? — спросила Мэрсайн, проявляя искренний интерес к тому, что ей отвечали. — О да, конечно, но боюсь, что это не поможет, милая, — вздохнула Мэрсайн. — Нет-нет. Да нет же! — настойчиво воскликнула она и закончила разговор глупым, по мнению Виктории, вопросом о здоровье Королевы-матери.

— Да-а… — протянула Мэрсайн, задумчиво кладя трубку.

Виктория попыталась догадаться, что узнала Мэрсайн.

— Итак, они сказали тебе, что он уехал сюда?

Мэрсайн повернулась к Виктории, и хмурое выражение ее лица озарилось фирменной улыбкой, свидетельствующей о глубоком удовлетворении.

— Как раз наоборот! — ответила она. — Мистер Тэппинг сейчас в Фортнэме, а Мэйсон во второй половине дня заедет к его жене на чай…